Кира Уайт "Уровни опасности"

Уровни опасности
Кира Уайт

Быть втянутой в шпионские игры – то, к чему я давно привыкла. Но принять заказ от человека, занимающего не последнее место в Синдикате, было не самым верным решением, ведь каждое последующее задание вдвойне безумнее предыдущего. Единственный способ переиграть опасного соперника – ввести свои правила.Трилогия под одной обложкой.

Кира Уайт

Уровни опасности

Уровень – Черный

Отправиться к Барьеру, защищающему остатки человечества от притаившейся за ним угрозы, самое сложное, что могло произойти в моей жизни. Так я думала, пока не внедрилась в команду Стражей, чтобы шпионить и передавать информацию заказчику. Но доставать на поверхность тщательно скрываемые секреты не так-то просто, как я ожидала. И с каждым днем мне все сложнее искать выход оттуда, куда меня загнали обстоятельства, ведь чужие тайны оказались намного опаснее, чем я могла представить.

Глава 1

Со всей присущей мне уверенностью заявляю, что абсолютно каждый человек в Но?рдене – и знакомый, и незнакомый – ненавидит ожидание. За единственным исключением – себя к числу этих людей я не отношу. Наоборот, уверена, чем томительнее ожидание, тем лучше.

Скажи я об этом вслух, меня непременно посчитали бы сумасшедшей, да что уж там, раньше я и сама бы подумала про человека, сказавшего нечто подобное, что он, мягко говоря, «с приветом». Но времена меняются, как и люди.

Мне меняться категорически не хотелось, но беспощадная жизнь заставила пересмотреть взгляды на многие вещи. Особенно после того, как я «по-серьезному» стала частью банды Морио?н, властвующей на границе центра и юго-запада городской части Нордена.

И тут назревает справедливый вопрос – с чего это двадцатидвухлетняя девушка вдруг полюбила часами просиживать на одном месте и ждать, ждать, ждать?

Ответ очень прост.

Терпение и концентрация.

В моменты, когда ждешь чего-то очень важного, учишься быть терпеливым и более внимательным к мелочам. А в моем деле терпение и внимательность зачастую являются не просто незаменимыми помощниками, но и спасают жизнь. Мне спасали не раз.

Вот и сейчас, после двух часов в засаде, не чувствую ни усталости, ни скуки. Только жадное предвкушение и неизменную готовность начать действовать в любую минуту.

Этот заказ обещает стать одним из самых сложных среди тех, что у меня были за последние шесть месяцев. На его исполнение уже ушло гораздо больше времени, чем обычно. Несколько недель я провела в режиме практически круглосуточной слежки за объектом. Ведь чтобы чисто выполнить заказ, нужно быть готовой к любому повороту событий. И сегодня я, наконец, вплотную подобралась к финишу. К особняку некого Доннела Брюста – богатого мудака, имеющего не последнюю роль в Синдикате.

Вернее, моей конечной целью являются бумаги, содержащие ценные сведения и хранящиеся в кабинете Доннела. Но чтобы попасть к Брюсту домой, сначала нужно было узнать все о его семье и привычках, а также достать ключ-карту, открывающую дверь в особняк. Последним я занималась вчера.

Заказчик предоставил самый минимум сведений о Брюсте – шестидесятилетнем акционере Синдиката, известном филантропе и примерном семьянине. Последнее утверждение столь же правдиво, сколь и то, что я примерный гражданин Нордена, которого не за что бросить в грязную вонючую камеру местной тюрьмы, носящей символичное название – Хейдс*.

(*прим. автора – Hades с англ. – ад, преисподняя)

Но даже к лучшему, что подноготную Брюста я раскопала самостоятельно. Ведь привыкла полагаться только на себя, и в итоге без лишних помощников достала всю интересующую информацию.

К счастью, мерзкий Доннел оказался человеком, безукоснительно следующим своему расписанию, и вчера с наступлением темноты отправился никуда иначе, как в место, которое посещал каждый четверг. В бордель.

