Тетка задумчиво покрутила на тонком, костистом пальце сожженный перекисью водорода жиденький локон и нажала кнопку, вызывая едущего в соседнем вагоне сотрудника милиции.
Василий, худой огненно рыжий сержант, которого мучил жестокий отходняк после вчерашнего, явился не скоро. Он хмуро выслушал жалобу и укоризненно, словно это сама проводница раскокала окно, посопел шишковатым носом. – Везет тебе, Зинка…, как утопленнице. Бумагу писать, конечно, придется, только вот какой смысл…?
– Нет, бля! Я что за него, за стекло это проклятое, из своего кармана платить должна? – Взвилась склочная баба, понимая нежелание милиционера заниматься пустой писаниной.
– Там еще мужик спит. Датый в синь, хорошо хоть его не прибило, а то бы вообще караул. Вот суки… – Ненормативно охарактеризовала она нравы местной молодежи.
– Один едет? – Переспросил сержант, прищурив белесые ресницы. – Пойдем-ка глянем на этого пассажира.
Спящий на нижней полке Круглов, разбудить которого не сумел даже ощутимый сквозняк, впечатления на похмельного служителя закона не произвел.
– Ты смотри… – Недобро проскрипел он, глядя на следы вчерашнего застолья. Работяга. А водку пьет Посольскую…
– Странно, чего это он…, с двух стаканов? Или еще кто с ним ехал. – Сержант глотнул комок в горле, вызванный подкатившей тошнотой.
– Один он был. – Сунула голову в дверь проводница. – У меня вообще народу мало. Спят. После Байкала должны подсесть.
Сосредоточенный вид милиционера выдавал глубокое раздумье. Наконец он принял решение и деловито оглядел купе. – Вот что, Зинаида. Есть у меня к тебе предложение. – Негромко произнес он потянув хозяйку вагона за рукав форменного халата. – Ну ка, зайди, и дверку прикрой, а то дует.
Смышленая Зинаида с интересом выслушала деловое предложение напарника. – А чего, правильно… Пьют, свинячут… Вот пусть и платит… Она сноровисто собрала куски битого стекла и выбросила в оконный проем.
Сержант внимательно всмотрелся в простоватое лицо спящего. – Выйди, Зина, постой… Он дождался, когда проводница покинет купе, и аккуратно со сноровкой опытного карманника, проверил висящий в головах пьяного пиджак.
– Ишь, посольскую… – Едва слышно пробормотал следопыт, вынимая из внутреннего кармана вишневые корочки. – Ага… вояка… Ну и хрен с ним…
– Круглов Сергей Михайлович… Капитан… – Перелистал сержант страницы удостоверения личности офицера. Командировочный.
Ловко отогнул корочку и вытянул наружу спрятанные под обложкой деньги. – Сто, двести, триста… Пятьсот… – Не слабо. Видно сослуживцы на заказывали. – Ну и хрен с ним. пить меньше будет.
Василий спрятал купюры в карман измятого кителя и вернул документы в карман пиджака. Нагнулся, собираясь тряхнуть спящего, однако передумал.
Кто его знает… Что он за тип? Начнет потом права качать… – Посетила воспаленный перепоем ум сержанта осторожная мысль. – Такой- же поди, буквоед.
Правильный, на службе…, – живо вспомнился недавно демобилизованному Ваське его армейский командир, не дававший спуску шебутному солдату. – Ничего… Был капитан, да весь вышел. Пусть тебе политотдел кровь попьет, как ты солдатикам… – Раззадорил себя охранитель покоя. Он воровато глянул на неподвижное тело и неприметным движением снял пиджак с крючка. Миг и подхваченная сильным потоком холодного осеннего ветра, одежда выскользнула в разбитое окно.
– Вот так значит… Теперь можно и делом заняться. – Повеселевший сержант дернул створку купе. – Входи, Зинаида, протокол писать будем.
Проводница зыркнула в сторону пустого крючка, перевела взгляд на окно, однако, промолчала, и, смахнув с полки крошки битого стекла, опустилась на полку. – Ну?
Сержант привычно заполнил бланк и принялся вписывать в графы нужные предложения.
– Та-ак… Значится, в процессе распития спиртных напитков пассажир… Кто он кстати? Билет у тебя есть?
Так я забрать не успела… – заполошно охнула Зинаида. Думала потом, потом… А где его шмотки-то?
