Питер Пэн должен умереть
Илья Попов
Максим и не думал, чем обернется его знакомство со странным рыжеволосым парнем в заброшенной пятиэтажке.Теперь Макс один из потерянных мальчишек на острове Небыль, где моря бороздят пираты, в лагунах плещутся русалки, а по лесным тропам бродят загадочные звери.Вот только следует помнить, что попасть в магический мир куда легче, чем вернуться домой.И древнее чудовище, охраняющее путь к волшебному источнику, способного выполнить любое желание, далеко не самое ужасное создание на острове Небыль.В это место попадают только по приглашению его хозяина. И никто еще не покидал Небыль без его разрешения.Во всяком случае, живым.Арт для обложки сгенерирован с помощью нейросети mage.space
Илья Попов
Питер Пэн должен умереть
Пролог
Сегодня кто-то умрет.
Питер понял это практически сразу, как только открыл глаза. Сложно сказать, почему он так решил. За весь день в лагере не случилось ни одного мало-мальски серьезного происшествия. Никто не упал с верхушки высокого дерева, куда полез за особо сочным плодом или так, забавы ради, поглазеть с высоты птичьего полета на залитый зеленью Небыль. Ни один человек не пропорол ногу собственным копьем. Ничья лодка не дала течь в самый разгар клева, заставляя неудачливого рыбака судорожно грести веслами в сторону берега или же и вовсе добираться вплавь, позабыв об улове и надеясь самому не стать поживой акулам. Даже охотники вернулись целыми и невредимыми, если не считать, конечно, ссадин и царапин.
Однако Питер буквально нутром чувствовал, что жадная земля Небыля этой ночью впитает свежую кровь. Чувствовал? Нет, не так.
Он знал.
Мысли о чей-то скорой кончине витали вокруг словно стайка надоедливых мух, не давая сосредоточиться. Жужжали под ухом, лезли в глаза и нос, садились на голову, заставляя вздрагивать и досадливо морщиться. Питер даже пропустил полушуточную свалку, вспыхнувшую в ходе громкого спора о том, кому достанется найденное на берегу разбитое зеркальце. Понятное дело, что участвовал он в подобных забавах исключительно ради собственного увеселения, ведь одно слово – и любая безделица перекочует в его карман без каких-то вопросов. Но сейчас он, жуя длинную травинку, безучастно глядел на то, как мальчишки радостно лупасят друг друга кулаками, чтобы через несколько минут разойтись считать синяки и шишки – безделушка же станет окончательно испорчена в ходе потасовки или же и вовсе забыта, так как сама свара практически всегда была интересней ее причины.
Питера мучил лишь один вопрос – кто?
Свои или чужие? Друзья или враги?
А может быть, и он сам? Ведь не всегда смерть будет проходить мимо, обдавая своим холодным дыханием и грозя на прощание костлявым пальцем. Арбалетный болт, пуля, кривой нож, крепкие клыки, коварный шаткий камешек, попавшийся под пятку – Питер видел множество смертей на своем веку, и был уверен, что увидит еще столько же, если не больше. На его глазах людям разбивали черепа или разрывали на куски, они тонули в море или медленно загибались на солнцепеке, по шею закопанные в землю. Правда, все эти картины со временем приелись настолько, что вызывали не больше эмоций, чем раздавленный под ногой жук.
Сегодняшняя ночь была на удивление тихой – наверное, чересчур тихой, что и вызывало беспокойство. Костлявая любит такие ночи. Казалось, даже дикие коты и прочие ночные хищники смиренно залегли в логова, оставляя темноту на откуп настоящим зверям. Руки чуть потряхивало, во рту стоял металлический привкус, а все чувства обострились до предела, заставляя слышать даже то, как пауки ткут паутины средь раскидистых крон. Скорее всего, именно поэтому Питер первый услышал вдалеке несколько голосов; звучали они столь далеко, что в любой другой день он бы наверное и не обратил на них внимания, посчитав порывом ветра. Не останавливаясь, Питер свернул в сторону шума – и три его спутника направились следом, не задав ни единого вопроса.
– Так, парни, на счет три – и раз, и два…
– Томми, мать твою, ты помогать сегодня вообще будешь?! Хрен ли ты там стоишь и глаза пучишь, псина сутулая?!
– Катись к черту, у меня спина сорвана!
