«Передай привет моей героине, – написала в ответ Мари. – Здесь у меня работа на мелководье. Но интересная».
Она выбрала самую теплую куртку из того, что нашла, перекинула ее через локоть, добавила туда же рубашку с длинным рукавом, вязаную шапку и пару перчаток – всё с витрины распродаж. Прихватила несколько протеиновых батончиков и пузырек сиропа «Эдвил». У морозильной камеры с мороженым она остановилась, потому что телефон опять тренькнул. Тим прислал фотографию экрана гидролокатора с громоздким силуэтом «Урсулы» в центре и написал: «Работа на мелководье – хорошо, интересная – еще лучше. Сделай так, чтобы мы тобой гордились, детка».
Мари фыркнула от смеха и сунула телефон в карман, на этот раз решительно застегнув молнию – мысли о «Калифорнийце» будут ее только отвлекать, а чтобы вернуться к нему поскорее, нужно сосредоточиться на новой работе.
И словно в ответ на эти мысли она вдруг кое-что увидела… Морозильная камера с мороженым стояла у стены, увешанной газетными вырезками и снимками, помятыми и покоробившимися от времени фотокарточками в тонах сепии. Там, на самом верху, под вентиляционным отверстием, висело то, что привлекло ее внимание.
Фотография маяка.
Мари положила вещи, которые несла к кассе, на морозильник и встала на цыпочки, но снимок был слишком высоко. Тогда она влезла на стеклянную раздвижную крышку морозильника с мороженым и выпрямилась, осторожно балансируя на раздвижных панелях. Ей и сейчас пришлось тянуться вверх, вытягивая шею, но когда она все же рассмотрела фотографию, у нее упало сердце. Она ошиблась. Этот маяк стоял не на скале, а на холме, чей склон полого спускался к морю. «МАЯК ФЭРРИЛЕНД-ХЭД, 1940 г.» гласил текст, отпечатанный под фотографией. Мари вздохнула от разочарования.
– Могу я чем-нибудь помочь? – раздался мужской голос, и она чуть не навернулась с морозильника. Перед ней стоял кассир, скрестив руки на груди и приподняв бровь.
– Привет! – бодро отозвалась Мари, становясь на четвереньки, чтобы слезть с морозильника. – Прошу прощения. Я просто… смотрела.
Мужчина вскинул взгляд темных глаз к потолку, затем снова уставился на нее:
– Смотрели на вентиляцию?
– Э-э… нет. На картинки.
– Предполагалось, что ими нужно любоваться издалека.
Мари по выражению его лица не понимала, позабавил его проделанный ею эквилибр или разозлил. Она наконец сползла с морозильника на пол. Кассир выглядел на пару лет моложе ее, но в черных кудрявых волосах, особенно на висках, уже белела седина. Линия загара была отчетливо заметна на плечах под рукавами футболки и под черной щетиной на щеках. Он шагнул ближе к морозильнику и принялся рассматривать фотографии.
– Тоже вентиляцией интересуетесь? – хмыкнула Мари, но он отреагировал на ее шутку невозмутимым взглядом.
«Ясно, – решила Мари. – Значит, злится».
– Вы случайно не к Эванджелине Девон приехали? – спросил он вдруг.
– К ней, – с удивлением сказала Мари. – Как вы догадались?
Он указал на фотографию Фэрриленд-Хэд:
– Вы рассматривали единственный снимок с маяком.
Мари наконец заметила его бостонский выговор и тоже сложила два и два.
– Вы занимаетесь судоподъемным делом, – сказала она, и мужчина кивнул.
– Я Джулиан Генри.
– Мари Адамс. Значит, вы тут не работаете продавцом?
– Нет. Я снял гостевую комнату у хозяина магазина. Просто подумал, ему не понравится, что всякие водолазы топчут его мороженое.
– Ага, – смущенно пробормотала Мари. Капитан Генри произнес все это с таким серьезным лицом, что непонятно было, шутит он или нет. – Может, вы все-таки примите у меня плату за покупки? – Она сгребла вещи с морозильника и с надеждой протянула их Джулиану Генри, но тот покачал головой:
– Тут кассовый аппарат сложнее, чем гидролокатор. Берите свои покупки. Я заведу у хозяина магазина счет для нас обоих. Судя по прошлым проектам Эванджелины, он нам понадобится.
