– Я Ломакина по мужу. – Ника вынуждена была вмешаться, ей не хотелось, чтобы этот тип говорил за нее. – Вот документы.
– Нодар Вахтангович вас примет. Обождите, пожалуйста.
Ника села на диван, прикрыла глаза и приготовилась ждать.
Прошло несколько минут, входная дверь с грохотом распахнулась.
Ника открыла глаза, увидела, как в приемную быстрыми шагами вошла молодая, коротко стриженная женщина в модном коротком пальто. Сбоку от нее семенила особа без возраста, в длинной коричневой юбке и коротком меховом жакете.
Вошедшие проследовали к столу секретаря, стриженая особа бросила на стол паспорт, процедила, скривив губы:
– Александра Романовна Лесницкая. Меня ждут.
Брюнетка взглянула на паспорт, подняла глаза:
– Присядьте, Александра Романовна. Вас пригласят.
Стриженая фыркнула, быстро взглянула на Нику, хотела что-то сказать, но сдержалась. Села на диван как можно дальше от Ники, спутница опустилась рядом с ней.
Минуты две они просидели в тишине, потом спутница Александры скосила глаза на Нику и что-то зашептала. Александра фыркнула, скривила губы, что-то презрительно прошептала в ответ.
Прошло еще несколько минут. Александра выпустила воздух сквозь зубы, прошипела:
– Долго еще?
– Подождите, пожалуйста!
Александра фыркнула, откинулась на спинку дивана, положила ногу на ногу, презрительно взглянула на Нику и снова что-то зашептала своей спутнице.
Она вся была такая модная, злая и лощеная стерва, как сразу заметила Ника. И представила, как выглядит в ее глазах – бледная, растерянная, неуверенная в себе, слишком скромно и неказисто одетая. Провинциалка, в общем. Как в классической пьесе «Женщина, не стоящая внимания».
Осознав это, Ника не расстроилась, а испытала прилив бодрости. Ну ладно, посмотрим, как дело повернется.
Прошло еще несколько минут, и вдруг секретарь подняла глаза и торжественно произнесла:
– Родственники Джовановича могут пройти в кабинет Нодара Вахтанговича!
Ника немного замешкалась. Самозванец подал ей руку, помог подняться, провел к двери. Александра опередила их, протиснулась в кабинет вместе со своей наперсницей, попыталась закрыть дверь перед носом Ники, но этот тип удержал дверь сильной рукой. Все же от него есть какая-то польза.
Все вошли в кабинет.
Посреди кабинета возвышался массивный стол красного дерева, за ним восседал широкий, полный мужчина с холеным лицом, густыми седыми волосами и темными бровями, изогнувшимися над глазами, как две жирные пиявки.
– Присаживайтесь! – проговорил он бархатным голосом с заметным грузинским акцентом.
Вошедшие расселись.
Нотариус оглядел их, откашлялся и проговорил торжественным, официальным тоном:
– Я пригласил вас, чтобы ознакомить с завещанием Дмитрия Васильевича Джовановича…
– Наконец-то! Сколько уже можно ждать! – процедила Александра и покосилась на Нику со спутником. – Не понимаю только, зачем здесь посторонние.
– Здесь нет посторонних! – отрезал нотариус.
Он неторопливо достал из ящика стола большой конверт, украшенный печатями, неторопливо вскрыл его, достал из конверта лист гербовой бумаги, положил перед собой на стол, хотел приступить к чтению, но спохватился, достал из другого ящика черепаховый очечник, вынул из него очки в позолоченной оправе, водрузил на нос и снова оглядел присутствующих, словно заново с ними знакомясь.
– Читай уже! – прошипела Александра.
Нотариус строго и неодобрительно взглянул на нее и наконец начал читать:
– «Я, Дмитрий Васильевич Джованович, такого-то года рождения, родившийся там-то, находясь в здравом уме и твердой памяти, в присутствии государственного нотариуса Джапаридзе, излагаю свою последнюю и окончательную волю. Свое тело я распоряжаюсь кремировать, а прах развеять над Невой с Дворцового моста…»
– Выпендрился дядюшка! – фыркнула Александра. – В своем репертуаре! Переходите уже к самому интересному!
Нотариус бросил на нее быстрый взгляд и продолжил:
– «Двести тысяч долларов, находящиеся на бессрочном депозите в ЗАО «Гамма-банк», я завещаю Онкологической клинике имени профессора Скворцова…»
– Вот еще! – процедила Александра. – Разбрасывается деньгами!
