Инна Матвеева "Он не отступит"

– Наедине, – чуть тише прошу.

Уже собираюсь подняться, но Дикий вдруг объявляет:

– Всем выйти.

Серьёзно? Что за странный демонстративный жест? Понты такие дурацкие? Чем всех напрягать, проще было нам двоим выйти.

Я, конечно, понимаю, что не в моих интересах сейчас что-то предъявлять Дикому. Но и удержаться сложно. Этот его выпад слишком уж похож на ребяческое желание выпендриться, показать, какой крутой тут и всеми управляет. Вот только если передо мной, то фиг там я подобное оценю. А если это его обыденная манера – тем более не воодушевляет.

– Проще было бы выйти нам, – негромко, но твёрдо замечаю.

– О чём ты хотела поговорить? – пропускает мои слова Дикий, развернувшись всем корпусом ко мне.

От этого с одной стороны слегка не по себе, тем более что смотрит он внимательно. А тема нам предстоит деликатная. С другой – когда он так сидит, наши руки не настолько близко.

Вздыхаю. Тянуть, в общем-то, некуда.

– Мне очень нужна твоя помощь в одном деликатном деле, – начинаю издалека, поймав себя на дурацкой нерешительности.

Ненавижу подобное состояние. Но немного легче от того, что Дикий ничуть не удивлён моим словам. Реагирует так, будто слышит такое далеко не в первый раз. К нему тут и за помощью обращаются?

Он что-то типа местного решалы в этом универе? Впрочем, какая разница. Не об этом мне думать надо. Вот и Дикий невозмутимо торопит:

– Излагай.

Криво усмехаюсь, не зная, как перейти к главному. Слишком уж оно… специфическое. Может, у меня не так уж нет выбора?

– Надо будет кое-то украсть, – на одном дыхании выпаливаю.

Мельком бросаю взгляд на Дикого – вот теперь он реально удивлён. Озадаченно хмурит брови и смотрит на меня со смесью ошеломления, любопытства и даже веселья. Но вместе с тем вижу и настороженность.

Будь это кто-то другой, решила бы, что ему не всё равно от моего желания вступить на скользкую дорожку. Это не осуждение, а что-то другое… Как будто беспокойство.

– Внезапно, – наконец резюмирует Дикий, хмыкнув. – Думаешь, я подобным занимаюсь?

Прикусываю губу. По его голосу так и не скажешь, оскорбляет ли моё предположение, или скорее забавляет. Но на всякий случай решаю не ходить по тонкому льду.

– Думаю, ты можешь всё. В хорошем смысле. Думаю, для тебя не существует ни трудностей, ни препятствий, – мягко подбираю слова. Не то чтобы подлизываюсь, отчасти это правда.

Вот только про «хороший смысл» я бы всё-таки обдумала. Но сказала уверенно, Дикий доволен.

Скользит по мне взглядом гораздо более нагло, по вырезу на этот раз кофточки, по шее, оголённым ключицам, ниже…

– Неплохой прогноз, – удовлетворённо и вкрадчиво проговаривает.

Так, что я прям сразу улавливаю его намёки на то, что он сметёт трудности и препятствия в получении в первую очередь меня.

Давлю в себе недовольство. Как и воспоминания о горящем взгляде Дикого, с которым меня у стенки в своей квартире зажимал. Кусаю губы, продумывая следующие слова, но получается не очень. Просто взять и отбросить эту его недвусмысленную фразочку и наглый взгляд?..

Может, вообще надо было найти кого другого к себе в помощники. Ощущение ошибки не покидает. Но вместе с ним приходит и осознание – теперь, когда Дикий в курсе, что я хочу что-то украсть, фиг там отступит от этой темы. И наверняка докопается.

Чувствую его взгляд теперь уже на своих губах, а также едва уловимое движение в мою сторону. Кажется, самое время заговорить и хоть как-то исправить ситуацию:

– Я прошу тебя как человека, Ник, – это вырывается само, но и хорошо. Потому что, кажется, слова до него всё-таки доходит. Взгляд возвращается к моим глазам, и на месте Дикий всё-таки остаётся, без посягательства на моё личное пространство. Хороший знак, а потому продолжаю: – Без всяких там… расстёгиваний пуговиц и прочего.

Чёрт, откуда это смущение при словах про пуговицу и прочее? Хорошо хоть не промямлила, вряд ли он заметил, что мне немного даже неловко.