Удача была ко мне благосклонна, потому как «Бриллиантовая Бабочка» – выбранное Брюстом заведение – оказалась под протекцией Альвареса – главаря банды Морион. Если бы старый козел отправился в бордель, принадлежащий другой банде, задача могла самую малость усложниться, а пока мне до неприличия везло.

Пробраться в «Бриллиантовую Бабочку» труда не составило. В заведении меня знали как облупленную, ведь, до того как я доказала свою состоятельность в более важных делах, Альварес то и дело посылал меня к Адалин, управляющей борделем, по самым разным вопросам. Спасибо, что не заставлял работать там, хотя не раз грозился в случае моих, как он их называл – подростковых закидонов, сделать подобное с Рони. Она, по его мнению, отлично вписалась бы в коллекцию бабочек Адалин. А я – нет. Была слишком костлявой и неспособной привлечь ни одного здравомыслящего клиента. Второе, несомненно, радовало, а вот первое… от одной только мысли о Рони, которую бы лапали отвратительные мужики, пелена жгучей ярости застилала глаза. Никогда в жизни я бы не допустила, чтобы моя сестра Веро?ника попала в коллекцию. Вот и старалась выслужиться перед Альваресом на всю тысячу процентов.

Поэтому вчера, когда я заявилась в бордель, ни у охраны, ни у девочек не возникло ни единого вопроса. Наверняка они думали, что я пожаловала к Адалин по какому-то суперважному поручению от главаря банды. В истинную причину моего визита их никто посвящать не собирался.

В гостях у бабочек я находилась от силы минут двадцать, и пока сразу двое из них развлекали примерного семьянина, мне удалось скопировать ключ-карту и вернуть ее на место так, что, уверена, мерзкий старикан ничего не заметил.

И вот сегодня незадолго до наступления темноты я оказалась перед домом Брюста в ожидании, когда хозяин вместе со своей большой и дружной семьей отправится на представление в Центральный театр Нордена. Судя по расписанию, все семейство ездит туда каждую пятницу, после чего ужинает в лучшем ресторане и ближе к полуночи возвращается в свой поистине великолепный огромный дом, расположенный особняком от соседей. Еще одна удача на моей стороне – отсутствие возможных свидетелей.

От внимательного созерцания массивных ворот, ведущих на территорию Брюстов, меня отвлекает тихая вибрация в районе груди. Медленно отползаю на несколько метров назад, про себя грязно чертыхаясь. Нужно было по крайней мере полностью выключить звук. Вынимаю телефон из нагрудного кармана, на дисплее ярко светятся фотография и имя сестры. Свожу брови к переносице, стараясь вспомнить, зачем Рони может мне звонить в такое время. Данный момент совершенно не подходящий для разговоров, но что-то не дает мне просто сбросить вызов, поэтому я принимаю его. От минутного разговора дело не развалится.

– Ну наконец-то! – долетает до меня громкий возглас сестры, и я машинально убавляю звук до минимума. – Вик, где ты?

Сестра единственная, кто зовет меня коротким именем, для всех остальных я Виктория.

Делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться, отвечаю, не повышая голоса больше дозволенного в сложившихся обстоятельствах:

– Рони, я занята. У тебя что-то срочное?

Вероника мигом настораживается и тоже понижает тон:

– Почему ты шепчешь? Что-то случилось?

– Нет, все в порядке. Но я не могу сейчас говорить. Если у тебя ничего серьезного, давай обсудим утром?

– А как же ужин? – по-прежнему тихо спрашивает сестра, но я отчетливо слышу обиду в ее голосе.

Потираю пролегшую между бровями складку. С чего бы сестре обижаться на то, что я не успела к ужину? Мы, в отличие от Брюстов, не устраиваем пятничные семейные посиделки, поэтому такая реакция Рони меня настораживает. Кроме того, она прекрасно знает, что я редко появляюсь дома раньше полуночи, а сейчас даже девяти нет.

– Ужинай без меня, я вернусь позже обычного.

