– Типа как Больса?
Кэт и Калеб недоумевающе переглядываются.
– Ну тот отбитый чувак из «Во все тяжкие». Он был важной шишкой у мексикосов, толкал всем разбавленную наркоту, и никто не мог ее прищучить.
– Дааа, – протягивает Калеб, – примерно.
На самом деле юноша понятия не имеет, что общего у главы мексиканского наркокартеля и преступницы, обворовывающей мужскую половину элиты столицы, но решает, что поднимать спор с тем, чью голову били больше раз, чем он может себе представить, бесполезно.
– И че она до сих пор делает в Нью-Йорке? Стыбрила бы у кого-то лимон и сквознула в теплые края.
– Возможно, у нее нет выбора.
– Или у нее такая стратегия, – добавляет безучастно Калеб.
– Или она слишком твердолобая, чтоб такое провернуть.
Утверждение Элиота ударяет Кэт, словно ломом между ребер.
– Кукушка не глупа. Она всегда берет немного: драгоценный камень с оправы часов, золотую серьгу, фамильный портсигар, кольцо. То, – нарочито подчеркивает она, подняв указательный палец, – о пропаже чего владельцы заподозрят не сразу, а если и заметят, она уже будет вне зоны досягаемости. Однажды она тайком стащила у одного парня рубиновый крестик с груди, пока он пил виски, подменив его медальоном с Микки Маусом. Это не так-то просто сделать, знаешь-ли, даже с пьяным.
Калеб задумчиво кивает, хотя ее слова кажутся ему слегка сбивчивыми. Он не помнит, чтоб в новостях освещали подобный случай.
– Довольствуется малым, как истинный профессионал. Жалость лишь, что это добыто бесчестным путем.
– Каждому приходилось делать то, чем мы не гордимся, – пожимает плечами Кэт. – Не так ли, Каб?
Парень судорожно сглатывает, теряя дар речи. Намек брюнетки кажется настолько очевидным, что у него перехватывает дыхание. Голосок в голове начинает ворошить его уверенность, нашептывая темные мысли: «Нет, она не может об этом знать. Это невозможно. То, что произошло с Триа – твоя тайна, и никого больше, и ни Кэт, ни кто бы то ни было не в состоянии выведать правду». Спустя несколько минут, длинной в час, Калеб берет свое волнение в узду, когда замечает, что девушка давным-давно растаяла из поля зрения.
– Куда подевалась Кэт?
– Отошла по делам.
По тому, как боксер выделяет последнее слово, Калеб понимает природу этих самых «дел» и немного расслабляется. Скорее всего, брюнетке известно о его прошлом еще меньше, чем о будущем. Поэтому поводов для волнения нет, но в момент, когда он расслаблено оседает на рюкзаке, раскатистый вопль обрезает нить тишины, а вместе с ней и его спокойствие. Юноша мчится на крик и обнаруживает Кэт, согнувшуюся над скрюченным телом на снегу, в чертах которого не без труда можно узнать Джаззи.
Глава 3. Неожиданные потери
Кэйтин опускается на колени, теребя блогершу за плечи, которые оказываются холоднее и тверже, чем скалы вокруг.
– Джаззи? Ты меня слышишь?!
– Кэт, – опускает руку на ее плечо Калеб, – боюсь, она тебе уже не ответит.
Брюнетка переводит взгляд на подругу и медленно отодвигается. Слова Калеба бьют в голову, будто снежным шаром, позволяя разглядеть в темноте предутреннего смога то, на что она сразу не обратила внимания: ледяная кожа, голубовато-пудровый оттенок лица, оцепенелые мышцы рук, приоткрытые щелочки глаз… Рыжевласка не двигается, не дышит и даже не моргает. Это сложно признать, но от отрицания не станет легче: Джаззи мертва.
– Че за шняга творится? – вырастает рядом Элиот. При виде лежащей на снегу блогерши вся его напыщенность слетает, как обертка от подарочной коробки. – Эт че… как эт? Она че… того?
Кэт молча отворачивается. Калеб тяжело вздыхает, когда внезапно замечает что-то неподалеку. Он отступает в сторону, к темным пятнам на заснеженной земле, в которых сразу же распознает следы.
