– Я тебе гарантирую, что если наймешь меня, у тебя здесь будет полно народу.
– С чего бы это? – недоверчиво произнес Буш.
– Ты где-нибудь видел в Гарлеме белого официанта?
– Даже никогда не слышал ничего подобного.
– А если бы ты вдруг узнал, что где-то в Гарлеме работает белый официант, ты бы не поленился сходить посмотреть на него?
– Не поленился бы. Я бы даже заказал себе что-нибудь. Пусть меня обслужит белая задница.
– Вот ты и ответил на свой вопрос, Буш, – сказал я. – Нигде во всем Гарлеме не было и не будет такого бара, где работал бы белый официант. Не какая-нибудь там полукровка, а чисто белый парень. Безо всякой примеси. У тебя сразу добавится клиентов, как минимум в два раза.
Буш некоторое время растерянно смотрел на меня, а потом заявил:
– Двести пятьдесят долларов в неделю, – немного помолчав, он добавил, пристально глядя на меня: – Говорят, два дня назад какой-то белый положил кучу народа, прежде чем выбрался из Гарлема.
Я неопределенно пожал плечами и ответил:
– Я слышал, что это дело рук Морозника.
– Морозника?! – удивился Буш. – Он что, опять появился в Гарлеме?
– Не знаю. Так говорят.
– Ну, может, и Морозник, – примирительно произнес Буш. – А эти два сосунка, которых ты завалил возле моих дверей… Ты же не будешь отрицать, что это твоя работа.
– Нет.
Буш удовлетворенно покачал головой.
– Тогда я могу предложить тебе и функцию вышибалы. В баре иногда бывает горячо, и мне одному не справиться. Тогда еще плюс семьдесят пять долларов.
– Я согласен.
* * *
За полторы недели работы в Гарлеме я мог сказать об этом районе лишь то, что это место контрастов. Здесь были шикарные машины и не менее шикарные помойки. Дорого одетый парень мог выйти из такого барака, в котором, казалось, могли жить только нищие. Кроме того, Гарлем – это улицы с дивными запахами. У каждой он свой, неповторимый и неистребимый.
Буш взял меня на работу с испытательным сроком на месяц. Если за это время дела заведения не поправятся, как я ему расписал, то он выгонит меня к черту. Так он мне и сказал. Я надеялся, что месяца мне хватит. Кто знает, как черномазые будут реагировать на меня. Теория не всегда соответствует практике.
В первую ночь моей работы Буш стоял за стойкой, словно черная глыба. Его волнение выдавали только волосатые пальцы, которые время от времени принимались выбивать барабанную дробь на пластике стойки.
До часа ночи народу было негусто – восемь парней и две шлюхи.
– Как обычно, – разжав стиснутые зубы, прокомментировал Буш.
– Еще не время, – сказал я. – Да и вообще, ведь идет только первый день.
Буш усмехнулся кривой ухмылкой и опять принялся барабанить пальцами по стойке.
За ночь народу так и не добавилось, а к утру бар и вовсе опустел. Буш был мрачен. Он молча ушел на второй этаж, где у него была квартира, и напился.
Зато на другую ночь как прорвало. В заведение повалили черные разных мастей, с разными оттенками кожи, с прямыми и приплюснутыми носами. Они глазели на меня и напускали на себя важный вид, когда я принимал у них заказ.
– Буш! – кричали они. – Какими коврижками тебе удалось заманить в бар этого белого парня? Ты наверняка предложил ему зарплату больше, чем имеешь сам. Буш, ты сделал подарок для всего квартала. Ты станешь знаменитым и войдешь в историю. Это же надо – меня в Гарлеме обслуживает белый!
Буш, помалкивая, наливал спиртное, но было видно, что настроение у него улучшается с каждым вновь прибывшим посетителем.
Сегодня были одиннадцатые сутки моей работы. Шел третий час ночи, но бар все не пустел. Обслужив какого-то черного доходягу в рваном пиджаке, а к нам захаживали и такие, я окинул взглядом разношерстную публику и спросил у Буша:
– Слушай, вот мы, белые, все почти одинаковые, а вы, черные, все разные. У вас разные оттенки кожи, разное строение черепа и скул. Отчего так?
