Татьяна Муратова "Дубинины. Когда приходит любовь."

– Держись, сын мой. Катю не обидь.

– Катю? Да ты что, батя – она ж девчонка совсем, губы синеют, и… не в моём вкусе.

– Вот-вот, я о том же… Вдруг полюбит тебя?

– Меня? Да я ж алкаш, рожа спитая, и вообще…

– Это ты раньше опухший приходил, а сейчас видным парнем стал – в зеркало-то погляди. Вот я тебя и предупреждаю: девки начнут приставать – не поддавайся, водка и блуд – грехи липкие. А про Катю скажу так: девушка хорошая, чистая, боголюбивая, если с такой согрешишь, то уж лучше спиться. Поэтому сразу реши: не готов жениться, расстанься, – последние слова отец Виктор говорил быстро, резко, отрывисто, почти не глядя на собеседника, а Витька краснел так, как, наверное, краснел только в глубоком детстве.

Он и на улицу вышел весь красный, на работу приехал не в духе, полдня возился с грузовиком, хмуря брови и скрежеща зубами. После трудов праведных задержался, чтобы Катя, не дождавшись его, уехала – он не готов её видеть. Но девушки не было, и Витька поехал на трамвае. Дома кефир и хлеб закончились, в магазин за продуктами он не зашёл, но даже радовался этому – голод перебивал другие мысли. Витя выпил стакан крещенской воды, достал запылившуюся книгу, начал читать, хотя ничего не понимал. Потом сразу бухнулся в кровать и заснул, но спал плохо, вскрикивал, пару раз соскакивал, пил воду, снова ложился. Утром встал не выспавшийся и хмурый, опять поехал на работу.

Легко сказать: «Уйди от Кати и не общайся», – он уже миллион раз пытался. Но что и кто у него останется без неё? Интересная работа и храм два раза в неделю: по сравнению с прошлой нетрезвой жизнью – много, по сравнению с послеаварийным периодом – мало. Он размышлял: «Может, батюшка – паникёр? Куда мне? Смешно. Я и Катя? Ей жених нужен. Хороший. Срочно». И вдруг опять перед глазами видение, как наклоняется над Катиным лицом и целует её в губы. Чуть не вскрикнул: «Да что ж это такое! Аж пот прошиб. Правду, видно, говорят, что дружба между мужчиной и женщиной невозможна. Нет, неправда, всё будет хорошо: выдам Катю замуж, подружусь с её семьёй. Может, в крёстные возьмут?». На этой мысли Витя повеселел и, когда вечером увидел девушку в машине, абсолютно спокойно подошёл. Они направились гулять, заглянув для начала в общепит – как только Витя успокоился, в нём взыграл волчий аппетит, потому что ничего не ел со вчерашнего дня, а Катя термос не привезла.

– Как поживает твой знакомый, который тебя на Новый год приглашал?

– Я же не пошла, он теперь за Светой ухаживает.

– Ну, и плюнь на него. Ты, видать, плохо молилась. Родители тебя в гости, на вечеринки берут?

– Они знают, что я подобного не люблю.

– А теперь напросись. Обещаешь?

– Зачем? Я же некрасивая. Кто на меня внимание обратит?

Витя поперхнулся:

– Кто тебе такое сказал? Морду набью тому. Второй раз от тебя подобную ерунду слышу. Красивая ты, глаза вон какие громадные, и вообще – верь давай! А то я сам займусь сватовством.

Грустная до сих пор Катя улыбнулась.

– Тогда и я тебя за кого-нибудь сосватаю.

– Вот ещё! Я – другое дело! За меня не волнуйся, – фыркнул Витя.

– Почему же? Кто тебя кормить будет и прогуливать?

– А я подружусь с твоим мужем и стану крёстным вашему сыну, буду с ним гулять.

– Здорово придумал.

– Конечно, здорово, – оба засмеялись.

* * *

Прошло недели две. Катя с Витей продолжали встречаться. Она опять стала привозить иногда суп, иногда котлеты, они вместе перекусывали, после шли либо гулять, либо по делам. Пару раз ездили на пустырь, где Витя обучал девушку вождению, а потом она давала ему порулить и улыбалась, видя на его лице блаженное выражение. Мужчина поправился, медики сняли повязку с его руки, только нога ещё побаливала, а потому он прихрамывал. Начав получать деньги, приоделся. Один раз они сходили на службу в храм Владимирской иконы Божьей Матери, с определённой целью.

– Ходят же к вам молодые люди? – Витя настроился оптимизировать процесс.

– Некоторых я знаю, – вроде согласилась Катя.

– Вон тот блондин?

– Это Сёма, Семён, – почему-то развеселилась девушка.

– Почему с ним не дружишь?

– Мы в воскресной школе вместе учились. У него мама – регент.

– Отлично, надо общаться. Давай познакомимся.

– Ой, Витя, ты смешной. Я, конечно, могу вас познакомить, но замуж за него не пойду.

– Почему?

– Не нравится. У него кожа такая бледная, что мне даже страшно.

– Ну, что ж, бывает. А вон тот, чернявый?

– Он ведь красавчик! Такому красивая жена нужна.

– Много ты понимаешь, – буркнул, начиная сердиться.

– Ты сам ничего не понимаешь, – в тон ему ответила Катя.

– Не будем ссориться. С родителями ходила в гости?

Глубокий вздох:

– Ходила.

– Молодец. Были там молодые люди?

– Да… уж.

– Что? Познакомилась с кем-нибудь?

– Давай я тебе на улице объясню.

– Ты, оказывается, привереда: и в церкви молодые люди не те, и в гостях. Там что не так?

– Там… танцевать приглашают.

– И что?

