Инга Сутурина "Выход в свет. Рассказы"

– Будешь смеяться. Я вампир.

На кухне повисло неловкое молчание. Катэйр хмыкнул, гипнотизируя взглядом пустую бутылку и всерьез раздумывая попросить вторую. Таллия выжидающе смотрела на него, нужно было что-то ответить.

– Отличная шутка. Я слишком много знаю о вампирах, чтобы поверить тебе. Ты какой-то медиум? Знахарка? Колдунья?

Таллия вспыхнула, отпрянула от него на пару шагов и картинно всплеснула руками.

– В том-то и дело, что вы, люди, совсем ничего о нас не знаете! – слово «люди» отозвалось внутри Катэйра испуганным трепетом. – Ваш мозг оброс стереотипами о ночи, бледности и серебре, как обрастает дно корабля полипами. А мы – вот они. Живем среди вас, ходим по магазинам и кинотеатрам. Вместе с вами катаемся в машинах днем и ночью. И (какой сюрприз!) на двух ногах. Почему-то никто упорно не желает в это верить. А я, между прочим, даже доказательства тебе привела.

У Таллии в глазах мелькнуло сожаление. Должно быть, подумал Катэйр, она уже подумывает стереть ему это воспоминание. Он почти физически ощущал ее досаду от того, что она снова выбрала не того. А в том, что он – не первый подопытный, мужчина почему-то не сомневался.

Катэйр ошеломленно смотрел на вспылившую вдруг Таллию и силился понять, что заставляет его оставаться в этом молчаливом доме с женщиной не от мира сего. Странная она, эта Таллия. Веселая и подвижная, он несколько раз уже с ней встречался, знает, что ничего плохого она никогда и никому не делала. Внезапно инстинкт самосохранения шевельнулся в глубине его души, и гусиная кожа медленно, но верно покрыла все его тело. Обстановка накалилась. На мгновение стало страшно. Во взгляде Таллии мелькнуло что-то дикое, и Катэйр тут же безоговорочно поверил.

Таллия закрыла глаза и резко мотнула головой в сторону, а когда открыла – это была уже знакомая ему миловидная красавица.

– Если хочешь, – вкрадчиво начала она, – я расскажу тебе правду. Если нет – закроем эту тему, я сотру тебе память и больше никогда не потревожу спокойствие твоей жизненной рутины.

Смысл слов дошел до мужчины с запозданием. Он только отошел от яростной дикости, плескавшейся в глубине знакомых и одновременно таких чужих глаз, а тут уже предлагают что-то новое. Таллия отошла к окну, рассматривая тучи, перечеркнутые линиями электропередач. Гром в доме почти не было слышно.

Катэйр долго взвешивал все «за» и «против». Он с самого детства мечтал увидеть что-то особенное, из ряда вон выходящее, что-то по-настоящему волшебное. Что-то, что тронет его до глубины души. Он обещал рассказать сестре, это было ее последним желанием. Что он теряет? Абсолютно ничего. Каждый день он протирает штаны на водительском сиденье, с нетерпением ожидая, когда он сможет расслабиться перед телевизором или за свежей газетой. И вот сейчас, когда он наконец-то прикоснулся подушечками пальцев к чему-то особенному, далекому от привычного понимания, он откажется? Ни за что! Нет, он схватит это всей пятерней!

– Согласен. Расскажи мне о вас, – голос прозвучал неожиданно глухо и тихо, но Таллия услышала. Она отвернулась от окна и натянуто улыбнулась, поймав его потерянный взгляд.

– Но прежде скажи, – остановил он ее порыв, – зачем я тебе?

– Расскажу все, о чем только спросишь. Зачем ты мне? Ответ прост. Мне невероятно скучно. И пусто. Ты поймешь, когда узнаешь чуть больше. Я ищу людей, готовых принять и понять меня. Думаю, лучше пойти в гостиную – там весьма удобные кресла.

Комната была обставлена просто и со вкусом: недорогая мебель, бежевые тона, светлые обои. Гостиная казалась большой и просторной. На стенах много картин, на каминной полке – целая армия фотографий, многие из которых были черно-белыми.

– Присаживайся. Еще пива? Держи. Спрашивай. Расскажу все, что попросишь, – повторила Таллия и опустилась в кресло напротив.

Катэйр перебирал в голове роящиеся вопросы, но вскоре решил спрашивать сразу все, что только приходит в голову. Где-то внутри его начал захватывать чисто детский азарт.

– Тогда первым делом спрошу о внешности. Почему ты похожа на обычного человека? Нет впалых глазниц, длинных клыков. Только бледная. Как, впрочем, и все здесь.

