Советник отложил книгу, приблизил руки к свечке. Затем убедился, что она смотрит, и без особого труда сделал требуемое. Невидимое движение силы, первый круг, второй. Унхис сама не знала, как, но чувствовала, что происходит. Вместо огонька осталась только тонкая струйка дыма. Дарара на секунду вздрогнул всем телом, словно вдруг озяб, мельком глянул в зеркало и вновь стал выглядеть как раньше.
– Вот видишь? Не распадается, – заметил он равнодушно.
Капальщица снова зажгла свечу и начала строить контур. Она медленно подходила к эталону, пламя потихоньку гасло, но в момент, когда Унхис почти смогла совершить желанный зацеп, её кольцо из силы рассыпалось линией искр. Они с шелестом прогорели и оставили девушку наедине с очередным поражением. Она смотрела, как пляшет непокорный огонёк, и знала, что как только она выйдет из кабинета, то наверняка расплачется от досады.
Дарара наклонился вперёд, вытянул губы и задул свечу. Дым полетел в лицо опечаленной девушке. Унхис не могла долго смотреть на ивена – её заживо пожирали стыд и злость на то, что, возможно, мужчина полностью прав в своих грубых замечаниях.
– Давай считать, что у тебя получилось, – прошептал ивен, поймав её взгляд.
Девушка не понимала его тона. Без тени издёвки, без высокомерия. Он словно делал ей одолжение. Унхис подумала, что ему просто не терпелось спровадить незваную гостью. Она поднялась, поблагодарила Дарару за помощь и попыталась забрать книгу, но советник как-то по-ребячески перехватил её и спрятал в ящик стола.
– Отдам послезавтра на отчёте.
– Послезавтра? О чём же мне отчитываться? – спросила Унхис. Он всегда хотел от неё пересказов истории и теории. Без книги ей этого не добыть.
– Расскажешь как успехи в практике. Отдохни, Унхис. Даже я позволяю себе отдых, а ты, судя по всему, даже выходные тратишь на учёбу.
Унхис хотела было сказать, что виной тому не ее трудолюбие, а его высокие требования, но решила, что тогда Дарара может передумать давать ей небольшой отдых.
Девушка тихо попрощалась и вышла из кабинета. В комнате, когда она готовилась ко сну, то заметила на одной из своих бусин трещину. Ей это показалось очень странным, ведь она нигде не могла их повредить.
***
Через несколько недель объявили закрытый приём, главным событием которого должно был стать приезд новых ивенов и старых капальщиков. Как-то раз Унхис спросила у советника, почему они вообще разъехались в разные стороны, а на что Дарара неожиданно доброжелательно ответил:
– Ты же знаешь в общих чертах про Охотницу? В тот день, когда она освободилась и вылезла из-под степи, все капальщики, которые до этого истощали её тело, оказались в опасности. Мои родителям пришлось уехать и немного изменить внешность маме, чтобы её не нашли.
– Так ваши родители капальщики?
– Только мать. Ивены не могут быть капальщиками, все эти приёмы в нашем исполнении не работают нормально.
– А вы расскажите мне про эти тела под степью?
– Позже, Унхис.
Перед приемом капальщица постаралась хорошо выспаться, сделать новые бусы и купить себе обновки, чтобы в глазах новоприбывших не выглядеть уж совсем деревенской девчонкой. Она любила пококетничать и потанцевать, но в этот раз все ее мысли были только о том, что она встретит настоящих старых капальщиков.
Унхис вышла из комнаты, прошлась по пустым галереям. Ей было плевать на взгляды слуг, на их шепотки и суеверные страхи. Её манил свет бального зала, и когда капальщица зашла, то даже притянула парочку взглядов. Кто-то удивлялся, возмущался, а кто-то и не мог оторваться. Дамы дёргали кавалеров, дети открывали рты, а ивены ухмылялись.
Унхис обожала это. Капальщица – звучит гордо и неприкосновенно. Девушка так издевалась над миром, который успел упрекнуть её в усмерстве. Она намеренно не скрывала атрибутов своей кричащей культуры, чтобы это была громкая усмешка в лицо судьбе: разве кто-то теперь посмеет задеть её? Красные бусы служили оберегом от грубых идиотов.
В таком виде она могла себе позволить немного пренебрегать этикетом или же просто ошибаться. Многие делали скидку на её происхождение, некоторые спешили закончить разговор, но изредка она находила единомышленника и наслаждалась лёгкой искренностью и приятной беседой.
