См. Davies (1969), р. 10; Flamant (1977), р. 70–71.
96
Пер. Е.В. Дарк, ?.Л. Хорькова.
97
Ad loc.: «Следовательно, – вступает Евсевий, – придется мне с тобой вести беседу, Дисарий, о [том] возрасте, в дверь которого мы оба почти уже стучимся…».
98
См. Glover (1901), р. 175; Davies (1969), р. 11–13; Flamant (1977), р. 74–75.
99
Ad loc.: «…все ужаснулись [словам Евангела…]».
100
Ad loc.: «Хмурое выражение лиц большинства сидящих являло, что прибытие Евангела мешает хорошему проведению досуга и мало приличествует мирному собранию. Ведь он был человеком язвительно-насмешливым, с дерзко-нахальной речью, наглым и пренебрегающим неприязнью, которую вызывал по отношению к себе своими словами, повсюду сеющими ненависть, так как не выбирал выражений…».
101
Ad loc.: «Евангел прерывает продолжающееся обсуждение и говорит: “Я [тоже] потревожу нашего Дисария, даже если он будет удовлетворять спрашивающего теми своими маленькими и подобными капелькам ответами…”».
102
Ad loc.: «Между тем Евангел, ненавистник славы греков и насмешник, говорит: “Пусть-ка они сотворят то, что среди вас отвергается как проявление болтливости. Отчего же мне [тогда] не пожелать поскорее узнать от вас, если что-нибудь в этом понимает ваша мудрость, яйцо ли прежде существовало или курица?”»
103
Ad loc.: «Между тем Евангел говорит: “…когда бывает беседа о божественном, вы стремитесь к тому, чтобы по каждому отдельно [божеству] призывать в свидетели нашего Мантуанца, а не к тому, чтобы она происходила, как думается, с обсуждением [его высказываний]”».
104
Подобное отношение просматривается в его словах к Претекстату (I, 11, 1): «При всем блеске дарования и красноречия нашего Претекстата, я не в состоянии вынести того, что он в предыдущей речи пожелал предписать ради почитания некоего бога: чтобы рабы обедали вместе с господами, как если бы, право, боги заботились о рабах, или какой-нибудь разумный человек допустил бы оскорбление своего дома столь мерзким обществом. Или теперь вот он пытается приписать Сигилляриям, которые своими глиняными фигурками доставляют забаву все еще ползающим детям, служение богопочитанию и, поскольку он считается первым из набожных людей, примешивает сюда уже кое-что и от суеверия».
105
Отношение сенаторской оппозиции к христианству во время жизни Претекстата отражено в словах Фурия Альбина (III, 14, 2: «Если мы рассудительны, мы всегда должны почитать древность»). В этой связи интересна фраза Аммиана Марцеллина, описывающего отношение императора Юлиана к деятельности Константина (Res gest. XXI, 10, 8): «Тогда же Юлиан потревожил память Константина, обличая в нем любителя новшеств и разрушителя старых законов и древних обычаев…».
106
Макробий мог просматривать письма Симмаха после их издания Квинтом Фабием Симмахом или же имел к ним непосредственный доступ еще до издания, через самого Квинта Фабия, будучи с ним в дружеских отношениях.
107
См. Symm., Ер. VI, 7.
108
См. Symm., Ер. III, 37.
109
См. Symm., Ер. II, 39: «…philosophus vita atque eruditione praecipuus…»; Idem, Ep. III, 37: «…amicissimus vir… inter professores medendi summatem iure obtinet locum…».
110
Имеется одно, весьма учтивое письмо (VIII, 60) Симмаха, которое, возможно, адресовано Сервию. Если это так, то Сервий мог лишь претендовать на то, чтобы быть членом кружка Претекстата. См. Matthews (1990), р. 371 (n. 3).
111
Возможно, Авиен уже родился к концу жизни Претекстата, но, будучи ребенком, не мог с ним беседовать.
112
См. Cameron (1966), р. 29–30; Matthews (1990), р. 371–373. Подобный анахронизм можно рассматривать как традиционный литературный прием. Ср. анахронизм у Платона, о котором упоминает Макробий (см. ниже).
113
Время творческой активности Сервия остается неизвестным. Вероятно, Сервий писал свои комментарии между 395–410 гг., хотя возможна и более поздняя датировка. См. Georgii (1912), р. 518–526.
114
В отношении того, кто из авторов написал свое произведение раньше – Макробий, включивший Авиена в число участников Сатурналий, или Авиен, посвятивший ему свои Басни – можно лишь гадать. Скорее всего, первым был Макробий, который мог знать о том, что пишет Авиен. Отсюда в его Сатурналиях возникает образ Авиена – рассказчика смешных историй. Возможно, Макробий включил поэта в число участников своего сочинения из дружеских побуждений и авансом. Авиен же некоторое время спустя (после выхода Сатурналий) «возвращает» долг Макробию, называя его авторитетом в обоих жанрах – в стихах и в прозе. В этой связи можно указать на аналогичную ситуацию. Так, Цицерон сделал Варрона участником трактата Учение академиков (см. Cic., Acad., Praef.) после того, как услышал, что получит посвящение от него в сочинении О латинском языке (см. Cic., Ер. DCXXXI ad Att. XIII, 12, 3 [p. п. – т. 3, c. 167]; Idem, Ep. DCXXXII – DCXXXVII [p. п. – т. 3, c. 168–173].
115
В таком ракурсе можно обратить внимание и на Застольные беседы Плутарха, и на Аттические ночи Авла Геллия. См. Courcelle: (1943), р. 9–16. См. также Приложение 6.
116
См. Athen., Deipn. II, 58 в (II, 51, 7 [Kaebel]): …? ??? ??????? ??µ???… распорядитель пира. Ср. Претекстат – rex mensae (Sat. II, 1, 3).
117
См. Cameron (1966), p. 28–29.
118
Ibid., p. 29 (n. 37).
119
Перечень корреспондентов Симмаха, сгруппированных по их религиозным верованиям, дал J. McGeachy (см. McGeachy [1949], р. 226 [n. 25]).
120
