Мия Туманова "Доставщик НЕпиццы. Эротический роман"

– Хорош, я понял.

– Напор, братан, напор… Ещё и понравится. Запишу тебе адрес, – кивнул он администратору, – а я домой, моя смена закончена. Хотя запиши мой номер, мало ли чего случится.

Они обменялись номерами и разошлись каждый по своим делам.

Обида перерастала в отчаянье, в вязкую ненависть к себе. Свое состояние она была уже готова назвать летаргическим сном, она не находила ни одного способа вернуть себя к жизни, воспрять духом, то, чтобы могло хоть как-то отвлечь от мыслей о нем. Из полукомы её выдернул раздавшийся звонок домофона. Она вздернула подбородок, но при этом зажмурила глаза, так как боялась на экране домофона увидеть не его. Внутри все сжалось в удушающей надежде, что все же это звонит он, Борис… Но в этот момент как будто и сам мозг решил над ней поиздеваться, напомнив о заказанной пицце. Ей пришлось открыть глаза и смириться с тем, что это просто доставка. На экране мелькала черная кепка, скрывавшая лицо курьера. Каждый шаг к двери давался с трудом, дыхание было сдавленным, в пересохшем горле будто клокотало само сердце, либо его осколок, оно же теперь было разбитым. Решив не вступать в разговор с курьером, на это у нее не было ни сил, ни желания, она с усиленным рывком отворила дверь, с мыслью удержаться за нее, не упасть и не расплакаться.

За дверью перед разбитою версией Альбы стоял высокий парень, с красивым, практически модельным, лицом. «Неужели такому парню негде больше заработать?» – непрошеная мысль на долю секунды задержалась в ее голове. Видно было, что и он времени даром не терял, его загадочный оценивающий взгляд обжигающим лучиком проскочил по ее телу, от пяточек до возмущенных глаз, которыми она сумела ответить на его любопытство.

– Я ошибся адресом, или все в квартире 136 давно мечтают о «непицце» погорячее? – парень еще раз посмотрел на коробку с указанным адресом.

– У вас салон тупых шуточек? – бестолковость вопроса еще больше выбивало страдалицу из колеи.

Она уже потянула руки, чтобы забрать у него коробки, но курьер вальяжно отвел ношу назад:

– Я донесу, – и снова этот взгляд, непонятно было, кем он больше любуется сейчас, ею в коротком черном шёлковом халате, или самим собой, своими наигранными манерами «мачо». Было заметно, что он весьма доволен собой.

Альба сначала жутко растерялась, потом решила для себя, что не могут сразу за один вечер унизить ее два представителя противоположного пола, где-то ей надо отыграться. Не желая показаться простушкой, она выправила осанку, склонила голову, и с недовольным выражением лица указала на барную стойку. Его глаза продолжали ухмыляться на каждое ее движение. Не сумев больше этого терпеть, Альба все же развернулась и пошла вперед. У курьера слегка пересохло в горле, когда ему вновь выдалась возможность оценить ее роскошный вид, да еще и сзади. Поясок ласково окутывал ее талию, под спускающейся тканью халата вздрагивали ягодицы и бедра, а она еще и в туфлях! Их лаковая черная поверхность переливалась от неяркого освещения, вся эта картина начала будоражить его все больше и больше.

– Хитер этот Стэн, раз решил меня так разыграть, «старушка» попалась отменная, характер видать породистый, – «молодой специалист» радовался, что точно не оплошает с первым заказом.

«В Москве все так плохо, что даже таким красоткам приходится пользоваться такими услугами?» – подумал он, бегло оглядывая студию. Его вдруг осенило, что пора нарушать затянувшуюся тишину и впервые приступать к выполнению новых должностных обязанностей. Кровать находилась недалеко, удивил и накрытый стол со свечами, видно, что девушка любит романтику. На столе стояли два фужера, один был с недопитым вином, другой стоял чистым, надменно поблескивая ледяными искрами.