Вероника издает обреченный стон, и у меня появляется стойкое ощущение, что я о чем-то забыла. И пока я напрягаю мозг, пытаясь вспомнить нечто важное для сестры и то, что моя память отказалась сохранять по причине того, что была забита заказом на Брюста, Рони сообщает, чеканя каждое слово:

– Вик, сегодня восьмое! Как ты могла забыть про ужин с Леонардом?

Обреченно прикрываю глаза и беззвучно кляну себя последними словами. Ну конечно! Вероника наконец решилась познакомить меня со своим парнем, о чем мы договаривались еще несколько недель назад. А на следующий день после этого разговора поступил заказ на Брюста, и я с головой ушла в работу, позабыв обо всем на свете. Мне не терпелось выполнить его, перевести немалую сумму на счет и отдохнуть по-человечески. Просто прекрасно, черт возьми! Я замечательная исполнительница заказов, но самая дерьмовая сестра на свете!

– Прости меня, Рони, – прошу с самым искренним сожалением в голосе. – Мне так стыдно.

Вероника обиженно сопит в трубку, но не спешит сдаваться:

– Так ты приедешь?

Нервно прикусываю нижнюю губу и смотрю в сторону ворот. Если сейчас я уйду, то повторно смогу вернуться только через неделю, а заказчик уже давал о себе знать. Не выполню задачу в ближайшее время – потеряю репутацию. Стоит ли вообще упоминать о том, что это недопустимо? В таком случае я не смогу гарантировать комфортное существование ни себе, ни сестре, а также отдавать процент Альваресу, который обеспечивает нашу безопасность. Самим нам ни за что не справиться. Норден слишком жесток к тем, кто пытается противостоять ему в одиночку. Поэтому, как бы не хотелось обижать сестру, я должна сделать правильный выбор со ссылкой на будущее.

– Прости, Рони, – шепчу извиняющимся тоном, – но сегодня я не могу. Давай перенесем на завтра?

Некоторое время на той стороне висит оглушающая тишина, и я даже проверяю, не сорвался ли звонок. Но секунды идут, а сестра по-прежнему молчит, поэтому я нарушаю затянувшуюся паузу первой:

– Вероника?

– Во что ты снова ввязалась, Вик? – полным усталости голосом интересуется она.

Сестра знает, что благодаря мне мы находимся под защитой банды Морион, но понятия не имеет, какую роль я в ней исполняю. И никогда не узнает, для ее же безопасности. Сама Вероника работает воспитателем в детском саду в юго-западной части города и имеет безупречную репутацию. Никто даже не подозревает про ее пусть и косвенную, но все-таки связь с одной из не самых последних банд Нордена. И я сделаю все, чтобы впредь так и оставалось.

Поэтому спешу успокоить сестру:

– Не волнуйся, ничего опасного. Сегодня у меня крайний срок, чтобы закончить кое-какое важное дело, а завтра я буду в твоем полном распоряжении. Договорились?

Сестра бормочет что-то неразборчивое, а потом все же нехотя произносит:

– Ладно. Но с тебя то дорогущее вино из По?рто.

Прячу улыбку и говорю, стараясь сохранять голос ровным, чтобы Вероника не догадалась о том, как я радуюсь маленькой победе.

– Договорились. – Делаю короткую паузу и прошу: – Рони, не жди меня, буду поздно.

– Хорошо. И… Вик?

– Да?

– Будь осторожна.

– Буду, – обещаю напоследок, завершаю звонок, сразу же включаю беззвучный режим и убираю телефон на место.

Проходит не больше десяти минут, когда до слуха доносится то, чего я жду с самого начала засады. Без резких движений поворачиваю голову на звук открывающихся ворот и плотнее прижимаюсь к земле, нагретой солнцем и еще не успевшей остыть после заката. Свет фар семейного автомобиля Брюстов скользит по моему укрытию, за ним следует еще один – от внедорожника охраны, после чего обе машины, стремительно набирая скорость, исчезают из поля видимости. Прислушиваюсь к постепенно стихающему урчанию моторов и предусмотрительно выжидаю еще несколько минут, внимательно оглядывая при этом дорогу и вновь закрывшиеся ворота.

