Татьяна Адриевская "Две полоски для (не)любимого"

На самом деле не такая уж я была толстая, просто кое-кому не терпелось увидеть своего кумира.

Дашка выскочила из лифта, закружив меня при этом, как юлу. Громко ругаясь, я едва устояла на ногах, а меня уже, сцапали за руку и потащили к единственной входной двери на этаже.

– Ой, ты визжишь, как девчонка, – причитала кнопка. – Ниже голос должен быть, и грубее. Как Рома тебя ещё не раскусил, не понимаю.

Сестричка поднялась на цыпочки, с трудом дотянулась до клавиши звонка и обернулась, скептически оглядывая меня с головы до ног.

– Хотя… – протянула она, – на девушку ты тоже не похожа. Скорее смахиваешь на бесформенное существо среднего рода. И звать тебя должны «Ильё Пончико».

– Я тебя сейчас домой пешком отправлю.

– Ну чего ты обижаешься? Я ведь, между прочим, голую правду говорю! Лучше бы прислушивалась и работу над ошибками проводила!

– Вот сейчас сниму ремень и проведу воспитательную работу с одной непоседливой попой.

– Не сможешь.

– Ну, держись! – Для достоверности я даже за пряжку вцепилась.

Осуществить задуманное мне не дала Анна Фёдоровна. Она открыла дверь, и её приветливое лицо вновь озарила улыбка:

– Привет, Илья! Рома только вернулся с пробежки, тебя спрашивал. А это у нас кто? – Она чуть спустила очки к носу и непонимающе уставилась на кнопку.

– Даша – моя сестрёнка. Оставить сегодня её не с кем было. Разу… Рома разрешил с собой привезти.

Ну как разрешил… Позвонила я ему ровно в четыре утра, и пока он был сонный и мало соображающий, пятнадцать минут рассказывала, как соседи затопили квартиру моих родителей. Затем ещё десять минут объясняла, насколько важное задание мне дали – присмотреть за маленькой сестренкой. Ну и добила его дополнительными пятью минутами, в которые описывала, насколько у меня сестренка послушная и тихая. В итоге Разумов, периодически уходивший в мир забвения, рявкнул, что я могу прийти хоть с сестренкой, хоть с чертом лысым, но если посмею ещё раз позвонить ему среди ночи и стану добрых полчаса нести ахинею, то могу не приходить совсем. Ни с сестрёнкой, ни без.

– Здравствуйте! – мило улыбнулась кнопка, выпуская на Анну Фёдоровну свои приворотные чары. – Я так и думала, что у Ромы работают самые очаровательные люди! Очень рада с вами познакомиться.

О да! Дашка умела располагать к себе взрослых. Именно поэтому ровно через пару-тройку секунд после сей пламенной речи глаза домоправительницы, подобно влюблённому смайлу, горели красными сердечками.

– Проходи, Дашенька, проходи! – заворковала она, пропуская кнопку, и чуть не ударила меня дверью по носу, даже не заметив, что я шагнула следом. Благо пузо подстраховало.

– Ты, наверное, голодная? Идём, я блинчиков нажарю!

Анна Фёдоровна помогла Дашке раздеться, заботливо повесила в шкаф её зимний костюм и за руку повела на кухню. А мне она завтрак ещё ни разу не предлагала, хотя мы дольше знакомы! Я почувствовала себя полной неудачницей.

На кухне, где неизменно трапезничал наш звёздный король, кнопка застыла истуканом. Я стояла позади сестры, наблюдая за тем, как она поедает Разумова блестящими влюблёнными глазками. Тот задумчиво жевал блинчики, глядя в панорамное окно. Видать, по субботам у его желудка праздник, раз он позволяет себе съесть настоящую плюшку!

– Челюсть подбери, – шикнула я, толкнув Дашку в бок. – Не слона в зоопарке увидела.

Сестрёнка смутилась и тут же вышла из ступора. И чего только так разнервничалась? Разумов ведь просто человек, из плоти и крови, пусть и нереально красивый.

Он услышал мой шепот и обернулся, уставившись на мою малявку с легким недоумением. Неужели ранним утром в голове совсем ничего не отложилось?