– Я не пью на работе, – нарушил он тишину.

Ее резкий разворот с жутко удивленным взглядом заставил его немного вздрогнуть.

– А я вам и не предлагаю! – она не оценила его, как казалось бы, вполне актуальную шутку.

– Это хорошо, а то я думал, что и это входит в мои обязанности, – уголок губы дрогнул в умиляющей улыбке.

– Может вы думали и пицца входит в ваши обязанности? – она вновь кивнула на коробки, которые он все никак не мог поставит на стол.

– Пицца – по желанию, а вот «НЕпицца» – моя основная обязанность. Так что приступим?

– Вы о чем вообще? – ей надоело его слушать, она не понимала, шутки ли это, или намеки на что-то, просто хотелось быстрее остаться одной.

– Игра началась, – сделал он вывод. – Глаза опухшие, сознание заторможено, видать что-то приняла, тут еще и алкоголь. Возможно, и вести себя будет неадекватно, но меня предупреждали.

– Мы можем открыть коробки вместе, и выберете, с чего начнем, – он наконец-таки их приземлил.

– Нет уж, я в помощи не нуждаюсь!

– Сама, так сама. Люблю инициативных девушек.

Она смотрела на него глазами полного недоумения, он продолжал ухмыляться ее актерскому мастерству.

– Будьте тоже инициативны и покиньте мою квартиру!

– Я еще не закончил свою работу, вернее даже не начинал, – он прошёл к столу и начал наполнять бокалы вином.

– Ты в своём уме? – его дерзость разбудило её гордыню.

– Конечно! – он поднес ей бокал. – В своём уме, но в твоём распоряжении!

Он шепнул ей это насколько можно томным голосом, но представив на мгновенье, как это наигранно и весело смотрится со стороны, едва не рассмеялся, и сдавил истерический смех до сияющей улыбки, от которой у Альбы защемило где-то под лопаткой, и чувство совершенного непонимания, происходящего в данный момент, доминировало однозначно. Он приблизился практически вплотную, ее колени свела легкая судорога.

– Молодой человек! – она пыталась придать своему голосу строгую и максимально недовольную интонацию, но он провёл указательным пальцем по её щеке, затем по подбородку и уже большим пальцем скользнул по ее маленьким, но пухлым губам.

– Неужели внешность настолько обманчива? – задавал он сам себе вопросы. – Неужели эта милашка, с такими данными настолько одинока, что нуждается в случайном сексе с незнакомцами, да еще и за деньги? Что- то тут не так.

Альба больше не вынесла его напора и попыталась отбить его руки, он заметил, как слегка колыхнулась ее грудь под халатом, и пока он ловил ее ладони, сам невольно коснулся их и почувствовал нежную мягкость. Он понял, что просто хочет ее, сам, без требований новой работы, а сам по себе. Его организм требовал действовать. Он взял ее в объятья, как в охапку, удерживая руки за спиной, скользнул кончиком носа по шее, вдыхая ее аромат, и готов был вот-вот впиться в её губы, но она только усилила сопротивление.

– Пошёл вон, я вызову охрану!

– Зачем они нам, я и без них справлюсь!

– Ты издеваешься? Тогда в полицию!

– О, а это уже реальная угроза! – в висках вовсю пульсировало, но он наслаждался игрой. Олег отпустил ее, разъяренную, слегка растрепанную, потирающую запястья, она вся пылала огнем эмоций, в которых теперь и он готов был захлебнуться.

– Меня предупредили, что ты любишь это, что это твоя фишка.

– Что? – Альба все еще отказывалась верить в происходящее, но инстинкт самосохранения требовал искать безопасный выход из ситуации.

– Любишь повыделываться, сопротивляться. Ты в курсе, что это будоражит мужчин, – его умиляло, как ему казалось, наигранное ею удивление, настолько искреннее, настолько хотелось верить ее милому личику и полным испуга, ярким, опухшим от слёз глазам. Хотелось подыграть этой девушке, доставить этим ей удовольствие, наслаждение, ведь он сам впервые в такой игре, и она ему начинала нравиться.

