Марианна Кисс "Девочка для Беса"

Готовит она хорошо. Я поел и пошел в комнату. Сегодня свободен. Никаких дел. Отнёс в кухню матрас, подушку и одеяло. Кинул бельё. Полотенце.

Вернулся в комнату. Сел на диван в любимую позу. Перед телевизором. Открыл банку пива. Щелкнул пультом и уставился на экран.

Новые звуки в квартире. Непривычно. Девчонка моет посуду. Как в детстве, когда все поужинали и вышли из кухни, мама ещё долго возится там, посудой гремит. Так и сейчас. Воспоминания эти заставили смотреть тупым взглядом в телевизор. Смотреть и не видеть, что там вообще происходит.

Почему-то я совсем не думаю о том, что сделал. Зачем я это сделал?

Зачем и почему – возможно главные вопросы для меня самого. Но я не хочу разбираться с ними сейчас. Слишком устал. Хочу просто сидеть, тупо смотреть телевизор.

Так и делаю. Сижу на своём любимом диване, щёлкаю на пульте каналы. Остановился. В сон клонит. Я часто именно так засыпаю, сидя на диване, с пультом в руке. Иногда от усталости, иногда по привычке. Чтобы выспаться необязательно лежать. Я могу спать сидя, даже стоя.

Вздрогнул. Легкий шорох. Касание пальцев об стену. Кто-то ведёт по ней пальцами, приближается. Тихие шаги. Даже во сне я знаю кто это.

Открыл глаза, в проёме – она. Стоит.

– Чего тебе? – я устало вздохнул.

Она смутилась. Молчит. Смотрит своими круглыми глазами. В полутьме комнаты, в бликах телевизора, вижу их испуганный блеск. Переоделась в пижаму, которую я купил в супермаркете, чтобы она не ходила в моей футболке и шортах, как маленький чёртик. Теперь она похожа на девочку. Тонкая, стройная. Светлая. Домашняя.

– Может, ты чего-то хочешь? – говорит тихо, так что и не расслышать.

– Чего? – не понял я.

– Ну, чего-нибудь такого может, хочешь…

Со второго раза до меня дошло. Я аж проснулся окончательно.

– Ты чё охренела? Ты заложница и я собираюсь получить свои бабки обратно. Твой брат, всё так же – должник. Мой должник. Поняла? А если не заплатит, будешь всю жизнь отрабатывать за него. Рабыней моей будешь. И нехер мне тут ходить спрашивать. Хочу, не хочу. Если я захочу, ты об этом точно узнаешь. Пошла отсюда.

Меня разозлило это страшно. Ни хрена себе заявочки.

– Ты что подумала, я заплатил за тебя, чтобы трахать. Забудь детка. Ты не в моём вкусе. Легче шлюхе заплатить, чем трахать девственницу.

Она не стала дослушивать, развернулась и пошла обратно в кухню.

– Если я захочу, ты мне пятки будешь целовать. И облизывать. Поняла! – выкрикнул вдогонку и услышал, как с громко захлопнулась дверь кухни.

Вот это меня разозлило ещё сильнее.

Я встал и пошел следом…

Глава 16

Дура, дебилка, идиотка…

Не успела подумать, дверь с шумом распахнулась, он влетел и схватил меня сзади за волосы. Пытаюсь выкрутиться. Скачу, как дикая обезьяна, ухватившись за его мощную руку. Но как не врезаюсь в неё ногтями, Бес не ослабляет хватку.

– Ты что правда думаешь, если придёшь ко мне вот так, предложишь потрахаться, я как слизняк растекусь и буду сидеть облизываться, глядя на твою тощую задницу. Нет, ну правда дура, если так думаешь. Да у меня даже не встанет. Это у Луки встаёт на каждую соску. Но я не Лука.

Я грозно дышу, глядя на него из-под бровей. На темную челку от резких движений упавшую на лоб. На черные ресницы, обрамляющие карие глаза, на упрямые губы и нос. На поросшие черной щетиной скулы и подбородок.

Бес держит меня за волосы, трепыхает как безвольное чучело, а я с какой-то упрямой жадностью всматриваюсь в его лицо.

