Сказка о белом кролике
Август Ахо
Смерть – это не конец. Фор осознал это в тот роковой летний день 1890 года, когда его безжалостно сбила повозка с лошадьми на мрачных мостовых Блеквейла.На плечи юной души легла непосильная ноша – ответственность за жизни людей. Блуждая во тьме, Фор потерял себя, но обрел друга. Друга, который научил его курить сигареты и справляться с трудностями.Фор Вандер и Чарльз находились по разные стороны бытия, но их существование держалось лишь на взаимной поддержке.Фор безупречно выполнял свою миссию, пока не совершил роковую ошибку. Эта ошибка унесла несколько жизней и оставила неизгладимый след на душе его верного друга.
Август Ахо
Сказка о белом кролике
От автора
Здравствуй, дорогой читатель! Я безумно рад, что ты нашел время, чтобы ознакомиться с моей книгой. Это моя первая серьезная работа, поэтому прошу прощения, если ты найдешь в ней ошибки. Надеюсь, книга тебе понравится, и, возможно, ты сможешь найти на ее страницах что-то важное для себя. Но перед тем, как ты начнешь читать, я бы хотел предупредить тебя о следующем: всё, что написано в этой книге, вымысел. Также в книге упоминаются некоторые города, такие как Серебряная гавань, Блеквейл и прочие. Этих городов никогда не существовало, это лишь моя фантазия и не более того. Желаю тебе приятного чтения и, надеюсь, мы встретимся с тобой на последних страницах книги.
Пролог
Это уже третья моя жизнь. Хотя, может быть, правильнее сказать, что это жизнь после смерти моего тела и ухода моей души. Возможно, это не жизнь в привычном смысле, скорее, я просто существую в своем сознании. Или может быть, я, на самом деле, не существую? Но тем не менее это лучше, чем всё то, через что мне пришлось пройти ранее.
Я сделал столько ошибок. Но поймите, я был просто ребенком, маленьким мальчишкой и не более. На меня возложили огромный груз ответственности, и я совершенно запутался и по глупости своей разрушил столько жизней.
Я четко помню, как стоял на коленях рядом с матерью, она плакала от боли. Мне ужасно хотелось ее утешить, хоть как-нибудь помочь, но я был мертв. В тот день мое тело погибло, мою голову разбили лошади, но моя душа все еще была жива. Это было очень печально и ужасно страшно.
А еще я помню кое-что светлое, я помню, как мой друг научил меня курить. Он был лучшим из всех, наверное, он был самой светлой душой. Без него я, никогда бы не нашел покоя. Кстати, именно благодаря ему меня впервые поцеловала девушка. Как же я мечтаю вернуться в то чудесное время, но я совершил нечто ужасное, и теперь я больше никогда не смогу увидеть моего друга, а самое главное – никогда не увижу ее, мою дорогую Арину…
Хватит, я больше не хочу об этом думать! Меня ведь, верно, уже и не существует.
Не существует ведь?
Фор Вандер 1890 год
Фор уверенно шагал по грязной мостовой, вымощенной когда-то цветным булыжником. Парень сиял, как самый яркий солнечный день, хотя в этом мрачном городе такие дни были большой редкостью.
Мадам Агнес, которая вот уже несколько лет жила со своей семьей на малой белокаменной улице, сегодня уезжает со своим мужем и сыном к её родителям в большой город, за рекой. Фор не знал названия этого города, его статус не позволял ему получить должное образование, а уж тем более побывать в подобном месте. Но, даже несмотря на, своё скромное положение в обществе, Фор немного умел читать и даже складывать простые числа. Этому его научила их бывшая соседка, её звали мадам Берна. Она была невероятно доброй и образованной женщиной. Фор часто сидел у неё в саду и слушал её истории из молодости.
Но, к большому сожалению, год назад Берна умерла от старости, ей было около 70, и по меркам того времени она была настоящим долгожителем. В её доме поселились новые, и как показалось Фору, очень неприятные люди. Вскоре сад опустел, а все цветы, вместе с восхитительными историями Берны, завяли навсегда.
Милому Фору было около пятнадцати-шестнадцати лет, точнее сказать нельзя, ведь его мать не помнила точно тот день, когда он появился на свет. Рождение Фора было одним из самых мрачных для неё событий. Однажды в порыве гнева мать выдернула ему клок волос, крича, что он – ее самый страшный грех. Но это не заставило его думать о ней плохо. Он не перестал любить свою мать и даже не держал на нее обиды.