– Проводишь меня? – произнес он с нехарактерной его голосу хрипотцой.

– С превеликим удовольствием! – рявкнула она, надеясь, что это происходящий бред пришёл к завершению.

Мозг отчетливо понимал, что грозит опасность, возможно, ей это только кажется и она слишком много себе нафантазировала в последнее время, но сейчас жизнь реально была под угрозой. Она метнулась к двери, желая как можно скорее захлопнуть за ним дверь, а потом позвонить во все возможные инстанции, чтобы сообщить, что в городе работает опасный курьер – насильник. Да, он привлекателен, возможно, очень даже привлекателен… Она сама себя одернула от мыслей, которые, как она считала, не должны посещать ее голову. Все, что она должна помнить, что она в одном помещении с преступником. Или может проще выбежать из квартиры и позвать на помощь, у всех тут конечно, бронированные звуконепроницаемые двери, но вдруг повезет?

Мысли смешивались и атаковали ее сознание: неужели этот красавец посчитал меня привлекательной, и он слишком хорош, чтобы нуждаться в поклонницах. Мне правда кажется, что он слишком хорош, чтобы меня желать… Так, стоп, о каких желаниях идет речь? Это просто посторонний левый чувак, просто доставщик еды, доставщик пиццы. Почему, кстати, он сказал слово «непицца».

Но мысль в этот момент внезапно оборвалась резким хлопком двери перед ее лицом его руками. Он действовал со спины. Он не дал ей уйти и сам не покинул квартиру. «Это конец», – подумала она и попыталась закричать, но он зажал ей рот, придавил всем телом к двери, а другой рукой начал постепенно гладить спину, плечи, а затем рука начала спускаться все ниже и ниже. Она боялась этого, но его ладонь всё же достигла ягодиц, и пальцы шаловливо то и дело проскальзывали между ними. Её ноги вмиг стали ватными и непослушными, дыхание сдавленным, она закрыла глаза, будто бы не желая видеть свою стыдливость и беспомощность. А между тем в его распоряжении было все её тело, мягкое, скованное, но чувствительное, как крылья бабочек. Она вздрагивала от каждого его прикосновения, а он не угоманивался, вся гладил и гладил теперь уже круговыми движениями и бедра, будто бы хотел всю ее взять в охапку, заполучить в свое единоличное распоряжение. Она пыталась не допускать этой мысли, но все же понимала, что это чертовски приятно, и если его рука сейчас скользнет без приглашения туда, то она просто забудет о страхе. Долго ждать не пришлось, и надежда избежать этого, конечно, угасла совсем. Ладонь, которая все еще продолжала прикрывать рот, стала влажной от её дыхания, а другая нащупала влагу между ног, от чего в голове Олега совсем потерялись разумные мысли и остались только инстинкты, вернее один основной инстинкт – взять её любой ценой и овладеть ею, маленькой хрупкой хулиганкой. Настойчивая ладонь, которая, как ей показалось, изучила уже все её тело, нагло скользнула в трусики, и уже пальцы, утопая во влаге, массировали её лоно, поигрывая то клитором, то уходя вглубь. Здесь Альба уже не смогла сдерживать стоны и всхлипы, один за другим они вырывались из её груди. В какой-то момент она поняла, что не сможет больше сопротивляться, или хотя бы надо сделать вид, что она поддается ему, чтобы усыпить его бдительность. Возможно, случится такой момент, когда она сможет вырваться из лап этого зверя, хотя какой он зверь – мягкий и нежный пока, он еще не причинил никакой боли, кроме того, что нарушил душевное равновесие, а физически – это сплошное наслаждение, хоть и по принуждению. Она ослабила хватку и совсем размякла, напряжение с тела ушло, и он это почувствовал моментально. Будто бы как в награду за послушание и он перестал придавливать ее к двери, слегка отступил, а потом и развернул к себе лицом. Они впервые посмотрели друг другу в глаза так близко. Ее приоткрытый рот жадно ловил воздух, но создавалось ощущение, что она дышит только им, незнакомцем, его ароматом и бешенной страстью, которую она никогда еще не видела так близко и явно никогда не ощущала. «Что же это?» – задавала она сама себе вопросы, коктейль из страха и наслаждения становился все больше по вкусу? Изнасилование или принять это просто как секс с незнакомцем? Пока она искала ответы в своем сознании и в его глазах цвета мокрого неба, её губы дрожали, как влажные листья на ветру и он не смог больше тянуть и жадно впился в них своими губами. Земля ушла из-под ног. «Он недавно курил, – подумала она, – это чертовски вкусно». Попытки оттолкнуть его прекратились, она перестала слушать свои мысли и анализировать свои ощущения, решив, что возможно ее послушание спасет ей жизнь, он возьмет от нее самую малость по сравнению с ценностью самой жизни… Еще двадцать минут назад она совершенно не хотела жить, мучаясь от душевной боли. Теперь страх заставлял ее подчиняться, чтобы не лишиться этой самой жизни. Неужели этот курьер ей послан в наказание за нехорошие мысли?

