Мещерский сказал со вздохом:
– Совещание было на самом высоком уровне. Дело не в том, какое решение хотели вынести, у нас сгоряча ничего не делают, вопрос рассмотрели очень тщательно и со всех сторон, а за это время убедились, что все указывают пальцами на МОССАД. Это хорошо, МОССАДу сочувствуют, большинство в Европе и Штатах его действия оправдывают. Все-таки маленькая страна отчаянно борется с огромным арабским миром за существование, им можно действовать жестче, чем толерантной Европе…
– А мы Европа? – спросил Кремнев. – А как же особый путь?
– Особого нет даже у марсиан, – ответил Мещерский.
Мещерский начал рассказывать, на каком этапе перестройки силовых структур мы сейчас, я слушал молча, даже не шевелился, чтобы не сбивать с мысли. Мещерский наконец умолк, вперил в меня вопрошающий взгляд.
Помедлив, я сказал медленно:
– Да, это интересно.
Он покачал головой.
– Всего лишь?.. Мы живем среди людей, Владимир Алексеевич, а не в мире химических формул. Да и в химии, думаю, иногда реакции протекают не так, как задумано. А люди есть люди.
– Отборные люди, – сказал я вежливо.
– Отборные, – подтвердил он. – Поднявшиеся по служебной лестнице достаточно высоко, где на каждом этапе многоэтажные тесты и проверки на адекватность. И то, бывает, заносит…
– И что эти отборные решили? – спросил я. – Да, капитан Волкова уже сказала, но мне, чтобы принять какое-то решение, нужно услышать и вас. Скажу честно, мне вовсе не хочется работать в организации, где от меня будет мало толку.
Он произнес суровым голосом:
– Ваше решение затопить судно с зараженными людьми рассматривалось долго на самом верху…
– С террористами, – уточнил я.
– Что?.. Ах да, конечно, в первую очередь они террористы…
– Разве это не главное?
– Они еще не считались террористами, – ответил он, – с точки зрения закона. Они могли, или кто-то из них мог передумать и прийти в полицию с повинной и все рассказать… И, говорю вам честно, это был не единственный аргумент против ваших самовольных действий. Были и повесомее… Но, повторяю, тщательнейший разбор склонил чащу весов на вашу сторону. К тому же вмешалась и третья сторона, вы догадываетесь, о ком я… Они провели там на месте тщательный анализ того, что осталось от пожара, и решили, что в данной ситуации вы поступили математически точно и верно. Что потребовало от вас мужества при таком решении и ответственности. Их доводы в вашу пользу послужили последней каплей, что перевесили чашу весов. Вы реабилитированы полностью.
Я покачал головой.
– Вот уж не думал, что помощь придет с той стороны… Хотя нет, вру. Думал о таком. Даже предполагал.
Бондаренко сказал с лицемерной улыбочкой:
– Вербуют.
– Госдеп не спит, – согласился Мещерский. – Спит и видит. Стараются вам понравиться.
– ЦРУ и так нравится, – ответил я, – а вот Госдеп вроде нашей Госдумы… И это все по тому разбирательству?
Бондаренко довольно гоготнул.
– Правильно, Владимир Алексеевич, требуйте орден!
– Мне нужны твердые и четкие заверения, – ответил я сдержанно, – что никто не будет влезать в мою работу. Ни руководить, ни контролировать. О результатах буду докладывать лично вам. Если сочтете мою работу… не совсем удовлетворительной, то либо отдел закроете, либо на мое место возьмете другого, а я вернусь в свой институт.
Мещерский вздохнул, как мне показалось, с облегчением.
– Тогда мы договорились. Именно это я и отстаивал.
– И… как?
Он сдержанно улыбнулся.
– Отстоял. Когда ситуация требует немедленных решений, любые коллегиальные совещания приведут к потере драгоценного времени. Это все поняли.
– Когда поступает сигнал о пожаре, – напомнил я, – команда пожарных выезжает немедленно. Не запрашивая разрешения у руководства.
– Ситуация точно такая, – согласился он. – Только масштабы шире. Потому принимаете решения единолично… однако и отвечаете лично. Уже не сошлетесь, что вам не то велели.
– Спасибо, – сказал я. – Я вам напринимаю! Ахнете.
– Этого я и побаиваюсь, – ответил он без улыбки. – Я же знаю, самые страшные люди – люди с хорошо развитым интеллектом. А из них просто ужасные – ученые.
– Интеллект, – признал я, – частенько говорит непривычные вещи. Для гуманитария позапрошлого века, а они все оттуда, наши истины вообще звучат чудовищно и аморально.
– А они не аморальны?
Я сдвинул плечами.
– Мораль, как и мода, к науке отношения не имеет. Но «морально – не морально» оказывает влияние на общество гораздо больше, чем «умно – не умно». Парадокс, верно?.. Аркадий Валентинович, вот распечатка ближайших вызовов… В основном по Азии и Африке. Что в какой-то мере успокаивает, в Европе и США не так-то просто спрятать лабораторию или тайком мастерить атомную бомбу.
