Мери Ли "Проклятые узы"

Проклятые узы
Мери Ли

Сбросить рабские оковы и обрести свободу – все, чего хотела Сади. Но у других на ее счет были иные планы. Происхождение нарисовало на спине Сади мишень, завело девушку в эпицентр событий, грозящих разрушить гораздо больше, чем ее мечты.И только тайны чужого прошлого способны предотвратить катастрофу. Но удастся ли Сади распознать загадки, скрываемые со времен сотворения мира?

Мери Ли

Проклятые узы

Глава первая

Герхард снова окунает клинок в угли красного огня. Его занятие бесполезно, ведь отныне миру доступна и ангельская, и демоническая сталь, а то, что он держит в руках, годится только на нарезку хлеба. Никакой уважающий себя ангел больше не пойдет на бой с подобным оружием. Никто не любит выставлять себя на посмешище. Сейчас Герхарду на это абсолютно наплевать, так он пытается успокоить себя. Не выходит.

Семь дней назад он почувствовал, что Сади умерла. Он ощутил эту горечь. Горечь потери и бессилия. Он не был расстроен гибелью жены, его опечалило то, что она не дошла до разлома, погибла в пути и все его попытки обрести свободу были растоптаны.

Все оказалось иначе.

Девушка выжила, более того открыла разлом. Но и это Герхарду не в радость. Ему казалось, что весь мир, ситуации и случайности были против него. Против его желания покинуть эту пропитанную гнилью землю раз и навсегда.

– Ты уверен, что видел крылья? – уже в сотый раз спрашивает он Имрама, в надежде услышать отрицательный ответ.

– Да, господин.

– Красные?

– Всего мгновение. Но да, они были алыми.

– Это невозможно! – восклицает Герхард и откидывает очередной клинок в стену.

Бесчувственная сталь врезается в преграду, отскакивает, падает на каменный пол и звонко вскрикивает.

Герхард тяжело дышит, сжимает пальцы в кулаки и, прикрыв глаза, пытается успокоиться.

Вдох. Выдох.

Вдох. Выдох.

– Только у одного существа крылья были алыми, – шепчет он в неверии.

– У Лилит, – подтверждает Имрам.

– У нее. Но она не вышла из ада, – проговаривает Герхард, смотря на играющие всеми оттенками алого угли. – Даже демоны не стали ее вызволять. Хотя могли.

Имрам сидит у стены и, откинув голову на каменную прохладу, мечтает только об одном – пойти к себе домой. Ангелу кажется, что он не был там уже сотни лет. А прошло всего лишь несколько дней. Он прибыл в Пласо несколько часов назад и первым делом нашел господина. Белокрылый ангел рассказал Герхарду все, что происходило у разлома. Он старался не упустить ничего важного. Но несмотря на это, были моменты, свидетелем которых ему стать не удалось – отрубленная голова не способствует вниманию.

Имрам устал, но проклятый мозг, не знающий покоя, продолжает прокручивать последние моменты его жизни. Начиная с информации, которую ему рассказал Герхард о Потомке. Имрам должен был убить ее. Это было правильным решением. Жаль, что он понимает это лишь сейчас. Тогда же его терзали сомнения, которые способствовали неправильному выбору. И все это из-за Имрама. Он не привык перекладывать на других бремя своих решений. Ангел ошибся. Он был одним из тех, кто притянул новую войну на землю. Все головы, срубленные потусторонними мечами, будут только на совести Имрама. Он корил себя и презирал за слепоту и упущенную возможность.

Когда Сади, умерев, открыла портал, а после ожила, на выжженной земле возле разлома замерли все. Ангелы и демоны прекратили бой и смотрели на девушку с алыми крыльями. Это продолжалось всего пару мгновений, а потом Сади рухнула на землю, крылья пропали, словно ничего и не было. И снова началась бойня. Реки крови, десятки навсегда павших воинов.

Все бились за Потомка.

Каждый понимал ее ценность.

Но она досталась не ангелам.

Имрам проиграл.

– Как ты мог упустить Потомка? – спрашивает Герхард, вырывая своего подданного из печальных дум.

Герхард злится, но старается сдерживать себя, как только может. Сейчас господин не должен переходить грань, ведь Имрам нужен ему. Он по-прежнему не в силах покинуть город, более того, Герхард и воспользоваться ангельской и демонической сталью не может. Проклятие!

– Я уже говорил, – напоминает Имрам. – Демоны Россе забрали ее. Против них у нас не было шансов. Мы бы все там пали. – Имрам направляет тяжелый взгляд на Герхарда. – Навсегда.