Наперсница вцепилась в плечо Александры и что-то зашептала. Нотариус взглянул на нее сухо и продолжил:
– «Триста тысяч долларов, находящиеся на другом депозите в том же банке, я завещаю школе для одаренных детей «Ипокрена»…»
– Этак он все раздаст! – фыркнула Александра.
На этот раз нотариус сделал вид, что не услышал ее.
– «Сто тысяч долларов, находящиеся на депозите в банке «Авиапром», я завещаю своей племяннице Александре Романовне Лесницкой…»
– Что?! – выпалила Александра, скривившись. – Всего сто тысяч? Меньше, чем этим одаренным маленьким мерзавцам?
Ника смотрела на племянницу удивленно: совсем, что ли, не умеет себя контролировать? Одурела от жадности? На нее саму эти тысячи долларов как-то впечатления не произвели – ну, тыщи и тыщи…
На этот раз нотариус не удержался, он строго взглянул, резко проговорил:
– Александра Романовна, имейте уважение к последней воле своего дяди! Позвольте мне дочитать!
– Да что тут дочитывать? Все и так ясно!
Нотариус повысил голос и продолжил:
– «…Своей племяннице Александре Романовне Лесницкой, по достижении ею сорока лет…»
– Что?! – взвизгнула Александра.
– Сорока лет! – мстительно повторил нотариус. – «Остальное мое движимое и недвижимое имущество я завещаю своей дочери Веронике Дмитриевне Соловьевой…»
– Что?! – снова вскрикнула Александра. – Какой еще дочери? У него нет и не было детей! И родственников, кроме меня, не было! Мне ли не знать!
Тут она взглянула на Нику, словно первый раз ее увидев, и ее лицо перекосилось от ненависти.
– Это ты? Ты, дрянь подзаборная? Откуда ты выползла? Из какой помойки? Ты мошенница! Аферистка! Я тебя выведу на чистую воду! Я добьюсь генетической экспертизы!
– Александра Романовна, пожалуйста, держите себя в руках! – перебил ее нотариус. – Попрошу лиц, упомянутых в завещании, поставить свои подписи вот на этом документе, подтвердив тем самым, что вы ознакомлены…
– Ничего не буду подписывать! – взвизгнула Александра.
– Разумеется, это ваше право! Только позвольте вам напомнить, что в этом случае вы не сможете получить причитающуюся вам долю наследства…
– Это до сорока лет ждать? – взвизгнула она.
– Ну, недолго же… – Голос у нотариуса был теперь не такой вальяжный, он наклонил голову, но Ника заметила, как блеснули его глаза, очевидно, мерзкая баба ему здорово надоела.
И точно, вблизи Ника рассмотрела, что племянница только молодится, а на самом деле ждать до сорока и правда недолго, года два-три, никак не больше.
Александра скрипнула зубами, однако подошла к столу и поставила свою подпись, едва не разорвав бумагу.
Потом она повернулась к Нике. Лицо ее перекосилось от ненависти, глаза вспыхнули темным огнем.
– Счас-стлива? – прошипела она. – Довольна? Рада? Получила свое? Да не свое – чужое! Мое! – И Александра бросилась на Нику, размахивая кулаками.
Но тут ее спутница проявила неожиданную ловкость и силу. Она обхватила Александру вокруг туловища и потащила к дверям, вполголоса увещевая:
– Саша, Сашенька, не надо! Успокойся! Так ты ничего не добьешься, кроме неприятностей!
– Н-ненавижу! – простонала Александра, вяло отбиваясь, но спутница умудрилась вывести ее из кабинета.
Дверь за женщинами закрылась.
Тут самозванец, который до этого помалкивал, облегченно вздохнул, оживился и проговорил, обратившись к нотариусу:
– А можем мы ознакомиться с перечнем того движимого и недвижимого имущества, которое унаследовала моя жена?
– Разумеется, это ее неотъемлемое право. – Нотариус повернулся к Нике: – Вероника Дмитриевна, вы также желаете ознакомиться с этим перечнем?
– Да. – Ника кивнула.
