Катерина Пелевина "Разбуди меня в 4:30"

Разбуди меня в 4:30
Катерина Пелевина

История безумной любви десятиклассницы Вероники и одиннадцатиклассника Максима, которых сломали обстоятельства. История внутренних изменений, человеческой зависти и подлости. История одной боли… Скулшутинг, который разрушил много судеб и не оставил шанса на будущее…

Катерина Пелевина

Разбуди меня в 4:30

***

Мне было семнадцать, когда моя жизнь разделилась на «до» и «после». Я училась в десятом классе и жила в Санкт-Петербурге. Обыкновенная жизнь обыкновенной школьницы, скажете вы и будете правы. Во всяком случае до того момента, как я встретила его, всё было действительно обыкновенно. Однако тогда всё казалось проще, чем сейчас, и я была другой. Во всех смыслах. Воспринимайте, как хотите, но в этой фразе непростой контекст. А какой именно, вы узнаете чуть позже…

***

– Не понимаю, чем тебе не нравится. Красивое ведь платье…

Это моя мама пытается убедить меня в том, что её вкус лучше моего. В мягкой форме, потому что иначе со мной не работает. Я слишком, как это говорится, строптивая. Но, в то же время, я прислушиваюсь. Ведь мы с мамой на «одной волне». Она старше меня всего на восемнадцать лет, ей тридцать пять, и она госслужащая в одном из органов исполнительной власти. У неё юридическое образование, и я хочу получить такое в скором времени. Я не отличница, но не глупая. Троек в аттестате у меня, скорее всего, не будет, что уже немаловажно для поступления, ну и конечно ЕГЭ, которым меня все пугают, и от этих разговоров меня уже подташнивает.

– Нет, мам, я надену своё, ладно?

Приходится увиливать, но дело в цвете. Ненавижу оранжевый. Кто вообще носит оранжевые платья? Я лучше надену толстовку и джинсы, хотя обычно предпочитаю одеваться консервативно.

Каждое утро я встаю в 6:30 утра, немного крашусь, хотя мама говорит, что моя естественная красота бросается в глаза. Отца у меня нет, точнее, он бросил маму, когда узнал, что она беременна, хоть и был на порядок старше, но испугался ответственности за молодую девочку, ведь она забеременела мной как раз в том же возрасте, что и я сейчас, по сути, ещё не окрепшей школьницей. Мама говорит, что внешне я похожа на него, но она ни разу не показывала мне его фотографии, и от этого мне порой становится тоскливо. У меня есть веснушки, я не очень высокая, но главной моей особенностью служат глаза и, как говорит моя подруга Мира, брови. Это немного странно, но я и сама это знаю. У меня гетерохромия. Один глаз карий, другой зелёный. Выглядит интересно, хоть в детстве я немного комплексовала из-за этого. Не поверите, какими дети бывают жестокими. Однако со временем я это переросла.

Наша школа в целом ничем не отличается от остальных, я учусь здесь уже три года, и в принципе всем довольна. Хорошо, что мне удалось встретить человека, с которым я могу регулярно общаться. О ней я уже сказала, но на самом деле говорить можно бесконечно, потому что мы крепко дружим. Мира намного сильнее меня. По характеру, образу жизни. Я держусь за неё как за спасительную соломинку. Она с недавнего времени занимается хореографией, и я пытаюсь подстроиться под её плотный график, но так даже лучше. Я больше времени провожу за учебниками, иначе неизбежно скатилась бы вниз по учёбе, ведь довольно часто витаю в облаках. Вымышленный мир нравится мне гораздо больше настоящего.

Но сегодня Мира позвала меня на свой отчётный концерт, как раз поэтому я стою перед зеркалом уже полчаса и не могу привести себя в порядок. Надену красное…

– Ник, а это? – мама тянет мне аккуратное шифоновое платье цвета морской волны, и я мысленно возвращаюсь в тот самый день, когда купила его. Это было почти полгода назад, но я так ни разу его и не надела. Забросила в шкаф и забыла. Так глупо. Но вот и повод показать его Мирке.