– Если мы к полуночи не вернемся, кэп с нас всех бошки посрывает, так что шевелитесь, бестолочи! Готовы? И раз, и два…
Пыхтя и переругиваясь, пираты тщетно пытались вытащить из грязи увязшую телегу, даже не догадываясь о том, что за каждым их шагом следят несколько темных силуэтов, притаившихся среди густых крон. Один из них – Питер, рыжеволосый парень, чей темно-зеленый костюм практически сливался по цвету с сочной листвой – облизнул пересохшие губы и поправил ножны, висевшие на груди. Семеро – неплохая добыча для их четверки. Можно сказать, даже весьма щедрая. В последнее время пираты действовали куда умнее и за прошедшие три месяца потеряли только двоих. Причем один из них попросту перепил и сдуру решил искупаться в Русальне – что за идиот! Его вопли полночи весь остров слушал, видимо, девочки оказались не в духе и решили подольше поиграться с новой жертвой. Но вот второй недальновидно забрел слишком глубоко в лес и встретился с Грюмом. Точнее – с его ножом. А после такого знакомства путь короткий…
В остальном же эти гады стали осторожней некуда. За пределы своей деревеньки в одиночку и носа не высовывали – большая часть и вовсе шкерилась на корабле – на ночь разжигали сигнальные огни и ставили караулы, научились обходить силки, капканы, волчьи ямы и другие ловушки, и даже перестали жевать дурман-траву, обильно росшую на южной стороне Небыля. Эх, а ведь какая была потеха наблюдать за тем, как эти олухи по пляжу от невидимых чертей бегают и воздух саблями рубят, или сидят, раскрыв рот, и на песок пялятся, словно там что-то интересное увидали – бери прямо тепленькими, как смеяться устанешь…
Так что же здесь после захода солнца забыла эта сладкая компашка? Да еще и так далеко от своего лагеря? Этот старый калечный ублюдок, конечно, совершенно выжил из ума, но людей на верную смерть отправлять не станет даже он. Либо эти недоноски действуют без приказа капитана, либо… Внутренний голос Питера так и кричал: «Ловушка! Ловушка! Ловушка!» и трудно было с ним не согласиться. Повоз будто бы нарочно застрял прямо посреди густой чащи, в которую пираты и с куда большим отрядом осмеливались заходить только днем. Более идеальное место для засады сложно и представить. Быть может, следует отступить? В конце концов, сегодня Питер с мальчишками просто вышли проверить, как далеко стали заходить жевуны, которые в последнее время что-то чересчур осмелели…
Нет. Питер тряхнул волосами и стиснул зубы, злясь на самого себя за минутную слабость. С прошлого набега мальчишки вернулись ни с чем – как и с позапрошлого и с того, что был до него – и им всем позарез нужна была сегодняшняя охота. Пускай даже и случайная. Если по возвращению остальные узнают, что Питер с сотоварищами вот так запросто взяли и упустили славную драку, вся шайка, и без того пребывавшая не в лучшем расположении духа, может и вовсе впасть в уныние. А то и заподозрит, что их главарь размяк – не нужно напоминать, чем все это может обернуться…
Питер встретился взглядом с Джамбо, занявшим соседнее дерево. «Повеселимся, брат?» – без слов спрашивали его глаза и Питер ответил коротким кивком. Толстые губы Джамбо растянулись в широкой ухмылке, а пальцы безостановочно поглаживали рукоять топора, предвкушая скорую битву. Помимо Джамбо где-то по правую руку от Питер притаился Тихий, а чуть ниже занял позицию Зяблик. Четверо на семерых – не самый плохой расклад, бывало и хуже. Тем более, что верзила Джамбо дерется за троих, а среди пиратов не было видно ни одного более-менее серьезного бойца. Ни Кровавой Мэри, ни Святоши, ни чокнутых Близнецов, мать их… Перспектива встречи с последними вгоняла в дрожь даже Питер – хотя он, конечно, не признался бы в этом и под пытками. В особенности если вспомнить, что ублюдки сотворили с Щепой, попавшим им в руки после одной неудачной вылазки…
Время поджимает – пираты уже почти вытащили телегу на дорогу и давно бы свалили восвояси, если бы хотя бы на пять минут прекратили грызню и действовали сообща. Им же хуже. Но сначала нужно решить – с кого начать? Быть может, с их главного, который только и делает, что покрикивает на огрызающихся матросов? Судя по всему, не шибко-то они его и уважают. Посмей они так попереговариваться с капитаном – мигом бы гуськом по доске прошлись. Не-е-ет, этот плешивый сморчок нагадит в штаны еще до того, как прольется первая кровь. А как насчет того типа в треуголке? Уже теплее. Именно этот подонок грохнул Тима, проломив ему череп кистенем, а следом чуть не отправил в могилу Длинного. Хотя… Взгляд Питер остановился на здоровенном пирате – настоящем бычаре с гладко выбритым затылком и круглыми бицепсами, напоминающими пушечные ядра, на которых едва ли не лопались рукава рубахи. То, что надо. Один его удар переломит каждого из мальчишек пополам – так значит, Питер не даст верзиле такого шанса!
