– Бека, пусти эту шкуру, прыгающую на твоих коленках. Мало, что ли, дешевых шлюх вокруг… И заплатите за заезжих туристов. Пусть будет компенсацией за испорченный вечер в нашей гостеприимной республике. Мы всегда рады туристам… Уважающим наши законы и порядки.
– Не надо ни за кого платить… – цежу я сквозь зубы, но не успеваю договорить.
Упырь делает так, как велит этот демон, в буквальном смысле швыряя подругу на пол.
Я подрываюсь к ней, помочь встать, от нервов сама спотыкаюсь, чуть не падая, но демон подхватывает меня под локоть. Дергаюсь от его прикосновения, как от ожога. Наши глаза снова пересекаются. Готова поклясться, его зрачки сейчас расширяются.
– Пиз…й отсюда быстрее, кукла. И мой тебе совет, не попадайся больше мне на глаза. Попадешься, – проводит пальцем по моим губам, – накажу этот дерзкий рот, усекла?
Глава 2
Хорошо, что мы успели провести здесь три замечательных дня до вчерашнего паршивого вечера. Иначе бы наш короткий красивый отдых был бы испорчен в самом начале. А теперь даже и улетать не так жалко. Когда тебе где-то хорошо, оставлять всегда тяжело. Но прелесть всего хорошего в том, что оно имеет срок годности. Сказка на то и сказка, чтобы рано или поздно заканчиваться. И пусть у нас она заканчивается далеко не самым приятным аккордом, это ничуть не умаляет красивейшей природы, уникальных мест, которые останутся в нашей памяти навсегда, спонтанного и незапланированного общения с добрыми отзывчивыми людьми, которых мы встретили в республике. Я, конечно, не про вчерашних козлов. Бандитские морды есть в каждом городе. И боятся их вот так же многие. Такие эпизоды ничуть не должны омрачить общего впечатления от нашей поездки.
– Товарищи, собрались? Время поджимает! – бодро вещает Кира, словно бы накануне ничего не произошло.
Про вчерашнее мы предпочли не вспоминать. Каждый с утра сделал вид, что неприятного инцидента в ресторане не произошло. Да и не было времени это обмусоливать. Такси в аэропорт приехало с опозданием, поэтому вниз мы неслись как угоревшие. Ехали тоже на иголках, не отрывая глаз от стрелки на часах.
– Быстрее, ребят! – вещала Кира. – Нас никто ждать не будет!
Как это всегда бывает, когда опаздываешь на свой рейс, мы неслись в аэропорт уже взмыленные, изможденные, тащившие свою поклажу, словно бы она весила тонну.
Подбегаем к своей стойке. Как назло, работница смотрит паспорта и распечатывает электронный билет со скоростью черепахи, вальяжно сканируя глазами наши лица и фото первых страниц в паспорте.
Интересно, что в нас может быть подозрительного? Едва ли мы тянем на преступников…
– А можно побыстрее? У нас самолет вот-вот улетит! – раздраженно фыркает Кира.
Получив заветные посадочные талоны, бежим к новому кругу ада Данте – таможенникам. Кирилл проходит первый, терпеливо останавливаясь нас ждать. Свои вещи на ленту интроскопа кладет Кира, разувается. Контроль здесь всегда очень серьезный. Все еще помнят те времена, когда наш Кавказ то и дело светился в террористических сводках… Правила безопасности никто не отменял – и правильно, хоть дико раздражает и в целом удлиняет процедуры досмотра. Мне самой как законопослушному гражданину так приятнее и спокойнее.
– Блииин, Вася, – говорит подруга мне, уже пройдя рентгеновский сканер, – я обещала отцу коньяка местного купить! Забыла! Вот дубина, а?! Слушай, ты ж еще не прошла досмотр! Можешь быстро сходить?! Мы тебя подождем с Кирюхой…
– Кир, блин! Ты сама говорила, мы вот-вот улетим! – возмущаюсь я.
– Василис, ну не будь врединой, а?! Вон же киоск с сувенирами – это три минуты! Там очереди нет… – смотрит на меня умоляюще.
– Девушка, вы проходите или остаетесь? – говорит раздраженно таможенник.
Я понимаю, что если сейчас откажу подруге, это будет просто абзац. Она просто вынесет всем мозг и точно месяц не будет со мной разговаривать. Зла и возмущения не хватает, но делать нечего. Как-никак, я ей должна. Кира сама, можно сказать, организовала и продумала всю поездку и не раз платила за меня… Даже вчера собиралась, если бы не… Да и что мне стоит – киоск и правда в десяти метрах.
– Вот, возьми деньги. Купи не самый дорогой, но и не самый дешевый. Только быстро, Вась. Давай, я в тебя верю!
Срываюсь с места. Как назло, передо мной вырастает из ниоткуда какой-то старик. Он подробно расспрашивает продавщицу обо всем на свете, вызывая мой недовольный шип. Оборачивается на меня с укором, но я даже не реагирую на это показное раздражение. Быстро хватаю первую попавшуюся бутылку и несусь обратно к таможенникам.