Через полчаса целую маму и выхожу из квартиры в нём и туфлях на невысоком каблуке. Каштановые волосы вьются до самой поясницы, но как только я оказываюсь на улице, меня окутывают мурашки. На улице сентябрь, мне казалось, будет тепло, но сегодня как назло всё небо затянуто, а я даже не удосужилась выглянуть в окно перед выходом. Хорошо, что за мной заехала тётя Миры – Наталья Александровна, которая регулярно подвозит нас до школы, потому что именно в тот самый момент с неба начинает лить как из ведра.

– До концерта полчаса, ну надо же какой ливень, – удивляется тётя Наташа, рассматривая хмурые тучи. Я слышу звуки автомобильных дворников и снова проваливаюсь куда-то в свои мысли. Скоро экзамены, по-хорошему мне бы заняться подготовкой. Подумаю об этом завтра…

Когда её машина паркуется возле культурно-досугового центра я пробегаю мимо толпы ребят, что стоят возле входа и курят. Наталья Александровна плетётся сзади, пытаясь открыть зонт, который, как назло, заклинило. Поскальзываюсь. Чёрт возьми. Обычно я не ругаюсь, но сегодня сильно нервничаю.

– Бл… – вылетает из моего рта, и я ощущаю, как чья-то рука подхватывает меня сбоку. Слава Богу, я остаюсь на ногах. И уже поворачиваю голову, чтобы поблагодарить тётю Наташу, ведь почти уверена, что это она сберегла меня от позорного падения у всех на виду, но вижу совсем не её. Карие глаза смотрят на меня из-под капюшона, пока я замираю. Такие красивые, что на секунду перестаю дышать.

– Аккуратнее, – говорит хриплый голос, вынуждая меня застыть на месте. Я уже где-то его видела, точно видела, только вот не помню где. Но поскольку не могу проронить ни слова, стою как истукан и смотрю на него, пока Наталья Александровна не подгоняет меня сзади.

– Идём, идём, Ника. Мы и так опаздываем.

Семеню за ней маленькими шагами и теряю нить с реальностью. Мира выглядывает из-за плотной шторы на сцене и машет нам, когда мы садимся в зале. Через минут десять гаснет свет, и нам представляют конкурсантов. Я слышу, как сзади ругается какая-то женщина. Голос знакомый, я поворачиваю голову и вижу Таисию Леонидовну – учителя русского языка из нашей школы, которая шипит на парней, что толпой заваливаются на задние кресла. Это одиннадцатый класс. Неужели их привели на концерт посмотреть представление? Как это тупо. Словно под прицелом. И главное, зачем? Наполняемость зала и без того высокая. Я оглядываюсь, изучая окружающих, и на секунду вновь застываю, когда вижу, что он смотрит на меня, вальяжно развалившись на соседнем кресле от Димки Перевалова. Его я знаю не понаслышке, ведь Мирка от него буквально тащится. А я даже не понимаю, что она в нём нашла. Тощий, высоченный и абсолютно аморальный. Да и парень слева не внушает доверия. Только вот я его не знаю. Совсем.

– Ника, ну ты где там, смотри, – зовёт меня спутница, и я отворачиваюсь. Впервые вижу такой навязчивый взгляд. Прожигающий во мне дыру. Я сижу спиной и всё равно чувствую, что он продолжает смотреть на меня. Моё платье слегка промокло и это вызывает дискомфорт, потому что непослушная ткань липнет к коже. Мне приходится собрать волосы и убрать их на одно плечо, чтобы хоть немного проветриться. И вот на сцену выходит Мирка. Я громко хлопаю и практически взвизгиваю, пока она смеется. Наша дружба многим кажется странной, но я готова поддерживать её, даже если при этом выгляжу глупо. Так же как и она меня.

– Сними, пожалуйста, я сейчас, – передаёт мне в руки телефон её тётя, и я нацеливаю экран на подругу, дожидаясь, когда она вернётся. Наталья общается со многими мамами из нашей школы. Она активистка, в отличие от моей мамы, у которой не хватает на это времени. Ведь она растила меня одна и от того многое проходило мимо её глаз, пока она не покладая рук работала, чтобы прокормить семью. Я не из богатых слоёв общества. И, тем не менее, не чураюсь этого. Однако нашей семье далеко до столь тесного родительского общения.