Играла простая музыка, от свечей лился тёплый свет. Забавные блики на гранях наполненных бокалов и их утончённый неловкий звон. Стол ломился от деликатесов, и по залу сновали подавальщики с напитками и закусками. Гости в подобающем виде: мужчины в пиджаках и костюмах, женщины в вечерних платьях. Многое стало ей так привычно, так не интересно.
Где-то по соседству щебетали сплетницы Палат. Обсуждали холостяков и выгодные партии. Упомянули всех известных ивенов. Унхис была готова завыть, но до последнего надеялась, что дамочки через пару минут сменят тему. Но тема оказалась неисчерпаемой. Унхис поднялась и ушла. Её преследовало неприятное чувство, что как только она окажется достаточно далеко, девушки обсудят и её. Настроение потихоньку портилось.
Она не могла поверить, что когда-то с радостью присоединилась бы к сплетницам. С радостью перемыла бы кости всем: советнику, Ияхему, его дочери, которую ни разу в жизни не видела, собственным ученикам и бывшей наставнице. Она позволяла себе подобное даже в Усмерском корпусе.
Когда Ун перестала разносить сплетни? Когда её выжгли, и Радис отпустила к капальщице, хотя могла и не делать этого. Судьба щёлкнула Унхис по носу, дала ей шанс, несмотря на весь её яд, прожить так, как душа лежит. Девушка перестала осуждать других, потому что ей впервые стала интереснее она сама.
Наконец-то заиграла музыка, пришло время танцев. Девушка две недели учила их по книгам и изредка тайно наблюдала за платными занятиями для обеспеченных девушек. Унхис надеялась, что какой-нибудь кавалер из мелкого рода всё же пленится мыслью, что у капальщицы при Палатах водятся деньги, и пригласит её на танец. Наговорит комплиментов, подарит парочку поцелуев и, возможно, непристойный намёк, а после громкого отказа уйдёт, потешив самолюбие Унхис. Все равно ей было нечем заняться, пока не придут капальщики.
Однако все мужчины, что пытались пригласить её, выглядели такими натужно важными, что капальщице казалось, будто её сразу зовут на сеновал, а не на светский танец. Это разрушало всю атмосферу торжества. Она решила не портить вечер до конца и отошла подальше. У стола с закусками Унхис встретила необычного юношу. Ростом он был чуть выше капальщицы и тонок, как трость. Фигура выражено мужская, но такая угловатая, словно мальчишку долго не кормили. Поэтому, когда он растерянно смотрел на закуски, это выглядело даже немного забавно.
Длинная шея, русые волосы объемные, словно меховая шапка. В тёмной рубашке и жилете. Обилие массивных украшений выдавало в нём чужестранца. Унхис с неподдельным любопытством разглядывала множество запонок, кольца, подвески и украшение на ушной раковине в виде тонких серебряных веточек с россыпью зелёных камушков.
Незнакомец, наконец, перестал игнорировать навязчивое внимание Унхис, резко повернулся к ней, смерил спесивым взглядом, скривился и снова принялся изучать закуски. Девушка не понимала, что он хотел ей сказать этими странными движениями, но однозначно что-то пренебрежительное.
– Разве прилично так кривиться на незнакомку? – вспылила Унхис, даже не успев подумать. – Мы на закрытой встрече, сюда не попадают люди, перед которыми можно строить такую гримасу.
Мальчишка изменился в лице, испуганно уставился на неё, пару раз моргнул.
– Прошу прощения.
Капальщице стало неприятно. Трусливая дерзость и писклявое хамство отдавали кислятиной. Девушка решила не раздувать проблему и сделала собеседнику скидку на возраст и возможное различие культур.
– Ты тоже извини. Это было резко.
– Зато доходчиво, – кивнул он, всё ещё косясь на девушку. – Меня зовут Барет.
– Унхис, – сказала она и учтиво поклонилась, словно ничего и не произошло.
– Вы очень необычно выглядите, – подметил паренёк.
– Можно на «ты». Думаю, нам так будет проще, – предложила она. – Я немного соблюдаю традиции. Ты недавно приехал? Точно не капальщик, иначе бы узнал эти штуки, – указала она на свои бусы.
– Я из делегации. Член семьи.
Унхис важно кивнула. Сабонская делегация прибыла целыми семьями, чтобы послы и их помощники могли хорошо работать, не страдая от тоски по близким.
Юноша пожал острыми плечами, словно вдруг у него заболела спина и робко спросил:
– А кто вы?
– Капальщица, – повторила девушка, немного расстроившись, что он продолжил обращаться к ней официально. – Кто-то вроде знатока некоторых магических ритуалов и совсем немного бабка-повитуха.
