– Секунду.
Захлопнув потайную дверцу, дядюшка Пио раскрыл сумку, аккуратно извлек наружу громоздкий кремневый пистолет с позолоченной рукояткой, убрал курок с боевого взвода, чтобы не произошло случайного выстрела, и передал его подростку.
– Тяжелый! – не удержался от комментариев Октавио, тотчас направив ствол на корягу. – Как считаете, она разлетится в щепки, если по ней пальнуть?
– Нет, потому что вместо пули внутри находится картечь.
– Тогда коряга превратится в решето, – ствол пистолета нацелился на пугало. – Ответьте, вам приходилось использовать огнестрельное оружие против человека?
– Ни разу. Зато диких животных я положил предостаточно. И еще однажды вышиб мозги наглому грифу, пытавшемуся полакомиться моим обедом.
– Здорово! Ему, наверное, полбашки разворотило. Или даже всю. Расскажите поподробнее, чем закончилась ваша схватка. Меня интересуют любые детали.
– Не здесь, юноша, – внезапно нахмурился дядюшка Пио, услышав лязг доспехов, доносящийся со стороны города. – Предлагаю перенести беседу на более поздний срок.
– И вправду, – тотчас понизил голос Октавио, прислушиваясь к нарастающему шуму, – что-то мы совсем заболтались.
– Прими сумку, а я пока пойду потушу фонарь. Зажжем его, когда доберемся до леса. Тут ехать не больше мили.
– Хорошо. Только я беспокоюсь насчет повозки. Как бы она не застряла.
– Ерунда! Дождей не было минимум пять дней, так что пересечь поле нам особого труда не составит. Главное, держись покрепче за бортик.
– Постараюсь.
Спустя полтора часа опасный участок пути оказался далеко позади, а впереди сплошной стеной выросли темные силуэты деревьев, издающие при малейшем дуновении ветра завораживающий шелест, как будто за ними притаилось нечто жуткое. Взяв круто влево, дядюшка Пио проехал вдоль опушки леса еще с милю, затем заставил выбившуюся из сил лошадь резко повернуть направо, а дальше углубился в чащу леса и уже там выбрался на дорогу, ведущую в соседний город, расстояние до которого составляло не меньше трех дней ходу.
– Теперь можешь расслабиться, – услышал Октавио, зажмурив машинально глаза из-за вновь вспыхнувшего фонаря, мигом рассеявшего сгустившиеся вокруг потемки. – Кстати, пистолет пусть останется у тебя. Если вдруг кто-то преградит повозке путь да увидит сразу двух вооруженных людей, это послужит весьма убедительным аргументом в пользу отказа от злых намерений завладеть чужим имуществом.
– Спасибо за доверие, учитель! – бодро прозвучало в ответ. – Всегда мечтал появиться перед кем-то с пистолетом на изготовку.
– Даже не вздумай кому-то им угрожать, – осадил ухмыляющегося подростка дядюшка Пио, крутанув головой по сторонам. – Лучше сунь его за пояс и не вытаскивай до тех пор, пока я не отдам команду.
– Ладно, – нехотя согласился Октавио, пройдясь взглядом по освещенному участку дороги, где виднелись слегка затертые следы чьих-то когтистых лап. – Надеюсь, данное правило не распространяется на тех, кто здесь недавно рыскал в поисках добычи?
– С этими тварями тоже будь осторожен. Как правило, они стремятся сперва подкрасться к лошадям, и неумелый выстрел может стать для нас обоих фатальным.
– Понял.
Хотя вероятность повстречать во мраке леса хищников или грабителей оставалась всегда высока, той ночью ничего страшного не произошло. Избежали неприятностей артисты и в последующие два дня, проведя темное время суток за длительными беседами вблизи полыхающего костра, что, естественно, способствовало их окончательному сближению. Дядюшка Пио взахлеб рассказывал о своей прошлой жизни, при этом не упуская случая вставить между слов какое-нибудь полезное нравоучение, а развесивший уши Октавио впитывал все, словно губка, то и дело забрасывая учителя различными вопросами, частенько не относящимися напрямую к теме разговора. Когда же лесная чаща сменилась цветочным лугом и вдали замаячили городские стены, пришла пора сделать последний привал, чтобы отрепетировать пьесу про Марту – теперь уже используя сразу четыре руки.