Он вздохнул.
– Надолго ли.
– Вы прямо в яблоко, – признал я. – Через два-три года эти лаборатории можно будет поместить на одном столе. А это значит, и в Европе смогут создать чуму, что уничтожит весь мир.
Мещерский, пока я говорил, прислушивался к чему-то, микроскопический наушник у него в ухе, наконец поднял на меня взгляд.
– К нам идет генерал Туранский. Он из Управления Военно-космических сил.
– А что, – начал было я, но закончить не успел, дверь резко распахнулась, через порог ступил крепко сбитый мужчина в хорошо подогнанном мундире, массивный, но не рыхлый, с жестким выражением лица и квадратным подбородком.
Обменявшись рукопожатием с Мещерским и Бондаренко, вперил в меня острый и недружелюбный взгляд.
– Это и есть доктор Лавронов? Очень хорошо. В районе нашей базы в Сирии возникла внештатная ситуация. Вам придется срочно вылететь туда и пресечь…
Все умолкли, я ощутил себя на перекрестье взглядов. Раздраженный питекантроп во мне проснулся просто моментально и начал рваться наружу, но я удержал то, что называется внутренним голосом, хоть и с усилием, переспросил сдавленным голосом:
– Так уж сразу и пресечь? В смысле, тащить и не пущать?.. Что-то как-то мне такое не очень нравится.
В глазах Мещерского блеснул веселый огонек, Бондаренко замер почти по стойке «смирно», а генерал сказал резко:
– Приказ из самого Генерального штаба! Такое вообще не обсуждается. Просто примите к сведению, а исполнить нужно быстро и четко.
Я коротко поклонился.
– Знаете что, генерал?
– Что? – спросил он с вызовом. – Что вы мне скажете, рядовой?
– Скажу, – ответил я, закипая, – скажу четко и откровенно: идите в жопу, генерал! Можете строевым шагом!.. С барабаном и песней! Песню можете выбрать самостоятельно, разрешаю.
Бронник и Бондаренко притворились, что они всего лишь аппликации на стене, ничего не видят и не слышат, а я повернулся и вышел из кабинета.
В коридоре встревоженная Ингрид почуяла неприятность, еще как только увидела направляющегося к кабинету Мещерского генерала, бросилась навстречу, а за моей спиной хлопнула дверь и простучали шаги Бондаренко.
Он догнал, ухватил за рукав.
– Владимир Алексеевич, успокойтесь!.. Он еще не знает, что командующий Военно-космическими силами отстранен от работы с вашим Центром. Сейчас Аркадий Валентинович объясняет ему ситуацию.
Я спросил с подозрением:
– В какой степени отстранен?
Он сказал усмешливо:
– Генералам надлежит общаться с генералами, как ему было указано сверху. То есть с руководством ГРУ напрямую, а не пытаться влезать в чужие структуры да еще и раздавать там указания.
– Слава богу, – сказал я. – Нет, я не требую его отставки, у меня не тот ранг и вес. Я даже рад, что ему указали на наши разные весовые категории.
Он взглянул на меня остро и с пониманием.
– Но все же вы… обижены?
– Если честно, – ответил я, – то все наоборот. У нас в самом деле разные весовые категории. Я ученый, а он всего лишь военный! Любому генералу до ученого средней руки, как амебе до Эйнштейна, это и грузчику ясно. Но я принимаю мир, какой он есть в данный момент, понимая, что это явление временное. Скоро наступит наше время, когда генералов вообще не останется. Ни на планете, ни в космосе. А вот ученые будут править миром! Потому я сравнительно спокоен и уверен.
Он покрутил головой, словно не зная, что ответить, наконец сказал с сомнением:
– Как уже сказал Аркадий Валентинович, курирующим ваш отдел назначен генерал Гонта. Не вскидывайтесь, таковы правила. Все ГРУ целиком, как вы уже знаете, лишь один из отделов Министерства обороны. В самом министерстве… да что там в министерстве, в правительстве!.. опасаются нашего влияния и всячески обрезают нам крылья и связывают руки. Нам приходится отчитываться о каждом чихе.
– Ужасно, – сказал я искренне. – Какая же тогда секретность?
Он вздохнул.
– А вот так. Приходится раскрывать все операции не только перед проверяющими из военного министерства, но и какими-то чинушами из правительства, а то и вовсе депутатами Госдумы, уполномоченными на такие проверки не специалистами, а такими же депутатами, представляете?
– Представляю, – сказал я мрачно. – У нас же главный орган власти Госдума?.. Вот и госдумят вовсю. Их же простой народ выбирал! Надо оправдывать доверие даже самых простых, выполнять запросы кухарок и диванных стратегов.
– Они сами еще те стратеги, – ответил он невесело. – Но это плата за стремительный прогресс – все увеличивающийся разрыв между людьми образованными и кухарками обоих полов, у которых со времен Древнего Египта запросы не изменились… Давайте вернемся к Мещерскому?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=51783866&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
