Олег Лёвин "Тёмное время суток"

Коновалов остановился на мгновение, узнав о смерти своего двоюродного брата и воззрившись на дядю, спросил о своей двоюродной сестре:

– И Настя умерла?

– Конечно и Настя. – Уверил Петра дядя Лёша, а затем успокоил. – Все умерли, так устроена жизнь.

Они шли вдоль темной улицы, мимо низкорослых домов, до тех пор, пока не дошли до небольшого деревянного домика, расположенного на самой окраине города. Здесь дядя Лёша завел Петра в маленькую спальню, снял с него ботинки и куртку. Коновалов быстро заснул и ему приснился такой странный сон. Видит он березовую рощу, светлый солнечный день, птички поют, а вдоль рощи дорожка и по ней идет старый человек с седой бородой в черном длинном одеянии, какие Петр видел на картинках в учебниках по истории России на священниках. Старик был подпоясан веревкой, а за спиной у него был мешок. Путь его лежал в небольшую деревеньку, которая виднелась на пригорке – это десяток изб, дворы и хозяйственный постройки. Старик достиг ближайшего амбара и приоткрыл туда дверь. Там на пеньке сидела молодая девушка и с ужасом смотрела на вошедшего старика, а позади нее стоял мужик в длинной косоворотке с всклокоченной черной бородой и безумными глазами. Он держал в левой руке серп и дико улыбаясь, резал девушке горло, струйка крови текла у нее по отвороту рубахи, и в этот момент Коновалов проснулся.

В окно сбоку от его кровати проникал тусклый свет и Коновалов понял, что уже утро и на улице пасмурно. На удивление он хорошо помнил вчерашний день, и как он напился. При этом голова не болела, а также не было никаких признаков похмелья. Он рывком встал и сел на кровати. Единственное чего он не мог вспомнить – куда делась верхняя пуговица с его рубашки.

Комната, в которой он находился, была ему не знакома. Он вспомнил, что вчера его подобрал дядя Лёша, но что это за дом Коновалов не мог понять. Алексей Кобяков был братом его умершей пять лет назад матери и общение с ним у Петра всегда было фрагментарным и эпизодическим, хотя он и его дети в жизни Коновалова так или иначе присутствовали начиная от рождения. Припоминая какие-то эпизоды, связанные с Кобяковыми он вдруг вспомнил, как они с двоюродным братом Володей в детстве ловили «пауком» карасей в озере, которое располагалось где-то недалеко от их дома. «А ведь там убили Нину» – вдруг вспомнил он и пошел на кухню, где дядя Лёша что-то готовил.

Пахло знакомой едой. И точно, дядя Лёша жарил яичницу с гренками, любимое блюдо Петра. «Помнит» – подумал Коновалов. Дядя Лёша был одет в спортивный костюм, его седые волосы были зачесаны назад, лицо небрито, увидев Коновалова, он приветствовал его:

– С добрым утром, Петя. Как ты? Голова не болит?

– Нет, почему-то, не болит.

Кобяков пригласил Коновалова за стол, поставил перед ним тарелку с яичницей.

– Ешь. Ты, я помню, любил такое блюдо.

Петр кивнул головой и принялся есть. Он лихорадочно припоминал, когда последний раз был у дяди и не мог этого сделать, так давно это было. Но при этом он пришел к выводу, что семья Кобяковых сыграла в его жизни определенную роль. Когда-то в прошлом родственные связи были намного крепче, чем в настоящее время. Даже самые незначительные и даже в городе, что уж говорить о селе. А тем более связи близких родственников, таких как Кобяковы. Но все же влияние этих родственных связей на него, как казалось Коновалову, едва ли была заметна внешне. И перед глазами Коновалова вдруг промелькнуло несколько эпизодов из соприкосновения его личной жизни с этой семье родного брата его мамы. Петр задумался и пришел к выводу, что основное, связывающее его с Кобяковыми – это его двоюродный брат Владимир Кобяков. Очнувшись от задумчивости, он спросил дядю:

–– Как умер, Володя?

