Лепестки Сакуры. На расстоянии полуметра
Елена Шейк
Сакура шагает по жизни твёрдо, сурово глядя вокруг.В ожидании отпуска она готовилась променять столичную концертную тусовку на долгожданную поездку в страну цветущей вишни. Но друзья попросили помочь в туре одной малоизвестной иностранной группы, и Сакура согласилась. Быть туровым менеджером – это вечный стресс, дикий ужас, проклятье и конец света одновременно. Работа неизменно стрессовая, зато не скучная.Встреча с бывшим, новая любовь и вытаскивание подруги из депрессии и абьюзивных отношений станет для Сакуры непростым испытанием на прочность.
Елена Шейк
Лепестки Сакуры. На расстоянии полуметра
Я тебя люблю. Бойся меня.
Аделина прибавила шагу, надеясь не потерять на лету тапки и не растянуться на сыром асфальте от леденящего чувства отчаяния, успешно пробившего даже её, казалось бы, толстую, как броня мамонта, кожу. Вышла из дома чуть ли не босиком. А точнее, вылетела реактивной ракетой, не успев ни вещи собрать, ни обуться нормально. Про зонтик вообще не было времени подумать. Прохожие одаривали Аделину удивлёнными, ухмыляющимися, а порой и откровенно враждебными взглядами. В общем, какими угодно взглядами, но только не понимающими и сочувствующими, давая понять Аделине, что пора ей возвращаться домой, засиделась она в чужой стране дольше, чем надо.
В подтверждение укоризненных взглядов в свою сторону запищал телефон. Писала Сакура.
Аделинка, у тебя хоть деньги на обратный билет есть? А если нет, напиши, куда перевести. Я вот всегда говорила, что бьёт – не значит любит. Бьёт, потому что ему нравиться бить!
Аделина смахнула капли воды с экрана телефона и одним пальцем набрала ответ.
Представляешь, напялила впопыхах старые дырявые шлёпки. А тут дождь. Красота!
Сакура ответила без промедления.
Уж лучше дырявые шлёпки, чем фингал под глазом. Давай, красотка, скорей на самолёт. Я тебя жду-у-у-у в Москве.
Под пробирающим до дрожи не по-весеннему холодным дождём и по лужам, оставляющим грязные разводы на колготках, она следовала к ближайшей станции токийского метро, куда всегда боялась спускаться из-за перманентного страха заблудиться.
Но сегодня Аделину не пугало метро, дождь, промокшие ноги и насквозь пронизывающий ветер. Её пугал Таичи. Аделина решила, что не вернётся. Тем более денег на билет хватало, хоть и не на прямой рейс. Двадцать часов, включая пересадку? Неважно, зато дома! В висках стучали обидные слова Таичи, заставляя на повышенных скоростях мчать в аэропорт.
«– Ты здесь никто! Захочу, будешь работать, не захочу – будешь заниматься домом, и точка. Какая из тебя актриса? Не выдумывай. Снимаешься в клипах да в сериалах своих тупых. Я дал тебе всё, чтобы ты чувствовала себя комфортно, а ты ничего не ценишь!
– Ты не дал мне самого главного. Безопасности».
Аделина не могла больше выносить Та-чана. Надоело быть послушной, понимающей и любить того, кто перестал её ценить и уважать, а может, никогда и не делал этого, а лишь успешно притворялся, но по итогу решил в полёте переобуться в свои мягонькие абьюзерские тапочки. Удобные для него, неприемлемые для неё. И главное сухие. Ведь ему не надо было убегать в дождь от любимой, которая в приступе ярости из-за плохо приготовленного рамена или вовремя неубранной квартиры, могла бы подправить кулаком личико или в случае лайтового варианта – отлупить барабанными палочками, хотя и они в руках Таичи были смертоносным оружием.
«– Я сказал, ты никуда не пойдёшь!
– Именно так. Сейчас я бегом до метро, а потом улечу от тебя на другой край света. Я тебе не вещь! И ключи свои забери».
Ключи со звонким металлическим стуком ударились о клёпку, царапнули по молнии на куртке Таичи и скользнули по коже, оставив след на самом видном месте. Аделина прокрутила в голове эту заключительную перед побегом сцену, удивляясь тому, что Таичи со злости не догнал и не прибил её на месте. Стыдно было признаться самой себе, но Аделина стала зависима от него, переехав в квартиру в одном из центральных районов Токио, в то время как Таичи продолжал жить на два дома – частенько мотался в Осаку по делам, хотя ребята из группы тоже обосновались в столице. Аделина прекрасно знала, что за дела ждали его в Осаке, и даже общалась с некоторыми из них в соцсетях. Она сделала всё, чтобы Таичи почувствовал уверенность в себе при общении с девушками. Постаралась и перестаралась. А он присел на два стула и успокоился.
«– Мне от тебя не нужно ничего! – выпалила Аделина.
– Я прошу тебя, не надо возвращать подарки.
– А что такого? Переподаришь своим секс-подружкам. Я не против, а им приятно будет».