– Твоя подруга? – слышу шёпот сзади, от которого у меня по всей спине бегут мурашки. Чёрт. Как же это пугает. Почему я так реагирую на его голос?

– Да, – вздрагиваю, но не подаю виду. Хотя сердце в этот момент стучит со скоростью света и ищет спасения в лице тёти Наташи. Зачем он вообще подсел сзади? Наверное, ему понравилась Мира. Не хочу общаться, хоть и не собираюсь быть грубой, всё-таки он спас меня от падения. – Понравилась?

Не знаю, зачем спросила это. Теперь чувствую себя ещё более неуверенно и уязвимо.

– Кхм, – слышу странное кряхтение и резко поворачиваю лицо, случайно оказавшись в десяти сантиметрах от него. – Ты красивее.

Бесцеремонное, но приятное заключение. И вместе с тем, я почти уверена, что так девочек заманивают в капкан. Но я не собираюсь вестись на эти уловки. Буквально тут же отворачиваюсь. Мне это неинтересно.

– Ммм, – звучит недовольно из моего рта, пока он продолжает склоняться над моей шеей и дышать в неё. Это так близко, что меня трясёт, и кроме того, моя кожа открыта. Она ощущает его дыхание, отчего я жмусь к соседнему креслу подальше от него. Слышу смех, щекочущий нервы.

– Ладно, не лезу, – отвечает он и откидывается назад на спинку стула. Когда возвращается тётя Наташа, я стесняюсь оборачиваться. Делаю вид, что всё это совершенно меня не волнует. Я вижу его в первый и последний раз, с чего бы мне беспокоиться из-за этого?

Концерт длится около часа, я аплодирую и спускаюсь вниз, даже не посмотрев на своего нового знакомого. Но ноги мои впервые трясутся от чувства страха и предвкушения.

– Кто это там с тобой болтал? – спрашивает подружка, пока переодевается и улыбается во всю свою белоснежную улыбку. Не люблю одно – когда она начинает уличать меня в том, чего нет. Но сейчас ощущаю дрожь.

– Что? Да нет, тебе показалось, – отмахиваюсь, пока она хихикает.

– Ну-ну, тихушница, – звучит слегка обидно, хотя это так и есть. Мне семнадцать, а я ни разу не влюблялась. Ни разу не целовалась и даже не думала о том, чтобы обращать внимание на парней из своей школы. – Пойдём. – Мира тащит меня к выходу и просит тётю отвезти нас к ней домой, потому что её родителей сегодня снова не будет до самой ночи.

Мы шушукаемся, пока тётя Наташа посмеивается над нами, и тут я снова вижу его на выходе. Стоит возле дорогущего Фольксвагена Туарега и снова курит. Так странно, он общается с Переваловым, откуда-то знает его, но выглядит старше. Или, может, так кажется.

Краем глаза наблюдаю, что он садится за руль, куда прыгают и остальные парни из нашей школы. И вдруг понимаю – не кажется. Скорее всего, восемнадцать ему точно есть. Не проходит и двух минут, как мы уезжаем оттуда, и Мирка начинает без устали рассказывать о своём возлюбленном, который и внимания-то на неё не обращает. Но я стараюсь её поддерживать, потому что она крайне ранимая, если дело доходит до парней.

– Сели в какую-то тачку, видела? Вообще он конечно классный, но меня смущает, что с ним всё время вьётся Григорьева, – с досадой сообщает Мира, громко вздохнув, пока мы сидим на заднем сидении их машины.

– Но сегодня-то её не было. А он приехал. Чтобы посмотреть на тебя, – успокаиваю я её, и она расцветает на глазах.

– Серьёзно? Ты видела? – спрашивает писклявый сентиментальный тон, но потом она шлёпает меня по руке. – Конечно, нет, ведь сама флиртовала с каким-то парнем!

– Что?! Нет. Совсем нет! – отрицательно мотаю головой, стараясь скрыть выступивший на щеках румянец. – Как же ты меня бесишь!

– Ну, вооот, я же говорила, – смеётся она ещё громче, чем окончательно вгоняет меня в краску. – А если серьёзно, думаю, это тот новенький, о котором нам говорила Аня, помнишь?