– Привет-привет! Моя сестрёнка Даша. Родители попросили присмотреть, помнишь? – бодро объявила я.

Разумов кивнул и приветливо улыбнулся. Знакомая улыбочка… Помнится, я на подобную повелась и с девственностью распрощалась…

– Привет, – сказал он кнопке. – Проходи, не стесняйся.

Стоп! А со мной здороваться уже не обязательно? Я возмущенно запыхтела и двинулась следом за Дашкой. Ладно, красавчик, рабочий день начался!

***

Как бы Дашка ни клялась, что будет вести себя молча, практика показывала обратное. Треща без умолку, она умудрилась съесть целую гору блинов со сметаной, расспросить Ромку о новой телепередаче «Танцуй со звездой», что выйдет в эфир через месяц, и развела Разумова на полную экскурсию по его хоромам.

Мне-то, конечно, неинтересно было. Ходила за ними хвостиком больше от безделья. Но для себя полезные факты открыла. Оказывается, Рома – настоящий фанат хоккея. У него была целая коллекция трофеев с матчей российской сборной.

В детстве он даже просился в хокейную секцию, но не срослось. Отец Разумова, будучи тренером пляжного волейбола, считал, что в спорте сын должен идти по его стопам. Зато теперь мне понятно, откуда в нём добрые метр девяносто! Вопрос только, как он оказался в институте культуры. Но мне не интересно, конечно же!

– А это кто? – не удержалась я от вопроса, когда набрела на фотографию в строгой рамке.

Мы уже собирались на выход, а тут снимок, где он с девицей обнимается. На вид моя ровесница, может, чуть младше. Белокожая брюнетка со стрижкой-каре прилипла к Ромке и улыбалась во все тридцать два зуба. Липучка!

– Полина, моя сестра, – с ухмылкой ответил он. – Замужем, так что не познакомлю, и не надейся.

– Да я просто так спросил. – Я отвернулась от фотографии.

– Да, братик у меня заходился в холостяках! – брякнула Дашка, круша в щепки мою легенду о красивой настоящей возлюбленной.

Ох и коза! Удружила! Разумов, само собой, остановился и с выразительным намеком посмотрел на меня. Я пригвоздила мелкую убийственным взглядом (если, конечно, та за толстыми очками хоть что-то разглядела) и оскалилась. Вернее, улыбнулась

– Девушка у меня есть, Дашка. Так что не трепли языком, если не знаешь.

– Ах, точно! – осеклась сестрёнка, поняв свой прокол. – А я и забыла про буфетчицу Настю из нашей школьной столовой. Они с Ильёй познакомились на конкурсе «Кто больше булочек с изюмом съест». Надо отдать Насте должное – мой братик проиграл. Аппетита ей не занимать!

Ну, кнопка, держись! Дома получишь. Да и сейчас не мешало бы спесь сбить. Я повернулась к улыбающемуся Ромке и сказала:

– Дай мне минутку? Сейчас родителям позвоню, уточню, может, Дашу можно уже назад вернуть.

– Как назад? – переполошилась мелкая. – Мы же только недавно пришли.

– Обыкновенно, – ехидно улыбнулась я. – Ты же не думала, что на съёмки с нами поедешь? Будешь ещё и там Рому своей болтовнёй отвлекать – схлопочу от режиссера!

– Да не буду, я же обещала!

– Ага, слышал уже.

– Всё нормально, Илья, – влез Разумов, вставая на защиту моей егозы. – Даша может поехать с нами.

Он развернулся и пошёл к выходу, громко чихнув при этом. Третий раз за утро, между прочим. Подумать о состоянии своего актёра я, как менеджер-сиделка-повариха-гувернантка, просто не успела. Дашка со всей силы наступила мне на ногу и тут же, как подобает задиристой мелкой козявке, отскочила на безопасное расстояние. А пока я шипела и прыгала на одной ноге, пригрозила:

– Посмеешь меня домой отослать – прилюдно тебе бороду оторву и Ромке подарю!

Вот ведь шантажистка малолетняя… И в кого только такая? уже точно не в меня! Бежать след за ней не стала. Пусть живет пока.