* * *
Когда Мари вернулась в гостиницу, ресторанный зал покидала после ужина развеселая компания. Из распахнутой двери вместе с ними на Мари выкатилась волна теплого воздуха, в которой смешались запахи кофе со сливками и рыбы – сейчас такое сочетание показалось ей не противным, а очень даже аппетитным.
– С возвращением, – поприветствовала ее Джо из зала. – Есть хотите?
– Еще как! – отозвалась Мари, снимая новую куртку. Она пробежала взглядом меню с логотипом заведения наверху: слова «Дом капитана Меттла» были расположены вокруг корабельного штурвала. – Скажите, а к вашей гостинице случайно не имела отношения некая Кэтрин Меттл? – спросила она. – Эванджелина дружила с ней.
– Возможно, – сказала Джо. – Меттлы и Куперы – очень большие семейства, я не со всеми своими родственниками знакома.
Сейчас в обеденном зале царил полумрак, корабельные фонари бросали дрожащий свет на стены, и здесь было так тихо, что Мари слышала плеск волн в гавани, долетавший через открытые окна. Единственными посетителями, кроме нее, были двое пожилых мужчин – они расположились на диванчике с большими чашками протертой похлебки в руках; один закинул ноги в ботинках на стоявшее напротив кресло.
– Джентльмены, позвольте представить вам Мари Адамс. – Джо подошла к креслу, не занятому ногами рыбака. – Мари, это Тео ван Горен и Билл Бакстер. Главные местные сплетники и истребители половины моего годового запаса алкоголя. Мари здесь работает над одним водолазным проектом Эванджелины Девон.
– Приятно познакомиться, – сказал Тео ван Горен с сильным ньюфаундлендским выговором, отчего слова звучали округло и певуче. Он был похож на идеальный портрет старого рыбака из детских книжек: потухшая трубка в зубах, длиннющая седая борода до груди, обветренное лицо с резкими морщинами и вытатуированный на тыльной стороне ладони якорь. – А что за проект-то?
– Мы ищем один маяк, – пояснила Мари. – Судя по всему, он стоял на скалах к югу от города и давным-давно упал в воду.
Тео с Биллом переглянулись и одновременно хмыкнули.
– Ну ясное дело, – покивал Тео. – В детстве мы о таком частенько слыхали: мол, если не приберешься в своей комнате прямо сейчас, ночью, как заснешь, свалишься в океан.
– А о маяке вы слыхали? – поинтересовалась Мари.
– Ну ясное дело, – повторил за другом Билл. – А еще о лесных фейри[13 - Фейри – в мифологии ирландцев, шотландцев, англичан и других кельтских и германских народов общее название волшебных существ (эльфов, фей, гномов и пр.) (прим. пер.).] и о призраке шхуны «Хейзел».
Мари, нахмурившись, перевела взгляд с одного рыбака на другого и обратно. Тео пожал плечами:
– Да мы шутим, конечно. Но вы кажетесь милой девушкой, поэтому я дам вам совет, который очень пригодится в ваших поисках.
– Что за совет?
– Бросьте это дело. Не было тут никакого маяка.
Его заявление эхом разнеслось по комнате, наполненной зыбким полумраком. Мари наклонилась к Тео:
– Почему вы так думаете?
– Потому что это всего лишь старая байка, вот почему, – ответил вместо него Билл. – В детстве мы облазили все скалы, искали тех фейри, всякий лесной народец. Там никогда не было ничего, кроме деревьев и пары заброшенных хижин.
– Было или не было, в любом случае уже не понять, – подхватил Тео. – Может, и стоял там маяк когда-то. Столько легенд о нем ходит, что поневоле призадумаешься. Но вас с расспросами кое-кто опередил, уж не обессудьте.
– Кто-то еще спрашивал о Маяке Свана? – насторожилась Мари.
Тео кивнул:
– Какие-то ребята крутились у нас в городке несколько лет назад. Их интересовали семейства Норман и Роланд, которые жили здесь с давних времен. Те ребята искали их потомков, тогда-то, помнится, и всплыла байка о маяке. – Он допил похлебку из чашки одним глотком (Мари удивилась, как ему это удалось с трубкой в зубах) и с довольным видом откинулся на спинку дивана. – Шустрые такие ребята были, на хороших посудинах, с новенькой техникой. Если что и можно было тут разнюхать о маяке, они точно разнюхали бы.