Пальцами он стиснул мне подбородок и потянул на себя.

В чертах злость, которую я разбудила, и тихая ярость непонятно отчего. Губы искривлены издевкой. Да что я такого сказала? Не понимаю, просто не понимаю. И продолжаю донимать, выуживать новую злость.

– Ты же заплатил, почему не пользоваться.

– Так только шлюхи рассуждают, – его губы возле моего лица и слова вылетают, оглушая, вбивая в меня ощущение, что я та шлюха и есть.

– Я не шлюха.

– Так не веди себя как шлюха, – дернул ещё раз волосы и отпустил.

Я отскочила к стене. Тру заболевшую сторону головы.

– Я не веду! – выпалила.

Сразу захотелось заплакать.

Он отступил, замолчал.

– Вот здесь сиди. И чтобы там я тебя больше не видел. Там – моя территория. Смотри, чтобы у меня не появилось желание тебя перепродать. Хотя, кто за тебя столько заплатит, – потом злость его вроде немного поутихла. – Спать ложись и чтоб я больше этого не слышал. Никогда. Ты живёшь тут до тех пор, пока я не получу свои бабки.

Я подошла к раскладушке, села, грозно глянула. Какого чёрта я это всё устроила? Теперь будет думать, что я веду себя как шлюха.

Бес повернулся и вышел. Но когда он вышел я не испытала облегчение. Нет. Что-то вроде обиды зародилось внутри.

Как так, другие лезут в открытую, при всех, этот не лезет, отталкивает словно мерзкую жабу. Почему?

Вот честно. Когда я там, в доме услышала его слова – я заплачу. Он говорил это так спокойно, как будто вот сейчас сунет руку в карман и достанет пачку долларов. Тогда, я подняла голову, посмотрела на его упрямый профиль.

Да. Я помню, что в тот момент просто подумала – да. Он заплатит за меня, и я подумала, это означает что-то другое. Нечто большее, чем желание предложить меня выкупить Руслану. И не только спасение от этих дикарей. Не только это…

А теперь получается, что он именно – спасал и хотел денег. Не понимаю я. Тогда зачем раскладушка, продукты, пижама. Зачем?

Зачем он притащил меня к себе домой… я думала, это что-то означает.

Я легла в темноте кухни, прижала к груди одеяло. Обескураженная и смущённая. Значит, я ему совсем не нравлюсь… эта мысль последняя, перед тем как заснуть.

Несколько дней мы живем рядом.

Он уходит, приходит. Я готовлю, убираю, стираю. Ничего необычного. При других обстоятельствах это было бы даже хорошо. Но только ежеминутное воспоминание, что я заложница, снова опускает на землю всякий раз, когда я кидаю взгляды на Беса.

Он всегда угрюмый. Со мной почти не разговаривает. Даже не смотрит. Поел, попил и ушел к себе, закрыв плотно дверь кухни.

Когда он выходит, обычно я долго ещё стою и думаю.

Это замкнутый круг, дорога в никуда. Так и буду его служанкой. Рабыней – как он сказал. А сам ходит куда-то. Где-то бывает.

Наверное, там есть и девушки. Почему-то это огорчает больше всего. Я не могу объяснить самой себе, почему так сильно от этого огорчаюсь. Особенно когда беру стирать его рубашку и вижу там следы помады, ощущаю запах женских духов.

Тогда я подолгу смотрю на эти следы и чувствую что-то такое, чего никогда раньше чувствовать не могла. Я не знаю, как это называется, но в эти моменты просто люто ненавижу Беса.

Значит, меня он назвал тогда шлюхой, но я не в его вкусе. А здесь на рубашке множество, разных цветов помады и значит, те шлюхи ему нравятся.

Яростно кидаю рубашку в машинку и ненавижу Беса ещё сильнее.

Хочу уйти отсюда подальше. Убежать, уехать. Не могу находиться в одной квартире с этим чудовищем.

Ненавижу его всё сильнее и сильнее. С каждым новым днём. С каждым несказанным словном, не брошенным взглядом. С каждым замиранием, когда уходит и тихой надеждой, когда приходит.