Глава 9

На съёмках молодежной комедии, премьера которой была запланирована на восьмое марта, Дашка послушно уселась подальше от места действий и даже писка ни разу не издала. Я же, как обычно, находилась поблизости от Разумова. Во-первых, чтобы быть в курсе всех событий, а во-вторых, чтобы решать текущие вопросы, касающиеся его работы.

После очередного отснятого дубля я обернулась на сестрёнку, дабы убедиться, что она никуда не смылась. Сидела кнопка покорно, завороженно наблюдая за сменой декораций. Ну да, процесс действительно занимательный. То, что обычно происходит на съёмочной площадке, и то, что потом показывают в кинотеатре – небо и земля. Вот как, спрашивается, снять сцену весеннего ливня, когда за окном снег и минус двадцать? А очень просто. Зеленый фон по всей площади съемок и дождевая установка творят чудеса. В кадре зеленый фон превратится в улицу, на которой наш влюблённый герой промокнет до нитки, пока будет бежать, чтобы попросить прощения у своей возлюбленной.

– Илья! – судя по недовольному тону, Разумов зовёт меня не в первый раз.

Я встрепенулась и торопливо подошла. Не привыкла я ещё к своему новому имени, уж простите!

– Нужно обезбливающее, найдёшь? – тихо спросил Разумов. – Только без лишнего шума.

– Не вопрос. А что случилось?

– Ты таблетку принеси, там разберёмся, – отмахнулся он и поспешно сбежал на площадку.

Так-с… А не приболел ли часом наш бедный мальчик? И ладно, мне до его болячек дела нет. Пусть сколько хочет геройствует, раз душе угодно.

За таблетками я сходила, убедилась, что он хорошенько запил их водичкой и пошёл отрабатывать сцену, в которой должен был бегать под «дождём». Вот вроде классная это профессия – актёр театра и кино, – но насколько в действительности хлопотная!

Трижды отрепетировали, детали обговорили, несколько раз отработали… Но, как говорится, в семье не без урода. Партнёрша Ромки явно не справлялась с эмоциями. Симпатичная девушка, да и делать в кадре ничего особенного не нужно. Выслушай признания героя, пусти слезу в конце и прими чувственный поцелуй…

Но на репетициях всё получалось, а когда Роме пришло время намокнуть по-настоящему, всё пошло наперекосяк. Актриса то в словах путалась, то стояла истуканом, то во время поцелуя забывала выпустить из рук зонт… По сюжету он должен плавно выпасть у неё из рук, но увлечённые поцелуем герои этого не заметят.

Красивый намечался кадр, но никак не удавался. Девчонке-то хорошо под зонтом, а Разумов за дубли вымок так, хоть выжимай. Но терпел, бедняга, добрые полчаса, пока рассерженный режиссёр не объявил перерыв.

Разумова тут же укутали в полотенца, чтобы не замёрз во время перерыва, но от меня-то не утаилось, что он носом чаще положенного шмыгал и мурашками покрывался.

Распинаясь в извинениях, актриса преданно заглядывала ему в глаза. Влюбилась, что ли, в этого гусара? Нет, куколка, так не пойдёт! Пока я у Разумова менеджер, пояс верности ему гарантирован. Пускай от разборок с чёртовой дюжиной отойдёт.

– Даже я смогла бы эту фразу сказать! – возмущалась Дашка, да так громко, что половина съёмочной площадки услышала, в том числе и горе-актриса.

– Тихо ты! Хочешь, чтобы выгнали? – Я ткнула кнопку в лоб, а она возмущённо насупилась.

– Не ну правда! Вот смотрите: «Пойдём в дом, Лёша! Ты ведь замёрзнешь!» Не Рома, не любимый, не зайка! Лёша! И «замёрзнешь» – не такое уж сложное слово, чтобы на нём вечно запинаться!

– Перенервничал человек, с кем не бывает. Дуй на место, великий критик, пока меня не заставили тебя домой увести.

Хоть я и ругала сестрёнку, но мнение её полностью разделала. После команды: «Свет. Камера. Мотор. Начали!» актеру непозволительно так ошибаться. Хорошо, если раз, максимум – два… Но не двадцать же дублей подряд!