– И много вас таких? – усмехнулся Барет.
– Надеюсь, – тихо ответила она, а потом словно опомнилась: – Сегодня прибыли мои старшие товарищи, но мы еще не встретились. Сейчас я учу твоих сверстников тому, что знаю сама. Но я тот наставник, которому самому бы не помешало хорошо взяться за учёбу.
– Почему же не берётесь?
– Какие-то вещи я могу освоить самостоятельно, но я не гений. Нужен наставник, который хотя бы немного разбирается в других областях.
– То есть, вы ленитесь? – сказал он с видом, словно остроумно пошутил.
Унхис посмотрела на него так, что Барет сразу поспешил объясниться:
– Извините, Унхис, я не это хотел сказать, – сказал он, пока его щеки покрывались красными пятнами. – На нас какой-то мужчина бородатый смотрит.
Капальщица уже не сильно верила его словам. Мальчишка не мог её на “ты” назвать даже с разрешения, но грубостями раскидывался с поразительной щедростью. Что это такое? Неужели скороспелая подростковая дерзость и бунт против навязанных правил или он просто отупел из-за волнения?
– М-м-м, это советник Дарара, – сказала Унхис, найдя взглядом самого хмурого ивена на балу, и сама не удержалась от грубости: – Опять вином заливается.
– Что, не ладите? – тут же подхватил Барет.
– Он кто-то вроде моего руководителя и консультанта. Да и знакомство у нас не задалось.
– Пойдёте к нему? – каким-то странным тоном спросил паренёк. Не то что злился или негодовал, но словно подбирал слова.
– Придётся.
– Почему не заладилось знакомство? – не унимался Барет. Унхис была бы рада рассказать ему всё в подробностях, но ей действительно нужно было идти.
– Это долгая история. Как-нибудь потом расскажу. До встречи, Барет.
И девушка отправилась к советнику.
“Ну, что тебя опять не устраивает-то? – думала она. – Что ты мне выскажешь на этот раз? Опять какую-нибудь колкость?”
Унхис мысленно готовилась к едким комментариям, к неуместному вниманию и этому раздражающему самолюбованию в карманное зеркальце. Пока девушка приближалась, ивен кидал в её сторону тяжёлые взгляды. Капальщице оставалось меньше десятка шагов до советника, но тут к нему подошёл какой-то мужчина. Волосы не сильно длинные – немного прикрывают уши – одет в подобие сюртука, жилет и светлые брюки. Неизвестный буквально на пять секунд опередил Унхис.
– Ты отрастил бороду, – заявил незнакомец и крепко обнял Дарару.
Унхис перехватила бокал игристого вина у разносчика, пригубила. Капальщица ждала, пока мужчины закончат светскую беседу. Она была рада, что разговор с помощником-наставником откладывается на несколько минут.
– Когда Ияхем сказал, что ты занялся делами капальщиков и даже немного наставничеством, я решил, что он снова шутит с серьёзным лицом. А, оказывается, мой сын как капальщик. У меня в голове не укладывается! Ты ведь в детстве так увлекался этой темой. Ха, просто невероятно!
Дарара сдержанно улыбался, но было видно, что он до жути рад отцу. Унхис удивлённо вскинула брови, сообразив, что застала сцену воссоединения семьи. Девушка невольно сравнивала черты. Родитель предпочитал другую прическу и не носил бороды, из-за чего казался даже моложе сына. В целом они оказались очень похожи, но у советника была немного другая форма лица и более выразительные тёмные глаза, но куда более недоброжелательные.
– Ты приехал один? Без мамы? – спросил Дарара.
– Разумеется, – со странной интонацией ответил ивен, взглянув на слегка опешившую Унхис. – Может, уделим внимание девушке?
У Дарары дёрнулась щека, он бросил на капальщицу удручённый взгляд и начал официальное знакомство:
– Это Унхис. Отвечает за обучение новых капальщиков, заинтересована в ремесле, – сухо перечислил советник. – А это архитектор Дграй. Как и многие, после приглашения он вернулся на родину. Знаток истории, он может рассказать тебе, как всё начиналось, ведь он был свидетелем многих событий.
Капальщица подавилась напитком, и тот вышел через нос. Дграй быстро подал девушке платок и учтиво отвернулся. Он как-то легко улыбнулся сыну, кивнул ему, пока тот мельком, с ужасом в глазах смотрел, как Унхис приводит лицо в порядок.
– Как вас зовут? Я не ослышалась? – сказала она, едва отдышавшись.