Таичи пользовался успехом у девушек. Ребятам из группы это было давно известно, поэтому они уже не шутили по поводу его уложенных, покрашенных в розовый блонд кудряшек и невинного распахнутого взгляда. Ребята зауважали своего первоклассного барабанщика ещё больше, когда тот окончательно ушёл из вижуал-кея, где странные блестящие или латексные наряды и тонны грима на лице были нормой. Таичи решил выйти на новый уровень. И девушку он захотел себе под стать.
Аделина появилась в его жизни как раз вовремя. Но сидеть взаперти в роли домохозяйки она была не намерена, чего бы там себе Таичи не выдумывал. Вслед за ключами она бросила кольцо, подаренное в знак помолвки, на стол, и еле успела увернуться от барабанной палочки, запущенной некогда любимым Та-чаном, летевшей ей прямо в голову.
«– Если у меня и тикают часики, то, разве что, судного дня. Я не останусь с тобой, потому что не хочу застать тот эпичный конец света, который ты мне можешь устроить», – на репите вспоминала их последний разговор Аделина.
Её вещи остались в квартире Таичи. А точнее были тут же отправлены с балкона вслед за убегающей Аделиной. Плевать ей было на шмотки, которые купил Таичи. Ничего Аделине от него было не нужно. Хотя стоило признать, что вещи летели красиво, развеваясь на ветру и разносясь по окрестностям ближайшего парка словно листья сакуры или унылые, загнутые вниз лепестки хиганбаны.
Как бы Та-чан не пытался заламывать руки, заводить страдальческие монологи и ронять слёзы, Аделина уже не велась на его милые кудряшки и отрепетированный невинный взгляд. Нет, Таичи, мальчики не плачут. И вдохновлять на создание семьи Аделина впредь его не собиралась.
Как же, чёрт побери, великолепно развевалось её платье с узором из цветов хиганбаны на дереве у детской площадки. Словно флаг. Это платье было одним из немногих, которое Аделина прихватила с собой в поездку, и которое так нравилось Таичи. Сейчас же девушке казалось, что платье Таичи любил больше неё. Теперь листьям и цветам точно не быть вместе. Ни в этой жизни, ни из тысяч параллельных.
ЛЕПЕСТОК ПЕРВЫЙ
Москва плавилась от жары, а Сакура, расположившись под кондиционером, наблюдала за Валерой, ползавшим по подоконнику в поисках тенёчка. Валерой народ в студии назвал муху, проснувшуюся от спячки аккурат под майские. К Валере на днях присоединился его новый друг – Колян. Майский жук. Засел в зарослях офисных растений и улетать не собирался. Лениво ему было, а может просто нравилась компания Валеры.
Сакура не возражала. Её новые знакомые, к великому счастью, не разговаривали, а успокаивающе гудели где-то в углу офиса, отчёты не просили, организовать встречи с клиентами не требовали, фотографы, локации для съёмок – всё им было фиолетово. Главное засесть в сочных листьях и пожужжать о чём-то своём, сокровенном.
– Ну, Настё… Ну, что ты будешь делать с ней? – цокнула языком Сакура.
Помощница снова прислала голосовое. Сакуре захотелось убрать телефон в ящик стола и забыть о нём. Голосовые сообщения она считала признаком дурного тона, особенно если дело касалось рабочих моментов. Единственным исключением были пьяные голосовые, когда т9 тебя уже не понимает, но надо срочно донести до кого-то свои важные мысли.
Нана-сан, вы в отпуск уходите с завтрашнего дня? Или на общем созвоне будете присутствовать?
Сакура, Москва
Настя, пиши мне сообщения, не шли голосовые, умоляю, плииииз! Никаких созвонов, я в отпуск отчаливаю :D
Мало кто из новых сотрудников студии знал настоящее имя Сакуры, а тот, кто знал, подписывал кейсы и обращался к ней исключительно «Нана-сан». Против красивого псевдонима никто в студии не возражал. Псевдоним ей подходил. Своё настоящее имя Сакура не любила, оно было слишком вычурное и трудновыговариваемое, особенно для иностранцев, с которыми ей доводилось иметь дела по работе. Коллеги были в курсе, что Сакура часто путешествовала в страну цветущей вишни и раньше красила свои светлые волосы в нежный розовый цвет.
– Мы в кафешку на бизнес-ланч. Ты с нами? – мимо прошелестела пёстрая толпа менеджеров из пиар-отдела.
– Я выйду на улицу днём, разве что, в холодильнике, – устало протянула Сакура. – Давайте без меня.
– Совсем ты заработалась. Не надоело ещё?
– Да идите уже, идите…
Сакура, собрав густую россыпь волос такого же пшеничного цвета, как и странички в её скетчбуке, отметила про себя, что весна в этом году выдалась тёплая, приятная, сухая – невероятная, в общем-то. А лето решило отыграться не только за себя, но и за следующее лето тоже. Все работники студии изнывали от жары, причём даже в вечернее время. И больше не из-за погоды. Волосы и другие части тел у них знатно пригорали от обязанностей и дедлайнов. Сакура однажды отчитала своего одноофисника за вечные отгулы то до стоматолога, то по болезни кота. Коллега оскорбился. Неправильная какая-то Сакура оказалась, злая, даже котиков невзлюбила почему-то.