Фор считал себя прекрасным домушником, и пусть словосочетание «прекрасный домушник» звучит вовсе не как похвала, Фор думал иначе. За столько времени, а если быть точнее, за последние два года, его ни разу не поймали и даже не заподозрили, что в большинстве мелких краж – виноват был именно он.
Его маленькое тельце было весьма гибким и худым. Он весил не больше двух пудов и прекрасно пролазил в окна и дымоходы домов. Люди в городе знали Фора как добрейшего ребёнка, который всегда рад был помочь и просил взамен лишь немного еды. Благодаря этому никто и не подумал, что он мелкий воришка.
После каждой своей кражи, Фор мысленно извинялся перед хозяевами дома и клялся, что как только у него будет возможность, он все обязательно вернёт. Но возможность так и не появлялась, и с каждой новой кражей Фор чувствовал себя более виноватым.
Прохожие дамы в пышных юбках и роскошных шляпах жалостно смотрели на Фора. Они испытывали некое отвращение и старались не задерживать на нем свой томный взгляд. Изредка, видимо, чтобы показаться благородными, мужчины подкидывали ему медные монетки, изображая на своем лице гримасу жалости.
– Большое спасибо, сэр! – кричал Фор каждый раз и кланялся, опуская свою кудрявую голову так низко, что его волосы касались земли. Он делал это, потому что был безумно добрым и благодарным, каждому человеку, кто хоть как-то обращал на него внимание.
Фор поспешно прошмыгнул мимо толпы на площади, пробежал через рынок, успев выхватить с одного прилавка зеленое яблоко, и направился на малую белокаменную улицу, где находилась его сегодняшняя цель – дом Агнесов.
Около высокого кирпичного дома, окутанного пожелтевшей лозой, уже никого не было видно; видимо, жильцы уехали немного раньше. Это придало Фору уверенности – теперь ему не придется долго ждать и ошиваться около ворот дома, привлекая к себе внимание.
Черная металлическая калитка была приоткрыта, и Фор спокойно вошел во двор. Он прошелся по белой, вышарканной от бесконечной ходьбы тропинке и очутился в саду. В Блеквейле, так назывался город, в котором жил наш юный воришка, почти всегда шли дожди, и мрачная погода нагоняла на жителей невероятную тоску. Поэтому многие, а именно те, кто имел достаточно денег, высаживали около своего дома подобные сады.
Сад около дома Агнесов благоухал цветами и разными экзотическими растениями, которых Фор никогда раньше не видел. Он остановился около кустов с белыми цветами. Куст был чуть ниже Фора, на длинных его стеблях красовались еще не до конца раскрывшиеся белые цветы. Это были прекрасные лилии, но, конечно же, Фор об этом не знал.
– Чудесные цветы! – он прикоснулся своими тонкими белыми пальцами к нежным лепесткам лилии, и оранжевая пыльца осыпалась ему на руки.
– Когда у меня будет свой дом, я обязательно посажу эти цветы, – он улыбнулся, и его васильковые глаза засияли: "Думаю, они понравились бы моим сестрам."
Налюбовавшись цветами, Фор обошел дом вокруг. Прислуги нигде не было видно. Должно быть, служанка семьи отправилась на рынок, а садовник был в домике у пруда и оттуда никак бы не мог заметить Фора. Он аккуратно влез через окно на заднем дворике и пробрался в дом.
Оказавшись в прихожей, Фор выдохнул и почувствовал небольшое волнение: "Это все ради сестер и только" – он поправил свои рыжие волосы и медленно прошел в зал. Зал был огромный и чистый. Фор вдохнул побольше воздуха и почувствовал невероятное наслаждение; он очень любил чистоту, любил, когда пахнет цветами и свежестью. Будучи еще совсем маленьким, он научился сам стирать и заштопывать свои вещи. Чистая одежда и аккуратная прическа придавали ему уверенности в себе. Он считал себя выше всех тех бедняков, которые могли ходить в одной и той же рубашке, не снимая несколько лет.