Казалось, вопрос дядю Лёшу не удивил, хотя столько лет Коновалова это не интересовало, он даже не удосужился прийти на похороны брата, объяснив потом, что ничего не знал об этом. Но Кобяков спокойно ответил:

– Он утонул в озере, вместе с сестрой Настей.

– Как это случилось?

– Ты, наверное, помнишь, что Володя всегда любил рыбалку, ты сам не раз ходил с ним. В тот день Володя как всегда пошел на рыбалку, почему-то за ним увязалась и Настя. Ну и утонули они оба.

– Тела нашли?

– Нет, только перевернутую лодку. Ты же знаешь, какое глубокое наше озеро, там если утонешь, то все, пиши пропало.

Коновалов молча доедал яичницу и гренки. «Смерть какая-то странная» – подумал он, но вслух сказал:

– Ладно, дядя Лёша, спасибо за помощь и угощение, пойду я на работу.

– Что же, дело хорошее. Заходи, не забывай, видишь, я теперь один живу.

Они попрощались, и Пётр вышел из дома. В светлое время суток он быстро сориентировался на месте и понял, что Дом печати совсем недалеко от дома дяди Лёши. Он быстро добрался до места своей работы. На входе ему встретился, выходящий из здания Семёнов. Он поздоровался и тут же с ходу огорошил Коновалова новостью:

– Слыхал, Космолётова арестовали.

– За что?

– Подозревают в убийстве.

– Кого?

Но на этот вопрос поэт Семёнов уже не успел ответить, так как был далеко от здания. Коновалов поднялся к себе на этаж вошел в кабинет и хотел пробраться к своему рабочему месту, но заметил машинистку Люсю, которая стояла у окна и тихо плакала, утирая слезы ажурным платком. Петр подошел к ней и спросил:

– Люся, что случилось? Ты почему плачешь?

Машинистка от неожиданности вздрогнула и повернулась к Коновалову. Всхлипывая она сказала:

– А вы разве не знаете?

– Что?

– Людочку убили ночью, как и Нину. На берегу озера нашли ее.

И она снова залилась слезами. Коновалов прошел к своему месту, закурил и подумал: «А Космолётов то тут при чем? Неужели его подозревают?». День прошел как обычно в разных мелких делах и заботах. Все делали вид, что ничего не произошло, хотя атмосфера была нервной. Следователь на этот раз не приходила, но говорили, что с раннего утра у Космолётова в кабинете был обыск и нашли в рабочем столе заколку Люды. «И что это все к озеру привязано?» – подумал Коновалов и вспомнил, что в народе озеро называли Святым. Хотя оснований для этого не было, лишь одна легенда, согласно которой озеро появилось на месте церкви и деревни провалившимися сквозь землю. Почему это произошло было построено множество догадок, начиная от падения метеорита и заканчивая образованием карстового провала. Среди легенд бытовала и такая: будто в Рязанских пределах жил один священник, а у него было два сына и вот ушли они далеко на заработки, долго не возвращались. Отец их, уже, будучи стар, и зная, что немного ему осталось жить, решил отправиться искать сыновей, чтобы повидаться с ними напоследок. Направление он примерно знал, в какие края они ушли. И вот долго он искал их, но наконец, вышел на небольшую деревушку, которая была расположена в глубине леса и о радость – там он встретил своих сыновей. Они были и жителями и основателями этой небольшой деревушки посреди леса недалеко от торговой дороги. Обрадованный отец стал жить вместе с ними. Прошла неделя, дети старались во всем угодить своему отцу, всячески устроили его быт, но отец-священник никак не мог понять – где православные молятся? И чем собственно занимаются его дети? Предложил отец построить храм, сыны согласились и в короткое время церковь возвели. Стали опять жить поживать, все спокойно, благодать кругом. Но как-то раз обнаружил отец в амбаре несколько девушек связанных по рукам и ногам, вот они и рассказали ему, что сыновья его разбойники, которые грабят и убивают людей на дорогах. После этого сыновья священника убили отца своего, опасаясь, что выдаст их и в тот же миг земля разверзлась и поглотила деревушку и всех жителей ее, а на месте ее образовалось озеро. Коновалов, вспомнив об этом, подумал, что подобного рода легенды существуют применительно и к другим озерам с подобным названием, которых в стране было немало.

