– Чертов идиот! – выругалась Ида, чтобы вырвать себя из оцепенения.
Снова.
Нога предательски заныла, будто соглашаясь. А у Иды сегодня кастинг по танцам. Вот же… Но Иде не хотелось становиться фаталистом. Хотя этот парень уже испортил весь день.
«Ты меня знаешь?»
Этот металлический голос, лишенный всяких эмоций, низкий, глубокий…
Еще как знает.
И умудрилась так отреагировать на его обращение. Съязвить в такой неподходящий момент.
Да что он с ней делал? Этот напыщенный мистер-я-важная-задница.
Впервые в истории существования всех живых организмов возмущение пересилило инстинкт самосохранения. Браво, Ида. Это будет эпитафией на ее надгробье вместо лжи: «Она была лучшей дочерью…». Не была.
Не в силах больше думать о своем промахе и чего он будет ей стоить, Ида зацепилась за узор на матрасе.
Простые вещи. Наша психика любит алгоритмы, рутинные ритуалы. «Ну же, Ида, ты сможешь».
Купить постельное белье.
Плед.
Подушку.
Средства гигиены.
«Вот так. Дыши».
Она успеет это сделать перед кастингом. Как-то даже в мыслях не возникло, что общага – не «all inclusive»[8 - Все включено (англ.)].
Так что не собираясь здесь находиться дольше, чем нужно, Ида прошагала мимо новоиспеченной соседки.
В тот самый момент, когда девушка вышла из комнаты, дверь напротив под номером «413» тоже открылась.
Fuck!
Его взгляд тут же пригвоздил Иду к месту. Зеленые. Глаза у него зеленые. В такой близи ей удалось различить их цвет.
От того, что они оказались так близко друг к другу, Ида могла поклясться, что куда-то делся весь окружающий мир. Ее мозг голодал, она не могла нормально думать, превратившись полностью в ощущения. Похоже, анализу критического разума она их подвергнет потом. Иначе как еще объяснить то, что он стоял здесь перед ней, а Ида еще не убежала?
Она снова посмотрела на цифру «тринадцать» на его руке и подумала об аде. Встретившись опять с его убийственным взглядом, она подумала о замерзшем аде. Ангел Смерти. Два в одном, так просто не бывает.
Коридор вмиг оказался тесен для них двоих. В тени краешка губ парня залегло намерение на улыбку. Словно бы садистски говоря: «Попалась!». Но взгляд оставался таким же безжизненным. И тяжелым. Буквально давил. Ида снова почувствовала острую потребность отвернуться, как и при встрече утром на парковке. Смотреть на что угодно. Искать безнадежно ответы на вопросы всех экзистенциалистов вдали коридора. Но не смогла. Получилось лишь сглотнуть противный ком в горле.
Парень захлопнул за собой дверь и сделал шаг, оказавшись еще ближе. Он был выше ее на добрую голову. Внимание Иды привлекло колечко в его ухе, что качнулось от движения. За проколом она заметила еще два: в мочке и хряще. Но в них были черные шарики.
Он подошел к ней вплотную, практически соприкасаясь. Это уже было опасно.
«Закрой глаза, отведи их». Ида пыталась давать своему окаменевшему телу команды, но тщетно. «Он же увидит твои глаза. Он все поймет». Он. Точно. Поймет. Так пристально он ее разглядывал. Видел всю насквозь.
Это слишком близко. Казалось, один вдох, и они соприкоснутся. Поэтому Ида дышала через раз и поверхностно. Но все равно уловила его запах. Почему он не пахнет как сырая земля, гарь и разрушение? Вместо всех ожиданий Иду обволакивал теплый пряный аромат в букете с древесиной, дорогой кожей, пудрой и чем-то сладким. Ида удерживала себя от того, чтобы разомкнуть крепко сжатые губы и выдохнуть.
Очнись, это все приманка. Она сморгнула. Какой-то афродизиак. Чтобы запудрить мозги жертве. Не на ту напал, придурок. Ида не жертва.
Не сегодня.
«Вообще никогда», – пищал внутренний голос.
Сомкнув зубы до скрежета, она почувствовала тяжесть баллончика в кармане толстовки и ухмыльнулась от представившегося зрелища. Как эти пугающие глаза пылают от перца! Выкуси, блин.