Нотариус придвинул к себе другой лист и начал читать:
– Покойному на правах исключительной собственности принадлежал земельный участок площадью ноль целых три десятых гектара с загородным домом в поселке Мухино на Карельском перешейке, еще один участок площадью ноль целых пять десятых гектара на берегу Лебяжьего озера, квартира площадью триста квадратных метров на Таврической улице, гаражная секция, два автомобиля, счет в банке «Траст», депозитная ячейка в том же банке…
Он продолжал перечислять еще долго, Ника его почти не слушала. Все это казалось ей нереальным, фантастическим и не имеющим к ней никакого отношения. До сих пор ее не оставляла только одна мысль – кто такой этот мужчина рядом с ней, почему он пытается уверить ее, что он – ее муж?
Но теперь она сомневалась даже в том, что она – это она, та Ника Соловьева, которая до недавнего времени жила в провинциальном городе и не имела никакого отношения ко всем этим загородным домам, роскошным квартирам и банковским счетам…
Она украдкой взглянула на своего спутника.
Тот внимательно слушал нотариуса. Лицо его было сосредоточенно и напряженно, но в то же время как-то отстраненно. От волнения он перестал контролировать его выражение, и вместо озабоченности и беспокойства, какое Ника до сих пор видела в нем, проступила жесткость и холодный, трезвый расчет. И еще… еще она поняла, что он, мягко говоря, не слишком умен. По лицу человека очень много можно узнать, когда он себя не контролирует.
Ника вздрогнула, новое выражение его лица испугало ее. Мужчина, видимо, что-то почувствовал, покосился на Нику, и выражение его лица мгновенно переменилось, как будто его стерли тряпкой. На нем снова были забота и беспокойство. Фальшивые, конечно, как теперь твердо знала Ника.
– Ты в порядке, малыш? – проговорил он вполголоса. – Я понимаю, это все так неожиданно… это свалилось на тебя… на нас, как снег на голову… но это же хорошо, правда?
– Наверное… – тихо ответила Ника.
– Конечно, твой отец умер, – спохватился мужчина, – но ты ведь его совсем не знала…
И тон, и голос, и слова его были фальшивы. Впрочем, насчет отца все правда.
Ника вспомнила, как умирала мама. Если бы были деньги, то, возможно, ее бы спасли? Или, во всяком случае, с деньгами в платной клинике отнеслись бы более внимательно, хоть хамства больничного не было бы…
Впрочем, история, да и жизнь вообще, как известно, не имеет сослагательного наклонения.
А этот человек, Дмитрий Джованович, которого отцом ей считать вовсе не хотелось, отчего он никогда не интересовался ею? Что такого сделала ему мама, что он бросил ее с ребенком и никогда не вспоминал о ней?
Мама была хорошим человеком, не могла она его так обидеть. Значит, это он мерзавец. Думал, наверное, что дочка будет ему благодарна за наследство. А скорей всего, поняла Ника, ни о чем таком он не думал. Просто больше некому было ему богатство свое оставить, слишком много его было, вот он и вспомнил, что где-то дочка у него есть. Не оставлять же все этой племяннице жуткой.
Она, кстати, явно неадекватна, не зря при ней эта тетка в меховом жакете, молью прожеванном. Приглядывает за ней, чтобы совсем с катушек не слетела.
Нет, Ника не станет отказываться от наследства. В конце концов, все законно, она не обирает маленьких детей и престарелых родственников. А этой швабре Александре и ста тысяч хватит. Да, пожалуй, ей и того слишком много.
Но все же неужели это она, обычная девчонка из глубинки, стала наследницей огромного состояния? Нет, все же не верится. Так только в кино бывает.
В машине Ника так глубоко задумалась, что не заметила, как этот тип, ее фальшивый муж, положил руку ей на колено.
– Ну, теперь заживем мы с тобой, маленькая, как короли! – хохотнул он.
– На дорогу смотри, – холодно сказала она и спихнула его руку.
Отвернулась и не заметила, что он ожег ее злым взглядом.
В квартире, чтобы не разговаривать со свекровью, Ника поскорее проскочила в ванную. Она хотела проверить, нет ли в телефоне сообщений от Татьяны Самохиной. Потому что вопрос с фальшивым мужем оставался открытым. Тем более теперь, когда она стала богатой наследницей.
А что, если?..
Ника застыла на месте.
А что, если все это и было задумано для того, чтобы получить ее наследство? Тогда они должны были знать, что ее отец умер больше трех месяцев назад.
Но тогда они… они убили Сережу…
Господи, ну конечно! Он был бы с ней рядом, он бы берег ее и защитил…
Что делать?
Ника почувствовала, как накатывает паника. Захотелось упасть на старый кафельный пол и завыть. А потом биться головой о стену.
