– А что я? Фролова сказала, чтобы я вез его в морг. Мое дело маленькое, – запричитал шофер.
– Немедленно несем его к дежурному доктору! – приказал Михалыч.
Подхватив носилки, они быстро поднялись на второй этаж, где располагалось хирургическое отделение. Никита все время дрожал от холода. На улице шел снег, а его новое тело по-прежнему лежало в трусах и майке. Наконец его принесли в операционную. Здесь было теплее.
– Потерпи, милый! – подошла к нему пожилая медсестра. – Дежурного врача уже вызвали. Эко как тебе досталось!
Ваткой, намоченной в спирте, она вытирала кровь с лица. Сильно щипало. Никита старался восстановить навык наблюдения со стороны. После некоторого напряжения ему это удалось. Он стал следить за собой глазами медсестры, которая с помощью санитара срезала майку с его тела. На спине у него была большая татуировка ангела.
«Великолепно! Еще и уголовник!» Никита знал, что такие татуировки набивали себе те уголовники, которые каялись в своей грешной жизни и хотели изменить судьбу к лучшему. Таким образом они искали защиту у ангелов и надеялись на их помощь.
Внезапно он услышал разговор за дверью. Мысленно пролетев сквозь нее, увидел врача в круглых очках, примерно пятидесяти лет. К нему подошел человек в темно-синей форме. На синих петлицах был один бирюзовый ромб. Такую форму носили сотрудники милиции.
– Мне сказали, что Скрипач жив? – обратился милиционер к доктору.
– Вы кто? – спросил доктор, снимая запотевшие очки.
– Простите. Заместитель начальника уголовного розыска Саратова майор Ковалев.
– Если Скрипач – это пострадавший, то жив! Только сильно избит, – ответил доктор, протирая стеклышки очков чистым платком. – Кто его так?
– А! – махнул рукой Ковалев. – Я бы ему еще сам добавил. Все нервы мне истрепал. Когда его можно будет перевезти в Саратов?
– Не сегодня. Идите отдыхайте товарищ майор. Завтра будет точно известно.
В палату вошел доктор и начал осматривать Никиту.
– Как себя чувствуете?
– Все болит, – тихо прошептал Никита.
Доктор достал ручку и провел несколько раз перед глазами. Затем поднял веки.
– Возможно, у вас был микроинсульт, но точно мы это не определим. К сожалению, рентген сломался. Сейчас для вас лучшее лечение – это здоровый сон.
«Понятно, естественная регенерация – лечение для бедных. Вот только это тело изувечено. Эфирное тело развивалось не правильно, и я сам пока не могу себя вылечить», – мысленно ответил доктору Никита. Его подхватили санитары и перенесли в четырехместную палату. Уложили на свежие простыни. «Спасибо и за это!» Сестра укрыла его одеялом и тело, наконец, стало отогреваться…
Стояла глубокая ночь. Спасительный целебный сон не приходил, – храпели другие больные, издавая диссонирующие рулады. «Кажется, время пришло!» – решил Никита и стал молиться, призывая помощь. Через минут двадцать портал в палату открылся и из него шагнул Айрис, за ним следовали какие-то прозрачные существа.
– Привет! – улыбаясь, проговорил Айрис, приблизившись к Никите. – Вижу, первый этап легализации прошел нормально. Начинайте!
Существа, прибывшие с Айрисом, начали что-то делать с многомерным телом Никиты. Теоретически он знал, что происходит. В голове прокручивалась лекция, данная Сольмиром – Тамерланом.
«В результате процесса духовного замещения восходящей и нисходящей ветвей происходит многомерный генетический энергообмен. Духи восходящей ветви получают важные компоненты многомерной генетики от духов нисходящей ветви. В том числе обогащается их божественное сознание, которое является духовной составляющей, а не принадлежностью дуады „разум-тело"».
В данном случае Никита являлся представителем нисходящей ветви. Он спустился из Пятого измерения в представителя Четвертого измерения – Феликса Белова, так звали человека, в которого он вселился. Белов, в свою очередь, являлся представителем восходящей ветви. Получив знания и опыт Никиты, он направлялся в Пятое измерение, что благотворно влияло на всю его дальнейшую эволюцию.
Перекачка опыта и знаний длилась несколько часов, которые Никита провел в медитации, помогавшей быстрее впитать опыт жизни и знания Белова. Осознавать он их будет в течение нескольких недель. Наконец этот процесс завершился, и Айрис спросил:
– Надеюсь, ты не забыл Обязательство!