Да мне и от всей этой ситуации не по себе по понятным наверняка даже Дикому причинам.

– Просишь как человека что-то украсть, – ухмыляется он.

Тоже не сдерживаю усмешку. Ну да, звучит, конечно, так себе. Вряд ли люди с человеческими качествами привычно занимаются кражами.

Так что, кажется, самое время уже объяснить суть. Хотя мне совсем не нравится посвящать в такие личные темы Дикого. Я вообще ни с кем о папе не говорила, даже с сестрой. А тут ещё и убедительно говорить надо, вряд ли получится ограничиться парочкой общих фраз.

Но назад дороги нет. Да и что-то мне подсказывает, что Дикого сложно удивить какими бы то ни было историями. Вряд ли он пропустит через себя, вот и я не должна. Не сейчас и не перед ним.

– Это не какая-нибудь прихоть, это… – со вздохом начинаю. Небольшая пауза всё-таки приходится кстати, но Дикий, к счастью, не перебивает. Неужели умеет быть и тактичным? – В общем, у меня папа умер. Точнее, его убили. Убийцу посадили, но мы с сестрой колеблемся насчёт кое-каких деталей дела. Например, у папы была с собой папка с документами по работе, а при обнаружении его… – осекаюсь, потому что не знаю, как сказать «трупа» и жалко не расплакаться. И так едва справляюсь, но на удивление голос не дрожит и звучит почти уверенно. Правда, на Дикого не смотрю, хоть и чувствую его безотрывный взгляд. – При обнаружении тела её не было, и у убийцы тоже. Плюс папа каким-то образом был убит на кладбище, но вряд ли вдруг пошёл бы туда. Нюансов много, и мы хотели бы точно знать все подробности дела. Это случилось десять лет назад, и это дело в архивах.

Как ни странно, Дикий молчит. И как будто даже тяжело. Есть что-то напряжённое в этой его паузе.

Не решаюсь её нарушить. Логично, что такую странную историю, да и вообще просьбу, надо переварить. Подавляю порыв разрядить обстановку глупой шуткой, что Лис из Зверополиса отлично умел красть, помимо того, что зеленоглазый Дикий Ник.

Что-то мне подсказывает, что так только нарваться могу. Пусть Дикий лучше думает, что я не помню весь тот наш разговор и его действия после него.

– Звучит как полная хрень, – наконец подытоживает Дикий. Достаёт свой телефон, включает, продолжая небрежно говорить: –  Если даже теоретически предположить такую кражу, откуда мы знаем, где это дело? Чтобы его найти, надо взломать базу данных, а это уже покруче преступление.

Логичные, конечно, суждения. И в какой-то степени обнадёживающе – значит, хоть какие-то тормоза у этого парня всё же есть. Что, безусловно, хорошо, а то вляпаться непонятно во что не тянет.

– Мы знаем. Так совпало, что одноклассник моей сестры – сын полицейского, в части которого есть это дело.

Дикий отрывается от телефона и скептически смотрит на меня:

– И как она об этом узнала?

– Так совпало, что этот самый сын полицейского видел это дело своими глазами, когда был у папы на работе и запомнил.

Я, конечно, не спрашивала у Ани подробностей, но вроде было так. Насколько я поняла. Вот только Дикий явно не впечатлён такому ответу, хмыкает и смотрит уже чуть ли не с недоумением.

– Что-то дохера совпадений.

Хмурюсь, не зная, как на это отвечать и надо ли реагировать. Этот его скепсис означает, что мою просьбу проигнорируют?

Дикий опять погружается в телефон и вроде как даже ищет там что-то, оставаясь развёрнутым ко мне. А потому я на всякий случай называю адрес той самой полицейской части.

Дикий кивает, не отрывая взгляда от экрана. Загруженный у него вид, а потому пока решаю не беспокоить. Если что, сам первым что-нибудь скажет.

«Дохера совпадений»… Ну да, мягко говоря. Даже до странного. Бывает ли так? Только если верить в теорию Ани про Вселенную, которая всё про всех решает, сталкивает и ведёт каждого человека. Из той же серии и про материальность мыслей.

Вот только… Я ведь в подобное никогда не верила.