– Кажется, я что-то нашел.
Сугроб толщиной не меньше десяти сантиметров, а в нем – отпечаток человеческой ноги, тонкий, вытянутый, как капля утренней росы, с заостренным носком. В области пятки квадратное углубление, вроде каблука. Хотя в последнем Калеб не уверен. Уж больно много снега насыпалось сверху.
– Она была не одна, – выглядывает из-за его спины Кэйтин. – Кто-то приходил сюда раньше нас.
Верно, и этот «кто-то» определенно что-то видел или, что еще хуже… сделал. Хорошо, что Калеб не поспел к этому месту раньше, а то мог бы стать невольным свидетелем или даже очередной жертвой. Не успевает он вымолвить ни слова, как позади слышится скрип шагов вперемешку с дребезжащими голосами.
– Какого хрена? – лениво вытягивает руки над головой Акли. – Вы чего раскаркались? Пожар, что ли?
– Мы слышали, что вы взывали к Джаззи, – нервно топчется на месте Аллестер. Рука по привычке тянется к объективу видеокамеры, которая всегда при нем. – Надеюсь, ее не утащили медведи или пумы, или… Здесь ведь есть дикие звери… ввверно?
Крик Ивейн заполняет тишину. Настолько высокий, острый, что, кажется, своей волной перерезает натянутое в воздухе напряжение. Шок от увиденного скручивает ее пополам, выталкивая наружу непереваренный ужин. Аллестер прослеживает за ней взглядом и замечает маленькое тельце, скрюченное в позе эмбриона.
– Святые угодники… Этто… я… Чтто с ней? Она в поррядке?
– Я, конечно, не анатом, но, по-моему, голубая кожа и сломанная шея говорят сами за себя.
Кэт бросает на Калеба тяжелый взгляд, и он тут же смолкает, понимая, что сейчас не время для колкостей. Силкэ зажимает рот рукой, очерчивая в воздухе какой-то символ. Элиот с Аком замирают, как восковые фигуры. Иви едва совладает с нахлынувшими нервами. И только Аллестер сохраняет оттенок самообладания. Более того, он находит силы не только двигаться, но и снимать.
– Прекрати немедленно! – шипит на него Кэйтин. – Как ты можешь?!
Когда он не останавливается, Калеб вырывает у него объектив и швыряет на землю. Его состояние получше, чем у Ивейн, но лишь потому, что юноша умеет держать свои эмоции в узде. Правда, сейчас это дается с трудом. Каким бы собранным и волевым ты ни был, невозможно оставаться хладнокровным, когда одного из твоих приятелей находят мертвым в сугробе.
Тишина становится настолько сильной, что ощущается буквально физически. Кажется, еще немного и ее можно будет ухватить и скомкать, как старый, выцветший от времени лист. И первым это делает Эл.
– Так че с ней стряслось-то? Че она вообще забыла тут? Да еще и посреди ночи.
– Авось йети пошла искать? – почесывает затылок Акли. – Черт его знает, что взбрело в голову нашей милой Джазз.
Кэт бросает на него резкий взгляд.
– Вивиан. Джаззи это ее сценический псевдоним. Точнее, был…
Брюнетка единственная, кто об этом не забыл. Возможно, потому, что, как ни крути, рыжеволосая считала ее своей подругой. А может, оттого, что Кэйтин и сама когда-то сменила имя. Калеб опускается перед блогершей на корточки. Вид распростертого на белом тела поднимает в памяти неприятные воспоминания, которые он не любил ворошить: сырость, бетонный пол больницы, Триа… Юноша закрывает глаза, делает глубокий вдох и заставляет себя посмотреть на то, что еще вчера вечером было их общей знакомой: остекленевшие глаза уставились в пустоту, ноги подогнуты, локоть вывернут в другую сторону. Такое ощущение, что она упала, причем с приличной высоты. Об этом свидетельствует большая кровавая вмятина на лбу, при этом сама девушка лежит лицом к небу, словно… ее кто-то перевернул. Внезапно ему в голову приходит мысль, что Джаззи могла заснять того, кто к ней приходил. Он ныряет рукой в карман девичьей куртки и вытягивает смартфон, экран которого разбит в дребезги.