– Как же! Забудешь его. – Никиту в свое время заставили выучить Обязательство из кодекса дословно. – Воплощаясь в тело взрослого четырехмерного человека, дух из высших миров берет на свое высшее «Я» все обязательства по данному воплощению, присоединяя к ним обязательства по выполнению своей световой миссии.
– Все верно! – одобрительно проговорил Айрис. – Конечно, желательно, чтобы ты успешно выполнил все задания, но это жесткий мир, если ты себя выдашь, то на тебя начнется охота. Напрасно не рискуй. Если будет опасность захвата твоей души, вызывай группу эвакуации. А теперь желаю удачи! Нам пора.
Открылся портал, и группа Айриса в нем исчезла. Через минуту включилось радио. Громкая музыка интернационала ударила по ушам:
Вставай, проклятьем заклейменный,
Весь мир голодных и рабов!
«Ага! Как же!» – пробормотал уставший Никита, накрываясь одеялом с головой, после чего отключился. Разбор биографии Феликса Белова, несмотря на свое любопытство, он оставил на потом…
Проснулся не выспавшимся оттого, что скрипнула чья-то кровать. Сосед по палате, закашлявшись, направился в уборную. Затем принесли завтрак. Быстро съев перловую кашу и запив ее сладким чаем, Никита, проигнорировав соседей, желавших общения, погрузился в хитросплетения жизни Феликса Белова, все Обязательства и контракты, которые он взял на себя.
Родился Феликс осенью 1921 года. Его отец был прирожденным воином, кавалером двух Георгиевских крестов и ордена Красного Знамени. Мать – врачом-терапевтом. В конце 20-х отца, который командовал кавалерийским полком в Туркестане, убили. Они с матерью уехали в Поволжье, где ей предложили место главного врача районной больницы города Балаково.
Мама работала, а Феликса воспитывала бабушка – выпускница Смольного института, блестяще владевшая французским и немецким языками. Знания, полученные в лучшем женском образовательном учреждении Российской империи, бабушка с детства пыталась передать любимому внуку. Свободного времени у него почти не оставалось. Мама настояла, чтобы он пошел в музыкальную школу, где его обучали игре на скрипке.
Он прожил несколько относительно спокойных лет, но вскоре вновь наступили трудные времена, и не только у него в семье. Феликс не понимал, почему в магазинах исчезли продукты и стало голодно. Доходили слухи, что в деревнях массово умирают люди. Истощенных детей привозили в больницу, но и там им не могли помочь. Лекарством для них являлась еда, а ее остро не хватало. Однажды, обезумевший крестьянин, у которого в больнице умер последний ребенок, выместил свое горе на матери Феликса, убив ее из обреза. Через месяц остановилось сердце у бабушки.
Феликса отдали в детский дом города Балакова. Вначале ему показалось, что он попал в ад. Для домашнего мальчика столкновение с грубой реальностью стало шоком. Кругом грязь, клопы, вши… В бане мылись раз в месяц. Зимой детдом оттапливался через день, деньги, выделенные на дрова, разворовывались начальством. Из-за недостатка кроватей спали по двое в одной.
Сначала Белова били все кому не лень, но потом в нем пробудилась какая-то остервенелость. Он все чаще стал отвечать задирам, хотя и неумело. Чтобы выжить, дети объединялись в шайки. В одну из них вступил Феликс. Его приметил старшеклассник по кличке Виртуоз, который был незаурядным карманником. Отобрав нескольких ребят, он потратил всю зиму и весну на их обучение. Когда стало тепло, они сбежали в Саратов. Поначалу все складывалось хорошо. Ребята сняли комнату у знакомой старухи Виртуоза. Обчистили пять клиентов в переполненном трамвае и троих на рынке. На этом их воровская удача исчерпалась.
Саратов летом 1934 года привлек множество шаек карманников. Обострилась конкуренция. Виртуоза зарезали в подворотне, когда он с большой суммой денег возвращался домой. Феликса задержали сотрудники уголовного розыска. После допроса в милиции его снова отправили в детский дом.
В детском доме города Саратова, носившем название «Красный городок», воспитывалось пятьсот ребят, как и он, потерявших родителей. Еще там было пятьдесят детей репрессированных. Когда он, в сопровождении милиционера, вошел в ворота детдома, то во дворе увидел радостных и опрятно одетых ребят, весело занимавшихся своими делами.