Сакура приходила в студию рано утром, а уходила поздно вечером, чтобы только не появляться на улице в самый пик жары. Боялась растаять, как она шутила, жару терпеть не могла и с трудом её переносила. Хотя народ считал, что Сакура просто страдала невероятным трудоголизмом.
– Жужжишь, да? Скоро мне ехать на встречу. Зачем согласилась? Был бы отпуск как отпуск, но нет. Мне ж надо заморочиться. Я ж настоящий друг, который спешит на помощь, – сдвинула в задумчивости брови Сакура, подперев голову руками и наблюдая за Валерой, деловито ползающим по бумагам на столе. Сакура в углу стола, под кейсами от маркетологов, насыпала сахарок для Валеры. К её неоднозначному выбору питомца народ в студии уже привык.
В недавние и не такие ещё лохматые времена она собиралась вернуться к Аделине в Токио и променять столичную тусовку на самое лучшее время года на островах, цветение её любимой вишни и прочие плюшки отпуска. Но пару месяцев назад позвонил Лёха и попросил помочь ему в подготовке тура по России то ли корейцев, то ли американцев. В последний раз в тур гоняли сумасшедшие финны, напрягшие Сакуру и всю команду своими пьяными выходками: гитарист напился до умопомрачения, забыв паспорт в баре, названия которого никто не запомнил. Никакие проблемы и неприятности не могли вывести Сакуру из себя, она умела разрешать любые ситуации, успокоить всех и наладить дела так, чтобы они снова шли по плану. Что ж, работа туровым менеджером была неизменно стрессовая, зато не скучная. Так всегда успокаивалась Сакура, всё чаще заставая себя за общением не с людьми, а с такими вот крылатыми персонажами – Валерой и его товарищем по жужжанию, Коляном.
Оператор и водитель туровых автобусов Лёха, и по совместительству бывший мужчина и коллега Сакуры, но нынешний хороший друг, со своей девушкой Женей затеял бизнес и вот уже полгода трудился инвент-менеджером.
Женька Сакуре нравилась. Жила она в столице четвёртый год и умудрилась застолбиться не только за Лёху, но и за околоконцертную тусовку. Женя приехала из маленького областного городка. Вроде бы меньше двух часов езды от Москвы, а работать кроме сетевых магазинов и негде было. Все Женькины подруги и знакомые женщины с особым помешательством устраивали личную жизнь, чтобы, минуя работу, из одного декрета в другой запрыгнуть. Женя никого не осуждала, но прекрасно видела, что в маленьком городке напряжёнка была не только с работой, но и с мужским полом, у которого нормальной работы тоже не имелось, у большинства уж точно. Такая вот нищета и беспросветная жизнь Женю не прельщала, поэтому умотала она от своих подруг, желавших ей поскорей выйти замуж, в столицу.
– Ладно, Валер, надо бы мне уже собираться.
Быть туровым менеджером – это вечный стресс, дикий ужас, проклятье и конец света одновременно. Когда ты с какими-нибудь зачётно пьющими и мнящими себя заправскими звёздами музыкантами, пусть даже и относительно знаменитыми, отправляешься колесить по России и ближнему зарубежью, то жди невероятных приключений и нервяка.
Сакура знала это не понаслышке, потому как пару раз ей доводилось работать в турах. Об этом прекрасно был осведомлён Лёха, поэтому и предложил давней подруге не только помочь монтировать видео тура, но и в организационных моментах дыры подлатать, чтобы разгрузить его и Женьку, которые зашивались и ничего не успевали. Да и опыта у них было маловато.
Проверив бронь в гостинице, созвонившись с водителем автобуса, то есть Лёхой, разобрав документы и обойдя кабинеты, Сакура села в кресло и гипнотизировала часы. Ей хотелось потеряться в этих комнатах, хоть на время. Но вместо отдыха приходилось снова ввязываться в очередной тур и контачить с людьми не факт, что приятными.
В огромное окно студии скользнул свет фонаря, и Сакура решила, что пора ехать на встречу.
***
Послонявшись полчаса по терминалу аэропорта, потупив в телефон за стаканчиком невкусного кофе, Сакура первым делом встретила Лёху и Женьку.
– Так это ваш красивенький красный автобус стоит на парковке?
– А то! – Лёха закружил Сакуру. – Рад видеть тебя, старушка.
– Пфф, и тебе того же, старый хрыч.
Женя залилась звонким смехом. Обновив своё удлинённое каре синим цветом и разбавив зелёно-бирюзовыми прядями, она выглядела будто студентка-первокурсница, не пропускающая ни одной тусовки.
– Ты же в курсе, что сейчас в Москве музыкантов на автобусах не катают? Ты в курсе. Так к чему весь этот пафос?
– Минутка душноты, – с теплотой в голосе произнёс Лёха. – Ну слушай, автобус нам нужен для записи блога. Типа это такой дом на колёсах, артисты чувствуют себя как дома. Это наша фишка, скажем так.
– Хм, звучит, конечно, интересно.
– А знаешь, я был уверен, что ты согласишься, хотя до последнего волновался. Думал, что передумаешь.