Мари открыла ноутбук:
– Значит, они думали, что семья Норман имела какое-то отношение к маяку?
– Этот городок называется Норман-Клиффе, девушка. Семья Норман имела тут отношение приблизительно ко всему. В свое время Норманы породнились с Роландами. Не помню уж, в связи с чем те ребята тогда завели речь о маяке, но точно говорю, что было такое.
– И чем же дело закончилось? – спросила Мари.
Тео опять пожал плечами:
– Ни Норманов, ни Роландов здесь давно уже нет. Никого из них не осталось. Ребята это выяснили и убрались восвояси.
Если это была правда, она не внушала оптимизма. Сто лет – долгий срок, однако 1914 год – все ж таки не темные века. В Норман-Клиффе не могли построить маяк так, чтобы об этом не осталось совсем никаких свидетельств. Должны быть вахтенные журналы, какие-то официальные документы. И тот факт, что кто-то уже искал сведения о маяке, но ничего не нашел, был недобрым знаком.
– Простите, что разочаровал, – сказал Тео, вставая. – Но если хотите, могу подкинуть вам другой водолазный проект. Я потерял мотор от своей старой лодки. Не исключено, что его украли те самые фейри, о которых вам тут Билл балаболил, – заговорщически подмигнул он. – Было это аж в тысяча девятьсот семьдесят первом году. Я тогда поймал во-о-от такую рыбу, больше, чем вы от макушки до пят. А фейри, должно быть, это не понравилось, представьте себе. И пока я с той рыбой сражался, пока затаскивал ее на борт, они трос-то на корме перегрызли и мотор уволокли. Так что назад мне пришлось грести этой рыбиной заместо весла, вот этими вот самыми руками.
Мари не нашлась что сказать.
Позднее, лежа в постели и слушая океан, успокаивающе плескавший волнами за окном, она думала о высокой скале. Действительно ли никто не потрудился отодвинуть маяк от обрыва и он упал в воду? Возможно ли, что маяк уцелел на дне за столько прошедших десятилетий? И существовал ли он вообще, или же рисунок Кэтрин Меттл был иллюстрацией к сказке, таким же плодом воображения, как байки старых рыбаков? Но все сказки с чего-то да начинаются, их отправные точки находятся в реальной жизни. Засыпая, Мари думала о фейри – хранителях рыб, и об одиноком луче маяка над черными водами. Как там сказал Тео? «Столько легенд о нем ходит, что поневоле призадумаешься…»
Сван
1913 год
Из города Сван вернулся как раз к тому часу, когда надо было зажигать маяк.
На скале было темнее, чем обычно, – сумерки, как туман, заволокли деревья, тучи застыли на горизонте черной массой, и на мгновение в холодной тишине фонаря Сван почувствовал себя кораблем, сорвавшимся с якоря и потерявшим ориентиры в пространстве. Но он тотчас воспрянул духом при виде мачтовых огней вдали от гавани, зажег фитиль, и когда стеклянный отсек наполнился мерцающим светом, ему показалось, что далекий корабль подмигнул ему в ответ сигнальными огнями.
Сван всего однажды видел свет своего маяка с моря. Это было лет пятьдесят назад, когда ему пришлось самому сходить в Сент-Джонс на лодке за припасами и в его отсутствие огонь на башне зажигала Грейс. На обратном пути он был занят подсчетом расходов и проверкой купленного по списку, так что даже не задумывался о том, как будет выглядеть маяк, а когда его плоскодонка обогнула скалы и вошла в Норман-Клиффс-Бэй, он увидел луч, устремленный в море, пронзающий тьму, башня высилась на скале – суровая, горделивая, живая, неколебимая, – и у Свана по спине побежали мурашки.