Парень осторожно обшарил ящики комода в зале, но не нашел ничего ценного, кроме небольшой фарфоровой куколки, которую бережно завернул в свой серый носовой платок и убрал в карман пиджака. Обычно Фор не брал ничего лишнего, только еду и деньги, но эта кукла ему была очень нужна. Он решил, что она не представляет особой ценности, и хозяева не расстроятся, если он возьмет ее себе.
В несколько больших шагов он поднялся по лестнице наверх и пробежался по всем открытым комнатам, и только в одной из них было то, что привлекло его внимание. На столе, застеленном белой скатертью, стоял хрустальный графин с водой и кое-что еще. Небольшой предмет был бережно обернут в белую ткань и лежал рядом. Фор аккуратно развернул мягкую ткань и увидел перед собой двуствольный кремневый пистолет "Bailes" с аккуратной гравировкой на белой расписной рукояти – "Дорогому отцу".
– Красота – прошептал он и взял пистолет в руки. Фор видел подобный пистолет и раньше; он даже стрелял по стеклянным бутылкам с ребятами пару лет назад, но этот пистолет произвел на него особое впечатление. "Думаю, за него могут много дать", – подумал он, прицеливаясь в окно. "Хороший пистолет, дорогой. Думаю, даже на пару золотых потянет".
Пистолет был изготовлен из металла с пластмассовыми накладками под "слоновую кость", хотя, возможно, это была именно слоновая кость. Фор неуклюже держал пистолет, пытаясь внимательно его рассмотреть. Он весил около 2 фунтов и плохо помещался в маленькой руке парня.
– Почему они оставили оружие здесь? – Фор осмотрел комнату глазами. – Может, они забыли его? Он положил пистолет на стол и задумался. – Кажется, в этом доме нет ни денег, ни еды. Что же мне остается? – Немного подумав, он снова взял пистолет в руки. – Я бы мог продать его старому Карлу и выручить немало денег.
Старый Карл, так звали местного скупщика. Карл скупал краденное и никогда не спрашивал ничего лишнего. Ему было всё равно, откуда ты принёс ему "товар", главное, чтобы ты не привел за собой хвост. Фор побаивался этого чудаковатого мужчину и лишний раз старался не воровать ничего ценного. Но в этот раз выбора у него точно не было: дома его ждали три голодных рта, и прийти ни с чем он просто не мог.
– Ты кто такой?! – женский крик привел Фора в ужас. Кто-то стоял у него за спиной. Он резко обернулся и увидел перед собой женщину, это была служанка.
Это точно была служанка, ее звали Мари. Фор часто встречал ее на рынке, он считал ее милой и всегда любезно помогал ей доносить покупки до дома. Мари не была против помощи Фора и каждый раз давала ему в награду немного хлеба или овощей. Мари жила в этом доме с самого своего рождения, и все горожане знали ее и любили за ее доброту и преданность семье Агнесов. Раньше, много лет назад, когда Фор еще даже не родился, здесь работала ее мать. Она тоже была служанкой, но в возрасте сорока лет умерла от болезни сердца, и ее место заняла совсем юная Мари.
Фор не зря вспомнил все эти подробности, сейчас его жизнь была в руках этой хрупкой леди. Страх сковал его тело, только лишь волосы на затылке встали дыбом от ужаса: «Неужели меня поймают? А как же мои сёстры?» Бежать было некуда: второй этаж, снизу нет даже кустов, только каменная тропинка. К тому же она видела его лицо, теперь его точно арестуют и посадят, а возможно, и лишат его пальцев. Фор слышал, что за кражу могут отрезать пальцы или даже полностью руки. Но это, конечно же, не было правдой, это просто была страшная байка среди местных мальчишек.
– Помогите! – крикнула Мари и преградила выход своим телом. – Мелкий воришка, немедленно положи это на место! Я ведь доверяла тебе, Фор, как же тебе не стыдно!
Секунды показались вечностью. В какой-то момент Фор отчетливо почувствовал пистолет в своей руке: «Нет, нет, Фор, ты не убийца». Он медленно навел пистолет на женщину: «Выстрелю в воздух, и она убежит, а что, если он не заряжен?» Понадеявшись на чудо, он поднял пистолет и медленно нажал на курок.