Он слегка отпустил ее, дал немного свободы движениям, она покачнулась, затем потянулась, чтобы немного размять спину. Он вновь глядел ей в глаза, а она просто не понимала, как у насильника могут быть такие тёплые добрые глаза, и на ее губы вновь приземлился сочный требовательный поцелуй, настолько дразнящий, что она сама не смогла не ответить взаимностью.

Они закружили по комнате, он прижимался к ней всем торсом и не понимал, почему она, заказав секс по телефону до сих пор настолько скованна, не трогает его за интимные места в ответ на его действия, не требует раздеться, не указывает ни на какие пожелания, а продолжает играть в строптивую девчонку. Может ей просто нравиться роль жертвы? Но даже если это так, ему это нравилось и заводило все сильнее и сильнее, возможно, красотка просто знает правила игры лучше, чем он.

Само собой Альбе пришло воспоминание об известной певице, которая в одном из интервью спустя годы раскрыла страшную личную трагедию. В молодости эта певица подверглась групповому изнасилованию, но дабы попытаться выжить, она не только не стала сопротивляться, но и сама проявила инициативу, оказавшись в заброшенном доме в глухой деревне наедине с тремя мужланами. Как она сама рассказывала, такое поведение очень удивило их, и, сделав свое дело, они не просто отпустили ее, но и довезли до дома. Она прекрасно понимала на тот момент, что слёзы и мольбы только еще больше раззадорят насильников, доставит им неимоверное удовольствие, в ажиотаже они могли бы сделать все, что угодно. И именно такая тактика поведения спасла ей жизнь. Мстить она им не стала, так как боялась позора и осуждений, которые как клеймо преследовали бы её в молодые годы, да и не хотелось расстраивать родителей.

Альба тоже решила пойти по этому пути, хотя прекрасно понимала, что благополучный исход это не гарантирует.

Между тем молодой человек и не давал намека на право выбора действий, она чувствовала, как утопает и растворяется в его объятьях, как в потоках водопада. Он подхватил её на руки и усадил на стол, она откинула голову назад, он распушил ее волосы, запустил в них пальцы и начал массировать голову, одновременно целуя и лаская кончиком языка её шею. Она так долго опасалась, что он рано или поздно причинит ей боль, что начала терять бдительность, казалось, что план певицы работает.

Он раздвинул её ноги и придвинул за таз на край стола, вплотную прижав к себе. Теперь она почувствовала его член, его напор говорил о полной готовности овладеть ею окончательно. Её колени вздрогнули, чего не смог не заметить и он. Горячие волны хлынули от колен выше по бёдрам, пронеслись как микроцунами. Ими управляли его ладони, стоило им прикоснуться к бедрам, ощущения моментально усиливались. Но он умел дразнить и чувствовал, что она поддается то ли его игре, то ли его власти. Его ласки стали для нее наркотиком мгновенного воздействия, мгновенного привыкания.