Что-то дернулось во всем его образе, это было неуловимое ощущение скачка вибраций, что передался даже ее телу. Лишь на миг. Ничего не изменилось ни в его выражении лица, ни в позе. Но Ида увидела едва заметную искру. Вызов? Нет, не то.
Парень приблизился еще на полшага, так что их одежда касалась. И будь это обычный случай, то Ида смогла бы точно сказать, что он… вдохнул запах ее волос? Если бы она не была настолько прикована к его бездушным глазам, тогда бы точно посмотрела на грудную клетку парня, чтобы проверить, показалось ли, как она расширилась больше, чем необходимо для обычного вдоха.
Но Ида не могла судить наверняка.
Но все же почувствовала его выдох на коже лица, когда он сказал:
– М-м, дорожное недоразумение.
Его низкий голос обволакивал, заставляя все вокруг и внутри вибрировать. Ида ощутила, как по задней поверхности шеи побежали мурашки, спускаясь вниз по спине.
На каком языке он вообще это сказал? Ей показалось? Черт, рядом с ним она ни в чем не была уверена. Его близость путала мысли и сбивала с толку.
Дорожное недоразумение, значит? Так он называет то, что почти сбил ее?
– О-у, – ответила она все же по-русски, выпрямившись. – Парень на тюнингованной тачке, но не умеющий парковаться. Как же это называется? – покачала она головой, будто всерьез задумавшись и вынося вердикт. – Безнадежный случай. Потренируйся еще в песочнице с игрушечными, прежде чем переходить на железо для взрослых.
Его это не задело. Он даже не изменился в лице.
– Видимо я тебя там узнаю по розовому платью с бантом, да, принцесса? Ты будешь стоять в сторонке и бояться замарать свои чистенькие сандали.
Вот же гад.
И так, как будто этого бесконечного мгновения их встречи не было вовсе, как и самой Иды, стоявшей перед ним, парень повернулся и ушел. Он шагал в конец длинного и узкого коридора, опять равнодушно удаляясь от нее. Дежа вю. Как и утром она лишь смотрела ему вслед. Он ее пугал. В нем чувствовалась сила даже без демонстрации. Непредсказуемый. Нечитаемый.
Он напоминал Иде змею. Холодный, но с обжигающим ядом внутри. Смертоносный.
И все равно, словно загипнотизированная, девушка продолжала за ним наблюдать.
При ходьбе руки его почти не двигались. Как будто это было чем-то не столь обходимым, чтобы тратить энергию. Возможно, таким образом он аккумулировал ее внутри? Потому что каждый его шаг хоть и был уверенным, легко и мягко перемещая тело в пространстве, но он как будто ломал воздух самим своим существованием, если бы такое было возможным. О таких людях обычно говорят «тяжелый человек». С ними неприятно находиться рядом, быть в одном помещении. И тем более в поле их внимания.
Все эти метки с цифрами не просто так давались и не ради красоты.
«То, что ты знаешь, – это лишь ложь».
Ида сглотнула.
С их встречи на парковке парень уже успел сменить кожаную куртку и обтягивающие джинсы на свободные штаны и кофту с длинными рукавами, свисающими до самых костяшек. Но все равно открытые участки кожи демонстрировали татуированное тело. Еще на парковке стало понятным, что рисунки не ограничиваются шеей и кистями. Цветные чернила уходили под ткань и возбуждали воображение. Учитывая полностью забитую шею, Ида предполагала, что парень покрыт рисунками словно чертов якудза.
На этаж вернулась староста и, проходя мимо него, еще больше выпятила грудь вперед. Не подействовало, на девушку он даже не взглянул. Зато тот, что готовил на кухне, специально материализовался в проеме, пожелав заценить ее сзади. Ида закатила глаза.
Еще одна красотка в катастрофически коротких шортах, в которых Ида только танцует на пилоне, вышла из самой дальней комнаты коридора. Та же реакция, когда мистер-ужас прошел мимо нее. Точнее ее отсутствие.