Буш подавил зевок и ответил:
– Это вам так кажется, что вы одинаковые. А мы… наших предков завозили в эту страну из разных районов Африки. Почему ты думаешь, что негры должны быть одинаковы? Африка – это же целый материк. Гены, мой друг, сильная вещь.
Я кивком выразил согласие и пошел обслуживать нового клиента. Это был обыкновенный работяга, негр с устало поникшими плечами. Такие тоже здесь встречались, они не сидели на пособии, а работали где-то.
Негры чем-то напоминали мне русских, разве что были более меркантильны. Но тут ничего не поделаешь. Америка, однако.
В баре Буша появлялись ребята и покруче. В коже, золотых цепях и серьгах, со смазливыми девчонками, они сидели небрежно покуривая сигары, временами обводя бар цепкими глазами. Это были представители криминала чистой воды. Они не ошивались на углах по вечерам, не предлагали кокаин или девочку, а были заняты серьезными делами.
За одиннадцать дней мои достижения были весьма скромны. Я мог беспрепятственно передвигаться в радиусе нескольких кварталов вокруг бара Буша. Здесь меня уже знали и даже здоровались. Впрочем, большего мне и не требовалось, поскольку бар, где работала Нурет, попадал в этот радиус.
Когда я вернулся, Буш заварил себе и мне кофе и, чтобы скоротать время, стал рассказывать мне о барах Гарлема, об их доходах, популярности и нравах, царящих там.
Утром, перед тем как закрыть бар, я спросил у него:
– Как ты думаешь, могу ли я зайти в «Обсидиан» и выпить там что-нибудь?
– Ты можешь это сделать здесь, – сказал Буш.
– Я хочу сесть за столик, и пусть меня обслужат.
– Понятно, – сказал Буш, потирая набрякшие за ночь глаза. – Можешь. Надеюсь, тебя не выкинут.
Буш стал подниматься наверх, в свое логово. Ступени визжали под его ногами как резаные. Я проводил взглядом фигуру хозяина и направился спать в свою комнату под лестницей.
* * *
Собираясь вечером в «Обсидиан», который в отличие от нашего бара работал круглые сутки, я надел бронежилет и наплечную кобуру с «бульдогом». Так, на всякий случай.
Когда я выходил, Буш стоял за стойкой и протирал стаканы. Он проводил меня взглядом до двери, но ничего не сказал.
«Обсидиан» внутри представлял собой большую квадратную комнату со стойкой темно-вишневого цвета. В ней сидели человек шесть чернокожих со скучающими физиономиями. Я прошел мимо них к стойке, стараясь держаться как можно естественней.
Нурет оказалась гибкой молодой женщиной светло-шоколадного цвета с длинными вьющимися волосами. Красивые жгуче-карие глаза портило выражение надменности. Такие глаза, наверное, в первый же момент замораживали пылких поклонников, и они теряли надежду, не успев сказать ни слова. Но, как бы там ни было, у Морозника был хороший вкус.
Я поздоровался с ней по-русски. Если она была его женщиной, то должна меня понять.
Она кивнула в ответ.
– Я русский, я ищу Сашу Морозника, – произнес я, на сей раз на английском.
При этих словах ее глаза быстро окинули окружающее пространство справа налево, а затем я услышал:
– Убирайся!
– Тогда бутылку пива.
– Убирайся.
– Вы очень кратки, мэм, – и я удалился от стойки с легким поклоном.
– Что-то ты очень быстро, – заметил Буш, когда я вернулся в бар. – Не понравилось?
– Можно и так сказать, – произнес я.
– Ну-ну, – ухмыльнулся Буш.
На другой вечер я пришел в «Обсидиан» снова.
– Бутылку пива, мэм.
Взгляд Нурет вдруг стал напоминать взгляд гадюки, и я подумал, что перед Морозником шляпу нужно снимать, надо же, такую бабу укротил!
На сей раз она была более многословна:
– Убирайся. Тебе здесь не нальют.
Я усмехнулся. «Не нальют» – прямо как у нас.