– А они были? – Василий оглянулся по сторонам. – Я так и не вижу. Он, поди в окно выбросил. По-пьяне? А, как думаешь, мог? Если он из двух стаканов квасил? Мало ли чего ему в голову долбануло? Может белочка? Или чертики. В окне. Вот он их гонять и принялся. – Нарисовал сержант картину правонарушения. Слышала шум? Правильно. А дверь закрыта была. Пока за ключом бегала, пока меня звала, он стекло кокнул и спать завалился. я вот
– Ох, спекся голубь. – Проводнице стало жаль непутевого пассажира. – Может не стоит так Вася?
– Поздно, Зина, пить боржоми. – Ухмыльнулся мент, пошурудил в кармане, – я вот тебе должок отдать хотел. Держи.
Проводница покосилась на зажатый в веснушчатом кулаке золотисто оранжевый профиль вождя.
– Ты мне? Сотенную? – Она хлопнула глазами, соображая. – Ну да ладно, отдал и отдал. Сунула купюру в складки фартука. – Иде тут подписать?
Вот и ладно. – Милицейский аккуратно сложил бланк. – Теперь самое интересное. Посмотреть хочешь? – Он глумливо усмехнулся, блеснуло золото коронки. Щас он от страха уделается.
– Ой, Васенька, может я того, пойду. У меня станция скоро. – Вильнула взглядом проводница.
– Ладно, давай. Иди работай. А я вечерком к тебе в купе подгребу. – Неуловимо мигнул нахальным глазом приятель. – Посидим, о делах наших грешных покалякаем. – Фальшиво спародировал он хрипотцу Горбатого.
Проводница, смущенно усмехнулась, и двинулась по коридору, игриво покачивая костлявыми бедрами.
– Эй, гражданин, вставай. – Веско, казенно холодно произнес сержант, с силой толкнув разоспавшегося терпилу.
Однако прежде чем тот начал проявлять признаки жизни менту пришлось постараться.
Да? – Раскрыл глаза спящий. – Что? Он зафиксировал взглядом нависшего над полкой милиционера, перевел глаза на разбитое окно.
– Ты где, Игнат? – Круглов рывком опустил ноги на усыпанный стеклом пол. – Приснилось? Надо-же.
Посмотрел на уставленный посудой и заваленный объедками стол. – Или нет?
Сергей с силой потер лицо и вопросительно глянул на милиционера. – В чем дело, сержант?
– Товарищ сержант. – Предвкушая развлечение добавил в голос стали гость. – А вот спрашиваю здесь я. – Документы предъявите, гражданин.
– Да в чем дело? Что случилось? – Круглов вновь поморщился от хлопающей возле лица занавески.
– Повторяю. Последний раз. – Сержант вынул из-за ремня эластичную дубинку, прозванную в народе демократизатором. – Ну?
Сергей хлопнул себя по груди, покрутил головой, отыскивая пиджак. – О-па? А где мои вещи?
– Какие вещи? Гражданин. Вот заявление проводника. Вы напились, разбили стекло, дебоширили. Теперь оказывается у вас вещи попутали.
– Ксиву давай. – Рявкнул сержант. – Или что у тебя, справка? Я кому сказал.
– Эй, сержант, спокойнее. – Построжел Сергей начиная что-то понимать. – Я офицер Советской армии, капитан. _ Прошу соблюдать субординацию.
– Ты пока бродяга беспаспортный. – Издевательски рассмеялся мент. – Нет бумажки, ты букашка, а с бумажкой таракан… – Произнес он заученную остроту.
Нет документов. Вынужденно признал Круглов, проверив карманы брюк. – Тут такая история. Со мной сосед ехал. Игнат. Посидели. Ну…
– А потом он в окно выпрыгнул. – Оборвал сержант. – А может ты собутыльника в окно выбросил? А
– Не было в купе никого. Ты понял? – Сержанту надоел спектакль. – Значит так. Составляем протокол. Неустановленный гражданин, разбил окно в купе, дебоширил. – Сейчас будет станция, я тебя сдам местным властям. Пусть они и разбираются… – Военный ты, или там какой другой. Мое дело пресечь… нарушение.
Ох, сержант, темнишь ты что-то. -. – Или я вовсе ничего не понимаю. Темнишь. А не ты ли мои документы прибрал? Точно, деньги вынул. Вон из кармана торчат. – Веско произнес Круглов, пристально глядя в глаза сотрудника милиции.
Заметив, как невольно среагировали зрачки сержанта, утвердился в своей уверенности. – Ну теперь держись сержант. Деньги то меченые. На станции вызовем представителей Комитета и привет… – Закончить Круглов не успел. Он никак не ожидал того, что случится в следующий момент. Блеф оказался настолько артистичен, что милиционер не выдержал и потерял от страха выдержку. Он с силой махнул зажатой в руке дубиной. Модернизированная им свинцовым сердечником палка с хрустов влепилась в лысоватый затылок. Среагировать Круглов просто не успел. В глазах вспыхнуло, и взорвался миллион огней. Он покачнулся и клюнув носом вперед кулем свалился на стекло.