Не слышно ничего, кроме легкого шелеста листьев под натиском ласкового ветерка и громкого стрекота цикады где-то на территории поместья. Несмотря на то, что Брюстов не будет дома еще несколько часов, не стоит зря терять время. Проникнуть в жилище чертовых богатеев – самое легкое из того, что нужно сделать. Мне еще предстоит найти кабинет главы семейства, а в нем нужные документы, скопировать их и уйти так, чтобы никто не заподозрил о том, что в доме побывал чужак.

Быстро поднимаюсь на ноги и бесшумной тенью бросаюсь через дорогу в сторону высокого кованого забора. Поравнявшись с преградой, двигаюсь вдоль нее подальше от главных ворот, возле которых круглосуточно дежурит охрана. Через сотню метров замираю на долгую минуту, дожидаюсь, когда камера наружного видеонаблюдения повернется в противоположную от меня сторону, и становлюсь прямо под ней. Теснее прижимаюсь к металлическим прутьям, в желании слиться с ними и стать невидимкой. Благо с подросткового возраста моя комплекция не претерпела серьезных изменений, и я могу попасть в слепую зону и не быть обнаруженной, что является несомненным плюсом при моем роде деятельности.

Несколько минут приходится стоять совершенно неподвижно, пока прибор наблюдения вновь не поворачивается, а я медленно сдвигаюсь в противоположную сторону.

Как только убеждаюсь, что глаз камеры меня не увидит, без опаски продолжаю путь. Впрочем, идти приходится недолго. До следующего наблюдательного пункта остается не более пятидесяти метров, подходить ближе – ненужный для меня риск, поэтому не раздумывая цепляюсь за прутья и ловко забираюсь на самый верх высокого забора, после чего легко перебрасываю привыкшее к подобным нагрузкам тело через него и уже спустя жалкие мгновения приземляюсь по ту сторону преграды. Позволяю себе мимолетную улыбку. Все идет как по маслу, что не может не радовать.

Бросаю беглый взгляд в сторону одной камеры, затем – второй, убеждаюсь в собственной безопасности и больше не медля легким бегом направляюсь в сторону темнеющей громады трехэтажного особняка, на ходу поправляя капюшон. Стараюсь держаться ровно посередине между камерами, а когда удаляюсь от забора на тридцать шагов, резко сворачиваю вправо, чтобы не попасть в поле видимости прибора наблюдения, установленного на доме. Вчерашний день я потратила на слежку за Брюстом и проверку информации о том, что он и вправду педантично следует расписанию, а несколько дней до этого занималась более скучным, но не менее важным делом. Изучала расположение камер и охранных постов, выясняла, есть ли в доме животные, пыталась раздобыть план дома. Сделать последнее не вышло, поэтому-то я и выбрала день для исполнения заказа, когда дома не будет никого. Будь у меня план, можно было явиться в особняк Брюстов в любую ночь.

Добираюсь до задней двери – единственной, где нет камеры. Вынимаю из кармана ключ-карту и прикладываю ее к специальной панели. Срабатывает мгновенно, и хотя я в этом не сомневалась, все равно перевожу дух. Проскальзываю в дверь и быстро оглядываюсь по сторонам. Вторая панель находится слева от входа, чтобы не сработала сигнализация, прикладываю карту и к ней. Пару секунд зеленый индикатор мигает, а потом резко перестает. На этот раз тоже сработало безотказно. Прячу в карман ключ и не теряя времени даром отправляюсь на поиски кабинета. Тут и там горят тусклые настенные светильники, что мне на руку – не придется пользоваться фонариком.

Методично осматриваю весь первый этаж с его немалым количеством помещений разного назначения, но кабинета среди них не нахожу. Мимолетом отмечаю богатую обстановку, но не делаю на ней особого акцента, потому что у меня просто-напросто нет на это времени. Да и это не первый раз, когда я забиралась в жилище к богатеям Нордена. Внутреннее убранство домов и квартир зажиточных жителей, имеющих то или иное отношение к Синдикату, мало чем отличается друг от друга.