– Мертвый, как и хозяйка, – констатирует он.
– Неужто она все же полезла делать селфи на вершину скалы? Вот дура.
Калеб бы согласился с утверждением Ака, но следы… они не дают юноше покоя. Вокруг нее и у обрыва. Он поведывает остальным о своей находке, но когда ведет их к злополучному сугробу, не находит ни намека на пребывание неизвестного прохожего. Снегопад уничтожил все улики.
– Они были здесь! – тычет пальцем Кэйтин. – На этом самом месте!
– Какая теперь уж… разница? – качает головой из стороны в сторону Иви, словно на шее нет костей. Ее вид не на шутку пугает Аллестера. Вдруг это симптом истерии или какой-то групповой болезни?
– Мне далеко до звания криминолога, – откашливается Калеб, – но отпечатки появились здесь не просто так. Кто-то был здесь, и явно не для полуночной прогулки. Когда мы с Кэт поспели, они были четкими. Значит, виновный все еще неподалеку.
– Ччччто? – подпрыгивает Аллестер, прижимая дрожащими ладонями к груди камеру. – Тттоесть… где-то ррядом ходит… душшшегуб?
Группа опасливо переглядывается между собой. От мысли о блуждающем поблизости убийце ноги Иви еще больше подкашиваются. Кажется, на земле ее удерживают только руки Кэт у нее на плечах.
– Мы могли бы это… ну эт… выследить его, – неожиданно для всех предлагает Элиот, и Калеб невольно удивляется его чуть ли не первой здравой мысли за всю поездку. – Найдем засранца, и дело с конем.
«С концом, черт возьми…»
– Следы обрываются у обрыва, словно тот, кто их оставил просто… испарился в воздухе или шагнул вниз. Поэтому, вряд ли мы смо…
– О ббоже… – чуть не поскальзывается от озарения Аллестер. – Как я рраньше не сообразил… Это… это же Кали… то есть Ддух горы!
Калеб обводит его саркастичным взглядом.
– Знаешь, как для человека с таким умным видом, ты не слишком-то блещешь интеллектом.
– Агась, – взрывается истерическим смехом Ак. – Мифический божок свернул шею нашей блогерше. На кой черт, интересно? Позавидовал ее охватам в инстаграм?
– Говорю вам, это был он! Сами подумайте! – пальцы журналиста нервно забарабанили на объективе. – Странные звуки накануне, исчезающий след. В этом определенно есть доля сверхъестественного. Скажи им, Силкэ!
Группа поворачивается к гиду, который все это время тихонько стоял в сторонке, словно боялся навлечь очередную беду.
– Это вполне мочь быть Владыка и… – только и выдыхает он. Калебу показалось, он хотел добавить что-то еще, но осекся, чтоб не взболтнуть лишнего.
– Вот! – ликующе поднимает палец Аллестер. – Здесь творится настоящая чертовщина! Я заподозрил нелладное, как только мы подплыли к острову. Есть в нем что-то зллловещее… Вы видели, что случилось с фуникулером? Это, – он машет в сторону покрывшейся снежной пылью Джаззи, – происки самого Ддьявола!
– Хватит! Не смешно! – не выдерживает Кэт, и Калеб невольно присоединяется к ее недовольству.
– Не нужно обладать неземными способностями, чтоб совершить злодеяние. Это вполне может быть делом рук обычного человека. Того, кто контактировал не только с Джаззи, но со всеми нами.
Ивейнджин изумленно прочищает горло.
– Ты… думаешь… это сделал кто-то из… нас?
Кэт опускается на ближайший камень. Слова Калеба будто стряхнули пелену с ее глаз, показав сокурсников в совершенно другом свете. Она бы мечтала забыть сказанное, как самый страшный сон, поверить, что на вершине бродит незнакомец, но какая-то часть ее подсознания понимает, что юноша прав. Нужно смотреть фактам в лицо: за все дни их спуска они не видели на горе ни души, ни тени, ни блеклого контура живого существа. А значит, вероятность того, что один из группы потерял связь с реальностью и убил бедняжку блогершу, куда выше.
– Нет… – качает головой Иви. – Я… не верю, что один из нас на такое способен.