На второй день после того, как Феликса помыли и обмундировали, его пригласил директор детдома Василий Иванович Шутов. Директор сидел за скромным, покрытым зеленым сукном столом и что-то мастерил из дерева. Сухощавый, небольшого роста, лет сорока, но уже с сединой на висках, человек производил благоприятное впечатление. Феликсу было с кем сравнить.
Директор не стал спрашивать о родителях, и так все знал. Похожие биографии были у всех. Поинтересовался, какие у него любимые книги. Феликс назвал любимых персонажей. Директор оживленно заговорил о писателях и постепенно вовлек мальчика в разговор. Потом рассказал о мастерских, самодеятельных кружках и библиотеке. Узнав, что он играет на скрипке, очень обрадовался.
– Значит так… Вижу, парень ты хороший. Поэтому завтра идешь в школу и включаешься в жизнь коллектива. В детдоме много малышни, будешь присматривать за ними. А я, в свою очередь, познакомлю тебя с капитаном Ковалевым – тренером общества «Динамо» по боксу.
Они ударили по рукам, и в жизни Феликса снова наступила белая полоса. Он стал заниматься боксом и играть в оркестре. На деньги, которые зарабатывали в оркестре, водили весь детдом в кино, театр, цирк.
Летом 1938 года перед досрочным окончанием школы Белова вызвали в областное управление НКВД. Его принял лично начальник отдела кадров управления, слегка располневший мужчина, с тремя шпалами в петлицах – капитан государственной безопасности. Чуть в стороне сидел высокий поджарый человек, лет тридцатипяти с седыми висками и маленькими усиками. Судя по петлицам, он был майором. Начальник отдела кадров вежливо расспросил Феликса о его планах.
– Это хорошо Феликс, что ты, как и твой героический отец, решил посвятить свою жизнь защите нашей социалистической Родины. Тебе дали блестящие рекомендации твой тренер и директор детского дома.
– В анкете написано, что твоя бабушка воспитывалась в Смольном институте благородных девиц? – заговорил майор на немецком языке. – Она хорошо тебя успела обучить?
– Мы так играли. С детства она со мной разговаривала в основном на немецком и французском языках, – стал отвечать Феликс на немецком. – Она рассказывала, что в Смольном институте бывали дни, когда говорили только на французском или на немецком языке, а за пророненное русское слово невнимательной девочке надевали на шею картонный язык. Она должна была блуждать по галереям института и не могла даже присесть. Это длилось до того времени, пока она не услышит русскую речь от кого-нибудь другого, и тогда язык переходил следующей жертве.
– Ну что, Владимир Харитонович? – Капитан посмотрел на майора.
– Баварский диалект. Скорее даже среднебаварский. Так говорят в округах Нижняя и Верхняя Бавария, а также в Австрии, – повернулся майор к начальнику отдела кадров. Тот удовлетворенно кивнул и что-то отметил в карточке. – Тебе бабушка тоже надевала картонный язык, – спросил майор на французском.
– Нет. Но если до ужина я не сбивался на русский, то мне давали что-нибудь сладкое на десерт.
– Говорит правильно, но без грассирования, – посмотрел майор на капитана. – Это ничего. За три месяца разговорной практики с носителем языка научится правильно картавить.
– Да! Хорошо раньше дворян обучали, – со значением проговорил капитан.
Феликс напрягся. К дворянам отношение было негативное.
– Вот какое дело, Феликс, – сказал майор. – Ты знаешь, что твой отец служил в Отряде особого назначения при Президиуме ВЧК и назвал тебя в честь Дзержинского.
Феликс кивнул.
– Я знал твоих родителей. Хорошие были люди. Мы хотим, чтобы ты поступил в Саратовское военное училище пограничной и внутренней охраны НКВД.
– Дворянское происхождение моей бабушки не помешает? – решил Феликс поставить все точки над «i».
– Феликс Эдмундович был сыном мелкопоместного польского дворянина шляхтича, – улыбнулся кадровик. – Так же как Вацлав Менжинский. Происхождение не определяет сущность человека. Главное – твоя вера в советскую власть и в идеалы революции. Так какой будет твой положительный ответ?