Ноги продолжала сводить сладкая судорога, по телу то и дело носились огненные бусинки, перекатываясь и растворяясь в разных частях тела.

«Я не помню себя такой жадной, мало того, я себя такой никогда не знала. Оказавшись в лапах неведомого зверя, я почувствовала себя охотницей и добычей одновременно, хотелось продолжать и продолжать эту игру хищников».

Впервые в жизни ощущение желания настолько поглотило её, что заставило заново учиться дышать, то ли воздух стал другим, то ли это она теперь совсем другая. Всё это было ужасно и прекрасно одновременно. «Если мужчины постоянно живут с таким желанием секса, как сейчас желаю его я, то это действительно трудно и мучительно, есть чему посочувствовать…»

Предчувствие её не обманывало: его рука последовала к центру её возбуждения, стыдно было признаться, что она уже ждала этого действия, дабы все самые сладкие и нервные ощущения сгустились там в один большой огненный клубок, и нужно было лишь прикосновение его ласковых нежных пальцев, чтобы этот клубок взорвался, и блаженство растеклось по всему телу. В ней боролись два основных чувства на данный момент: вроде бы как не поддаваться его грубым поступкам, но которых он и не производил, с другой стороны – сдерживать свой собственный наплыв страсти. Последний пункт она провалила феерически, последний стон стал очевидным фактом этого провала.

Отсутствие грубости с его стороны смешивало ей все карты, крыть больше было нечем, кроме как ждать удушающий прием в конце этой сцены, но она больше не хотела об этом думать. Глаза закатывались сами собой, открывая их, она видела только блики и смазанную картинку, где мелькала его голова с тёмными волосами, не желая восстанавливать четкую картинку наскучившей депрессивной реальности, она вновь закрывала глаза.

Для Олега в этот момент всё было проще: она приняла правила игры, которую сама и затеяла, но все же доминировать здесь и сейчас должен он, и дорогу на вершину экстаза должен проложить тоже он. Неважно сколько у нее было до этого, его она должна запомнить на всю жизнь.

Он сам поддался этому жгучему сумасшествию, провалившись в пучину яростного желания. Вот она: молодая, маленькая, беззащитная, и уже полностью в его власти. А как она пахнет! Всё в ней прекрасно! Маленькая трепещущая львица, которую ему удалось укротить: видно, что она время от времени пытается сопротивляться, но каждый новый порыв страсти возрождает в ней дикую неугомонность, пробуждая до сих пор незнакомую ей самой внутреннюю шаловливую богиню.

Она сама раздвинула ноги как можно шире и притянула его голову к своей груди, он начал освобождать ее от черного нежного одеяния, оголил бледные лоснящиеся плечи, вновь провел по ним носом, глубоко вдыхая её аромат, затем подбородком стянул с одной груди лиф и засосал сосок, она стиснула зубы в едва сдерживаемом яростном стоне, откинув голову назад, и задвигалась в такт к нему навстречу. Второй рукой он массировал другую грудь, пощипывая и играя соском. Всё её тело максимально выгнулось, изобразив изящный горный рельеф, где каждая складочка и впадинка ждала его поцелуя, как долгожданного дождя в засуху.