Издав соловьиную трель, Питер бесшумно спрыгнул вниз и помчался к пиратам быстрыми пружинистыми прыжками; казалось, он не бежит, а летит, отталкиваясь от земли еще раньше, чем ее коснется легкий кожаный мокасин. Пираты, полностью занятые склокой, заметили быстро приближающуюся тень лишь в самый последний момент. Питер едва не расхохотался в полный голос – до того потешно выглядели их вытянувшиеся перепуганные рожи. А вот амбал оказался на редкость проворным для такой туши. Он даже успел разок замахнуться шипастой дубиной – но все же медленно, слишком медленно для такого юркого врага. Питер играючи поднырнул под просвистевшей в воздухе палицей и ткнул ее хозяина ножом чуть ниже подмышки. Охнув, тот выронил оружие и упал на одно колено – а через мгновение схватился за разрезанное от уха до уха горло и уткнулся мордой в придорожную пыль, что вмиг почернела от крови.
Еще несколько секунд пираты, разинув рты, тупо глазели на павшего товарища – а после выхватили оружие и бросились в бой. Несшийся следом за своим вожаком Джамбо хоть и не был столь быстр и ловок, но зато силой мог играючи померяться с рослым мужчиной. Его противник – плешивый тип в треуголке, кажется, тот самый ублюдок, приговоривший Тима – перед смертью успел уяснить это на своей шкуре. Удар, удар, удар! Джамбо размахивал топором как заправский дровосек, вот только рубить он привык далеко не деревья. Под каблук отступающего пирата, кое-как парирующего мощные замахи, попался какой-то камешек; матрос оступился и замешкался лишь на миг – но Джамбо хватило и этого, чтобы снести ублюдку голову.
Тихий не отставал от друзей, ловко размахивая своими кинжалами перед рожами двух пиратов. Помнится, в первое время Питер очень сильно сомневался в своем решении взять мальца на остров, подозревая, что тот попросту не впишется в их славную банду. Уж больно непохож был Тихий на типичного потерянного мальчишку – слишком молчалив и скромен, даже бранился лишь в особых случаях, да и то при этом становясь краснее рака от стыда; ни дать, ни взять, выпускница пансионата для благородных девиц, даром что книксен не делает, когда гадить садится. О, Питер еще никогда так не ошибался и уж тем более не радовался тому, что сел в лужу! Стоило только разгореться сваре, как Тихий перевоплощался в дьявола, что блестяще продемонстрировал в первой же серьезной драке.
Яростная схватка заняла не больше тридцати секунд, а пираты уже потеряли больше половины своего отряда. Оставшиеся же, мигом оценив ситуацию, припустили в сторону берегу, бросив и телегу, и тела павших товарищей; командир же их несся впереди всех, даже не пытаясь остановить бегство. Насколько помнил Питер, подобная трусость нещадно каралась по всей строгости пиратского кодекса, придуманного кэпом – но от Крюка еще можно было попробовать отбрехаться, а вот спорить со сталью мальчишек куда сложнее.
Джамбо и Тихий было рванули за беглецами, но крик Питер заставил их застыть на месте, пускай и чуть ли не приплясывая от переполняющего адреналина. Питер понимал их как никто. Он бы и сам с удовольствием пустился вслед за улепетывающей троицей, но не убил бы их сразу, нет – это слишком скучно. Питер растянул бы забаву на несколько часов. Возможно, заставил уйти в самую глубокую чащу, прямо в зубы диким зверям и чудам. Или гнал бы подонков до Русальни, отдав их жалкие жизни в руки ее хозяйкам, чтобы потом, устроившись на дереве неподалеку, наслаждаться истошными воплями. А то и вовсе можно было выманить пиратов к жевунам и наблюдать, как они рвут верещащих от ужаса ублюдков на части… Но до берега было всего ничего, пиратов вполне могла ждать подмога и тогда мальчишки из охотников легко превратятся в добычу. Питер любил риск, но сейчас он вряд ли был оправдан.