Тихий. Холодный. Ненавижу. Не хочу.

Нужно уходить, как только появится возможность. Я жду такой возможности, но и боюсь, что она появится. Я хочу уйти и не хочу одновременно.

Если уйду, обращусь в полицию, то возможно никогда уже не увижу Беса. А если не уйду, затаившаяся моя ненависть превратиться… даже не знаю во что.

Глава 17

Не то что я держусь из последних сил.

Ради бога. Я же не прыщавый подросток, чтобы при виде девки испытывать непроизвольные позывы. Конечно, нет. Но вот реально понимаю, что загнал себя сам в обстоятельства близкие к взрывоопасным.

Нелегко стало жить. Каждый день сидеть и смотреть, как она насыпает мне еду. И упирать взгляд в стол, когда она поворачивается.

Смотреть на неё, жадно выискивая мельчайшие подробности. Желать дотронуться, не в состоянии сделать это. Переступить черту, после которой…

Ощущать рядом, дышать одним воздухом. Вдыхать её аромат, перемешанный с парами кухни. Чувствовать его сквозь дверь. Аромат девственницы. Аромат Евы. Это что-то, что летает в воздухе, невесомое, пьянящее, сладкое. Такое близкое и одновременно далёкое. Способное разворотить мои внутренности, даже не дотронувшись.

Черт. Всё труднее и труднее.

Несколько раз ночью я подхожу, останавливаюсь, замирю у двери кухни. Думал, не выдержу, войду. Схвачу… и будь что будет.

Нет. Нельзя. Нельзя.

Я вижу всё. Взгляды движения. Слышу голос наполненный терпением. Вижу её нетерпеливость, досаду. И улыбаюсь. В те моменты, когда она не видит.

Черти что. Зачем я загнал себя в это ярмо. Это теперь как долг, который должен выполнить.

Ну хорошо, ну отдаст Русый деньги, хотя вряд ли. И снова сядет играть и снова она попадёт к кому-то ещё, кто не будет так терпелив как я.

Её волосы в тугом хвосте, щёки круглые, розовые. Хочется протянуть руку и коснуться и увидеть поворот головы, блеск глаз и ласковую улыбку.

Нельзя. Не имею права.

Да почему не имею? Она же сама хочет. Да любой другой на моём месте и минуты бы не ждал. Прямо здесь на кухне придавил бы к стене, кинул бы на стол и оттрахал…

Нет. Нельзя. И я ухожу к себе.

––

А трахаться хочется.

И снова, после дел, тащимся с парнями по нашим любимым маршрутам. Трахаем продажных сучек, упиваемся в визг и снова трахаемся.

А с недавнего времени что-то происходит с моим членом. Он не встаёт совсем, пока не подумаю об этой маленькой дряни у меня дома.

Да какого вообще на хрен черта.

Нужно разрешить ситуацию срочно, иначе я за себя не ручаюсь. Нужно выбрать какое-то решение и следовать ему. И кажется, я нашел его, но пока варю в голове, обдумываю и ломаю мозги, как всё провернуть. Я знаю что сработает. Ещё ни одно моё дело не рухнуло, ни один план не провалился.

––

Я искал решение, но решение само нашло меня. Позвонил Саня, сказал, что видел Русого в каком-то подпольном клубе в соседнем городе.

Пара звонков и я уже знаю адрес. Все, можно действовать к чему это приведет, пока не знаю. Надеюсь, все получится.

В тот день я пришел домой возбуждённый идеей. Нужно действовать по горячему.

– Собирайся мы уезжаем, – сказал, когда вошёл на кухню.

– Куда? – испуганно обернулась Ева.

В глазах искры страха.

– Братец твой объявился, будет тебя выкупать.

Ева посмотрела на разложенные, на столе нарезанные овощи. Медленно вытерла об полотенце мокрые руки.

Она готова, но не рада. Показывает, будто готова, но уходить не хочет.

– Пошли, – сказал я твердо.

Она за мной, как есть, в пижаме и тапках. Подошла к машине неуверенно глянула, я открыл заднюю дверь, села.