– С течением веков мы тоже меняемся, – мягко улыбнулась Таллия, будто уже предугадала этот вопрос. – Где-то тысячу лет назад ты мог бы увидеть шипящее на солнце чудовище, что зарывалось на день в могилу. Все-таки, поверья из ниоткуда не берутся. Но мы, как и люди, можем приспособиться ко всему. В конце концов, мы тоже когда-то были людьми.

– Почему ты не боишься солнца?

– Боюсь, – честно призналась Таллия, откидываясь в кресле. – Оно обжигает нас, но совсем не так, как в фильмах. Поп-культура все утрирует. Мы сгораем намного быстрее живых. И то, если попадаем под прямые солнечные лучи.

Катэйр вскинулся, припомнив все их встречи. Таллия всегда встречала его, когда на небе не было ни единого просвета, и солнце не имело даже малейшей возможности выглянуть из-за туч.

– Ожоги получаю сильные. Дотла, конечно, не сгораю, но все равно неприятно.

– Я думал, вампиры живут в Трансильвании. Мол, древний род, чтут традиции и все такое, – Таллия в ответ только рассмеялась.

– Мы тоже любим путешествовать. Трансильвания – это враки чистой воды. Это слишком солнечное и теплое место. А вот Ирландия – нет. Здесь часто все сокрыто туманом. Плюс, водится много блюд из крови, и на тебя не посмотрят, как на сумасшедшего из-за твоего рациона. Ну и правильно ты заметил, что я бледная. Тут это тоже норма.

– А кровь? Человеческую не пьешь?

– Пью. Животная кровь не вкусная, это как если бы тебе вместо пива и кофе предложили всю оставшуюся жизнь пить рыбий жир. Но все равно беру ее, а то даже представлять не хочу реакцию своих гостей, если они вдруг узнают, что попробовали себя в каннибализме. У нас поставки давно налажены, убивать уже никого не приходится. Доноров в этом мире много.

Катэйр задумался. У него отлегло от сердца, когда он понял, что в пироге не было ни капли человеческой крови. А то жить с такой информацией было бы непросто. Таллия протянула Катэйру печенье, и он невольно залюбовался легкостью и плавностью ее движений. Да и на кухне некоторое время назад Таллия казалась пантерой в джунглях.

– Приспособилась к человеческим движениям?

Таллия кивнула.

– Я от них и не отвыкала. Не сверли меня своим полным скепсиса взглядом. Сейчас кое-что покажу.

Таллия встала с кресла и присела рядом с Катэйром. Заглянула в его глаза, и из темно-медных они почему-то стали красными и увлекли мужчину за собой в калейдоскоп непонятных событий, закрутив в водовороте чужой жизни.

***

Водоворот выплюнул его на кладбище. Катэйр стоял там, окруженный людьми в траурной одежде. Все со слезами на глазах смотрели на юную девушку в гробу, на лице которой застыло выражение вечного удивления. Он узнал Таллию. Катэйр подошел ближе к гробу, заглянул внутрь, не веря своим глазам, и вскрикнул, когда чья-то рука прошла сквозь него и погладила девушку по голове.

– Они тебя не видят, – раздался знакомый голос позади. – Добро пожаловать в мои воспоминания.

Голос Таллии дрогнул, неподдельная грусть пронзила его насквозь. Таллия посмотрела на семейную пару, склонившуюся над телом, и тоска отразилась в ее глазах. Родители, никаких сомнений.

– Выстрел, – Таллия указала куда-то на грудь себя же мертвой. Под тонкой тканью платья действительно притаилась пуля. Катэйр поежился.

– Не знаю, кому я не угодила. Здесь мне пятнадцать. Согласись, сейчас я не выгляжу на свой посмертный возраст. Мы тоже стареем с годами, только медленнее, и процессы все идут иначе. Мне сто пятьдесят, а выгляжу на тридцать. Ловко, не правда ли?

Таллия рассказывала все отрешенно, будто за свой долгий век так и не смирилась с собственной смертью. Катэйр молчал. Капли дождя проходили сквозь него, он не чувствовал холода и ветра. Когда гроб опустили в могилу, Таллия взяла его за руку, снова заставила его утонуть в вишневом вине собственных глаз.

Он все еще стояли на кладбище. Только уже в непроглядной ночи, даже луна не освещала старый уставший погост. Рядом завозились.

– Копатели, – пояснила Таллия, указывая рукой на мужчин, что остервенело раскапывали могилу неподалеку. Таллия повела рукой в сторону, указывая на другую часть кладбища.

– А вон там сейчас перерожусь я.

Земля в указанном месте зашевелилась и стала расползаться в стороны. Копатели заорали от ужаса, побросали лопаты и унеслись вдаль, а юная Таллия вылезла из могилы, отплевалась и повалилась на землю.