После небольшого раздумья Белов согласился. И не пожалел. В училище Феликс был на хорошем счету. Не только потому, что хорошо учился. Таких курсантов было немало. Начальство ценило, что он выигрывал все соревнования по боксу, поднимая престиж училища. В ноябре 1939 года в Куйбышеве проходили региональные отборочные соревнования по боксу. В полуфинале Феликс получил удар в голову от своего соперника, и в результате клинической смерти его место занял Никита.
Перед обедом начался обход.
– Как себя чувствуете? – подошел к Никите заведующий отделением.
– Хорошо, Валерий Иванович. Когда меня выпишут? Мне в училище надо возвращаться, – насел он на доктора.
– Да! Вижу тебе лучше. Еще денек за тобой понаблюдаем, а там посмотрим. К тебе тренер прорывается. Примешь?
– Да.
– Общайтесь! Только не долго, – разрешил тренеру доктор.
– Виноват, Николай Андреевич! – поднял Никита вверх руки. Белов пообещал, что укатает своего соперника из общества «Трудовые резервы» Саргосяна в первом раунде. Ковалев проспорил бутылку армянского коньяка тренеру соперника. – Разбогатею, верну!
– Ладно! Чего уж там! Знаешь, как я испугался, когда спортивный врач сказала, что ты умер?
– Задерживают меня врачи, Николай Андреевич. Вы, наверное, езжайте сами. А я потом приеду. – Сейчас Никите хотелось остаться одному. Знания впитались поверхностно. Требовалось много времени для осознания всех деталей жизни этого общества.
– Посмотрим. Доктор сказал, что, может, завтра выпишут.
Ковалев достал из портфеля сверток.
– Здесь тренировочные штаны, майка и носки. Верхнюю одежду и свитер я оставил у завхоза. При выписке отдадут.
Разговор с тренером утомил Никиту. Он боялся, что опытный следователь что-то заподозрит, и применил телепатию. Телепатия действовала и в этом теле, но после ее применения хотелось спать. Но небольшие несоответствия в поведении Белова тренер списал на полученную травму.
После ухода тренера Никита копался в знаниях Белова. Он почувствовал облегчение, что попал в тело будущего пограничника, а не «антисоциального элемента». Теперь, по-хорошему, ему надо переехать туда, где его никто не знает, а значит, не заметят изменения в поведении. Вот только до окончания пограничного училища было еще далеко. Это был главный минус. Белов принял присягу, а согласно Обязательству теперь присяга переходила на Никиту. Он мысленно прокрутил слова присяги:
«Я всегда готов по приказу Рабоче-крестьянского правительства выступить на защиту моей Родины – Союза Советских Социалистических Республик, и, как воин Рабоче-Крестьянской Красной армии, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами. Если же по злому умыслу я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся».
Утром 30 ноября Никита проснулся в хорошем настроении. У него почти ничего не болело. После завтрака по радио передали важное правительственное сообщение: «По приказу Главного командования Красной армии, ввиду новых вооруженных провокаций со стороны финской военщины, войска Ленинградского военного округа в 8 часов утра 30 ноября перешли границу Финляндии на Карельском перешейке и в ряде других районов».
Никите стало тревожно. Если честно – воевать ему не хотелось. Он доверял Айрису и руководству школы, которые считали, что это тело максимально подходит для выполнения всех обязательств миссии, но ситуация была непростой. Физическое тело Белова имело множество нарушений и нуждалось в сильном исправлении. Для этого необходимо время и мощные источники энергии. Единственное, что он помнил о советско-финляндской войне, – это то, что она продлилась недолго. Потом наступит больше года мирного времени до войны с Германией. За этот промежуток необходимо сделать все дела и вернуться в Агарту. Он уже стал скучать по Сезаре, своему уютному домику и любимой работе. Никита улыбнулся, осознав, как расставил приоритеты. Сезара была на первом месте, а работа на последнем. Наверное, надо что-то менять. Захотелось снова прижаться к Сезаре. Эта женщина всегда его вдохновляла.
Вскоре пришел с обходом дежурный врач, и Никиту без споров выписали. Врач только написал рекомендации по его лечению. После обеда пришел майор Ковалев, и они вместе отправились рейсовым автобусом в Саратов. Весь путь Никита демонстративно проспал и на вокзале расстался с тренером навсегда. Больше он не собирался с ним встречаться, как и заниматься боксом. Мозги необходимо было тщательно беречь. По прибытии в училище он доложился начальству. Его сразу направили к докторше, которая после осмотра разрешила Никите посещать занятия, но запретила заниматься физическими упражнениями.
