Дора Коуст "По законам чужого жанра"

Лифт тронулся, меня заметно качнуло, но тому виной наверняка была не эта металлическая коробка. Слышала, как учащается мое дыхание, а Никита гипнотизировал взглядом, убивал, напрочь лишал воли и самообладания. Терпкий горький парфюм, казалось, пропитал все вокруг: меня, мою кожу, волосы, платье, которое вдруг стало ощущаться лишним.

Второй этаж…

А мы все так же смотрели друг другу в глаза. Боялась дышать, а может быть, и не дышала вовсе. Судорожный вздох стал полным откровением даже для меня, но меня будто молнией пронзило, когда чужая рука легко прокатилась по моей обнаженной спине. Не хотела закрывать глаза – это получилось само собой.

Третий этаж…

Я оказалась прижатой к стене в одно мгновение. Никита ловко нажал на кнопку остановки на панели, и створки лифта так и не открылись. Металлическая коробка замерла, замерли и мы. Так близко, что можно сойти с ума. Так жарко, что хочется не столько избавиться от одежды, сколько избавить его. Так соблазнительно, что просто невозможно отказаться от поцелуя.

Я смотрела в его глаза. Тонула в их темной зелени, но не выпускала из виду губы, которые с каждой секундой все приближались и приближались. Его пальцы все крепче сжимали мою талию, костяшки другой руки с нежностью прикасались к щеке, осторожно очерчивали скулу, подбородок.

Понимала, что нужно что-то сказать. Нельзя молчать так долго, но слова никак не находились. Я приоткрывала губы и тут же закрывала рот. Растеряна? Взволнована? Тысячу раз да, но, глядя на Никиту, я впервые ощущала себя желанной. И мне понравилось это чувство. Понравилось то, как он смотрел на меня. Понравилось то, как близко он был.

Когда ощущаешь под ладонью чужое сердце, которое бьется настолько сильно, что это чувствуется через рубашку, – это восхитительно. Ни с чем не сравнимое ощущение яркой страсти, неприкрытой похоти и беснующегося желания. Не алкоголь опьянил меня в этот вечер. Совсем другой коктейль заставил поддаться чужим губам.

В этом поцелуе… Я даже не могла назвать это поцелуем. Нет, мне ни разу в жизни не предоставлялась возможность целоваться вот так. Когда губы раскрываются навстречу в совершенно необъяснимом, каком-то хаотичном беспорядке. Когда каждое касание – это ураган, сметающий все на своем пути. И у этих поцелуев не было логики. В них не имелось никакой закономерности, чтобы можно было назвать это действие механическим.

Нет…

Нами управляли эмоции, и мы жадно дарили их друг другу, стараясь забрать обратно как можно больше. Не узнавала себя. Чуть прикусывала его подбородок, ощущая языком колкие иголочки щетины. Пробовала каждый миллиметр его губ, слегка посасывая, захватывая своими губами, пленяя.

Отдавалась в ответ без остатка. Разрешала изучать, властвовать. Задыхалась от напора и одновременно с этим желала, чтобы вжимал меня в себя еще сильнее. Его плечи – я за них и держалась. Если бы не они, не пиджак, который я комкала пальцами, навряд ли я устояла бы на ногах. Сейчас меня можно было запросто сравнить с податливой глиной. Лепи что хочешь, делай что хочешь, только целуй и ни за что не останавливайся.

Мой тихий стон отразился от стен, улетел к потолку, а я уже задыхалась. Было мало всего: воздуха, места, этого мужчины. Его губы очерчивали дорожку на моей шее, осыпали короткими поцелуями чувствительное местечко за ушком. Теперь я понимала, почему женщины в порыве страсти закидывают на бедра мужчинам свои ноги. Просто хочется уцепиться как можно прочнее, потому что упасть, оказывается, вполне возможно даже с высоты собственного роста.