Питер уже было скомандовал отступление, как мимо него стрелой промчался Зяблик, сжимающий в правой руке нож. Проклятье! Какого черта он делает?! Не обращая ни малейшего внимания на крики Питер, грозившего подвесить наглеца за ноги на самое высокое дерево, Зяблик нагнал последнего пирата, отставшего от приятелей, и замахнулся – но слегка оступился и лезвие просвистело буквально в волоске от башки врага. Резко обернувшись, он обрушил кулак на темечко парня – и через мгновение они оба катались в грязи, осыпая друг друга градом ударов.
Питер замер, не зная, что предпринять. С одной стороны – мальчишки своих в бою не бросают. Это наипервейшая заповедь, неукоснительно соблюдаемая всеми до единого членами их разношерстной ватаги. С другой – к пиратам действительно подоспело подкрепление, видимо, выжидающее их около лодок; и вот в пролеске уже замелькали с дюжину бойцов, половина из которых в руках сжимало луки. Несколько стрел с хрустом вонзились в ствол над головой Питера, сам он уже приготовился рвануть на помощь Зяблику… как через несколько секунд все было кончено.
Придавив Зяблика к земле, пират вцепился узловатыми пальцами в горло мальчишке – он пытался сопротивляться, но силы, увы, были слишком неравны. Воздух вокруг словно загустел, время замедлилось, звуки стали доноситься как сквозь толстую толщу воды, а Питер, не отрываясь, смотрел на то, жизнь медленно выходит из выпучившего глаза Зяблика, дергающегося как муха, пришпиленная булавкой. Когда тот перестал вяло колотить кулаками по спине противника, Питер поднял глаза и встретился взглядом с пиратом, чье лицо ему будто бы показалось знакомым… Тот криво ухмыльнулся и поднялся на ноги, а рыжий поклялся, что однажды – не важно завтра, на следующей неделе или через сотню лет – он вырежет эту улыбочку на покрытой прыщами и шрамами роже.
Развернувшись на одних пятках, Питер помчался в сторону леса – Джамбо и Тихий последовали примеру вожака и вскоре, не сговариваясь, все трое разошлись в разные стороны. Крики и вопли позади быстро стихли, но оно и понятно – кому охота вести погоню глубокой ночью в густой чаще. Однако в лагерь Питер вернулся все равно не сразу. Еще довольно долго он бессмысленно петлял по острову, даже не сколько для того, чтобы сбить возможный хвост, сколь пытаясь отвлечься от тяжелых мыслей. Правда, не слишком успешно. И лишь когда тьма уже начала отступать он направился прямиком в Логово.
Как и ожидалось, его обитатели встретили главаря громкими воплями, но радость их была бы куда более бурной, если бы вместо троих назад вернулось четверо. Видимо, Джамбо и Тихий уже успели рассказать остальным о гибели Зяблика. Питер, заметив, что каждый встреченный ему на пути мальчишка только отводит взгляд в сторону, задумался – а не сболтнули ли эти двое чего лишнего?.. В Джамбо Рыжий не сомневался – здоровяк был начисто лишен каких-либо амбиций и предпочитал выполнять приказы, а не раздавать их. Но вот Тихий… Тихий всегда был себе на уме. Дьявол, Зяблик, ну кто просил тебя запарывать такую идеальную охоту, говнюк ты мелкий…
Не обращая внимания на град вопросов, Питер прошел внутрь дуба, вскарабкался по веревочной лестнице, ловко, словно обезьяна и оказался в комнате с большим окном, из которого открывался прекрасный вид на море – то были личные покои Питера, куда без спроса осмеливались заходить только избранные. Остальным же такая наглость могла дорогого стоить. Плюхнувшись в большое потрепанное кресло Питер перекинул ногу через подлокотник и сложил руки за голову.