Да что с ним? Хотя где-то кольнуло чувство радости, что он не обращает внимания на девушек. Очень бесполезное чувство. Потому что Ида не забыла, как он смотрел и на нее. Утром на парковке. Словно она мусор. Машина и то удостоилась большего внимания. Изучение Доджа на наличие повреждений было действительно стоящим предметом его интереса, чем пострадавшая Ида. Живая, черт возьми.
В самом конце коридора татуированный парень свернул направо и исчез. Оттуда же вышел другой студент.
Ида последовала по инерции, гадая, что там может быть, заодно оценивала то, что ее окружало. Ей нужно знать об этом здании все. Не так далеко от их комнаты находился холл. Пустое пространство с окном и лавочкой. И зачем? Прямо за ним кухня и дальше выход на лестницы. До конца же крыла Иде было пока страшно дойти и проверить, куда скрылся парень. Ведь она могла снова столкнуться с ним, если он решит так скоро выйти. Но любопытство желало быть удовлетворенным. Хотя все сигналы тела трезвонили, что на сегодня впечатлений достаточно.
Как по волшебству ответ пришел сам собой. Будто кто-то пожалел ее расшатанные нервы. Запах сигарет от прошедшего мимо студента дал догадку, что там может быть место для курения? Ладно, потом проверит. А пока едкий кумар вызвал острое желание покурить тоже.
Ида не курила. Только иногда.
Очень редко.
Например, 17 сентября. И потом еще, перед тем как сесть в самолет и пересечь границу. Ида до сих пор не могла себе объяснить, зачем зажигает каждый раз сигарету.
А вообще, да. Она не курила.
И вместе с потребностью в никотине ей пришло запоздалое понимание, что самый опасный человек был ее соседом.
Третий. Императрица.
Приехав по адресу, Ида посмотрела в зеркало заднего видения, чтобы проверить, как выглядит. Безупречный макияж с акцентом на глаза. Она любила экспериментировать с тенями и пигментами, а еще обожала «стрелки». Сегодня на нижнее веко она нанесла перламутровый коралл. А на верхнее кремовые и бежевые оттенки. Мейк хорошо сочетался с ее нынешним цветом глаз. Но Ида смотрелась сейчас в зеркало не в качестве акта самолюбования. Водостойкая тушь всегда была подстраховкой ее паранойе. Хотя крашенные брови и ресницы еще не требовали посещения салона. Также она оттянула волосы для убедительности, что корни еще не отросли. За неделю вряд ли такое произойдет и все же. Карие глаза были сонными и уставшими. Мама бы ее поругала за такой потрепанный вид, хотя консилер и маскировал темные круги от бессонных ночей.
– Она бы наругала меня вообще за все. Даже за то, что я здесь.
И горько вздохнула. Воспоминания, как Ида тайком сбегала на танцы под разными предлогами, сейчас сковывали тяжестью и вовсе не способствовали поднятию боевого духа.
– Мама… – губы девушки затряслись, а глаза наполнились влагой.
Шмыгнув носом, Ида быстро прогнала прочь любые сожаления, вопросы, переживания. Свой страх.
Да, она боялась. Черт возьми, как же ей все-таки было страшно. Больше, чем она могла бы признать.
Но тут же улыбнулась, вспомнив, что делала ребенком, когда боялась. Она включала плазму и танцевала.
Ей это нужно. Прямо сейчас.
Выйдя из машины, Ида почувствовала, что от долгого сидения больная нога заныла еще сильнее. Она достала из багажника рюкзак, в котором нашла мазь и эластичный бинт. Предметы первой помощи носить с собой было ее привычкой с детства, еще когда она подражала отцу, играя в доктора. Сейчас в этой сумке вообще была вся ее жизнь.
Все, что от нее осталось.
И Додж.
Усевшись прямо на бордюре, девушка принялась растирать щиколотку. Похоже, что несильное растяжение связок голеностопного сустава. Как минимум два дня будет хромать. А кастинг сегодня. Ну уж нет, Ида не позволит сбившему ее парню попортить все планы. Пусть он будет хоть трижды самым ужасным мудаком на свете, но в танцы влезть она ему не даст. Вообще никому. Это все, что у нее есть. Единственное, что у нее никто еще не отнял.
Сегодня, когда Ида приехала в город утром, то приняла еще одно решение для своей «нормальной жизни» наряду с другими. Она будет танцевать.