– Браво, юноша! – снизошел до похвал дядюшка Пио, наблюдая за тем, как ловко подросток перемещает по сцене вверенную ему куклу. – Осталось припрятать наши деньжата и можно смело отправляться на встречу с публикой. Думаю, скоро мы сорвем небывалые аплодисменты.
– Приятно слышать от вас такое, – разошелся в широкой улыбке Октавио, одновременно заставляя куклу исполнить сложный пируэт.
– Не торопись! – тут же раздался строгий голос. – Сначала дай ей согнуть ноги в коленях.
– Вот так?
– Да, так. А сейчас принимайся за туловище, но старайся изменять положение нитей плавно.
– Вот так?
– Да, так. И не забудь под конец развести в стороны руки.
– Вот так?
– Да, именно так! Еще немного, и ты станешь настоящим мастером.
– Вы мне льстите.
– Ни капли. В тебе действительно скрывается куча талантов.
Ближе к вечеру все усилия подростка, затраченные им на демонстрацию своих театральных умений, были вознаграждены массой всевозможных обновок, изменивших его внешний вид до неузнаваемости. Первым делом дядюшка Пио разорился на изумительный бежевый камзол без рукавов – расписанный золотистым орнаментом, далее шли коричневые зауженные штаны – сшитые из плотного сукна, серая льняная рубаха – со множеством пышных рюшек, черные сапоги-ботфорты на высоком каблуке – добавляющие пару лишних дюймов к росту, белоснежный волнистый парик – призванный скрывать от проницательных глаз зрителей истинный возраст моложавого артиста, и в заключение радостный торговец, успевший вспотеть из-за постоянной беготни по лавке, предложил примерить бордовую треуголку с пером павлина – дабы придать новоиспеченному моднику еще большей напыщенности.
– Что по поводу скидки, любезный? – поинтересовался дядюшка Пио, лично водрузив треуголку на голову Октавио.
– Смилуйтесь, сеньор, – начал артачиться торговец, решив во что бы то ни стало стрясти с этих толстосумов максимально возможную сумму. – Я вашему сыну и так все уступаю по низкой цене.
– Сыну?
– Он ведь ваш сын, не правда ли? Иначе зачем вам понадобилось настолько сильно ему потакать?
– Послушай, отец, – пришел на помощь учителю подросток, – может, вместо скидки ты возьмешь себе вон ту трость?
– Конечно, берите! – тотчас оживился торговец, прикоснувшись ладонью к бронзовому набалдашнику, выполненному в виде головы змеи. – Однако перед вами не совсем трость. Внутри столь безобидной, на первый взгляд, вещицы спрятан длинный и прочный клинок, способный проткнуть человека насквозь.
– Честно признаться, – задумчиво произнес дядюшка Пио, – мне это ни к чему. Но если сын настаивает, то почему бы и нет.
– Значит, по рукам?
– Да, любезный, по рукам! Я согласен сойтись на трости. Заодно хочу пригласить тебя посетить завтра мое представление, за которое не возьму платы.
– Отлично! Непременно приду поглазеть!
Покончив с покупками, артисты отправились на постоялый двор, где их ждал сытный ужин и ночлег, а утром – полностью восстановив силы – они набрали для детишек сладостей, распустили о себе слухи по городу и, установив вертеп в центре площади, приступили к финальной репетиции.
Сгорая от любопытства, кое-кто из мелюзги так и норовил подкрасться сзади, чтобы хоть краем глаза увидеть происходящее на сцене, вследствие чего Октавио приходилось всякий раз топать ногой, тем самым распугивая назойливых зрителей.
Затем наступил полдень, и дядюшка Пио предложил ученику отобедать в таверне, чему больше всех обрадовался тамошний хозяин, ведь его гости оказались довольно щедрыми людьми, заказав исключительно дорогие блюда, коими он потчевал лишь богачей – причем не так часто, как хотелось бы, поскольку богачи предпочитали останавливаться в более престижных заведениях, расположенных на подступах к замку правителя.