– Нам лучше продолжить в комнате, – задыхаясь, произнес Никита, с какой-то откровенной злостью ударяя кулаком по беззащитной кнопке лифта. – Идти можешь?

– Очень сильно попытаюсь, – рвано выдохнула я, оглядывая его рубашку, пуговицы которой я уже успела наполовину расстегнуть.

Створки все-таки разъехались, а мы предстали перед гостями отеля. Честно скажу, мне даже стыдно не было, хотя я прекрасно понимала, как мы выглядим со стороны. Однако Никита долго наслаждаться нашим видом никому не дал. Сгреб меня в охапку, легко поднял на руки и понес в самый конец коридора, разрешая мне спрятать раскрасневшееся лицо у него на груди.

Но я не просто там пряталась. Я целовала. Отмечала губами каждый сантиметр доступной мне кожи. Вырисовывала ногтями незамысловатые узоры. Да, царапалась, с каким-то садистским наслаждением слушая, как воздух вырывается из легких Никиты сквозь с силой стиснутые зубы. Понимала, что сейчас отыграется, но ничего с собой поделать не могла.

Едва дверь открылась, мы просто рухнули в темноту комнат. Искать выключатель? Спрашивать что-то? Может, еще и посидеть на дорожку?

Я убегала от него. Понятия не имела, в какой стороне что находится, но двигалась так же, как если бы мы попали в мой номер. Никита же совсем немного корректировал мое отступление, не давая мне ни секунды на то, чтобы глотнуть такой желанный воздух. Эти поцелуи, эти прикосновения не смог бы разорвать даже вдруг нагрянувший метеоритный дождь. Да что там! Даже если бы к нам приехала проверка из столицы, я бы все равно продолжала отвечать на сумасшедшие, опьяняющие поцелуи этого мужчины. Потому что сейчас они были важнее воздуха, важнее даже самой жизни.

Оказавшись в комнатах, я поняла, что играть мы можем еще очень долго. Охотник и жертва. Жертва ли? Да и кто из нас был охотником? Этой ночью я отключила мозги, логику и совесть, а потому просто разрывала на нем одежду. Пуговички рубашки полетели в стороны, рассыпались по полу с громким стуком. Стягивала ткань вместе с пиджаком, с галстуком, который, впрочем, тут же перекочевал на мои запястья.

– Это что? – поинтересовалась я, едва меня дернули за руки, вынуждая выгнуться, прильнуть грудью к обнаженному мужскому телу.

– Не хочу, чтобы ты сбежала. Мы играем по моим правилам, – прошептал он, опаляя мои губы, почти касаясь их в поцелуе, но так и не давая желаемого касания.

– И что же это за правила? – попыталась я цапнуть его за подбородок, но расслышала лишь короткий смешок.

– Ты, я и темнота. Никаких карнавальных масок, никакой одежды. Хочу чувствовать каждый сантиметр твоей кожи. Хочу тебя.

Я была бы и рада что-нибудь ответить, но мне такой возможности не предоставили. Я ощущала, как он расстегивает скрытые пуговички платья на моей пояснице. И ведь нашел же! Углядел!

Его действия были неторопливыми, изучающими, соблазняющими. Стаскивал с меня платье, оставляя только в одном белье. Хотя нет, даже не в белье. Стринги и бельем-то не назовешь, а верхняя часть незамысловатого гардероба сегодня отсутствовала. Самое интересное, что я ни капли не боялась.

Понимала, что мои руки пусть и некрепко, но связаны у меня за спиной. Понимала, что стою сейчас почти полностью обнаженная перед незнакомым мне мужчиной. Все понимала, но не боялась ни капли. Хотела, желала и была готова требовать, если вдруг не захочет продолжать.

Диадема, маска, шпильки – все это осыпалось на пол, будто градом. С шумом, страстью, словно музыкой по моим оголенным нервам. Я даже глаза прикрыла, потому что все равно ничего не видела в этой кромешной темноте. Лишь чувствовала жар чужого тела, что находился в опасной близости.