Внутри башня ощущалась совсем по-другому – шумной, скрежещущей, механической. Ничего в ней не было от того умиротворяющего чуда, каким она казалась с залива. Луч, столь удивительный и загадочный для того, кто смотрит на него издали, здесь был сложным продуктом взаимодействия стекла, латуни и масла, горящего в резервуаре, который тщательно спроектировали для того, чтобы усиливать свет, проходящий через гигантскую, высотой со Свана, линзу. И еще тот, кто любовался этим светом с моря, не чувствовал ни жара, ни прогорклого дыма, не слышал гудения вращавшего линзу часового механизма в отсеке под фонарем, такого мощного, что сотрясался пол. Среди глубокой ночи бодрствовали только смотритель, маячная башня и океан.
На этот раз Сван не стал задерживаться в фонаре – погладил линзу напоследок, спустился в свой домик и рухнул в кресло. Обратный путь из города он проделал будто во сне, ничего не замечая; грудь сдавило и не отпускало до тех пор, пока он не оказался в лесу. Теперь ему все чудилось, что с минуты на минуту сюда примчатся Абигайл или Корт. На выходе из банка он быстро проскочил мимо Лу Роланда, который как раз шел на работу и удивленно шарахнулся в сторону. И хотя это был тот самый Роланд, ради которого он сегодня и приехал в город, Сван сумел лишь взмахнуть рукой в ответ на его приветствие. И только сейчас, на своей уютной, безопасной кухне, он почувствовал, как сердце замедляет бешеный перестук, потихоньку успокаиваясь. На столе стояла корзинка с остатками морошки, как будто ничего не изменилось с сегодняшнего утра. «Ты еще пожалеешь о тех днях, когда тебе докучал только Корт…» Да уж, дружище Питер был прав.
Вахтенный журнал лежал рядом с морошкой – толстая тетрадь в кожаном растрескавшемся переплете, – и Сван вспомнил, что сегодня так ничего и не записал. Для него это было нехарактерно. Память давно стала его подводить, и он пришел к выводу, что фиксировать события лучше сразу после того, как они происходят, чтобы отчет был точным и подробным. Но сейчас он никак не мог заставить себя перенести на бумагу день, который начался с Корта Роланда и закончился Абигайл Норман. Поэтому он тянул время, рассеянно перелистывая в обратном порядке страницы за предыдущую неделю.
11 ОКТЯБРЯ, 1913
НАДВИГАЕТСЯ ШТОРМ? У МЕТТЛ НА МАЯКЕ. ПРОШЛИ ТРИ ПАРОХОДА ИЗ СЕНТ-ДЖОНСА. ВЫЧИСТИЛ ВОДОНАГРЕВАТЕЛЬ И ЗАМЕНИЛ ТРУБУ В КОКОВОЙ КОМНАТЕ НУЖЕН РЕМОНТ СИГНАЛ РАБОТАЕТ
10 ОКТЯБРЯ, 1913
НАДВИГАЕТСЯ ШТОРМ. ПРОИЗВЕЛ ТЕХОСМОТР И УСТРАНЕНИЕ НЕПОЛАДОК В ФОНАРНОМ ОТСЕКЕ. ПОЛНОСТЬЮ ВЫЧИСТИЛ ВСЮ ОПТИКУ И МЕХАНИЗМ ЛИНЗЫ. НУЖЕН РЕМОНТ В БОКОВОЙ КОМНАТЕ. СИГНАЛ РАБОТАЕТ.
Ремонт в боковой комнате домика смотрителя Сван откладывал месяцами. Раньше она служила гостевой, когда у них с Грейс еще бывали гости – приезжали ее родители и кузены, часто оставались с ночевкой Питер и Софи, и тогда на маяке становилось шумно и радостно. Теперь комната пустовала; это была единственная часть дома, куда Сван старался не заглядывать – косился на закрытую дверь и брел в свой закуток или на кухню.
9 ОКТЯБРЯ, 1913
ВСЮ НОЧЬ ШТОРМИЛО, СИЛЬНЫЙ ЮГО-ЗАПАДНЫЙ ВЕТЕР И ДОЖДЬ СО СНЕГОМ. У МЕТТЛ ПРИВЕЗ ПРОДУКТЫ, ПЛОТНИЦКИЙ ИНСТРУМЕНТ И МАТЕРИАЛЫ. НУЖНО ПОЧИНИТЬ ДВЕРЬ В САРАЕ С МАСЛОМ. ПОДЛАТАТЬ ОКОННЫЕ РАМЫ В ДОМЕ. ШХУНА «НЭЛЛЕ» СЕЛА НА МЕЛЬ И ОТБУКСИРОВАНА В ГАВАНЬ. «ПОКОРИТЕЛЬ МОРЕЙ» НАЛЕТЕЛ НА РИФ РЯДОМ С БУХТОЙ И ТРЕБУЕТ РЕМОНТА. СИГНАЛ РАБОТАЕТ.