Он ощущал эти требования, но азарт заставлял испытывать и дразнить её еще больше. Он сдвинул трусики в сторону и вошёл в неё двумя пальцами и начал ими трахать её, она забилась в томных конвульсиях. Да, это было умопомрачительно, но хотелось ещё и ещё, усилить чувства по нарастающей вверх, она знала, что есть ещё к чему стремиться, это не конечный пункт наслаждения. Его пальцы по-прежнему были прекрасны, но она хотела большего, она желала, чтобы он уже насадил её на своё естество. Она поднялась к нему лицом к лицу, жадно ловя воздух полуоткрытым ртом, впиваясь умоляющим взглядом в глубину его глаз. Да, они понимали друг друга, но он решил, что не в этот раз. Он, не желая прекращать её стоны, засунул ей в рот другие два пальца, слегка погладил ими язычок, и обе руки синхронно задвигались, заиграв её телом, как на виолончели, она выла и стонала, послышалось глубинное «да», и руку, которая хозяйничала у неё между ног, обдало кипятком её вожделения.

В следующее мгновенье она оказалась брошенной им на кровать, пыталась восстановить в памяти ту долю секунды, когда она совершала этот короткий полёт в порыве его по-зверски несдерживаемой страсти, но он уже вновь оказался на ней всем телом. Казалось вот-вот, и они сольются в одно целое. Её губы и нос уткнулись в его слегка подрагивающее накаченное плечо… Да, всё это было неправильно, противоестественно, но от этого только слаще и умопомрачительней. Вот он запретный плод этой части театрального акта – неприличие, с которым они поборолись оба.

Слишком нежный насильник. Разве такое возможно? Есть такой синдром, когда влюбляются в своих мучителей, да полстраны типа любят своих мужей – деспотов. Но это не то, конечно, совсем не то…

«И уж явно я не собираюсь в него влюбляться… Всё закончится и мы разберемся по закону, разберемся, если я выживу. Да что ж это такое? Единственное, от чего я сейчас боюсь умереть, и это от наслаждения! Его тёплая нежная ладонь… Неужели у мужчин бывают настолько нежные руки?» Своими ладонями она сама массировала чашечки своих колен, все больше раскрепощаясь и поддаваясь искушению. Его порхающие поцелуи вновь заскользили по её, наконец, полностью обнаженному телу, от пупочка – выше к груди, и вниз – всё ниже и ниже, будто выстилая путь к наслаждению на мальдивском побережье, утопающего в лучах винного заката. Бурлящие волны ответных стонов, словно крики чаек, неслись к нему навстречу с тоннами поцелуев, и растекались по их телам легкой судорожной истомой. Время от времени кончиком языка он рисовал пунктирные линии на её теле, он наслаждения на которых будто вырастали фантомные лотосы.

В глазах продолжала мигать светодиодная подсветка, открывать их резко было больно, закрывать – безумно приятно, будто бы погружалась в дремучую бессонную лощину, и выпархивала из нее, как из самого сердца океана, подкидывавшего и убаюкивающего ее на волнах наслаждения.

Первостепенная задача, которую она себе ставила, отдаваясь власти насильника – не умереть от его рук, ушла на второй план. А вот желание не умереть от наслаждения стало неподвластно ни ее сознанию, ни подсознанию. Впервые в жизни она почувствовала две совершенно различные сущности, живущих в себе, обе были сейчас равноправны, и обе находились в полной растерянности. Вырвалась неугомонная демониха, столько лет запрещавшая даже думать о каких либо непристойных желаниях, не то что пошлостях, и офигевала умница- отличница, которая вдруг осознала, чего она была лишена всё это время.

«Может, так надо было вести себя с Борей? Нет, тут дело не в нём, Боря никогда бы не смог меня так разжечь, как этот проходимец, доставщик, курьер…»

Олег приподнялся над Альбой, согнул её ноги в коленях, и продолжил массировать внутреннюю часть бёдер и изнывающую промежность. Судорогой за судорогой сводили её тело с ума, сейчас они командовали её телом, её мыслями, её сознанием. И сама Альба сейчас вся состояла из одного сплошного будоражущего желания, оно билось в ней как заскучавший джин в волшебной лампе.

Прежнее стеснение улетучилось в небытиё, она легко поддавалась каждому его порыву, полностью теперь почему-то уверенная, что он не заставит её делать ничего того, что может быть ей противно. Обратной стороной было то, что она сейчас была настолько разогрета и раскована, что сама желала всего того запретного, о чём приходилось только догадываться.