– Ответишь мне на один вопрос? – спросил Никита, не прикасаясь ко мне и пальцем. Но я-то ощущала, что его ладони едва-едва скользят по моему телу, вызывая толпы мурашек.

– Отвечу, – выдохнула, будто шагнула в ледяную воду. Стоять вот так перед ним было до невозможности трудно. Хотелось сесть, опереться спиной о стену или лучше лечь, но мы продолжали играть в игру, правила которой писали сами.

– Какого цвета у меня глаза? – вдруг неожиданно для меня выдал он, но я не растерялась.

Никогда не жаловалась на память, а подмечать детали и вовсе научилась раньше, чем выговаривать букву р. Сдавалось мне, что наш «дурак» на раздевание начинался именно сейчас.

– Темно-зеленые, – ответила с улыбкой. – А у меня?

– Синие. – В его голосе прозвучала усмешка, а после меня буквально толкнули.

Завалившись на кровать, сначала хотела подскочить и возмутиться, но, во-первых, это было трудно сделать с завязанными руками, а во-вторых, просто не успела.

Разместившись между моих ног, Никита медленно оглаживал кожу от бедра до колена и дальше, вычерчивая эти дорожки короткими поцелуями. Целовал даже щиколотки, аккуратно избавляя мои уставшие ножки от туфель. Хитрец! Теми же путями возвращался, поднимался все выше, чтобы замереть на внутренней стороне моих бедер.

Лизнув воспаленную кожу, тут же легонько подул, а я терялась от такой откровенности, от таких контрастов. Даже в спешке обвинить его не могла, потому что ее не было, но то, что он вытворял, я никогда бы не позволила сделать кому-то на трезвую голову.

Его руки блуждали по моему телу, мягко поглаживали, сжимали. Ласка досталась и талии, и животу, и грудям. Когда ущипнул меня за сосок, натурально дернулась. Нет, мне не было больно, но ощущения странные. Однако только спустя секунды я поняла, что это был отвлекающий маневр, потому что чужие губы уже изучали мое разгоряченное лоно. Правда, пока через ткань. Опаляя горячим дыханием, сводя с ума нежным касанием губ.

– Ты! – то ли возмутилась, то ли обиделась я, впервые не находя, что сказать. Да мой начальник умилился бы, услышав, что я потеряла дар речи!

– Я… – Он издевался. Наслаждался этой игрой, хотя я, честное слово, не понимала, как можно этим наслаждаться. Но приятно, черт возьми. Действительно приятно и невероятно стыдно, потому что хочется еще. – Я только целую. Если боишься, могу развязать руки.

– Развя… – договорить я не смогла, потому что чужие губы тут же накрыли чувствительный холмик, а я ощущала его прикосновения через кружево, которое вдруг стало невероятно тонким. Казалось, что его там и вовсе не было.

– Еще? – Его руки нашли мои запястья. Пара секунд, и бедные конечности оказались свободными, но я едва ли соображала, когда впивалась ногтями в его плечи.

Прекрасно понимала, что мне отвечать не обязательно. Он сам знает все ответы, просто тоненько издевается надо мной, крепче сжимая мои ягодицы, впиваясь губами во влажную плоть. Отлично ощущала, что сам Никита от брюк еще не избавился, но кто я такая, чтобы его торопить? Нет, я наслаждалась. Лишь закрывала рот ладонью, когда из меня вырывались особенно громкие стоны. Он уже сдвинул мокрую ткань в сторону и теперь имел неограниченный доступ к самой интересной части моего тела.

– Будь хорошей девочкой, открой ротик? – приказал этот наглый тип, но я на непотребство повелась. Я бы и с парашютом сейчас, да-да…

Податливо облизав его палец, с удовольствием перебирала его волосы. Не слишком длинные, но и не слишком короткие. Наверняка у этой стрижки было какое-то название, но меня она интересовала с сугубо личной стороны. Когда язык Никиты проникал особенно глубоко, я слегка тянула его за волосы – непроизвольно, а он усмехался и действовал все увереннее.