– Точняк, Кэб, – потирает лоб Элиот. – Я, конечно, вскочил раньше всех, базара нет. Но не думаешь же ты, что я мог укокошить малышку, пока вы все грелись на боковой?
Калебу тоже не хотелось в это верить, но в том, что никто из присутствующих не способен на подобные зверства, есть большое сомнение. По крайней мере, в одном из них.
– Ты, может, и нет… – переводит он взгляд на Ака.
– Ты че, серьезно? Да я вообще дрыхал, пока вы меня не разбудили своим ором, – складывает руки на груди блондин с таким осуждающим видом, словно это было худшим из преступлений, а не смерть одного из группы. – Если б не ваша возня, я б уже видел шестой сон. На кой хрен мне ее укокошивать?
Травянисто-зеленые глаза Калеба превращаются в щелочки. Ответ Акли кажется вполне логичным, но что-то в его реакции настораживает. Уж слишком спокойно он реагирует на всю эту ситуацию.
– Это ты нам скажи. Возможно, потому, что она забирала твое место под солнцем и присваивала себе твои лавры. А может из-за твоей неконтролируемой агрессии и врожденной мании величия.
– Чего-чего? – подступает он ближе. – Я что, похож на какого-то отбитого социофоба?
– Социопата, тупица.
– Ты догнал, о чем я. Может, это ты не выдержал ее бесконечного трепа? А, Каби-Габи?
– Не смей меня так называть!
Аллестер машинально отступает, ощутив дрожь по спине. Мысль о том, что это мог сделать Ак, не идет у него из головы, но дело не только в этом. До этого он не брал во внимание состав команды, но после произошедшего каждый стал казаться ему подозрительным. Да чего уж там. Любой мог это сделать! Но проблема не в том, что кто-то из его так называемых «друзей» окунул пальчики в кровь, а в том, что если дело дошло до Джаззи, то вскоре придет и его черед. Ведь в их компании не так много слабых шестеренок, и он – одна из них.
– Господи…Это ммог быть кто-угодно из вас…
Головы всех поворачиваются к журналисту, будто он не слово сказал, а выпустил в воздух сигнальный патрон.
– У каждого была возможность это сделать, а за мотивом в карман ллезть не нужно. Вот взять хотя бы тебя, – тычет он дрожащим пальцем на Калеба. – Ты относишься ко ввсем свысока. К тому же Вивиан тебе тотчас пришлась не по нраву.
– Я не психопат. И в отличие от некоторых, в ладах и согласии с головой.
– Ну, а ты, Силкэ, – тусклое лицо местного бледнеет еще на несколько тонов. – Нничего личного, но среди нас ты – единственный чужак. Ты знаешь здешние мместа и не любишь приезжих. Ты легко мог завести Джаззи к обрыву, где она бы ничего не заподозрила.
– Гер Аллестер… я ни за что не делать такой. Мы, руаны, охранять все живой существа!
На лице Акли появляется странная и до жути пугающая улыбка.
– Без обид, корефан, но с твоей логикой каждый встречный может оказаться головорезом.
– Кэйтин, – продолжает журналист, не слушая. – ты, конечно, не пррроявляла неприязни по отношению к Джазз, но ты единственная, у кого есть нож.
– Ты что, совсем поехал? Она была моей подругой!
Не успевает Кэт ничего добавить, как костер осуждений перекидывается на Ивейн.
– А ты… – его голос падает на пару тонов, – ттты как сирена. Можешь притворяться хорошей, вводить в заблуждение окружающих своей безобидностью, но я увверен, что под этой невинностью скрывается сущее зло.
Иви едва успевает сделать вдох, как руки Аллестера впиваются в ее плечи.
– Ну же, скажи! Это ты сделала? Я ввидел, как вы с ней общалась! Она дразнила тебя, насмехалась… Ты явно точила на нее зуб! Признайся, это ты отвела ее пподальше от лагеря и..
– Прекрати! – Калеб отталкивает журналиста, закрыв девушку спиной. На ее лице выступают слезы, колени подкашиваются. Еще немного, и она просто свалится в обморок. – Ивейн не могла этого сделать! Ты только взгляни на нее!