– Я понимаю, – кивнув, говорит Герхард, хотя сам считает иначе. Потомок по-прежнему ценна. Возможно, даже больше, чем раньше. Непосредственно для Герхарда она необходима. Заключая с ней брачный союз, он даже не подозревал, как это может обернуться потом.

– Она вернется, – неожиданно говорит Имрам и поднимается со скамьи. – Ведь здесь ее муж и единственный дорогой ей человек.

Ее дорогой человек уже всех рабов распугала. Старуха Норна только и делает, что ходит по Пласо и поучает невольников. У Герхарда даже сложилось впечатление, что, купив старуху, он обзавелся управляющим. Но нужно отдать ей должное, что многие сферы, особенно Торговая улица, стали процветать. Кажись, кто бы слушал человеческую престарелую женщину, но она не стесняется козырять своим близким отношением с Потомком. И в наглую пользуется этим в общении с Герхардом.

– Ты думаешь, демоны Россе ее выпустят? – с издевкой в голосе спрашивает Герхард. – Она – Потомок.

– Да. Выпустят.

– С чего такая уверенность?

– Там был Кристофер. Он ее и забрал. А мы оба видели их общение.

Впервые за долгое время Герхард считает, что отпустил демона не зря. Господин кивает своему ангелу и отпускает его домой. Как только Имрам покидает кузницу, Герхард достает из-за пояса кинжал. Золотая сталь с древними писаниями на клинке сверкает под бликами огня, словно драгоценность. Какое-то время Герхард смотрит на оружие в своих руках, обхватывает рукоять покрепче, прижимает лезвие к шее и резко дергает рукой. Алая кровь заливает все вокруг, Герхард падает, кинжал выскальзывает из его ослабевших пальцев.

На мгновение Герхард попадает в темноту, но его тут же выбрасывает в свет. Шея заживает практически мгновенно.

Будь проклят этот брачный союз!

Потомок одновременно даровала ему смерть и тут же отняла ее обратно. Герхард садится на каменном полу, чтобы снова поднять лик к небесам. В его глазах блестят слезы, которые никогда не упадут на этой прогнившей земле.

Он снова не может умереть. Герхард по-прежнему пленник своего тела и города, который уже опостылел ему. За земную жизнь он так и не нашел смысла в своем существовании. Его не интересует город, рабы, ангелы, которые прислуживают ему. Даже Имрам не стал Герхарду дорогим. Он не испытал любви или нежности. Настоящих, искренних чувств нет ни к чему. Только стремление прекратить агонию бесполезности и обреченности.

И самое печальное в этом то, что он испытывает в данный момент. Герхард больше не главенствует в паре со своей женой. Он не может войти в ее сны, не может полноценно почувствовать девушку, пока она сама того не пожелает. Она стала главной, потому что… да будь он проклят, Герхард не ошибается. Сади не просто Потомок Проклятой, она Потомок Лилит, самой ужасной женщины в мире. Самой кровожадной и самой… первой. Единственный ангел, которого сначала изгнали на землю, а потом уже в ад. Сила и могущество Лилит всегда были сильнее всех ангелов. Ведь она была Его любимицей. А потом стала его самым большим позором.

Если бы Герхард знал это раньше. Создавая союз с Сади, он знал, что ее жизнь прекратится сразу же, как только Герхард умрет. Все из-за того, что она слабее. Теперь монета силы перевернулась на другую сторону. Герхард сможет умереть только после смерти своей жены. До этого ни один клинок в мире не в силах оборвать его жизнь.

Герхард будет ждать Сади. Имрам прав, она вернется за старухой, главное, чтобы та не испустила последний вздох раньше времени.

Герхарда еще долго терзают мысли, что теперь он сможет избавиться от существования только после смерти Сади. И никак иначе.

Пока господин предается мрачным думам, Имрам уже входит в дом. Всего на мгновение он останавливается на крыльце. Он измотан и растерян. Ангел не знает, как вести себя с Ариэллой после поцелуя. И вообще он слишком часто думает об этом. Тем более в сложившихся реалиях.

Все же Имрам толкает дверь и, переступив порог, замирает.

Его никто не встречает. Ариэллы нет. Ни нагой, ни одетой.