Петр за день написал несколько рецензии и на этом его работа в этот день закончилась. Он вышел из здания, был хороший день, Коновалов захотел посетить озеро. Он подумал о том, что на берегах его прошло часть детства, та часть, которую он нередко проводил в доме Кобяковых. Почему то в памяти затушевался тот момент, когда его дружба с двоюродным братом действительно была довольно тесной в определенный период детства. Коновалов мог точно сказать, когда этот максимум был достигнут – летом 1991 года. Тогда он провел у Кобяковых все каникулы, они гуляли с утра до вечера и большую часть времени проводили именно на Святом. Озеро имело абсолютно круглую форму, у него были со всех сторон пологие песчаные пляжи, а само дно уходило вглубь, т. е. вода в озере как бы находилась в глубокой воронке и глубина достигала 25 метров. Так, во всяком случае, говорили бывалые рыбаки, которые измерили глубину озера с помощью эхолота. Но, несмотря на опасное дно, озеро привлекало много народа, как рыбаков, так и детей разного возраста. В Святом водилась самая разнообразная рыба, и даже всякие экзотические водные обитатели, как например речная креветка. Вот за ними-то Петр с Володей и охотились. Вставили рано утром, когда только солнце всходило, готовили снаряжение: двухлитровую банку к горлышку которой привязывали веревку. Креветки заплывали в банку, как в укрытие, тут их и вытягивали наружу. Пользы от них, в смысле употребления в пищу креветок, была очень мала – ракообразные были маленькими, практически не содержащими никакого белка. Мальчишки ловили их, скорее из интереса, а некоторые держали потом в аквариуме. Помимо речных креветок в озере обитало и еще немало удивительных существ и среди них самое страшное для детей, его они называли водяная игла. Размером она была с креветку, но только вытянутая как палка и имела длинный как игла нос. Считалось, что укол иглы смертельный, хотя никого она и не кусала никогда.

В то лето они ловили креветок, купались в озере, наслаждались теплом и общением друг с другом. Никогда Коновалову не было так хорошо, как в те дни. Но больше они не повторялись. Насколько помнил Петр, на следующий год летом он заболел. Это был единственный раз в жизни Коновалова, когда он лежал в больнице. Он заболел бронхитом, ему было семь лет, и он две недели пролежал в сельской больнице. Ему делали уколы, всякие процедуры и ему было страшно. Целыми днями он смотрел в окно и ждал маму. Она приходила, успокаивала его, а внутри Петра росло странное и непонятное ему чувство, которое он не мог понять, будучи еще слишком мал. Он испытывал непонятную грусть. Может, это было результатом того, что он оказался в таких обстоятельствах, а может здесь было что-то еще. Во всяком случае, для семилетнего мальчика это было необычно, тем более все это совпало с моментом радостным – выздоровлением и выпиской из больницы. Однако за день до выписки случилось непредвиденное. В поселковой больнице не было детского отделения и все больные мужского пола и разного возраста от стариков до детей лежали в одной палате и дети и взрослые. Вечером медсестра ставила банки больному, а на соседней кровати лежал Петр. Медсестра как-то неловко повернулась и факел с пламенем, которым она разогревала банки, упал на лицо Коновалову. Петр потерял сознание, как ему показалось тогда на мгновение, но выяснилось, что в беспамятстве он пробыл три дня и очнулся уже в своем доме в кровати, а рядом сидела на стуле мама. Ему показалось странным, что она старалась не смотреть на его лицо, даже когда он позвал ее. Он видел, что она улыбнулась, но не повернула головы в его сторону, а только сказала: «Ты поправишься, у нас есть хорошая мазь». Петр поправлялся долго, практически в течение всего оставшегося года, а это без малого шесть месяцев, поэтому он и в школу пошел не с 7, а с 8 лет, пропустил малость. Но все это время ни мама никто либо другой старались не смотреть на лицо маленького Коновалова, а он сам не мог посмотреть на себя – во всей квартире почему-то не было ни одного зеркала.