В полной решимости, сама себе поражаясь, она широко раскинула ноги в стороны, с вызывающим выражением лица, с усмехающейся улыбкой приглашая его к пику наслаждения. Он всё это заметил и подумал, что всё-таки игра этой мелкой извращенки всё же пришла к логическому завершению, либо она долго сдерживалась, либо ему действительно удалось её раскрепостить. Он максимально обольстительно улыбнулся в ответ, давая понять, что тоже чертовски доволен собой. Он смог ей угодить. Ошибки и правильные действия слились в одно. Ничего больше сейчас не существовало в мире, и это всё сейчас было всей вселенной одновременно.

Его руки вновь принялись ласкать ее тело, лоснящееся от выступившего утренней росой капелек пота, и перед самым пиком, будто перед подачей самого изысканного десерта, он наградил её глубоким сладким поцелуем.

– Ну, давай, раз ты такой мачо, – мыслила она вызывающим взглядом, – доделывай уже своё дело!

Ожидание самого акта воссоединения никогда не было настолько сладостным и желанным даже для него, но в этом сейчас была вся суть существования обоих. Обескураженные и оглушенные страстью, они будто исполняли одну песню, написанного именно для их дуэта, хоть эта песня сейчас состояла из одного дыхания, горячего, томного и шуршащего, как звук прибоя: ветер, камни, песок и вода… Мелодия прибоя.

Он наслаждался тем, как она извивалась под ним, дал ей потомиться еще пару секунд и вошёл в неё, погрузившись в долгожданное жаркое пристанище. Она застонала сквозь зубы ретивой волчицей, впиваясь ногтями в спину и царапая бока. Их движения нарастали как танец морских волн во время прилива. Перед её приоткрытыми глазами всё плыло, и она не стала этому противиться, а полностью отдалась порыву чувств и уже с умиротворением, как будто со стороны наблюдала, как наслаждается её тело.

Он вновь не дал ей дойти до пика, как будто только в этом заключалась его жестокость. Он вышел из нее, чуть отстранился, чтобы еще раз оглядеть её изнывающее тело. Её ладони накрыли утомленные глаза, а вздернутые локти изобразили пирамиды, ложбинка пульсировала, как будто продолжала танец любви без него, а он не мог этого допустить. Она была до одурения желанна.

Ловким движение он перевернул её перед собой, под живот положил пару близлежащих подушек, и тут он её больше не щадил!

Он плюхнулся и распластался рядом, наполняя лёгкие ароматом вскомканного покрывала. Альба едва приходила в себя, но особо не верила, что опасность миновала, будто всё ещё была готова к худшему повороту событий. Уговаривая себя держать лицо перед угрожающей опасностью, она продолжала лежать на спине с раскинутыми руками и ногами, что ей было не свойственно в обычной жизни, где она всегда старалась прикрыть свою наготу то ли от природной стеснительности, то ли от ощущения, что так положено. Украдкой она начала наблюдать за Олегом, ей то и дело хотелось вновь впустить пальцы в его тёмную густую шевелюру, массажировать его голову, шею и плечи, пока он был отвернут лицом от неё, и не хотелось, чтобы он нарушал эту картину, полную нежного блаженства. Пряность наслаждения продолжало смешиваться с чувством страха и самосохранения, одно другое даже усиливало и действовало как смесь двух разных видов алкоголя, непонятна была сама грань между хорошим и плохим.

– Разве вот так можно было? – думала она, – Прийти и изнасиловать девушку в своей же квартире? Неужели он рассчитывает, что всё сойдет ему с рук, только потому что он довёл меня до экстаза? Вряд ли он сам на это рассчитывает, в любом случае ему придётся ему меня убить.