– Мам?.. Пап?.. – охрипшим голосом спросила она, но ответила лишь тишина. Катэйр ошалел. Таллия не выглядела ополоумевшим чудовищем, готовым наброситься на любого из-за голода. Она была скорее несчастным ребенком, напуганным и ошеломленным. Из ее глаз – обыкновенных человеческих глаз – вот-вот должны были покатиться слезы.

Из-за могильных памятников показалась высокая фигура, и Таллия вскочила на ноги, неловко шатаясь и затравленно оглядываясь по сторонам.

– Не бойся, – произнес чей-то спокойный баритон. – Идем со мной. Расскажу тебе все.

– Что происходит? – дрожащим голосом спросила Таллия, отходя на несколько шагов от незнакомца. Тот стянул с головы капюшон, обнажая залысину, и протянул девушке руку.

– Ничего страшного. Я твой наставник. Голодная? Накормлю. Не трясись так. Ты же не думала, что тебе удалось выжить после того выстрела?

Таллия схватилась за грудь, словно только что вспомнила, как умерла. Девушка дрожащими руками расшнуровала корсет и шокировано уставилась на пулевое.

– Со вторым рождением тебя, – усмехнулся мужчина. Таллия робко взяла его за руку, и Катэйр потерялся в водовороте в третий раз.

– …Воля к жизни? – из-за легкого головокружения Катэйр не услышал начало разговора, но успел выловить пару слов.

– Да, – ответила Таллия, ловко поддержав его за руку. – Никакие укусы не обратят тебя в вампира. Все дело в воле к жизни. У кого-то она сильнее, у кого-то ее нет вообще. Про воскрешение Лазаря слышал? Это что-то подобное. Кажется, даже после остановки сердца я пыталась двигаться и думать. Помню, как хотелось плакать от того, сколько всего я еще не успела сделать, – Таллия ностальгически улыбнулась.

– А если вампир укусит?

– У тебя останется шрам.

Катэйр пытливо уставился на Таллию, которая уже наблюдала за совсем еще юной собой и своим наставником.

– Стоило ли оно того? – осторожно спросил Катэйр, вставая рядом.

– Цена за это высока. Но я ни о чем не жалею.

Катэйр кивнул и обратил внимание на двоих, сидящих за столом.

– Не буду! Сказала, что не буду, отстань! – Таллия остервенело отпихивала руку наставника с зубчиком чеснока в руке.

– Да не убьет он тебя! – теряя терпение прорычал мужчина, упорно протягивая смертельно опасную еду девушке. – Я съел три штуки на твоих глазах.

– Он убьет меня, все знают, что чеснок опасен для вампиров.

Наставник хрипло рассмеялся, отложил чеснок в сторону и угрожающе схватил Таллию за руку.

– А теперь послушай меня. Эту сказку придумали сами вампиры в далеком прошлом. Чеснок разжижает кровь, снижает ее вязкость и свертываемость. Они просто мастерски убедили живых, что чеснок поможет им спастись, а затем с легкостью осушали их тела. Еда у тебя, кстати, не переваривается. Будь добра, сильно не объедайся, а не то придется выворачивать свой желудок самостоятельно. Тут я тебе в няньки не нанимался.

Катэйр бросил непонимающий взгляд на Таллию. Та только пожала плечами.

– Надо же мне как-то своей казаться. Ем и пью все человеческое. Больше даже по привычке, так и не отреклась от любви к выпечке. Потом… избавляюсь, – пояснила она, снова кивая на наставника.

– Я тоже буду убивать людей? – осторожно спросила она, снова обращая внимание на мужчину.

– Нет, жажда не так сильна. Просто пей, когда чувствуешь слабость. Для поддержания сил. Необязательно человеческую, можно и животную. Сейчас из-за каждого человека такая шумиха поднимается, что мама не горюй. Пришлось приспосабливаться, – мужчина всплеснул руками и протянул Таллии кружку. Та с сомнением глянула на содержимое, а после решительно оставила напиток в сторону.

– Почему мы ее пьем? Без нее совсем никак?

– Мы не получаем витамин D от солнца, глупая. Надо как-то поддерживать жизнь.

Юная Таллия вздохнула и взяла со стола чесночину тонкими дрожащими пальчиками. Зажмурилась и сунула ее в рот. Судя по лицу, ожидала она чего угодно, но только не саркастичных аплодисментов со стороны наставника. Мужчина поднялся с места, погладил ее по голове и устало удалился в спальню.

– Про церковь забудь! – послышался его приглушенный крик.