Вспомнив все эти легенды и истории из детства Коновалов решил после работы сходить на озеро, благо это было не так далеко. Денек был теплый, щебетали птички, в воздухе носились ароматы лета. Петр довольно быстро добрался до окружной дороги, собственно отсюда сразу открывался вид на озеро. Оно было почти идеально круглое. Берега у озера пологие, песчаные, а с южной стороны глинистые. Летом с утра до вечера на озере было полно народа, особенно жаркими днями. За озером начинались пустые пространства полей. Коновалов всегда пытался представить себе, где здесь был лес и деревушка, которые утонули в озере и не мог.

Он остановился на обочине дороги, созерцая отсюда водную гладь и плескающихся в воде детей. Петр спустился по тропинке с дорожной насыпи и потом побрел вдоль берега. Поднялся на более высокую часть берега, где поверхность была усыпана тщательно отполированной водой галькой. Петр выбрал камешек и пустил его по ровной глади воды плоской стороной, он запрыгал по воде, Петр стал считать: «Раз, два, три».

– Как в детстве. – Голос из-за спины был неожиданным, Коновалов обернулся, перед ним стояла Юлия Борисовна, на этот раз она была в брючном костюме черного цвета. Коновалов внимательно посмотрел на следователя вид у нее был усталый.

– Да, в детстве с братом моим Володькой любили так вот соревноваться, у кого больше проскачет.

Он кинул еще один камень, Квятко кинула свой, и он попрыгал дальше коноваловского.

– А вы как тут? – В свою очередь спросил Коновалов.

– Еще раз осматриваю место преступления, вы, кстати, стоите на том месте, где был найден труп первой жертвы.

– Ниночки?

Юлия Борисовна внимательно посмотрела на Коновалова:

– У вас были с ней близкие отношения?

– Почему вы так решили?

– Ну, вы так ее уменьшительно назвали, впрочем, я, скорее всего, ошибаюсь. Юлия Борисовна выглядела в этот момент смущенно. Они медленно побрели вдоль берега в сторону шоссе.

– Послушайте, Петр Иванович, мне вот пришла такая мысль в голову: а давайте вместе с вами сходим к Пикову.

– А почему я должен с вами идти? Вы же следователь, можете его и так вызвать.

– Так-то оно так, но в данном случае вы мне нужны как эксперт, вы же ведь все местные книжки читаете?

– Ну да.

– Я вот тут одну книжку Пикова на днях прочитала, называется «День творения злобы». А сюжет этого романа очень напоминает все, что теперь происходит, ну в смысле убийств.

Они перешли дорогу и направились к серой пятиэтажке, которая располагалась недалеко от шоссе. Когда счастливые жители этого дома лет пятьдесят назад вселялись в новый дом, то на радостях посадили вокруг него всякие деревья: березки, тополя, и прочее. Теперь они выросли выше крыши и окружали дом плотной стеной, так что лучи солнца проникали в окна дома с большим трудом, и в квартирах всегда была полутьма. Деревья росли и во дворе, среди песочниц, скамеек и детских горок. Они подошли к крайнему подъезду, здесь стояли удобные лавочки и на них сидели бабушки. Они внимательно осмотрели молодых людей, но ничего не сказали. Петр со следователем зашли в темный подъезд, Пиков жил на первом этаже, квартира 19. Коновалов позвонил.

– Он здесь живет и у него здесь еще и мастерская, так что вы не удивляйтесь и не пугайтесь. – Предупредил следователя Коновалов.