– А-а-а… – выдохнула я, ощутив в себе чужой палец.

Он двигался неторопливо, аккуратно. Постепенно растягивал мое лоно, а губы Никиты вытворяли сумасшествие, обрисовывая влажные складки, играя с чувствительной бусиной клитора.

– Какая горячая девочка, – вытащил он палец, приподнимаясь, а я поняла, что он стягивает с себя последние детали одежды. – Не бойся, ладно? – попросил он доверительно, не давая мне времени на ответ.

Влажные губы сплелись с моими – сухими, а я ощутила, как горячая округлая головка члена мягко, неторопливо кружит, обрисовывает вход, чтобы единым рывком проникнуть внутрь. Скользнуть, лишь на секунды вызывая дискомфорт и острую боль, что тут же сменилась тянущей, вяжущей, далекой. Этот коктейль не передать словами. Его можно только испытать, потому что рядом с болью всегда стоит наслаждение. Такое же острое, распирающее, какое может быть только в первые несколько минут, пока лоно подстраивается, открывая себя.

Мышцы неконтролируемо сжимались – я ощущала это ярко. Так же ярко, как и гладкий ствол, что медленно скользил, давая мне возможность успокоиться, привыкнуть.

– Все хорошо? – Дыхание рваное, срывающееся.

Никита удерживал свой вес на руках, беспрестанно покрывая поцелуями все, до чего только мог дотянуться. Эти поцелуи не были короткими, быстрыми. Они были другими – мягкими, нежными, ласковыми. Он успокаивал меня, хотя, наверное, мне этого и не требовалось, но я оценила. И его беспокойство, и то, как он повел себя. Когда он понял, что будет первым? Не знала, но и думать об этом сейчас не хотелось.

– Спасибо, – прошептала я, пальцами исследуя каждую черточку его лица.

Хотела запомнить, понять, нарисовать в своем воображении его, но мне это никак не удавалось. Говорят, что женщины всю жизнь помнят своего первого мужчину. Да только как быть, если ты не знаешь, как он выглядит?

– Не больно? – поинтересовался он, ловя губами кончики моих пальцев.

– Терпимо и… Хочется еще.

Конечно, я немного лукавила, но нисколько не пожалела об этом. Едва толчки стали порывистыми, сильными, глубокими, я просто перестала замечать дискомфорт. Все мое внимание, все мои желания, все естество было обращено к этому мужчине. Лишь секундами, минутами, часами или вечностью спустя я осознала, насколько сильно он сдерживался.

Я бы даже памятник ему поставила за способность держать, контролировать себя, но наш выключатель должен был сломаться рано или поздно. И вот тогда, когда остались только голые инстинкты, только чувства и эмоции, я вдруг поняла, что люди не зря занимаются сексом.

Теперь я понимала, почему они занимаются сексом. Потому что только эти незамысловатые, но невероятно сексуальные движения способны унять возбуждение. Только они расслабляют тело настолько, что ты будто рождаешься заново. И только это единение хоть и ненадолго, но способно вызвать любовь. Потому что если это не любовь, то я тогда совсем не знаю, что именно можно назвать этим правильным словом. Ведь сливаются не только тела, но и души, потому что только при занятии любовью человек открыт как никогда.

– Повторим? – Чужие губы заклеймили мои плечи, ключицы, но я смогла лишь вяло застонать, пытаясь уползти подальше в уголок.

– Я уверена, что люди не занимаются сексом так часто… – пробурчала я, пряча голову под подушкой.

Очень зря, потому что мои тылы были тут же найдены и облапаны.

– А тебе откуда знать? – усмехнулся этот хитрец. – Тем более что утро уже наступило. А где новый день, там и новый секс…

Что там было дальше, я уже не слышала, потому что мозг отключался. Правда, все же улыбнулась, когда почувствовала его объятия. Мне было тепло, хорошо и настолько сладко, что где-то что-то наверняка уже слиплось, но кто мы такие, чтобы идти против системы?