Чувство страха понемногу начало одолевать её, возвращая тускло вспыхивающие искры сознания, потихонечку начали цепенеть конечности, в голове слегка похолодело и она поняла, что ей просто-напросто страшно пошевелиться, то ли из-за того, что боялась нарушить эту картину, которая вряд ли повториться еще раз, то ли всё же опасаясь, что ещё может сотворить это доставщик.

Олег начал приподниматься с кровати, она втайне любовалась вздрагивающими лопатками, его играющими мышцами на всей спортивно-упругой спине. Он задержался на локтях, добродушно заглянул ей в глаза, затем слегка подтянулся и поцеловал в животик ниже пупка. «Идеальный насильник» – застонало всё у неё внутри, и чуть ниже его поцелуя вновь загорелся огненный шар. Немного погодя он встал и принялся собирать свою одежду.

– Я, конечно, мало что в этом понимаю, – неожиданно начал он разговор, как ей показалось, даже лишний, – почему тебе нравиться играть в эти игры?

– Какие игры? – смутный туман в сознании не торопился рассеиваться. – Ты что-то путаешь?

– Только не начинай! Меня предупреждали о таких ваших уловках! Познакомились бы мы с тобой так, я бы с удовольствием переспал бы с тобой и бесплатно. Но раз договор через кассу, значит через кассу.

Он заметил на её лице замешательство, как вспыхнула багровая краска на щеках, но не понимал, то ли от злости, то ли от смущения.

– Какую кассу? Тебе кто-то заплатил за это? – солёная капли выступила в уголках её глаз, она не понимала в чём её обвиняют, неужели её приняли за проститутку.

– Вот именно, что ещё никто, а пора бы уже и рассчитаться. Только не говори, что не собираешься платить, и не дави на жалость. Я знаю, я уверен, что сделал тебе хорошо.

В её голове окончательно всё запуталось, она рванула к столу за мобильником, но резко была перехвачена ловким спортсменом, это она в этот момент поняла. Он выбил телефон из её рук и прижал всем телом к стене, вновь закрыв рот своей широкой ладонью. Она оказалась полностью парализована, но уже более агрессивно.

– Ты решила продлить время или попросить скидку? – её обозлённые глаза начали злить и его. Напористая ладонь скользнула в покрывало и вновь начала массировать её между ног, утопая во влаге, дыхание у обоих вновь усилилось, но на её глазах выступили крупные слёзы негодования и отчаянья. Он припал губами к её дрожащей шее, ослабляя ладонь на её губах.

– Ты думаешь, сможешь остаться безнаказанным? Ты можешь хоть убить меня! У нас весь дом в камерах и насильника-убийцу будет легко вычислить. И не думай, что меня не будут искать!

– Насильника?! – он решил, что игра приняла новый оборот. – Ты сажаешь насильников, чтобы не оплачивать их услуги? Хитро придумано!

– Да твою мать! – выругалась она, в порыве злости оттолкнув его от себя. – Кто платит насильникам? Какие деньги?

– Тот, кто их заказывает, – со смехом зарычал он.

Оба смотрели друг на друга, как разъяренные звери.

Неожиданно раздался звонок в дверь, на экране домофона высветился фейс Бориса. От неожиданности Альбу затрясло в холодном ознобе.

– Это мой парень! – воскликнула она.

– У тебя еще и парень есть?! – аж взвизгнул он. – Да ты извращенка!

– Пошёл ты! – рыкнула она. – Бегом в гардеробную!

Они носились по комнате, заметая следы, пряча вещи, улики только что совместно совершённого преступления.

Звонок настойчиво требовал открыть дверь, не в характере гостя было долго ждать у порога той, которая вокруг него на цыпочках носилась. Она успела накинуть на себя только тот самый черный халат, осталась без нижнего белья. Как только Альба отщелкнула последний затвор, он мигом влетел в комнату:

– Как будто из Китая шла! – она сразу почувствовала от него сильный запах алкоголя.

– Где ты так напился? – попыталась она его успокоить.

– Там где ты шляешься постоянно!