Оглушительный выстрел прозвучал в воздухе, и Фор оглох на целую вечность. Ему показалось, что внутри него что-то разорвалось. Он схватился за уши и грохнулся на землю, выронив пистолет. Спустя пару минут он медленно открыл глаза. В ушах звенело, а перед глазами все плыло.
– Кажется, это было громко. – Шатаясь, Фор поднялся на ноги и наконец полностью открыл глаза. К его огромному ужасу, девушка никуда не убежала. Она лежала на полу. Ее красивое синее платье с белым фартуком стало багровым в области живота.
– Господи, господи, что я наделал? – Бросившись на пол, он прижал ее живот своими маленькими руками, пытаясь остановить кровь, но кровь не останавливалась и продолжала окрашивать платье в темный бордовый цвет. – Эй, слышишь, не умирай! – Он взял ее за руку. – Пожалуйста, не умирай, я не хотел убивать тебя! – Он вытер слезы с лица и размазал кровь с рук по своим щекам.
Фор вдруг заметил нечто ужасное, точнее, он почувствовал это своими руками: девушка была беременна. Ее небольшой, но упругий живот, который Фор так старательно пытался прижать руками, точно отличался от обычного женского живота. Фор знал это.
Девушка что-то хрипела неразборчиво, ее руки бесцельно двигались из стороны в сторону, а ноги вздрагивали, будто бы их сводило судорогой. Она вдруг заглянула прямо в испуганные глаза Фора и схватила его за руку. Фор вскрикнул и выдернул свою руку. В эту же секунду девушка закрыла глаза, и ее руки больше не двигались.
Фора начало тошнить. Он встал на ноги и, тяжело дыша, попятился назад: «Нужно позвать на помощь». Он побежал к выходу: «Они ведь поймут, что это был я, и тогда…» Он замер на месте, но, услышав суету в другой части дома, выбежал в сад. Около ворот уже толпились люди: «Они услышали выстрел», – подумал Фор и нырнул в огромные кусты с ярко-фиолетовыми цветами, похожими на пушистые шарики. Он прижался к земле. Большие листья плотно прижимались друг к другу, скрывая Фора от всего мира.
Он замер. В ушах звенело, и перед глазами до сих пор все плыло: «Господи, сохрани жизнь этой леди, боже, убереги меня, пожалуйста, спаси меня». Фор молился, он шептал молитву и дрожал всем своим телом. Мимо него пронесся садовник, он вбежал в дом, а потом послышался громкий, пронзительный крик. Вся жизнь покинула его тело в этот момент. Этот крик он запомнит навсегда, крик, полный боли и отчаяния. Обычно так кричат те, кто потерял все, что им было так дорого.
Фор пролежал под кустом рододендрона (так назывались те самые цветы, которые так любезно укрыли Фора) до самой поздней ночи. Фор не слышал, как приехал патруль и детектив, он лишь видел, как они носились из стороны в сторону и разгоняли столпившихся зевак у ворот. Все это продолжалось будто бы бесконечно, но Фора никто так и не нашел, они даже и не искали его.
Начался мелкий, холодный дождь, и толпа быстро разошлась по домам. Трясясь от страха, Фор вылез из своего убежища. Его сразу же вырвало прямо на его же ботинки. Он поежился и вытер обувь и руки о мокрую траву и чуть было не потерял сознание, но ему вдруг показалось, что из окна дома за ним кто-то наблюдал. Он присмотрелся и замер. Шторка в окне дернулась, и Фор услышал шаги, приближающиеся к выходу. Он сорвался с места и со всех ног бросился бежать прочь.
– Я видел тебя! – пронесся мужской голос сзади. – Я запомнил твое лицо, ублюдок! – Это был садовник. Это он кричал вслед Фору.
– Господи, пожалуйста, освободи меня от этого греха! – Фор запнулся об собственные ноги и с размаху упал в большую лужу. Мокрый и грязный, он поднялся на ноги и с опаской, словно запуганный пес, оглянулся. За ним никто не гнался. На улице было совершенно пусто.
– Пусто, – прошептал он и посмотрел себе под ноги. В мутной воде лужи он увидел свое лицо, испуганное и заляпанное кровью. Он набрал немного воды в руки и умылся от крови. – Мне нужно идти домой.