Правильно, всего лишь незнакомцы, встретившиеся в эту ночь по законам чужого жанра, укравшие чужую историю в свою обычную жизнь.

Глава 5. Никита

Уходил тихо. Не хотел будить Софью в ее законный выходной. Да и не желал, честно говоря, чтобы она увидела мое лицо раньше времени. Еще вчера собирался сказать ей, что я и есть тот самый Крылатый Охотник. Даже руки ей на всякий случай галстуком завязал, предупреждая возможную реакцию, но передумал.

Мне захотелось продолжить нашу игру в несколько другом формате. Она сама виновата, серьезно. Просто нельзя быть настолько одуряюще соблазнительной и до невозможности интересной. Таких, как она, я еще не встречал, и мне хотелось изучить ее, понять, распознать в ней то настоящее, что скрывается за маской сильной и независимой, но при этом взбалмошной девушки.

Ну не может быть, чтобы она была такой. Таких просто не бывает. Желал доказать самому себе, что она ненастоящая, искусственная. Хорошо себя знал. Как только маска спадет, спадет и интерес, а она останется одной из…

Одной из тех, кто когда-то повстречался на моем пути. Так было не раз. Так наверняка будет и с ней, хотя, если серьезно, так много времени я не тратил ни на одну из своих женщин. Почти полгода общения. Я уже привык к Соне и не мог представить, что когда-нибудь ее сообщения исчезнут из моей жизни. К хорошему привыкаешь слишком быстро.

– До встречи, моя сумасшедшая, – прошептал я, а пальцы замерли в миллиметрах от ее щеки.

Хотел ли поцеловать?

Хотел, но будить не желал. Лишь поправил одеяло и положил конверт на поднос, где мою спящую красавицу уже дожидался завтрак. Михаил Борисович, наш главный бухгалтер, забегал в номер около часа назад. Он сохранил конверт с поздравлением и премией для Софии. Она отлично поработала в этом году, выступая добровольным надзирателем своему начальнику. Показатели их филиала заметно выросли по отношению к прошлому году, а потому поощрение девушка явно заслужила, но к деньгам я добавил и еще кое-что.

То, что не планировал изначально.

Взяв у Михаила Борисовича запасную поздравительную грамоту, я переписал стандартное поздравление, добавив к сумме премии в качестве вознаграждения незапланированный перевод в головной офис. Туда же, в конверт формата А4, отправилась пояснительная записка с приказом быть на новом рабочем месте уже утром понедельника. Конечно, в случае согласия. Понимал, что она может отказаться, но надеялся на ее благоразумность и тягу к новому. Тем более что зарплату я ей обещал куда больше, чем она получала сейчас.

Нужен ли мне был секретарь?

Определенно нет.

Лариса Ивановна, секретарь отца, отлично справлялась со своими обязанностями. По сути дела мне даже посадить Софью было некуда. Разве что купить для секретарской еще один стол, стул, технику. Сдвинуть мебель, запросить канцелярию, заменить массивный диван небольшой софой. Когда этим заниматься? Кому этим заниматься? Придется мне, раз сам заварил эту кашу. Да и не дозвонишься ни до кого в воскресенье. Выходит, сегодня выходной у всех, кроме меня, но я не жалел.

Во-первых, потому что провел замечательную ночь. Во-вторых, потому что рассчитывал провести еще как минимум несколько похожих ночей. Ну а в-третьих, потому что отчаянно желал потешить свое уязвленное самолюбие. Соня провела ночь с незнакомцем, даже не подозревая о том, что я тот самый Крылатый Охотник. И ладно бы, если бы я был у нее не первым. В конце концов, мы ничего друг другу не обещали по переписке, но я-то знал, что она была девственницей. В своих разговорах мы касались и не таких тем, забредая в самые разные углы. Неужели настолько обиделась на мое последнее сообщение? Или все-таки перебрала с алкоголем?