– Я не могу. Чужой парень прикасается, оказывается так близко, ещё руку на талию кладёт – кошмар! Я больше не буду ни с кем танцевать. Мне противно!

– Да-а-а… Выходит, когда я твои руки грел, тоже противно было?

– Нет, твои не противно.

– Не ври.

– Никогда не вру.

Они замолчали. В другой раз съездили к отцу Виктору на службу. Тот, глядя на их сияющие физиономии, только головой покачал. Потом посетили кладбище, привели в порядок могилы родителей Вити, удалось обнаружить могилу дяди Серёжи, да и могилу бабушки Катиной не обошли стороной. На обратном пути Витя опять грел руки девушки.

– Что ж ты мерзлячка такая?

– Не знаю.

Шли и молчали. Молчали оттого, что дышалось легко. Витя не ожидал, что сможет спокойно и смиренно чувствовать себя на могилах. Сели на лавочку, достали термос с чаем, бутерброды. Витя укрыл своей курткой мёрзнувшую девушку, заставил её выпить три кружки кипятка. Она спросил:

– Почему вы с братом не общаетесь?

Витя не сразу ответил. И там, на могиле родителей, и сейчас, возвращаясь мыслями к брату, он уже не чувствовал жгучей ненависти к нему: перегорело, переболело, затянулось рубцом на сердце. Теперь можно и рассказать.

* * *

Родители, в большей степени мама, не выдержали. За вечерним чаем, который они пили вчетвером с Катей и младшей дочерью Машей, Алёна Борисовна спросила:

– Катюша, ты у нас, конечно, уже взрослая девушка, но мы остаёмся родителями, нам хочется знать, с кем и где ты проводишь практически все вечера на неделе? Мы с отцом видим, что ты изменилась, стала задумчивой, неразговорчивой, готовкой увлеклась. Может, у тебя появился парень? Скажи нам, не скрытничай, не стыдись. Мы постараемся понять.

Катя покраснела и подумала: «Да, давно пора объясниться! Я ведь с Витей так счастлива! Но в своём счастье я – эгоистка – забыла о волнении родителей!»

– Он – не парень. Он просто друг. Как-то так получилось, что мы подружились. Я прошу разрешить мне встречаться с ним – для меня наше общение очень важно.

Отец деликатно спросил:

– И кто сей друг? Мы с ним знакомы?

– Виктор, которого я сбила.

Возникла неловкая пауза, потом хихикнула Маша.

– То есть ты хочешь сказать, – отец решил уточнить, – тот мужчина, которого ты сбила, потому что он был настолько пьян, что не мог держаться на ногах и передвигался на четвереньках, и которого ты навещала в больнице, а потом устроила на работу к Андрею – теперь твой друг?

– Да, папочка.

Поражённый отец замолчал, а инициативу взяла в свои руки мама:

– Что же, сейчас он не выпивает?

– Нет.

– Пьяницы так просто не исправляются, – подал реплику Константин Сергеевич. – Они вообще не исправляются.

– И чем, прости, вы занимаетесь? Нам, доча, интересно, ведь вы такие разные люди… – попробовала деликатно прощупать почву Алёна.

– Что вы! Витя – самый интересный человек из всего моего окружения! Мы… гуляем по парку, ходим в церковь, он меня учит водить…

– Учит? Как и где? – опять вставил папа.

– За городом, на пустыре, где раньше лес сажали.

– То есть ты со взрослым мужчиной где-то за городом остаёшься наедине – и не боишься? – поперхнулась воздухом мама.

– Что вы! Я же с Витей! Он меня в обиду не даст. И потом, я плохо вожу, резко дёргаюсь, паркуюсь неумело, а Витя – он в машинах ас: и водит плавненько, и чинит. Вот он меня учит, а то, говорит, выйдешь замуж, детей надо возить, дело тонкое.

– Он тебя замуж выдать хочет? – решил уточнить папа.

– Хочет. Всё женихов мне отыскивает.

– И как?

– Пока никак.

– Вот что, дочка, приведи-ка Виктора Андреевича к нам, надо познакомиться поближе. Что это за друг, который вдруг резко пить перестал? Воскресным вечером пригласи на чай.

– Хорошо, папочка. Тогда надо Максима будет позвать.

– Зачем Максима?

– Витя говорит, они по молодости знакомы были, вместе куролесили. Вите полезно сейчас с братом моим поговорить, а то он всё не верит, что сможет жить нормально.

– А ты считаешь, что сможет? – мама скептически изогнула бровь.

– Конечно, сможет – он только когда один, расслабляется, а когда рядом человек…

– Какой такой человек?..– не поняла Алёна, а Костя, прекращая беседу, встал из-за стола и велел семье расходиться.

* * *

Когда Катя передала Вите приглашение в гости, тот нахмурился:

– Я этого ждал. Значит, всё…

– Что «всё»? Ты чего, Витя?

– Сама пойми, разве нормальные родители разрешат дочери дружить с таким, как я?

– У меня умные родители.

– Настолько умные, что скажут: «Дружи с пьяницей, он тебя чему-нибудь научит»? Я бы сам не разрешил. Ну, да ладно, чему быть, того не миновать. Приду.

Витя не стал объяснять, что последние дни живёт в страхе от того, что нынешняя трезвая жизнь с любимой работой и Катей закончится, как приятный сон. Он думал так: «Слишком уж мне хорошо! А моя толстая задница счастья не заслуживает!»

Несколько раз на него нападало острое желание выпить. Но, пользуясь советом отца Виктора, он хватался за крещенскую воду и Евангелие. Или плюхался на колени перед единственной маленькой иконкой и выл, стуча головой о пол. В такие моменты, пожалуй, соседи пугались. Зато ему становилось легче. Бутыль отдалялся от него и маячил вдалеке.