– Она ещё не обучена этикету, родом из глубокой провинции… – встрял Дарара с неуместными оправданиями.
Дграй глянул на сына и перебил его нарочито громко и отчётливо:
– Не ослышалась, видимо. Меня зовут Дграй. Рад встрече. Очень удивлён, что такая юная девушка уже посвятила себя столь серьёзному делу.
Дграй. Архитектор. Его именем называли ту самую крепость, что стояла на границе со степью. Ивены не мелочились и просто затопили укрепление и всех создателей внутри огромными столпами воды. Стены, залы, башни – всё попортили.
Унхис неверяще моргнула, посмотрела на ивенов перед ней и, наконец, смогла взять себя в руки. Ей вдруг стало стыдно перед архитектором, что его творение превратилось в сырой могильник.
– Польщена знакомством. Мне жаль, что крепость…
– Разнесло водой, как песочный замок, – усмехнулся ивен, когда девушка замешкалась. – Мне тоже жаль. Увы, такова участь оборонительных сооружений.
Унхис ещё раз склонила голову, а Дграй тем временем умилённо улыбнулся и повернулся к сыну.
– Не обучена, не обучена! – проворчал он. – Девушка старается, Дар. Будь чуть терпимее. Мне всегда казалось, что это твоя сильная черта.
Капальщица кожей чувствовала напряжение. Во всей этой ситуации свободнее всего чувствовал себя Дграй, но даже он как-то неловко смотрел на сына, ожидая, когда тот перестанет притворяться недовольной бородатой статуей.
Советник всё же двинулся – схватил бокал с вином у подавальщика и тут же ополовинил его. Унхис сама так недавно сделала, и её позабавила реакция Дара. Уголки губ сами собой приподнялись, но испепеляющий взгляд мужчины вернул прежнее настроение. Старший ивен заметил это, поражённо вскинул брови, но снова промолчал.
Какая-то изящная шатенка в бордовом платье бесшумно подплыла к ивенам и разбила тяжёлую атмосферу. Она выглядела на самой грани принятых на приёме норм: открытые руки, открытая спина, от воротника платья до границы глубокого декольте только полупрозрачное кружево. У незнакомки была прекрасная осанка, а прическа – милая уложенная челка и коса-корона, из которой выходил “хвост” – только подчеркивала изящество её образа.
Она положила ладонь на плечо советника и приблизилась к нему вплотную. Тот податливо наклонился, получил лёгкий поцелуй в щеку и тут же расплылся в довольной улыбке. Оттаял. Расцвёл. В его взгляде появилась такая теплота, с какой он даже на отца не смотрел.
Унхис была в шоке – не ожидала, что Дар способен на такую искреннюю и мягкую улыбку. Она была уверена, что узнала, почему у советника так и не появилось пассии в Паталах – его сердце уже занято.
– Рада тебя видеть, Дарчик, – прощебетала она. – Боже мой, бороду отрастил! Ты нашёл себе девушку?
Унхис совсем перестала понимать, что происходит. Дарара был максимально смущён. Кончик его носа покраснел, он без конца поджимал полные губы, ничего не говорил, но все его эмоции мелькали на лице с бешеной скоростью. Советник искоса глянул в карманное зеркало.
– Нет, не нашёл, – с усилием произнёс ивен и указал взглядом на подчинённую.
Энергичная шатенка тут же переключилась на Унхис.
– О, не заметила тебя из-за них. Ты, стало быть, капальщица?
Унхис не понимала такого вызывающего вида, но улыбка и дружелюбный тон быстро располагали к себе. Незнакомка ловко подплыла к ней и прикоснулась к бусам. Она осматривала капали, словно они были заманчивым десертом, и молодая капальщица чувствовала некоторую неловкость рядом с такой привлекательной и обаятельной женщиной.
– Видно, что ты многому училась сама. Не по самым лучшим книгам, но всё равно неплохо. Я капальщица, как и ты. Моё имя Ерата. Ты свободна завтра после обеда? Дарара очень хвалил тебя в письмах, буду рада приступить к твоему обучению. Да? Свободна? Прекрасно! Где встретимся?
Советник покачал головой и залпом допил вино. Это поразило Дргая ещё больше, и он в полной растерянности глядел куда-то перед собой.
“Да что вообще происходит?” – подумала Унхис, прежде чем кивнуть и устало улыбнуться.
Тем временем Ерата заметила трещину на бусине и нахмурилась. В этот раз Унхис была готова поклясться, что просто не могла повредить капали во время приёма.