В окне его небольшой деревянной хижины печально горела свеча. Кажется, внутри еще не спали. Фор со скрипом приоткрыл дверь и медленно, на цыпочках, словно маленькая мышка, вошел внутрь. Мать полубоком сидела на стуле и кормила младшую сестру своей большой грязной грудью. Сестра сопела и давилась молоком, но мать настойчиво пихала ей грудь в рот. Он молча сел в дальний угол, куда свет свечи почти не доставал. Прижав лицо к коленям, он замер.
– Где ты был так долго? Ты принес деньги? – Мать заметила его.
– Нет – прошептал он настолько тихо, что даже сам себя не услышал. – Там произошло кое-что… – Его голос оборвался.
– Господи боже! Фор, ты ничего не принес? – Мать вскочила на ноги. – Агата, забери сестру!
Худощавая девочка лет пяти вышла из соседней комнаты и взяла на руки ребенка. – Здравствуй, Фор, – улыбнулась она и ушла, обратно закрыв за собой шторку, служащую перегородкой между двумя частями их обители.
– Ты хочешь, чтобы мы сдохли с голоду, Фор? Я последний раз ела три дня назад, ты понимаешь?
Больше всего на свете Фор не хотел сейчас слышать от нее эти слова. Он был безумно напуган и нуждался в ее поддержке. Ему так хотелось броситься к матери, прижаться к ее ногам и заплакать. Он был готов рассказать ей все, что с ним произошло, был готов увидеть на ее лице страх и разочарование, ему лишь хотелось ее тепла и немного материнской любви.
– Если бы только отец не пил, – зачем-то начал говорить Фор, но мать сразу же перебила его.
– Закрой рот, ты знаешь, что ему сложно найти работу, а ты просто жалок! Тебе уже пятнадцать, а ты не можешь найти нам немного денег на пропитание! Только ты один сейчас можешь нас прокормить.
– Он изменяет тебе, а ты не видишь! – Фор обозлился и сжал зубы. – Я не могу больше воровать, не могу! Мама, прошу тебя… – Но Фор не смог закончить то, что так тяготило его душу. Мать, схватив его за ворот рубашки, подняла с пола.
– Ты хочешь, чтобы я пошла воровать? Ты хочешь, чтобы я стала проституткой? Или, может, ты хочешь, чтобы я продала твою сестру? Хочешь этого, Фор? – Она была в ярости и, заметив слезы на его глазах, вдруг замолчала и замерла.
– Не смей трогать Агату. – Фор вырвался из рук матери и упал на пол, больно ударившись спиной. – Я найду деньги, тебе нужны деньги? Завтра они будут. – Он зло посмотрел на мать и, дрожа всем телом, поднялся на ноги. Шатаясь, он побрел в комнату к сестрам.
Мать смотрела ему в след. Кажется, она заметила что-то в его глазах, что заставило ее задуматься. Фор ушел, не заметив этого. Он не видел и того, как его мать скатилась по холодной стене на пол и беззвучно зарыдала, закрывая свое худое лицо руками.
Агата сидела в куче с тряпьём, укутавшись в старое отцовское пальто, и нежным своим голоском убаюкивала младенца. Лицо ее было бледное и худое, и казалось, что одно неловкое движение в ее сторону – и она разобьется на мелкие осколки как фарфор.
– Привет, сестренка. – Фор попытался улыбнуться, но улыбка получилась кривой и неестественной. – Как ты? Как София?
– Кушать хочется, – жалобно прошептала Агата. – Ты принес нам еды?
– Извини, сестренка, сегодня я ничего не принес. – Он пожал плечами. – Вот, может, это тебе поднимет настроение. – Он достал из кармана куклу в носовом платке и подал ее девочке.
– Что это? – Она положила младенца на колени и аккуратно взяла платок.
– Открой, не бойся.
Девочка развернула платок и достала куклу – Это мне?
– Да, я подумал, что она тебе понравится.
– Спасибо, – она улыбнулась. – Спасибо, Фор, но лучше бы это был хлеб.
– Завтра я обязательно принесу и хлеб, и мясо, и даже джем! – Фор приобнял сестру за хрупкие плечи.
– Джем? Это та сладкая и такая липкая вода? – Агата задумалась. – Я видела такое на рынке.
– О да, джем очень вкусный и тягучий, как мед, – придумал Фор на ходу, так как сам никогда не пробовал ни джем, ни мед.
– Скорей бы настало завтра, – прошептала Агата.