Знал, что она почти не выпивает, потому что моментально пьянеет. Прекрасно понимал, что Соня вчера просто переволновалась. Уже хорошо успел ее изучить. По крайней мере, ту сторону, которую она позволила себе открыть, но в любом случае в груди свербело недовольство. Пошла бы она с кем-то другим, если бы я так вовремя ее не перехватил? Расскажет ли Крылатому Охотнику о своих приключениях?

В ее распущенность не верилось просто потому, что не бывает распущенных девственниц. О том, что она в свои двадцать оставалась нетронутой, красноречиво говорили кровавые пятнышки на белоснежном одеяле. Да и гуленой, в отличие от своих сверстниц, она не являлась. По вечерам предпочитала отсиживаться дома в компании сериалов, и я ее понимал. Сам не любил шумные места. Да и времени, если серьезно, на гулянки не оставалось. По горло хватало различных приглашений на светские мероприятия. В последнее время отец все чаще спихивал их на меня, прикрываясь возрастом. Впрочем, возрастом он прикрывался по любому поводу.

Еще год назад я официально стал заместителем генерального директора, но отец время от времени скидывал на меня и свою работу. Давно раскусил его игру. Еще семь лет назад, когда он принял меня на работу в один из филиалов в качестве менеджера. Тогда я учился на втором курсе юридического и был зеленым юнцом, которому совсем не хотелось связывать свою жизнь с банковской сферой. Постепенно втянулся, воспылал азартом, горел энтузиазмом и зубами вгрызался в каждое повышение.

Нет, конечно, за семь лет я бы без отцовской помощи наверняка никогда не забрался по карьерной лестнице так высоко, но и сам кое-чего стоил. Не стоял на месте, постоянно всесторонне развиваясь. Знал, что он готовит для меня свое кресло. В конце концов, после отставки отца совету директоров будет выгоднее назначить генеральным директором того, кто уже знает всю внутреннюю кухню, а таким человеком был именно я.

И нет, я не рвался к власти. Просто любил этот шебутной мир экономики и финансов, где падение акций даже на полпункта может привести к сердечному приступу. Разве может быть что-то интереснее?

– Никита Андреевич, вам еще нужна моя помощь сегодня? – перехватил меня Михаил Борисович в холле отеля. Мужчина явно уже собирался покидать это гостеприимное место.

– Нет, отдыхайте, – в дружеском жесте слегка похлопал я пожилого мужчину по плечу.

– Отдохнешь тут, – недовольно пробурчал он, платочком вытирая со лба испарину. – Двести восемнадцать тысяч! И это с учетом того, что номера были заранее оплачены!

– Ну а вы как хотели? – усмехнулся я. – Корпоратив требует жертв…

– Кстати, о жертвах. А вы знаете, что одного официанта до сих пор не нашли? Говорят, его утащили в номера наши сотрудницы.

Бедный, бедный официант.

Глава 6. Соня

Просыпалась тяжело. Где-то там, в отдалении, назойливо звонил мой телефон, который вчера я даже не удосужилась достать из сумочки. Голова болела просто адски, но, едва я села и открыла глаза, не удержалась от громкого стона, наполненного отчаянием.

Я все помнила.

Никогда не страдала провалами в памяти, а сейчас безумно жалела об этом. Кто? Ну вот кто заставлял меня вчера пить все, в чем присутствовало хоть немного алкоголя? Кто этот бессовестный человек?

Идти до зеркала, чтобы взглянуть на свое помятое отражение, нисколько не хотелось, а потому я рухнула обратно на подушки, но тут же подскочила, потому что осознала, что до сих пор нахожусь в чужом номере.

– Никита? – робко позвала я, морщась от дикой головной боли, которую физически терпеть было очень трудно. – Никита?