Покупая то, что называлось шаурмой, хотя выглядело как буррито, девушка заметила рекламу о кастинге. Всю сознательную жизнь ей запрещали танцевать, но Ида все равно находила способы это делать. Сейчас у нее нет никаких запретов, поэтому она здесь, – по указанному адресу на той афише.
Растерев мазь, Ида завязала бинт восьмеркой вокруг стопы, чтобы ее зафиксировать с голенью. Быть танцором – это постоянно терпеть боль. По крайней мере мышечный тремор от тренировок точно. Не говоря уже об ушибах или растяжениях. А сколько раз она падала с пилона, поверив в себя, и не постелив маты. У-у-у.
Наступать было больно. Мысленно она послала парочку проклятий зеленоглазому соседу, что ее утром сбил. Войдя в здание, девушка втянула весь свой дискомфорт, стараясь придать походке уверенный и нормальный вид. Она пожалеет себя потом. Уже после. А сейчас Ида никому не позволит подумать, что у соперников есть преимущество. Так что выпустив всю свою гордыню наружу, девушка решительно направилась к стойке регистрации.
– Караева Ида, – ее чуть не передернуло от того, как звучало ее новое имя. Когда-нибудь она привыкнет.
– Ваш номер 37.
Похоже, она проторчит тут весь день.
Зато ей удалось хорошо разогреться, так что боль в ноге уже меньше беспокоила. Контемп Ида будет танцевать босиком. И судьи все равно увидят бинт. Но она знает, что это не вызовет ни у кого ни интереса, ни сочувствия. Поэтому перед ними покажется как есть. Кому, как не профессионалам знать все о травмах. Но оценивающие взгляды конкурентов выводили из себя, так что Ида не спешила разуваться. Прыжки пока что тоже не репетировала, решив поберечь ногу на сам номер.
Контемпрари она не очень любила, как направление. В нем нужно было выкладывать много чувств. Другое дело стрип-пластика, которая тоже была в списке конкурса, но Ида не решалась танцевать. Хотя в багажнике и лежали ее «каблы»[9 - Танцоры так называют обувь для танцев направлений стрип, пол и вог. Это обычно сапоги на высокой платформе и каблуке.].
***
Четыре года назад.
Стащив спортивную сумку, она выбежала из виллы, направляясь в танцевальный зал. Пока мама с папой вели светские беседы со всеми собравшимися на отдыхе, она решила воспользоваться случаем и хоть на короткий миг избавиться от их надзора.
Ее возмущало пребывание здесь, зачем было тащить ее с собой в это скучнейшее место? Сегодня она могла бы пойти в кино с одноклассницами, как все нормальные люди. Но нет, ей обязательно нужно было поехать с родителями сюда, где собрались все «шишки» общества. В загородную зону отдыха «Богемское гнездо», представляющее из себя вереницу вилл на берегу залива. Вообще, тут было все, что душе угодно: гольф, теннисный корт, бильярд, боулинг, бассейны, даже мини аквапарк. Тридцать тысяч, чтоб их, квадратных футов роскоши и развлечений.
Все для избранных. Гуляй – не хочу!
Она не хотела.
Она ненавидела это место. Каждый год они с родителями приезжали сюда.
– Привет!
С поля для гольфа ей махал Велл, когда она пробегала мимо, надеясь, что останется незамеченной. Хотя чему удивляться, Велл всегда играл в гольф, когда приезжал сюда. Это была ведь их уже седьмая встреча на этом отдыхе. С тех самых пор, как ей исполнилось семь, родители стали привозить ее сюда. С каждым годом она взрослела, и с каждой поездкой ровесник Велл все больше в нее влюблялся.
Ну какая к черту любовь?
– Ты меня не видел, – она приложила указательный палец к губам и подмигнула.
Ее знакомый еле заметно кивнул и пожал руку присоединившемуся к нему мужчине. От дежурной улыбки в этот момент, возникшей на лице Велла, девушка изобразила притворную тошноту. Потому что ее достало каждый раз натягивать такую же маску на лицо. Может, их родители и считали этот сбор чем-то важным, но каждый ребенок чувствовал здесь то же самое, что и она.