Долго не открывали, Петр звонил еще раз, наконец, за дверью зашаркали чьи-то ноги и ее открыл худой высокий мужчина, с седой бородкой-клинышком. У него были короткие всклоченные волосы и серьга в ухе в виде маленькой утиной лапки. На носу каким-то чудом держались очки в оправе квадратной формы. Это был Пиков. Он церемонно раскланялся, отошел в сторону и пропустил гостей внутрь. Коридор был освящен каким-то неярким фиолетовым светом, который лился откуда-то со стен. Коновалов прошел вперед, а Квятко за ним. Она невольно остановилась и от неожиданности вскрикнула: в полумраке над ней навис огромный клюв какой-то хищной птицы, которая очень злобно смотрела на следователя своими большими глазами светящимися каким-то фосфоресцирующим зеленым светом.

– Не пугайтесь, это Ин Ненармунь – Великая Птица. – Успокоил писатель

Пиков был одет в затертые джинсы и клетчатую рубаху. В его квартире, состоящей из трех комнат, была масса всяких размеров скульптур в основном из глины, дерева и гипса. Скульптуры по преимуществу изображали всяких зверей и птиц, причем все они были какие-то необычные, лишь отдаленно похожие на обычных ворон, воробьев и прочих пернатых. Писатель включил верхний свет в комнате, где стояла самая большая скульптура – Великой Птицы. Юлия Борисовна смогла ее рассмотреть полностью. Внешне она была похожа на большого лебедя, но с более короткой и толстой шеей. У птицы были огромные глаза, длинный зубастый клюв. Она была изображена в момент, когда поднялась на лапы и раскрыла крылья, причем откуда-то из груди птицы вперед тянулись две костлявые трехпалые руки, как будто пытаясь схватить кого-то.

– Жуть какая-то! – Вынесла свое заключение Квятко.

– Ну это мое представление о Ин Ненармуни, оно не совсем совпадает с тем как это мыслили себе вергизы.

– Кто?

Пиков даже от удивления невежеству следователя передвинул очки к переносице, а потом сказал:

– Ну, это, я так понимаю, надо разъяснить. Пойдемте.

И он повел их на кухню. Коновалов, который все это время был в какой-то глубокой задумчивости, наконец, очнулся и наконец, представил Пикову Юлию Борисовну. Тот нисколько не удивился ее визиту, как будто, так и должно было быть.

Кухня у Пикова была просторной, окно во всю стену, подоконник широкий, спать на нем можно. Пол выложен ребристой плиткой в шашечку – плитка белая, плитка черная, как шахматная доска, но фигура была только одна: скульптура сидящего волка из гипса, она стояла на подоконнике. На кухне уже был накрыт стол: коньяк, нарезаны лимончики, шоколадки, нарезки и прочее. Роман Пиков явно кого-то ждал и Квятко спросила об этом:

– Вы кого-то ждали, Роман Викторович?

Пиков переглянулся с Коновалов и ответил:

– Вас, только вас.

– Хорошо. – Сказала Юлия Борисовна, делая вид, что поверила Пикову и присела первая за стол. Затем расположились мужчины. Пиков налил по рюмашки, все выпили.

– Вергизы – это местный народишка, которые Гиенов основали. – Сказал Пиков, наливая еще.

– Не слышала о таких. – Юлия Борисовна тоже выпила, глядя прямо в глаза Пикову, они как будто соревновались с ним. – Я не местная, историю края не так хорошо знаю.

Пиков откинулся расслабленно на спинку стула, Коновалов с любопытством наблюдал за ним.

– Что ж это меняет дело: я помогу вам справиться с вашим незнанием. Многие сотни лет земли, которые сейчас называются Лакинская область, были населены племенами мордвы, обрусевшие потомки их и сейчас населяют некоторые поселки. Как известно мордва это общее название для двух разных народов, само слово так и можно перевести «народ» или просто «люди». Считается, что это самоназвание двух родственных народов – эрзи и мокши. Заметьте, ключевое слово здесь «считается».

– У Ромы другое мнение, но только у него. – Посчитал своим долгом вставить фразу уже захмелевший Коновалов. Юлия Борисовна продолжала внимательно смотреть на Пикова и теперь уже сама себе наливала, а тот в свою очередь продолжал.