Дальше все происходило по отработанному сценарию: сначала собравшаяся публика услышала вступительную речь, описывающую несладкую долю главной героини, заключившей ради денег сделку с дьяволом; вслед за этим был представлен Октавио, чья уверенность значительно возросла не только по причине отсутствия в толпе знакомых лиц, но еще и благодаря новенькому наряду, превратившему его из простого подростка в уважаемого человека; а потом створки вертепа медленно отворились и каждый ребенок – помимо возможности рассмотреть в мельчайших подробностях сцену – получил леденец, что давно являлось неотъемлемой частью представления.
Сложно передать словами, насколько бурно многие отреагировали в момент заключительного монолога, сорвавшегося с губ дядюшки Пио. Кто-то отчаянно хлопал в ладоши, кто-то оглашал округу ликующим криком, кто-то буквально катался со смеху по земле, и не было никого, кто бы остался лишен позитивных эмоций. Особенно это касалось жизнерадостных детишек, подбородки которых лоснились от налипших сладостей.
– Твой выход, юноша! – прорвался сквозь несмолкаемый гомон голос учителя.
– Хорошо! – кивнул головой Октавио, склонившись перед зрителями в низком поклоне. – В пьесе нашей будет толк, если вынести урок: всяко должное уменье подлежит вознагражденью, ну а игры с Сатаной приведут к беде большой! Посему прошу любезно дать медяк нам безвозмездно. Что до тех, кто не скупой, киньте в шляпу золотой!
Через секунду протянутая им треуголка стала быстро наполняться монетами, и вскоре сумма, потраченная дядюшкой Пио на одежку, была целиком отбита. Однако деньги продолжали сыпаться и сыпаться, неминуемо вызывая у состоявшегося артиста чувство глубокого удовлетворения, не идущее ни в какое сравнение с чувством, возникающим после выколачивания процентов из должников.
– Ты просто молодец! – подскочил к умиленному подростку вчерашний торговец, желая раскошелиться наравне с остальными, хотя ему и обещали показать представление бесплатно. – За такое захватывающее зрелище действительно не жалко поделиться золотым. Скажи, как долго продлятся ваши гастроли? А то мой брат не смог сегодня сюда прийти. Чертова телега, на которой мы перевозим товар, совсем развалилась, и он второй день подряд пытается ее починить.
– Вынужден тебя огорчить, любезный, – вмешался в разговор дядюшка Пио. – Завтра утром нам придется покинуть этот славный городишко.
– Жаль. Я бы сам не отказался еще раз увидеть того забавного дьяволенка с вилами. Уж больно справно сидит на нем его красный костюмчик. Прямо загляденье, да и только! Впрочем, одеяние Марты тоже заслуживает всяческой похвалы, потому что идеально вписывается в интерьер сцены.
– Спасибо за столь лестные комментарии. Обещаю как-нибудь к вам вернуться.
С трудом дождавшись, когда страсти вокруг их персон поутихнут, Октавио поспешил уточнить у учителя насчет странного решения срочно выдвинуться в путь и получил достаточно исчерпывающее объяснение.
– Понимаешь, юноша, – произнес дядюшка Пио, щелкнув замком вертепа, – мы слишком близко находимся от твоего родного города, так что существует большая вероятность встретиться с кем-то из его жителей. Даже если тому человеку не будет ведомо, почему ты здесь оказался, он потом обязательно обо всем узнает и посчитает нужным сообщить родителям, где следует нас искать.
– Тогда зачем нам надо ждать завтрашнего утра?
– Чтобы не навести на себя лишние подозрения. Да, и поменять репертуар тоже не мешает. У меня тут кое-что начало прорисовываться. Думаю, через недельку публика придет в восторг от новой истории, раскрывающей сущность коварной обольстительницы мужских сердец по имени Лусия, занимающейся до первого замужества пошивом одежды.
– Звучит интригующе.
– Я бы сказал "зловеще", поскольку к моменту повествования наша героиня успела отравить трех богатых сеньоров, став обладательницей внушительного состояния.