Единственное помещение на первом этаже, где задерживаюсь чуть дольше, – библиотека. Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что это вовсе не то место, которое мне нужно. По всей видимости, сюда заглядывают другие члены семьи, а не только Доннел. Сомневаюсь, что он стал бы хранить важные документы у всех на виду, но сбрасывать библиотеку со счетов не буду. Если не найду кабинет, вернусь сюда, чтобы исследовать помещение более тщательно.

Направляюсь к лестнице на второй этаж. Ступени выстланы темным ковром с длинным ворсом, а это скрадывает шаги до такой степени, что я сама их не слышу, поэтому поднимаюсь очень медленно, не имея никакого желания столкнуться с кем-нибудь нежелательным. Не стоит исключать возможности, что в доме мог кто-нибудь остаться – от охраны, до приболевшей бабули.

Но особняк хранит тишину, которая по необъяснимым причинам кажется зловещей. Чувствую, как начинает сосать под ложечкой, что является дурным знаком. Предчувствие редко меня подводит, но и бросить все на полпути я тоже не могу. Поэтому включаю осторожность на максимум и чуть медленнее продолжаю путь.

Весь второй этаж оказывается жилым. В основном здесь располагаются спальни и совмещенные с ними санузлы. Никакого намека на кабинет. Остается искать наверху, либо возвращаться в библиотеку.

Подъем на третий этаж выходит таким же неспешным и осторожным, как и на второй. Оказавшись на верхней ступени, оглядываюсь, отмечая, что здесь чуть темнее, чем на нижних этажах, но пока не рискую достать фонарик. Несколько секунд остаюсь на вершине лестницы, давая глазам возможность немного привыкнуть к темноте, после чего медленно продвигаюсь к ближайшей двери. За ней оказывается совершенно пустое помещение, и я, не проявив никакого интереса, направляюсь к следующей цели.

Чем дальше отхожу от лестницы, тем сильнее становится не по себе. Сердито хмурюсь, пытаясь избавиться от ничем не обоснованного волнения.

Внезапно за спиной раздается тихий шорох, и я резко разворачиваюсь, на автомате доставая нож. В коридоре пусто, но я почти не сомневаюсь в том, что звук шел из-за двери, за которой, уверена, и скрывается кабинет. Стараюсь дышать ровно и тихо, но делать это весьма трудно из-за колотящегося в сумасшедшем ритме сердца, будто желающем выскочить из груди. Интуиция вопит о том, что нужно уносить ноги, но я не могу сдаться.

Перевожу беспокойное дыхание, покрепче перехватываю прохладную рукоятку верного ножа, после чего замираю возле нужной двери и прислушиваюсь.

Тишина.

Может, шорох мне просто показался? Нервы, что с них возьмешь?

Тянусь к дверной ручке, а в следующее мгновение, створка резко распахивается. Вспыхивает ярчайший свет, и я от неожиданности слепну.

Меня хватают сильные руки, затаскивают в помещение и скручивают так, что я едва не касаюсь подбородком собственных колен. Нож, конечно же, тут же отбирают, и мне не остается ничего иного, как моргать в надежде поскорее вернуть себе зрение. Сейчас оно единственное, что поможет оценить степень угрожающей опасности и попытаться найти выход из ситуации.

Дьявол! Надо было слушать интуицию!

Когда свет перестает причинять дискомфорт глазам, предпринимаю сомнительную попытку выпрямиться, но она остается безуспешной. Меня подталкивают вперед, и я шагаю, потому что больше ничего не остается. Секунда, и вот я уже сижу на стуле, а крепкая хватка ослабевает, а потом и вовсе исчезает, отпуская меня на свободу. Но отчетливый щелчок предохранителя намекает на то, что с места лучше не двигаться.

Медленно распрямляюсь и осматриваюсь. Я и правда в кабинете. Сижу перед массивным столом из черного дерева, позади которого огромное панорамное окно. Брови удивленно ползут вверх, когда взгляд упирается в человека, занимающего кресло хозяина. И это вовсе не Доннел Брюст, как я подумала изначально.