– Да, я утверждаю, что это два разных народа. И близко не родственных. Но суть не в этом. – Пиков закурил и затянулся сигаретой, выпустив сизый дым в потолок. – Был еще один народ, как раз, родственный мордве, – он повернулся к подоконнику и показал на скульптуру волка. – Вергизы. Вот они и были третьим племенем.

– И чем же они отличались от других? – Уточнила Юлия Борисовна.

Пиков молчал. Он курил, не обращая внимания на следователя. Потом спросил:

– Вас, верно, заинтересовал, как видно, мой роман «День творения злобы»? – Наконец сказал он после долгого молчания.

– Уж больно там обстоятельства убийств похожи на те, что происходят последнее время на озере. – Пояснила она.

– Да стандартный сюжет: маньяк, которому в детстве девочки отказывали, вырос и стал их убивать. Но есть отличие: ваши жертвы убиты не так как в моем романе.

– Откуда вы знаете? – Удивилась Квятко.

– Лёня Козлов, ваш патологоанатом, мой добрый знакомый, он сообщил, мне, что вы нашли сильно пораненные трупы. А у меня маньяк просто душит своих жертв и оставляет их на берегу озера.

Опять повисло молчание, которое на этот раз прервал уже изрядно набравшийся Коновалов:

– А как же варгизы? – Спросил он икнув.

– Вергизы. – Поправил его Пиков –. Бабы вергизов, как видно частенько с абашевцами якшались. Представители этой культуры были родственниками предков иранцев. Поэтому считается, что племя вергизов смешанное по своему происхождению и мало общего имеет с мордвой. У них довольно мрачная религия была, всякие там злые духи и прочее. А Ненармунь у них из доброй Великой Птицы, матери мира, превратилось просто в чудище какое-то.

– Можно я домой пойду? – Вдруг попросил пьяный Коновалов, обращаясь к следователю. Та посмотрела на него с жалостью и ответила:

– Придется вам помочь дойти.

Они быстро собрались и отправились домой, пока Петр мог самостоятельно ходить. Пиков вызвался их сопроводить. Когда вышли на улицу уже сгущались сумерки. Зажглись фонари на высоких столбах вдоль дорог. Они молча шли втроем по дороги между пятиэтажками.

– Не пойму, а в чем моя роль как эксперта? – Вдруг спросил Коновалов ни к кому не обращаясь

Никто ему не ответил. Как-то быстро стало совсем темно, они остановились под фонарем, который на этой улице был один, дальше было совсем темно.

– Странно как-то, я вообще место не узнаю. – Заявил Пиков, придерживая Коновалова за локоть.

– Там как будто сараи.

Квятко указал куда-то во тьму с правой стороны от них. Там действительно виднелись на фоне чуть светлого неба, какие-то постройки.

– Слышите, там, кто-то есть. Кто-то шевелится. – Сказала она.

Юлия Борисовна направилась в сторону построек, следом за ней двинулся и Пиков, не желая оставить даму в таком темном и непонятном месте. Коновалов остался один под фонарем, он попытался пойти за следователем и писателем, но ноги плохо его слушались. Поэтому он сел рядом со столбом и стал дремать. Сколько он так просидел, ему было сложно понять, но через какое-то время, кто-то стал трясти его за плечо. Петр поднял голову и увидел, что это снова его дядя:

– Петя, что это ты опять напился? Прям каждый день, так и алкоголиком стать можно. Пойдем домой.

Он помог Коновалову встать и тот сперва пошел за ним, но потом посмотрел в ту сторону, где в темноте виднелись какие-то постройки. Он ожидал, что выйдут следователь с Пиковым. Но оттуда не доносилось ни звука. И Коновалов подумал, что все бывшее сегодня ему показалось.

– Дядь Лёша, мы так прям с тобой так часто видеться стали.

– Ну а то. Прежде эпизодически, теперь почаще. В этом что-то есть

Они медленно шли по освещенной фонарями улице. Вдруг Коновалов остановился, ему показалось, что он слышит какой-то странный звук похожий на шорох.