Моя ухмылка была истолкована Нурет по-своему. Ее смуглая ручка вцепилась в бутылку с джином, и если бы я не успел увернуться, то она пришлась бы мне точно в челюсть. Через несколько секунд после этого за моей стеной задвигались стулья. Черные ребята были рады услужить Нурет. Они подхватили меня и выбросили на грязную улицу. Я не сопротивлялся.
Когда они вернулись в бар, я поднялся и пошел к Бушу.
Он встретил меня кривой улыбочкой.
– Послушай, – спросил я у него. – Если я отколочу в «Обсидиане» парочку-другую ребят, это будет большое преступление?
– Ну… – Буш озадаченно потер свой подбородок. – Вообще-то, если белый бьет черного, то это очень плохо.
– А если наоборот?
– Это тоже нехорошо, но не так.
– Ловко вы устроились, – заметил я. – Но я не имею в виду юридическую сторону дела. Я хотел узнать, как это будет расцениваться аборигенами.
– Ну, если ты сделаешь это красиво, то, может, кто и оценит.
– А если не очень?
Буш вздохнул.
– Я не Господь Бог, никаких гарантий дать не могу. Но если ты рисковый парень и тебе скучно, то можешь попробовать.
На другой вечер я опять появился в баре «Обсидиан».
Нурет, заметив меня, немедленно обратилась к кому-то в зале:
– Эй, Пенс, уберите его. Сделайте так, чтобы он сюда больше не ходил.
Опять за моей спиной задвигались стулья.
Они подошли вчетвером. Двое в обтягивающих белых свитерах, мускулистые, с плавными движениями, еще двое были похлипче и пониже ростом. Они приклеились к первым двум, поняв, что есть шанс отличиться, особо не рискуя.
Я ждал. Один из первой пары нанес удар. Парень явно где-то тренировался. Ударил он грамотно, но недостаточно быстро. Я, перехватывая руку негра, вращательным движением зашел ему во фланг и локтем ударил в челюсть. Парня как ветром снесло. Второй получил от меня удар ногой с разворота в живот. Двоих оставшихся недомерков я вынес из бара на пинках и вернулся к стойке.
– Бутылку пива, мэм.
Нурет несколько мгновений сверлила меня взглядом, но я устоял и был вознагражден. Мне отпустили бутылку пива. Я сел в углу, думая о том, что по отношению к Нурет нужно принимать радикальные меры. Иначе из нее ничего не выжать. Эта мадам понимает только силу и наверняка что-то знает. Радикальные меры! Я усмехнулся. Схватить ее за длинные патлы, засунуть в рот ствол пистолета и сосчитать до трех – это и есть радикальные меры.
Возвратившись в бар Буша, я позвонил Луису.
– Мне нужны люди, – сказал я. – Настоящие головорезы, которые тоже хотели бы найти Морозника.
– В Гарлеме такие есть. Из тех, кого он тренировал, – ответил Луис. – Я с ними свяжусь. Жди.
* * *
Так прошло еще два дня. Ночью я обслуживал черных, днем отсыпался в своей комнате на первом этаже. Выходя каждый раз перед работой на улицу, я смотрел, как солнце падает за высокий черный остов выгоревшего муниципального здания, и думал о превратностях судьбы, занесшей меня в Гарлем, и о Лерке. Мне хотелось ей позвонить, но я сдерживал себя. «Пусть пройдет некоторое время, – говорил я себе. – Надо наверняка знать, что в городе нет тех тварей, которые идут по моему следу».
Вечером в бар к Бушу вошли два черных типа. Они имели решительный вид и были с ног до головы одеты в кожу. Когда я подошел к ним принимать заказ, один из них произнес:
– Привет тебе от Луиса. Он сказал, что ты разыскиваешь Саню, и тебе нужны люди. Что ты собираешься делать?
– Вытрясти сведения из Нурет.
– Так она тебе и сказала.
– Когда человеку в висок упирается ствол, он всегда найдет пару слов.
– Хорошая мысль, – согласился со мной негр. – Только после этого самому можно попасть в такое же положение. Приставят к башке ствол и даже спрашивать ничего не станут. Просто нажмут курок. Ты надолго не задерживайся возле нас. Тут знают, что мы связаны с Саней.