Довольно скоро выяснилось, что дядюшка Пио написал пьесу о Марте за одну ночь вовсе не случайно. На самом деле, он был настоящим мастером по части сочинительства, и в течение следующих пяти лет публика познакомилась с массой других героинь. Всех их объединяла жажда наживы, однако каждая добивалась поставленной цели иным способом, нежели ее предшественницы, порой творя совсем уж жуткие вещи – вплоть до вызова средь бела дня молнии или выкапывания из земли трупа самоубийцы, чьи растертые в порошок кости, согласно старинным преданиям, наделялись при полной луне магической силой.
В свою очередь, Октавио начал осваивать азы чревовещания, доведя за весьма короткий срок это поистине удивительное умение до совершенства. Также он старался во время переезда от одного города к другому перенять у учителя какой-нибудь полезный житейский навык, без которого жизнь странствующего актера превратилась бы в сущий кошмар.
– Смотри, не переусердствуй, – приговаривал дядюшка Пио, указывая пальцем на раскрытую полку пистолета, куда только что был засыпан затравочный порох, предназначенный для воспламенения основного порохового заряда, расположенного внутри ствола. – Иначе тебе оторвет кисть.
– А если порция будет меньше? – тотчас раздавалось в ответ.
– Тогда выстрела может не произойти.
– Как все сложно.
– Пустяки! Главное, не делать горку – и кисть останется цела.
– Ясно.
– Теперь возвращаем назад крышку полки, взводим курок до упора, вытягиваем от греха подальше руку вперед, после чего плавно жмем на спусковой крючок.
Спустя несколько лет, когда подросток окреп и заметно прибавил в росте, а старик, наоборот, стал стремительно усыхать и частенько отхаркиваться кровью (что являлось признаком тяжелого заболевания), стрельба из пистолета сменилась верховой ездой.
– Ты можешь не горбиться? – разлетался по скошенному полю хриплый голос недовольного наставника.
– Вот так? – переспрашивал начинающий наездник, выгибая спину дугой.
– Нет, юноша! Держи корпус строго перпендикулярно земле.
– Вот так?
– Да, так! И не вздумай опускать голову вниз, не то потеряешь равновесие.
– Хорошо.
– Еще старайся плотнее прижимать ноги к бокам лошади. Помни, они – твоя ключевая опора.
– Вот так?
– Нет. Ты прижимаешь только колени, а я имею в виду все ноги целиком.
– Кажется, до меня дошло.
– Отлично! Коль урок усвоен, ослабляй поводья, щелкай хлыстом и скачи.
– Ой-ой-ой! Сейчас выпаду из седла! – вопил наездник, вздрагивая от ритмичной лошадиной поступи.
– Прекрати вести себя словно девчонка! Здесь нет ни единого препятствия. Одна сплошная равнина.
– Вам легко говорить! Ай-ай-ай! У вас вон какой опыт за плечами! Ой-ой-ой! Точно выпаду!
– Уверяю, это скоро пройдет. Потом сам будешь просить покататься верхом.
– Сомневаюсь!
Несмотря на первоначальный страх, уже во время второго занятия Октавио настолько вошел во вкус, что рискнул пустить лошадь рысью, а во время третьего очередь дошло до галопа.
– Ну, и стоило так бояться?! – попытался съязвить дядюшка Пио, однако внезапный приступ кашля заставил его прикрыть рот рукой и затрястись всем телом.
– Может, все-таки покажетесь лекарю? – донеслось откуда-то издалека. – Не могу смотреть, как вы мучаетесь.
– Вряд ли лекарь чем-то мне поможет, – прозвучало через секунду вперемешку со странными булькающими звуками. – По-моему, мой смертный час близок, следовательно прибегать к его услугам лишь пустая трата денег.
– Даже не смейте об этом думать. У нас достаточно средств для оплаты самого дорогого и эффективного лечения, позволяющего больному встать на ноги, каким бы ужасным недугом он ни страдал.
– Все равно не разрешаю залезать в сундук! Кхе-кхе!
– Вы настоящий эгоист, сеньор!
– Почему?
– Потому что нельзя бросать обучение ученика на середине.
– Ты и без того многому научился.
– Вот-вот! Многому, но не всему.
– Отстань от меня! Кхе-кхе! Эгоист – это тот, кто занят собой, а я долгие годы жил исключительно ради тебя.
На том разговор закончился, и каждый остался при своем мнении. Хотя в одном оба артисты сходились – их счастливой идиллии должен был скоро прийти конец.