Ставлю на ленту свою ручную кладь в виде большого рюкзака, разуваюсь, чтобы пройти на личный досмотр…
– Девушка, – слышу, как меня окликает женщина-сотрудник в темно-синей форме, – сюда пройдите.
Растерянно оборачиваюсь. Вижу, что она и еще один работник службы безопасности смотрят на экран с фото содержимого моего чемодана. Перешептываются.
– Откройте ваш рюкзак, – приказывают строго.
Я раздраженно делаю то, что мне говорят. Времени совсем мало. Настолько, что ни Киры, ни Кирюхи уже нет в поле видимости. Мда, не хватало еще мне тут застрять из-за их дурацкого коньяка и этих таможенников-перестраховщиков.
– Осторожнее, пожалуйста, там мой фотоаппарат. Он… дорогой.
Женщина раскрывает мою сумку еще шире и вытаскивает оттуда всё содержимое – книги, косметичку, кошелек…
И… оказавшийся у нее в руках пакет среди моих вещей мне совершенно не знаком. На вид это тоже что-то вроде резиновой косметички. Но я точно знаю, это не моя вещь и не Кирина… Ну и, конечно, явно не Кирилла…
Открывает молнию и…
– Пройдемте с нами, – слышу ее голос – бесстрастный и грозный, как сама Немезида.
Я чувствую неладное. Ноги подкашиваются. Успокаиваю себя, что ничего нет и быть не может в моих вещах. Я-то точно знаю… Это какая-то ошибка и сейчас все прояснится. Правда, когда мы оказываемся в закрытом помещении с завешанными жалюзи окнами, совсем становится не по себе.
Внутри еще две женщины и мужчина. Они приказывают мне встать в сторону и начинают внимательно изучать мои вещи, снова вываливают содержимое, в том числе той чужой косметички.
– Это не мое… – шепчу я дрожащим голосом, когда понимаю, что внутри что-то нехорошее…
Это какая-то специя, словно бы похожая на сухую траву. В голове пробегает ужасная мысль. Наркотики? Это могут быть наркотики? Никогда не знала, как они выглядят. Никогда даже не думала о такой гадости!
– Фатима, как думаешь, сколько здесь? Граммов двести? На сколько тянет?
– Да, это точно 228 (прим. статья Уголовного кодекса России, предполагающая наказание за хранение и распространение наркотиков). Не меньше шести, но не больше пятнадцати, – усмехается мрачно, – успеешь выйти, красотка, до пенсии. Правда, такого ангелочка на зоне быстренько в грязь окунут…
Это они о чем сейчас? О годах в тюрьме?! Я в ужасе мотаю головой, автоматически пятясь назад. Все это время зажатая в моей руке бутылка коньяка падает на пол и расплывается рыже-прозрачной вонючей лужей.
Что это вообще за кошмар? Может, это розыгрыш?
– Дай-ка мы и тебя проверим, красавица! Кто знает, где ты еще что решила провести… Раздевайся… – говорит мне толстая гадкая баба, которая стоит ближе ко мне.
В ее глазах я читаю смесь презрения и даже ненависти. Она ненавидит сейчас меня за то, что я моложе и симпатичнее или потому, что в ее голове уже преступница… Она еще в зале на меня так смотрела, что хотелось провалиться под землю…
– В смысле, раздеваться?
Вторая хмыкает.
– Так, как ты перед своими еб…рами раздеваешься, давай быстрее, или, может, тебе показать? Артур, покажи даме, как раздеться.
– Нет! Не трогайте! – закрываюсь я, вытягивая руки, уже вся трясясь, начинаю стаскивать с себя одежду. Не верю в происходящее. Кисти дрожат. Щеки горят. Остаюсь в одном белье. Меня мутит от бьющего в нос терпкого запаха алкоголя на полу.
– Дальше! – приказывает толстая.
– В смысле?
– В смысле все с себя сняла, как иначе нам тебя проверять?
Я не выдерживаю, губы начинают дрожать. Стаскиваю трусы и лифчик. Хватаю свою толстовку с пола, пытаюсь нелепо прикрыться.
– Иди-ка сюда, красавица, к столу, – говорит плотоядная гадина, натягивая на руку резиновую перчатку.
– А дай-ка я сам такую красотку пощупаю, – слышу гадко-возбужденный голос мужика, – сам проверю, что где она может прятать…
Меня сейчас вырвет от ужаса, унижения и отвращения. Просто вырвет.
Прижимаюсь спиной к холодной стене, отступать уже некуда. Господи, как со мной такое вообще могло приключиться. Что это вообще за кошмар?
Одна из них бесцеремонно тянет меня за локоть к столу, почти швыряет на него, нагибает – и я оказываюсь совершенно голой, повернутой к ним задом. Щеки горят унижением, страхом, ужасом…
В дверь сильно стучат, не для разрешения, скорее для информирования. Не дожидаясь реакции моих экзекуторов, она тут же распахивается настежь.