Сван поморщился. Эта запись была еще неприятнее, чем та, про ремонт в боковой комнате. Он давным-давно отдал «Покорителя морей» Уиллу Меттлу, после того как сам унаследовал его от Нико, а тот – от Томаса в свои шестнадцать. Томас, их отец, тогда угрюмо сказал: «Ты достаточно взрослый, чтобы жить в океане», а у Сильви мелькнула мысль: «Достаточно взрослый, чтобы там умереть». Но Нико оказался везунчиком – он неделями пропадал на Большой банке и возвращался с трюмами, под завязку набитыми треской. И был очень доволен «Покорителем морей». По крайней мере, Сильви так казалось до того летнего утра, когда Нико вернулся из плавания, завершив свой третий рыболовный сезон. Днем братья отправились в маленькую скальную бухту. Одному было пятнадцать, второму – девятнадцать. Сильви купался, Нико примостился на своем привычном месте на каменной приступке над волнами. Он окреп, возмужал и сильно загорел за время плавания, так что теперь Сильви все время приходилось поглядывать на брата, чтобы убедиться в его реальности.
Через узкий вход в бухту проскользнул бот и развернулся. На борту значилось: «Как ей это понравится». Это была местная лоцманская посудина, и за штурвалом радостно скалился Питер.
– Ого-го! – воскликнул он. – Мне передали, что в здешних краях завелись морские чудовища, но я и не думал, что они такие уродливые!
Нико в ответ растянул двумя пальцами рот, обнажив зубы, и высунул язык. Для этого ему пришлось отпустить скалу, и он, не удержавшись, плюхнулся в воду, обдав Сильви фонтаном брызг. Питер покачивался в боте у самой скалы.
– Вы как, вечером собираетесь на гулянку к Фрэнсису Норману? – поинтересовался он.
«Никакая это не гулянка, – подумал Сильви, – а целый званый ужин, торжество в честь открытия нового банка».
– Мне что-то не улыбается весь вечер слушать, как Фрэнсис Норман хвастается тремя новенькими кораблями, – отозвался Нико.
– Давайте вы пойдете, а? – взмолился Питер. – Отец говорит, нам надо там быть, а Соф будет повсюду таскаться по пятам за Каллумом Купером. Не оставляйте меня одного!
– Может, нам все-таки стоит сходить? – обратился Сильви к Нико, после того как Питер отчалил. – Когда ты в последний раз бывал в усадьбе? Я туда несколько лет не заглядывал.
Нико смотрел на море, и цвет его глаз менялся от серого до синего и обратно, как будто волны прокатывались прямо через него. Затем он перевел взгляд на Сильви:
– Я был там сегодня утром. Только маме не говори, что я не сразу примчался домой из гавани.
– Ты был в усадьбе? Зачем?
– Ладно, скажу. – Нико развернулся к нему и придвинулся ближе. – Только об этом маме тоже не говори. И отцу ни слова. Я в последнее время подрабатывал на Фрэнсиса Нормана. Копил деньги на корабль побольше.
– Нико! – просиял Сильви. – Но ведь отец на тебя ничуть не рассердится! Он будет тобой гордиться!
Нико ухмыльнулся – видно было, что тем самым он хочет скрыть смущение из-за пылких слов брата.
– Не хочу, чтобы отец думал, будто я считаю «Покорителя морей» недостаточно хорошим для себя. Это отличная шхуна, и она станет отличным лоцманским судном в гавани. Но для рыбной ловли на Большой банке наш «Покоритель» больше не годится, еще одного такого плавания он не выдержит. Я уже поговорил с Боуэном Смитом в Сент-Джонсе насчет нового корабля и заплатил ему задаток – половину суммы. Моя шхуна будет готова в январе.
– В январе?! – изумился Сильви.