***

Катэйр вынырнул из череды воспоминаний Таллии и больно приложился головой о косяк. Он чуть было не свалился с кресла, но девушка успела подхватить его и усадить обратно.

– Наставник вскоре умер. Окончательно. Он был слишком стар даже для вампира. Несколько веков оставили свой отпечаток, он и сам уже устал от такой долгой жизни. Если это можно так назвать. Этот старик с лысиной видел еще испанскую инквизицию, – усмехнулась Таллия, прогоняя остатки ностальгии и лукаво глянула на Катэйра.

– Ну как оно?

– Круче, чем очки виртуальной реальности! – честно признался тот. Оно все еще не мог поверить в произошедшее. Все мысли смешались, голова чудовищно кружилась от постоянных… переходов, а тело одолела слабость.

– Как ты это сделала?

– Воздействие. Мы можем влиять на мысли и эмоции. Есть и слабые стороны – неопытный в этом деле гипнотик может нанести урон психике. Отсюда, кстати, миф о том, что вампиры гипнотизируют людей, делая их сумасшедшими и послушными марионетками. А это всего-навсего дилетанты, – мягкая улыбка мелькнула на губах Таллии. – Я тоже такой когда-то была. Всю память стереть, кстати, не получится. Только ее маленький кусочек.

– А как?.. – Катэйр неопределенно махнул рукой, все еще пытаясь отдышаться. – …Ну вот оно, вот это все…

– Погрузила тебя в свои воспоминания? – мужчина кивнул. – О, это сложнее. Сейчас мало кто так может. Меня наставник учил.

– Ты не знаешь его имя?

– Знаю. Просто… скучаю сильно. Не могу его произнести, больно, – смущенно промямлила Таллия и резво схватила с полки фотографию. – Посмотри! Это мои знакомые вампиры. Нам как-то удалось собраться компанией. Многие из них помогают живым там, куда тем добраться сложно. Эла, например, в шахте уже которое десятилетие трудится, Сэми на вышках. А Колин вообще несколько раз в космос летал.

Катэйр внимательно всмотрелся в фотографию. Никто из разномастной компании не походил на мертвеца, на лице у всех застыли счастливые улыбки.

– А все остальные фотки? – спросил он, протягивая фото обратно.

– Люди. Мои друзья и знакомые из разных эпох. Из прошлого мало кто остался, а вот сейчас проще общаться.

Катэйр кивнул.

– И что, вообще все – ложь? Неужели ни одного правдивого мифа нет? Все выдумка?

– Нет, не все, – Таллия легко поднялась и скрылась за неприметной дверью рядом с картиной Рериха. Вскоре девушка вышла оттуда, неся в руках зеркало и бархатную коробочку.

Таллия присела на подлокотник кресла рядом с Катэйром и повернула к нему зеркало. Мужчина долго всматривался в отражение, а потом обратил шокированный взгляд на собеседницу.

– Какого?..

– Раньше зеркала сзади покрывали серебром, потому мы там и не отражались. Сейчас, сам понимаешь, никто таким страдать не собирается. У меня сохранился еще этот раритет, вот, могу похвастаться. Предупреждая твой вопрос – да, серебро обжигает. Не знаю уж почему – из-за его стерильности и моей «мертвости» или еще по какой причине, но ожоги оставляет будь здоров.

Таллия раскрыла бархатную коробочку, и Катэйр ахнул. На аккуратной подушечке лежала брошь, которая в современных реалиях обогатила бы его в один миг. Не нужно было быть гением, чтобы рассмотреть тонкую работу и дорогие камни, вкрапленные в роскошный серебряный каркас. Таллия глубоко вдохнула и схватила брошь свободной рукой. Катэйр поморщился от ее короткого крика. Девушка развернула руку, показав ему огромный ожог.

– А что там с вашей регенерацией?

– Бред сивой кобылы. Я не чувствую обычную боль – нервные окончания атрофированы. На мне ничего не заживет, только кожа немножко подзатянется, и то через пару лет. Пожалуй, это все, что можно сказать о нашей хваленой регенерации. Кстати, если ты вдруг в меня выстрелишь, ничего не произойдет – в моей груди будет еще одна дыра, только и всего. Я не разлагаюсь. Мое тело почти не способно затянуть раны. Это не жизнь. Это жизнь в смерти, Катэйр.

– А скорость?

– Есть, – просто ответила Таллия, ничего не поясняя. Она рассматривала свою ладонь с внимательностью отличника на уроке пматематики. Катэйр перевел взгляд на окно. Гроза уже закончилась.

Мужчина поднялся с кресла и на негнущихся ногах добрел до двери. Таллия так же молча проводила его. У машины остановилась, помялась, но начала:

– Если что…