Первым делом Никита пошел в библиотеку и все выходные читал книги. В основном по истории СССР, краткий курс ВКП(б) и различные армейские уставы. История отличалась от знакомой ему по прошлой жизни. Это был параллельный мир Земли. Впрочем, изменения были незначительные. Например, Аляска не была продана американцам. Она отделилась от России после Гражданской войны. Во главе там стояли купеческие кланы, которые в 1890-е годы разрабатывали на Аляске золотые прииски. Там они наладили связи с американскими корпорациями, и после Гражданской войны те помогли им признать республику Аляска, которая развивалась в фарватере политики США. Были и еще отличия, касавшиеся названий стран и биографий известных личностей…
Через несколько дней курсантов собрали в актовом зале, и начальник училища сообщил, что приказом наркома решено произвести досрочный выпуск. Преподаватели в курилках шептались о том, что финские снайперы рьяно стали отстреливать командиров. Те выделялись белыми полушубками, которые служили хорошей мишенью. У Красной армии стало резко не хватать командиров уровня взвод – рота.
Экзамены проходили формально. В середине декабря выпускникам выдали новую форму с петлицами лейтенанта, и они убыли в распоряжение отдела кадров Ленинградского пограничного округа.
Все это время Никита не только читал, но и осторожно общался со своими сослуживцами. Точнее, он, как правило, наблюдал за поведением в быту будущих командиров-пограничников. Что их интересует? Над чем смеются? Какие фильмы смотрят? То есть узнавал те мелочи, без знания которых ты будешь «белой вороной», а значит, вызовешь подозрения. Никита помнил, что в его мире НКВД получило более четырех миллионов доносов. В обществе царила шпиономания. Любые подозрительные слова или действия могли сломать судьбу человека.
Поезд из Саратова прибыл в Москву рано утром. Группа из четырех человек, в которую входил Никита, первым делом отправилась на Ленинградский вокзал. Там с помощью командировочного предписания они купили билеты на вечерний поезд. В распоряжении новоиспеченных лейтенантов оставалось полдня, поэтому, сдав чемоданы в багажное отделение, они отправились осматривать столицу.
Никите все было интересно: во что одеты столичные жители; их местный говор; транспорт; цены в магазинах и на рынке, куда они зашли, чтобы купить всяких мелочей и еды. В училище им выдали аванс, и молодые командиры хотели его правильно потратить.
Было холодно, и лейтенанты пошли смотреть новый фильм «Трактористы». Никита с ними не пошел, отговорившись тем, что хочет посетить Третьяковскую галерею. Они расстались, договорившись встретиться на вокзале.
В Третьяковскую галерею Никита не пошел. Стал ходить по ювелирным магазинам и ломбардам. Первым делом он решил создать защитные и целительские амулеты, которые его научили делать в школе на занятиях по артефакторике. Лучшие амулеты получались из драгоценных камней. Нужных ему не было, или он не там искал…
Не спеша прогуливаясь по улице Горького, он заметил, как люди входили в ресторан «Астория». Форма у него была новенькая, а деньги еще не растрачены. Очень захотелось пообедать в ресторане, где Глеб Жеглов и Володя Шарапов брали Фокса.
Наступил вечер, и ресторан стал заполняться людьми. Официант посадил Никиту рядом с подполковником-танкистом лет сорока. Тот ужинал со своей женой, полноватой красавицей с длинной русой косой и непоседливым сыном десяти лет.
– Разрешите присоединиться, товарищ подполковник?
– О! Нашего полку прибыло. Подполковник Орленко. Получил назначение на должность командира танкового полка в Белорусский особый военный округ, – представился первым танкист.
– Лейтенант Белов. Досрочно окончил Саратовское военное училище пограничной и внутренней охраны НКВД. Следую в распоряжение отдела кадров Ленинградского пограничного округа, – присаживаясь за стол, представился Никита.
– Понятно. Сейчас многих курсантов досрочно выпускают. Значит, скоро на войну попадешь, – хмуро проговорил подполковник.
– Анна Егоровна! – представилась жена Орленко. – Берите борщ и котлеты с гречкой!
– Феликс! Очень приятно!
Подошедшему официанту Белов заказал именно эти блюда, добавив эклер на десерт.