– У меня есть знакомый, который может решить вопрос с сигнализацией, камерами и прочей подобной хернёй, – неожиданно заговаривает Дикий. – Можно подключить его. Через других знакомых я найду в той части человечка, который нас проведёт и запрёт в клетке, типа в тюрьме. Останемся там до ночи, часть не круглосуточная, насколько я узнал. С этим повезло. Камера у нас будет временная, так что охраны в этом секторе ночью не будет, и до архивов там легко добраться. Сидим тихо до тех пор, пока не освободят наш отсек, потом я открою дверь ключом, который мне дадут, своруем дело и обратно в клетку, спрячем папку под одежду. Отпустят нас утром, типа под залог, вникать, кто мы такие и какие у нас типа нарушения, никто не будет.

Хмурюсь, обдумывая весь этот план. Внезапно как-то Дикий всё это набросал. И довольно быстро, надо отметить.

Как-то смущает, что у него есть знакомства то там, то тут. Да ещё и непростые такие знакомства, а те, которые с сигнализацией и охраной в полицейской части помочь могут. Не то чтобы я ждала, что Дикий спасует перед моей просьбой и заявит, что не представляет; как и что возможно… Но всё же этот парень явно опасен.

Не стоит с таким связываться. И уж точно ночевать в одной тюремной камере не стоит. Так себе перспективка. Холодок по коже от неё. И по сути, тут всё предстоящее только на чистом доверии с моей стороны пойти может, которого у меня, конечно, нет. И я даже не представляю, в какое дерьмо могу вот так глупо вляпаться. Ничего из перечисленного им не звучит безопасно.

Впрочем, и сама задумка по краже папиного дела – сплошной риск.

Пауза затягивается, и от этого даже неловко. Тем более что Дикий смотрит на меня, не выпуская включенный телефон из рук, но больше не обращая внимания на экран. Взгляд внимателен, задумчив, на удивление даже осторожен.

Вздыхаю. Даже мило, что меня не торопят с ответом и дают переварить, вот только что-то подсказывает, что когда этот парень кажется нормальным; стоит быть ещё больше настороже.

– Круто, что у тебя столько возможностей, – отстранённо бросаю первое, что приходит в голову.

Дикий, видимо, воспринимает это как моё согласие с его планом. Кивает.

– Я дам знать, как всё будет готово, – негромко сообщает, не отрывая от меня взгляда. – И скажу, что лучше надеть, хотя, скорее всего, спрячем папку под мою одежду.

Отвожу взгляд и обречённо киваю. Даже хорошо, что Дикий как бы решил за меня, что я согласилась. А то так до бесконечности терзаться в сомнениях могу. Особенно от всяких разных деталей, включая даже то, что он себе под одежду засовывать что-то будет… Куда, интересно? Под кофту, наверное.

Кожа горит при этих дурацких мыслях, а ещё не к месту вспоминаю, что я ведь девственница ещё. Ночевать в одной тюремной камере с парнем… Кстати, почему нас вместе запрут? Мы типа предстанем мужем и женой, или что? Какие там при задержании правила, парней и девушек отдельно, или делают исключения?

Конечно, Дикий сказал, что это уладит. Но от этого факта мне не легче.

– Да, так, наверное, будет лучше, – говорю больше для того, чтобы слишком уж не держать паузы после каждой его фразы.

– Вообще можно просто сфоткать каждый лист, у нас ничего не заберут и обыска не будет, но там будет темно, да и твоя сестрёнка наверняка захочет лично в руки это дело получить. Ладно, такую пропажу всё равно не заметят. Но… – Дикий странно осекается, взгляд отводит, усмехаясь скорее горько. – Ты уверена, что стоит ворошить прошлое?

Хм, он спрашивает так, будто ему не пофиг. Словно даже через себя пропускает. Неожиданно. И непонятно…

– Лучше узнать наверняка всё, что там было, – тихо говорю, смотря на свои ногти с бежевым маникюром.

Конечно, на самом деле я так не думаю. Будь это только моё решение, без потребностей сестрёнки, даже не совалась бы. Не знаю, может, позже у меня и самой появится её уверенность в неполном расследовании дела и необходимости этого всего… Но пока я скорее вынуждена идти по этому сомнительному пути. Что-то толкает поступить именно так, а не включать строгую старшую рассудительную сестру.

– Не факт, что лучше, – Дикий говорит это с настолько натянутой сдержанностью, что я прям чувствую, что у него есть свои мысли по этому поводу. Которые он, как ни странно, не торопится раскрывать мне. Хотя обычно сразу обозначает своё мнение как авторитетное.