– Нет, – честно отвечаю я. Ведь реально не помню подобных разговоров. – И что она говорила?

Звучит, конечно, убого, словно я реально интересуюсь парнем, который шепнул мне пару ласковых на ухо. Какой всё-таки стыд. Это у меня впервые. Да ещё и с такой подоплёкой. Зелёные глаза Миры проделывают во мне дыру. Она как хищник, что заприметил добычу. Стоит раз поддаться, и ты уже у неё в пасти. В хорошем смысле, если можно так выразиться.

– Говорила, что какой-то парень переводится к нам в школу с сентября. Что он вынужден переезжать из-за службы отца. Он вроде как следователь или что-то такое, – Мира пожимает плечами в свойственной для неё манере. – Ещё говорила, что он красавчик, ну это я и так заметила. Как звать не знаю. Знаю только, что ему восемнадцать.

Пока она болтает, слышу звук уведомления и поспешно достаю телефон из сумки, думая, что это мама спрашивает, когда я буду дома, но вдруг вижу: «Макс Демидов хочет добавить Вас в друзья».

– Зато я знаю, как его звать, – говорю я, глядя на его аватарку. Его невозможно не узнать. Он и здесь отличился. Как он вообще нашёл меня? Очевидно, виной тому Димка Перевалов.

Мира тут же залезает в моё пространство с любопытными глазами и загребущими руками отбирает у меня телефон, нажав на кнопку «Принять».

– Эй!? Отдай! – вырываю я его, стыдливо глядя на экран. – Ну вот. Что ты наделала?!

– Девочки, сидите тихо, а, – встревожено говорит тётя Наташа, уже подъезжая к их дому.

– Зачем ты это сделала?! – возмущенно шепчу я, глядя на неё убийственным взглядом. Мирка, как всегда, хохочет. Ей смешно от моей реакции, смешно от тех протестов, что я иногда устраиваю, но для меня такие вещи действительно неприемлемы. Или же я хочу так думать.

«Тебе повезло, что я не выкрал тебя прямо из зала», – сообщение, что я вижу, выводит. Чешутся руки, странная реакция. Мира смотрит и улыбается.

– Это манипуляции, – объясняет она, когда я сворачиваю экран. – Он просто выводит тебя на контакт.

– Ммм… – отвечаю сдержанно. – То есть, он думает, что я поведусь на это?

– Тебе решать, вестись или нет, но он пишет такое не просто так. Я знаю такой тип парней. По нему же сразу видно, что он мажористый. Скорее всего, это на один раз, – Мирка вздыхает, глядя на свой подъезд. – Идём?

– Да, идём, – я выхожу из машины, и только тогда тётя Наташа говорит, что у неё небольшое дело, она подъедет позже, а это значит, что мы с Миркой останемся ненадолго одни. Алкоголь мы не любим, один раз обе перебрали с шампанским и с тех пор плюёмся от одного напоминания. Но зато начинаем дико беситься под музыку, если нам перепадает такая возможность. Как раз это мы и делаем. Почти полчаса вертимся у зеркала и строим друг другу рожицы под самые разные песни. Когда я устаю и плюхаюсь на её кожаное кресло, мой телефон снова жужжит. Рука непроизвольно тянется, чтобы взять его.

«Выйди на улицу», – приходит новое сообщение от него, и я нахмуренно смотрю на экран. В каком это ещё смысле?

«Что тебе нужно? Я не знакомлюсь, ясно? Поищи кого-нибудь другого», – пишу с лёгким ощущением нервозности. Сказать, что этот парень задевает моё эго, значит, не сказать ничего. Только вот я не понимаю, почему.

«Мы уже знакомы. Я у тебя в друзьях. Выйди на улицу на пять минут».

Какой же настойчивый, наглый и …

– Никааа! – слышу я откуда-то с улицы громкий крик.

– О, Господи, – Мира прикрывает ладонью раскрытый рот и бежит к окну. Она живёт на тринадцатом этаже Питерской новостройки и даже здесь мы услышали его вопли. – А он настырный…

– Что тебе, блин, нужно?! – кричу я вниз, глядя на то, как он стоит возле своей машины и улыбается. Вдобавок ко всему, он ещё и следил за нами. Просто прекрасно.