– Ать… – Ошалело визгнул сержант. – Зинка!
– Чего ты орешь? Люди спят… – Недовольно пробурчала проводница, заглядывая в купе. – Ох. Она зажал рот ладонью. -Чего это.
– Подстава… У нас в отделе уже двоих так закрыли. – Глядя на нее сумасшедшими глазами, выдохнул сержант. – Не хочу в зону…
– Значит так. – ОН втащил проводницу в купе. Заяву в печку. Билет его тоже. Не было никого. Поняла. Ты не думай, что отмаажешься. Паровозом пойдем… Он наклонился и ухватил безвольное тело под мышки. Помогай, ну! Перехватил поудобнее и воровато выглянул в окно. – Зашибись, поворот. С головы не видно. Василий крякнул и с силой толкнул худощавого пассажира в оконный проем.
– В-вот и все. – Трясущимися от возбуждения губами, произнес он, – Держи деньги, отдай бригадиру, пусть новое стекло вставят. Поняла? И прибери тут все.
– Ой, Васенька, это же… Как же? Ты его ведь убил! -Истерично выдохнула Зинаида.
– Ничего ты не видела, ничего. Поняла? – С угрозой произнес сержант. – Я спросил, поняла? Вот так. Все. Выпей, успокойся. – Он ухватил стоящую на столе бутылку и плеснул водку в заляпанные стаканы. – Пей. И я с тобой. Дрожащей рукой подхватил свой, и опрокинул в рот.
Проводница зажмурилась и выпила. – Теплая водка скользнула по гортани и проследовала в пищевод. Она открыла глаза и увидела перекошенное лицо стоящего напротив сержанта. – Что?
Однако произнести больше ничего не смогла. Полки купе вдруг качнулись, а в желудке вспыхнул огненный факел. Мгновение и все кончилось. Сильнейший, не имеющий земных аналогов яд впитался в кровь и за доли секунды достиг мозга.
– Кончено. – Прислушался к своим ощущениям некто, не имеющий ни лица, ни фигуры. – Однако, странное какое-то чувство, словно не один, а двое? Ничего не понимаю? Ну да, ладно, там разберутся.
Исполнитель стер слабый сигнал от выходящей с доски фигуры, и переключился на новую задачу.
Глава 2
Сергей недоуменно посмотрел на лежащее ничком тело, проводил взглядом исчезающий вдалеке хвост поезда, вновь уставился на заросшую пыльной травой полосу отчуждения.
Понимание и чистота в мыслях. Так бывает наутро, после крепкого застолья, когда голова уже отошла от хмельного дурмана, а похмелье еще не наступило. Тишина. Нездешняя, неземная. Легкость и созерцательность. И от понимания того, что тело со странно, неестественно вывернутой ногой это не чье-то постороннее, а именно его родная плоть и кровь, вовсе не было страшно. Впрочем, не было вовсе никаких чувств. Только понимание завершенности чего-то… важного, и ожидание.
Идти по залитой маслом насыпи, не касаясь грязных камней подошвами, было даже неинтересно. Словно перед самым всплытием с глубины, когда уже открыт клапан подачи воздуха в СГП и тело, получив положительную плавучесть, готово оторваться от илистого дна.
– Похоже, всплываю? – Сергей задержал взгляд на темном пятне разбитого затылка. – Надо ведь, за всю жизнь себя с такого ракурса и не видел. Смешно… Лысина уже пробивается, а я не знал»… – Впрочем, мысль скользнула краем и пропала.
Поднял глаза к ослепительно полыхающему шару солнца, будто ожидая какого-то знака. Замер, удерживая неустойчивое равновесие. Казалось, стоит чуть шевельнуться и начнется это, так похожее на подъем с глубины, всплытие.
Однако ожидание затянулось. Круглов даже попытался помочь себе, едва заметно шевельнув ставшими вдруг совсем невесомыми руками. Увы. Ничего. Никакого светящегося коридора, уходящего в вечность, но и не разверзлась под ногами сухая, залитая солярными потеками земля. Все?
И что? – Шарик недоуменно хлопнул глазами. Так не должно быть. – Сообщил внутренний голос. Неправильно.
– Эй… – Осмелев, крикнул несостоявшийся путешественник неизвестно кому. Прислушался к уходящему вдаль эху. Выждал.