Пока мы пыхтели от возмущения, Разумов тихо сидел, сжав ладонями виски. Я наклонилась к нему, пытаясь рассмотреть лицо, и спросила:

– Ты чего киснешь? Всё хорошо? – Приложила ладонь к его лбу и непроизвольно ахнула: – Рома, да у тебя жар!

– Ерунда, просто голова немного болит.

– Она оттого и болит, что ты с температурой по площадке скачешь!

Вот так чудеса! Температура, значит, у Разумова, а он бегает, уверенно читает реплики и блестяще играет. Зато партнёрша на трезвую голову двух слов связать не может! Да кто её на главную роль-то утвердил? Ух и злит меня этот факт! С чего бы?

– Надо Павлу Викторовичу сказать о твоём состоянии, – заявила я и уже проложила до режиссера визуальный курс.

Не тут-то было. Разумов тут же ожил, зацепил меня за локоть и шагу сделать не дал. Руку я поспешно выдернула: не хватало звездуну поролоновую накладку нащупать. Это чревато грандиозным событием, когда менеджер Пончиков «сдувается» до Блинчикова, а Лисичкину Анастасию с позором выпинывают из агентства.

Я представила, с какой злорадной улыбочкой Разумов будет меня провожать, и жалеть его сразу расхотелось.

– До конца съёмок осталось всего два часа, завтра выходной, отлежусь.

– Ага, только твоя напарница по съемкам тупит безбожно, и двумя часами вы вряд ли обойдётесь.

– Не так давно Маша на ногах перенесла ангину и ещё не до конца вошла в форму.

– Какое геройство! Теперь мне понятно, кто тебя заразил, вы ведь через кадр носами трётесь!

– Скажу тебе по секрету, тут половина съёмочной группы с соплями…

– Хочешь, чтобы я провёл расследование и выяснил, кто первый на тебя чихнул?

– Хочу, чтобы ты подходил к нашему сотрудничеству без особого фанатизма.

– Э-э-э, нет, не пойдёт. Я за твоё здоровье в ответе. Сейчас принесу жаропонижающее, а потом предупрежу Павла Викторовича, что задерживаться тебе сегодня никак нельзя. Пусть хоть бегущую строку за кадром ставят, чтобы ваша Маша в пяти словах не путалась. Но тебя надо срочно домой отправить. И врача обязательно вызвать.

Глава 10

Громкий и до безобразия длинный гудок автомобиля прозвучал позади машины Разумова уже в десятый раз. А всё потому, что за рулём его нереально дорогой тачки сидела я. Расскажи папе – он перекрестится тысячу раз и будет каждое утро благодарить господа, что это была не его машина…

Как же меня угораздило? Очень просто! После гиперактивных высокотемпературных скачек по съёмочной площадке Разумов вмиг расклеился, стоило ему услышать ключевую фразу: «Стоп. Снято!»

В требованиях к кандидатуре менеджера чёрным по белому было прописано: наличие водительских прав, стаж вождения – не менее трёх лет. Водительские права у меня получены целых пять лет назад, условно по стажу прохожу. А вот по факту все гораздо сложнее. Самостоятельно за руль я садилась раза четыре от силы, но не скажешь же об этом Разумову, который в принудительном порядке посадил меня на место водителя и велел отвезти его до дома!

– Послушай, у моей машины больше двух скоростей, – недовольно изрек он после одиннадцатого продолжительного гудка от недовольных участников дорожного движения.

– А я говорил, что лучше ехать на такси!

– Делать мне больше нечего! Жми уже на газ, Пончиков! С таким водителем, как ты, я пешком быстрее дойду!

– Не могу, босс. Машина дорогая, к тому же не моя. Позади сидит восьмилетний ребёнок – нужно быть крайне осторожным… К тому же средняя скорость бега мужчины составляет от двенадцати до пятнадцати километров в час, а мы едем около двадцати пяти, что явно превышает средние показатели, поэтому наиболее выгодно…

– Лучше заткнись, – сквозь зубы процедил Рома.