Впервые в груди Имрама, примерно там, где расположено сердце, образуется неприятное давящее ощущение. Словно Имрам проглотил камень, который никак не может провалиться вниз. Он нервничает? Да, это как минимум. Ангел молча проходит в дом, оставляя дверь открытой. Он прямиком идет к комнате девушки, не заботясь о том, чтобы постучать, ангел открывает дверь.

Пару мгновений Имрам смотрит на идеально заправленную кровать. На дворе ночь, куда она могла уйти? Нервное напряжение распространяется от появившегося в груди камня во все стороны.

Может, с ней что-то случилось? Сбежала? Умерла? Подцепила людскую хворь?

От этих мыслей Имраму и вовсе становится не по себе. Пройдя пару шагов, он открывает дверь своей комнаты и нахмурившись, смотрит на кровать. Его кровать. Ариэлла спит под одеялом, только ее фиолетовые волосы разметались по подушке. По его подушке.

То, что испытывает Имрам, смотря на мирно спящую девушку, не поддается его пониманию. Женщина в его постели.

Да, Имраму сон не нужен. Его проклятие об этом позаботилось, но это не означает, что он сутками напролет ходит, стоит или сидит. Он и прилечь не против, но… это же его кровать.

"И твоя рабыня на ней", – шепчет ему внутренний голос, который впервые проявил себя.

Имрам сглатывает ком и понимает, что нервный камень уходит, и на его месте появляется новый, сотканный из злости за то, что девушка напугала его, и облегчения, что она жива и в безопасности.

Ангел переступает порог комнаты, скрип половицы звучит слишком громко в абсолютной тишине, и Ариэлла открывает глаза.

Комнату освещает лишь слабый огонь одинокой свечи. Он придает обстановке интимность, которой в этой комнате никогда ранее не наблюдалось.

Первые мгновения Ариэлла просто смотрит на Имрама, дрема не дает ей понять весь ужас ее положения. Она, будучи рабыней, без приглашения пробралась в кровать к своему господину. Девушка резко садится и начинает тараторить.

– Господин, извините, этого больше не повториться, я…

Она начинает подниматься, но путается в одеяле. Ее сонный голос еще больше успокаивает Имрама, и он говорит то, что не сказал бы, будь она в своей постели и не напугай его настолько сильно и неожиданно.

– Все в порядке.

Нимфа словно не слышит его. В этот момент страх прошибает ее, в Великом доме четко дали понять, что без прямого приказа господина рабыня не может нарушать границы.

А она нарушила.

Ариэлла надеялась, что о ее небольшой шалости никто никогда не узнает. Как все-таки коварны жизнь и ее дочь судьба.

– Я просто. Простите. Простите меня, – продолжает она.

Ариэлле нечего сказать в свое оправдание. Она спала в комнате Имрама с ночи, когда он ушел по приказу Герхарда. Она ничего не трогала. Ни его вещей, ни оружия. Просто приходила сюда ночами, ложилась в кровать и засыпала. Ей казалось, что она тут в безопасности. На утро она заправляла кровать и уходила. Она правда-правда ничего не трогала.

– Почему ты здесь? – спрашивает Имрам, наблюдаю за борьбой Ариэллы и одеяла.

Ариэлла наконец-то выпутывается из тряпичной западни и встает у кровати, она склоняет голову и, смотря в пол, немного запыхавшись, отвечает:

– Я не могла уснуть.

Как же это знакомо Имраму.

– А здесь смогла, – говорит он.

– Простите, я больше никогда, – начинает лепетать Ариэлла и медленно шагает к двери.

Если бы Ариэлла видела себя глазами ангела, то поняла бы, что сейчас она совсем не похожа на умелицу из Великого дома. Она – девушка, миниатюрная, ранимая и испуганная. Имрам хочет защитить ее, хотя сам не понимает от чего или от кого.

– Останься, – просит он.

Ариэлла поднимает голову, и ее зеленые миндалевидные глаза встречаются с золотыми глазами ангела.

– Здесь? – спрашивает она.

– Возвращайся в кровать.

– А вы?

– Мне не нужен сон, – признается Имрам. Ариэлла хмурится, на ее лице нарисована печаль, видя это, Имрам добавляет: – Но я никуда не уйду.

Какое-то время ангел и человек смотрят друг на друга. Тишина становится осязаемой, но не давящей, она словно мягкая и практически невесомая вуаль ложится на плечи присутствующих.

Имрам глубоко вздыхает и практически заставляет себя отвернуться от Ариэллы. Он развязывает тесемки, чтобы снять доспехи, которые не уберегли его от расчленения. Дважды. Тесемки на правом плече не поддаются.