Тяжесть навалилась внезапно, и в тот же миг, краем глаза Сергей уловил, как шевельнулось лежащее под откосом тело. Рука едва приметно дернулась, пальцы начали сжиматься в кулак.
Перебивка. – Так называют в кино мгновенную смену кадра. Теперь его взгляд упирался в ползущего по сломанной травинке кузнечика. Зеленоватое тельце на несоразмеримо длинных, колченогих, ногах.
Боль пришла чуть позднее. Она вспыхнула в задней части черепа, распространилась на всю шею, и застучала в висках. Тягуче, нестерпимо зудело вывернутое плечо. А вот нижней части тела он просто не чувствовал. Словно там вовсе ничего не было.
Превозмогая себя, уперся ладонью здоровой руки в землю, перевернулся на спину и охнул от нового приступа боли. Полежал, приходя в себя, и попытался сесть. Удалось. Сложнее оказалось вправить сустав. Выход отыскался сам собой. Он просто обхватил пальцами больной руки толстый куст, и резко, всем телом дернулся в противоположную сторону, стараясь не разжать ладони. Боль вырвала из реальности, все вокруг вздрогнуло, поплыло.
Пришел в себя от непонятного звука. Гул доносился откуда-то из глубины земли.
Сергей поерзал ухом, прижатым к каменистой поверхности. Похоже поезд?
Теперь главное было суметь приподняться. Лежащего машинист просто не заметит. Впрочем, надежда на то, что рулевой несущегося на стокилометровой скорости состава среагирует на человека, была невелика. В лучшем случае врубит сирену, пытаясь согнать неразумного путника, оказавшегося в опасной близости от путей, в сторону.
Однако рассуждать в таком положении, что будет, если будет, смысла не имело. Сергей прижал локоть травмированной руки, и медленно, превозмогая тошноту и кружение в раскалывающейся голове, встал на колени.
– Хреново… – Только и сумел охарактеризовать свое состояние он. Меня, диверсанта, упаковал и сделал какой-то захолустный пацан в сержантских погонах. Мойша, если таки сумею выбраться из этой переделки, засмеет…
Отгоняя несвоевременные мысли, стер с лица подсыхающие ошметки бурой крови, и вгляделся в марево над неровными нитями уходящих в горизонт рельсов.
Прошло с десяток кажущихся нескончаемо длинными секунд, и вот вдалеке проявилось едва различимое движение.
– «Поезд? – он, еще не решив, как будет действовать дальше, собрался с силами и попытался встать. Увы, нога подломилась, и тело вновь рухнуло на каменный откос.
– «Дохлый номер. – С тоской подумал Круглов. – Такое не лечится. Поломало меня… зачетно. Даже странно, отчего еще жив»?
И уже из последних сил, скорее от врожденной настырности и привычки доводить все до конца, повторил попытку. На этот раз удалось даже выпрямиться. На секунду встал на ногу, и поднял руку, привлекая к себе внимание.
Движение подвело. Рухнул вновь, но теперь уже совсем рядом с вонючими, пропитанными чем-то черным шпалами. Гул усилился. Блестящая поверхность стального рельса завибрировала.
Круглов обессилено закрыл глаза, ожидая, что через мгновение тело подхватит несущимся локомотивом. Теперь уже наверняка.
Скрип, перешел в душераздирающий скрежет, волна горячего воздуха, и запах дыма. Круглов попытался вывернуть голову, что бы разглядеть источник. Однако слепящий глаза солнечный свет вдруг перекрыло темным силуэтом.
– Эй! Ты живой-ли? – голос принадлежал стоящему над ним человеку. Громадному, как показалось снизу. Бросилась в глаза матерая, с глубокими серебряными проплешинами, борода, и лохматые брови на покрытом черной копотью лице.
– Ась? – повторил великан, наклоняясь ниже.
Запах горелого угля усилился.
– Ишь ты… Вроде жив. – Приглядевшись, констатировал бородач. – Тогда ладно.
– Эй, Митроха, иди сюда, поможешь. – Мужик обернулся к кому-то. – Все тварь божья, а по виду и православный. Негоже давить.
Вспыхнула боль от потревоженного плеча.
Сергей понял, что его приподняли и понесли. В голове стрельнуло, в глазах потемнело.
В себя пришел, почуяв, как кто-то настойчиво пытается разжать ему зубы. Почувствовал текущую по щеке влагу и жадно глотнул теплой, с привкусом железа воды.
– Смотри, оклемался? – голос принадлежал женщине.
Круглов всмотрелся, но разглядеть в полутьме не сумел ничего. Почувствовал только, что лежит на чем-то лохматом и мягком, а из-под лежанки раздается мерный перестук колес.