Но что ж… Мне, на самом деле, тоже совсем не нравится идея ворошить прошлое. Тем более, делать это в компании Дикого. Тем более, ночевать с ним вместе, да ещё в тюрьме. Последнее вообще не звучит как адекватная идея.

Но сейчас я не хочу ничего анализировать. Как-нибудь потом об этом всём подумаю, после того, как это самое безумное приключение в моей жизни закончится. Надеюсь, благополучно…

Глава 8. Ника

Я не успеваю сказать что-то ещё, да и Дикий тоже. Потому что мы оба слышим, как открывается дверь.

Кто-то из ребят решился ослушаться и зайти? Или это они так хотят спросить, можно ли?..

Их покорность уже даже не раздражает, скорее, забавляет. Странно это всё.

Впрочем, подобные мысли быстро испаряются, когда я вижу, кто заходит. Андрей. До этого он не присутствовал и не слышал приказа выйти, но дело далеко не в этом… На нём ссадины яркие и фингал. А ещё губы явно были разбиты и не зажили пока. Какого чёрта?..

Леденею от мысли, что здесь точно причастен Дикий. Андрей смотрит на него с настолько явной обидой, что вот никаких сомнений не остаётся. А потом взгляд моего ещё недавно почти что сообщника ложится на меня, и на этот раз с плохо скрытым осуждением, разочарованием даже. От этого немного не по себе. Появляется ощущение, будто я обещала что-то Андрею, а потом нагло кинула.

Вот что со всем этим делать? И Дикий этот… С его выходками сомнительными. За что бы ни досталось Андрею, ничего хорошего в этом нет. Ещё и то, что Дикий мне предлагает… Жесть сплошная.

– Что здесь происходит? – пренебрежительно интересуется Андрей, скорее обращаясь ко мне.

Вот только я едва ли хоть слово выдавить смогу. К тому же, непонятно, о чём он. О ребятах в коридоре или о нас с Диким, миролюбиво сидящих за одной партой?

Впрочем, мой ответ и не нужен. Вместо этого заговаривает Дикий, властно распорядившись:

– Скажи всем, что могут заходить. Разумеется, не от своего лица, а дай знать, что передаёшь моё решение, – последнее он добавляет с насмешливой снисходительностью, будто намеренно унижая.

Андрей стремительно бледнеет, а я напрягаюсь всем телом. Идея и вправду сесть в одну тюрьму с Диким с каким бы то ни было целями кажется всё менее адекватной. Точно ли оно того стоит?..

Не нравится мне происходящее. Мягко говоря. Но особенно раздражает собственная неспособность принять какое-нибудь веское решение. Либо высказать Дикому, что с таким человеком у меня не может быть ничего общего; либо не обращать внимания на Андрея и его разочарованный взгляд.

Причём взглядом тот упорно не желает ограничиваться:

– Вы теперь вместе сидите, да? – спрашивает с насмешливым осуждением. Мол, а гонору-то у меня было…

Не сказать, что меня задевает этот тон или вопрос. Если уж честно, я Андрея понимаю. Но он меня, увы, вряд ли поймёт…

– Да, – нерешительно подтверждаю.

Не знаю, что там будет дальше, но сегодня я вроде как на стороне Дикого. Всё-таки отступать от задуманного не хочется. Страшно, конечно, и я всё меньше уверена, что в итоге решусь. Но Аня ведь наверняка сама сунется, если не пойду. А если пойду одна – не допустит Дикий. Вот прям чувствую.

Он, кстати, бросает на меня взгляд после моего ответа – короткий, но обжигающий. Потом снова на Андрея смотрит. Который, в свою очередь, не сводит глаз с меня. Обвинительно так уставляется, наверняка в уверенности, что мне в глубине души стыдно.

А мне скорее не по себе.

– Быстро же ты прогнулась, – почти неприязненно заявляет Андрей.

Он вообще сознаёт, что этим своим недовольством палится? Как минимум в том, что мы с ним об этом всём отдельно говорили, когда за мной вышел. А там и остальное про наши, видимо, несбыточные планы предположить легко можно.

– Ты оглох, Андрей? – презрительно опережает мой ответ Дикий. – Кажется, я велел тебе звать остальных, а не предъявлять Нике.

Андрей так сильно сжимает челюсть и сверкает глазами, что я снова напрягаюсь. Конфликта не избежать?..

Но нет, мой так называемый сообщник всё-таки медленно разворачивается и идёт к двери. Явно неохотно, прямо-таки источая злобу, но подчиняется.