– Выйди! – звучит следом, пока я смотрю на подругу и краснею всё сильнее. С ума сойти, он совсем псих.

– Ну, выйди к нему, расскажешь потом, – шепчет Мира, глядя на меня, пока я отрицательно мотаю головой.

– Что я ему скажу? Зачем мне идти туда? Он ведёт себя, как ненормальный, – пугаюсь я, выглядывая вновь, пока он стоит и мокнет под дождём в ожидании того, что я спущусь. Господи. Что за сюр!?

– Может, ты просто ему так сильно понравилась, – предполагает она, но не без насмешки. – Просто спустись, чего тебе стоит?

– Не знаю. Всего? Я просто не хочу этого делать, мы с ним даже не друзья, – заявляю я, и слышу, что крики становятся только громче.

– Выйди, пока я не начал петь! – угрожает он снизу, и я выглядываю снова, растянув губы.

– У тебя кишка тонка, – смотрю я на него, скрестив руки на бортике лоджии, как вдруг слышу позорное:

– Ты – спелая клубника, мою любовь верни-ка!!! – практически басом на весь район. Мирка хохочет во всё горло, держась за живот, а у меня идёт пар из ушей.

– Всё, заткнись! Я сейчас спущусь, – ругаюсь я, вызвав на его лице дебильную ухмылку.

– А он молодец, – продолжает смеяться она, провожая меня из квартиры. Я беру с собой телефон и быстро топаю вниз по лестнице, даже никак не прокомментировав её слова. Я так зла, что готова прибить его. Угораздило же встретить такого на свою голову.

Когда выхожу, вновь попадаю под дождь, но я настолько зла, что целенаправленно иду в его сторону и обхожу машину, на которой он приехал, усаживаясь на пассажирское сидение. Максим улыбается и садится следом за мной. Он весь промок, но трясёт здесь почему-то только меня.

– Что ты там устроил? Чего тебе нужно? – с наездом выдаю я, глядя на его довольное промокшее лицо. Он снимает капюшон и издевательски медленно проводит пятерней по каштановым взъерошенным волосам, зачёсывая их назад. Красивый, как сам Дьявол, но мне нельзя думать об этом. Ведь я очень люблю фантазировать, а это чревато разбитым сердцем и тройками в аттестате.

Не успеваю я снова открыть рот, как он заводит машину и начинает ехать куда-то как сумасшедший. Я даже теряюсь от такого напора.

– Макс, ты чего творишь? Ненормальный? – спрашиваю я, пристёгиваясь на ходу. – Куда мы едем?

– Просто прокатимся, – отвечает он, как бы невзначай.

«Просто прокатимся». А то, что у меня могут быть свои дела, его, кажется, вовсе не интересует.

– Я не могу просто кататься. Мне нужно забрать у подруги сумку и скоро ехать домой. Меня мама ждёт, – говорю я, вызвав на его лице лишь ядовитую усмешку. – Максим, не знаю, что ты там себе надумал, но я не из тех, кто катается ночью с незнакомыми парнями. И не из тех, с кем как ты думаешь, тебе будет интересно.

– А из каких ты, Ника? – спрашивает он, заставив меня замолчать. Я и сама не знаю ответа на этот вопрос. – Потому что пока мне ясно только одно. Ты любыми способами пытаешься слинять. И не взяв тебя силой, я обречен на провал.

– Думаешь, всё можно взять силой? – интересуюсь я в бешенстве от его слов. – Думаешь, достаточно приехать на дорогой тачке и все резко захотят быть с тобой? Останови машину.

– Нет, – отвечает абсолютно грубо, посмотрев на меня. – С чего ты взяла, что я предлагаю тебе быть со мной? – кажется, его бровь поднялась так высоко, будто он стал героем мультипликационного фильма. – Я просто позвал тебя на улицу. Ты сама села в мою машину.

Вот ведь…Чёртов…

– Демидов, или как там тебя. Останови, – уже более грубо говорю я, отвернувшись к окну. Как же он раздражает. Особенно его улыбка. Особенно этот гонор. Особенно дурацкая ямочка на щеке!