Я пользуюсь их замешательством, резко подрываюсь и снова вжимаюсь в стенку. Бесшумно вскрикиваю, когда поднимаю глаза в надежде, что сейчас скажут, что это злой розыгрыш, но вместо этого утыкаюсь взглядом в до боли знакомые глаза вчерашнего демона… Нет, спасения не будет. И сказки тоже…
Глава 3
– Это она? – спрашивает он спустя пару мгновений разглядывания меня.
– Да, только сцапали. Двести марихуанны. Говорит, не её, – усмехается Фатима, – что они еще скажут. У всех ответ один.
Тон толстухи сейчас иной. Словно бы на несколько тональностей выше. Она тает перед этим… Понравиться так хочет или боится?
Демон тоже усмехается, чуть заметно, жестко. Его наглые глаза продолжают шарить по моим голым ногам и бедрам. Он успел разглядеть меня, когда заходил и я стояла раком у стола? Я цепляюсь за ткань толстовки еще сильнее. Словно бы это могло меня от них спасти.
– Проверяли? – спрашивает он сухо, кивая головой в мою сторону, словно бы я не человек, а сумка.
– Не успели, вы зашли, Алихан Идрисович. Хотите посмотреть? – семенит перед ним услужливо Фатима.
Меня передергивает от унижения. Я для них сейчас ничто. Вещь, которую теперь даже унизить невозможно. Я и так низведена до уровня таракана.
Он замирает, словно бы размышляя.
– Нет, не нужно. Сам проверю. Выйдете все, – говорит он приказным тоном.
От этого его «сам проверю» щеки жжет напалмом. Нет, не может быть уже хуже. Не может быть унизительнее. Почему? Почему это сейчас со мной?!
Блюстители безопасности послушно направляются на выход. Я боковым зрением выхватываю завистливо-ненавистный взгляд той, что назвалась Фатимой, злорадный – второй бабы и злобный – мужика.
Дверь за ними хлопает. Резко вздрагиваю, почти вскрикиваю от этого громкого звука. Просто нервы сейчас на пределе. Я вот-вот расклеюсь совсем. Каждое движение вызывает по телу настоящую боль…
Мужчина, которого, как я только что услышала, зовут Алихан Идрисович, делает несколько шагов ко мне. Смотрит тяжело, словно бы прикладывает болезненно.
– Наркоманка или курьерша? – спрашивает он, закуривая. Пуская первый белый клуб дыма мне в лицо, от чего я сразу начинаю сильно кашлять.
Я дергаюсь, пытаясь посмотреть ему в глаза на равных. Вчера это получалось легче и лучше.
– Ни то, ни другое! Что бы там ни было, мне это подкинули! – говорю срывающимся на полуплач голосом.
Он усмехается, обдавая меня очередным густым облаком дыма.
– Мне можешь не пиз..ть… – по тону я понимаю, он совершенно мне не верит…
– Я не вру! – продолжаю гнуть свое.
Уголки его губ поднимаются слегка наверх. В глазах загорается огонь ярости, как вчера. Сейчас вместе с ним я вижу другую эмоцию – азарт. Так вот, что это было вчера, а я от страха и не разглядела… Он решил «задержать меня» в республике? По спине пробегает холодок. Господи, неужели происходящее – его рук дело…
– Это… вы? Я поэтому здесь?
Застывает. С таким выражением лица, что либо хочет показать свое презрение, либо хочет уничтожить, втоптать в пол, как насекомое…
– Идиотка… – качает головой, вздыхая. – Охреневшая дерзкая идиотка, язык которой давно следовало бы вырвать! Я владелец этого аэропорта. И знаю обо всех эксцессах, которые здесь происходят. Давно у меня не было вот таких отшибленных тупиц, самонадеянно решивших протащить дурь в ручной клади…
– Я ничего не протаскивала!
– Хватит нести пургу! Вернулась к столу и легла на него животом, живо! – приказывает мне хрипло.
Я начинаю задыхаться от возмущения. Снова делаю пару шагов назад. Он сейчас о чем?
– Это зачем? Вы же понимаете, я ничего нигде не прячу! Что… что вы собрались делать?!
Снова цинично хмыкает.
– Что полагается. Проверю твои дырки на предмет наличия запрещенных веществ. Знаешь, многие курьеры провозят наркоту именно там…
От его гадких слов хочется морщиться. Они в буквальном смысле словно бы бьют по мне, физически.
– Быстрее. Или я позову их обратно и посмотрю, как это сделают они.
Я не выдерживаю и начинаю плакать. Сжав кулаки, все еще сильно прижимая толстовку к телу, выполняю его приказ.
Хочется умереть. Раствориться в воздухе.
Чувствую его взгляд, тяжелый, стекающий по моей спине на бедра, ягодицы, ниже…
Это невыносимо.
Не прикасается. Просто смотрит, как я покорно лежу перед ним.
Слышу в спину жесткую усмешку.
– Выдохни. Я таким не занимаюсь. Много чести.