Через несколько минут снизу донеслись пиликанье гармошки, нестройное пение, ругань, шум потасовки, подзуживающие крики и чей-то громкий хохот. Судя по всему, мальчишки решили опробовать бражку из яблок, сваренную Умником, несмотря на запрет пить сразу после охоты – ведь ублюдки с корабля вполне могли пропасти мальчишек и нанести ответный удар. Но Питер не стал спускаться и портить хмурой харей все веселье – пусть выпустят пар, хуже от этого точно не будет. На самом деле, он сейчас и сам вовсе был не прочь провести время в шумной компании. Посоревноваться в метании камней из пращи, поиграть в «ножички» на оплеухи – после последнего раза правое ухо у Рыба распухло вдвое почти на неделю, благо что сердобольный Джамбо бил в полсилы – поспорить, кто из пиратов более уродливый – как правило, в конце концов неизменно выигрывал кэп – или же просто молча смотреть на пляшущие языки костра и слушать страшные побасенки…
Питер уже было поднялся на ноги, чтобы присоединиться к всеобщему гульбищу – все же он заслужил отдых, тем более, судя по воплям, внизу дрался Грюм, а это всегда занятное зрелище – как позади раздался тихий кашель. Рыжий оглянулся и увидел Уха – одного из немногих, кто смел беспокоить главаря в любое время дня и ночи без риска получить в глаз.
– Зяблик?.. – спросил Ух и в голосе его слышалась слабая надежда.
Быть может, Джамбо и Тихий что-то напутали?..
Быть может, Зяблик просто отстал и вот-вот вернется в лагерь под всеобщее ликование, живой и невредимый?..
Быть может…
– Мертв.
В комнате повисла тишина, которую нарушал лишь гомон снизу. Вдалеке, прямо над безмятежной гладью моря, походившей на зеркало, задребезжала светлая полоска. Вот и прошла еще одна ночь. Они потеряли одного, но забрали четверых. Стоило ли оно того? Наверное, да. ПИтер лишь надеялся, что Хозяин будет доволен сегодняшней жатвой и подарит им удачу в следующей охоте – скоро она им понадобится как никогда.
– Парни ждут от тебя пары слов. Ну, по поводу сам знаешь чего…
Питер поморщился. Он терпеть не мог лишние сантименты. Все эти пафосные речи в духе: «Зяблик был нам как брат и мы его не забудем, надеюсь, сейчас он в лучшем мире и бла, бла, бла…». Уж лучше почтить память павшего, устроив попойку и содрав парочку скальпов – но вот Ух придерживался противоположного мнения и будь его воля, он бы наверняка цельное кладбище в лагере устроил, чтобы было куда цветочки принести и слезу пустить.
– Передай им, что мне жаль, – с хрустом потянулся Питер и зевнул.
Какое-то время Ух молчал, а после вновь заговорил – и голос обычно спокойного как удав парня буквально дрожал от возмущения:
– И это все? Все, что ты можешь сказать, это «Жаль»? Серьезно?
– Послушай, Ух…
– Нет это ты меня послушай, Пити, – Ух приблизился к Питер почти вплотную; в глазах Уха сверкали молнии, ноздри раздувались от гнева, а рука сжимала рукоять ножа, висевшего в ножнах на поясе, так сильно, что костяшки пальцев стали белее мела. – За каким дьяволом ты вообще полез в драку? Ты сам говорил, что это будет обычная разведка, не более!
– Успокойся, – предостерегающим тоном произнес Питер. – Мы…
– А я спокоен! – чуть ли не орал Ух прямо в лицо Питеру, одной рукой вцепившись в спинку кресла. – Я спокоен, Питер! Ты, сука, даже не представляешь, как я спокоен! А знаешь, кто еще спокоен?! Зяблик! Потому что он, мать твою, чертов покойник!
Лицо Уха покрылось алыми пятнами, а при каждом слове изо рта вылетали брызги слюны. Питер же спокойно размышлял, успеет ли он выхватить собственный кинжал. В том, что сегодня вполне может умереть кто-то еще, он не сомневался. Как не сомневался и в том, что один на один легко одолел бы любого, кроме разве что Грюма – у того, казалось, талант к убийству впитался с молоком матери. Но Ух не прожил бы столько времени на острове, если бы не был быстрее, умнее, а самое главное – злее и хитрее большинства его обитателей.
Питер уже было рискнул потянуться к ножнам, как Ух отступил на несколько шагов, пригладил волосы, выдохнул – и вновь превратился в самого себя. Спокойного, ворчливого, старого доброго Уха – однако Питер видел, что другой Ух может вернуться в любую минуту. И во второй раз вот так просто он уже не уйдет.
– Прости, – сказал Ух и развел руками. – Просто Зяблик был моим другом.
– Как и моим, – произнес Питер. – Зяблик был другом всем нам – но он знал, на что шел, и к тому же ослушался моего прямого приказа. Поэтому сейчас он находится там, где находится, а не празднует вместе со всеми удачную охоту.
– Давненько мне так паршиво не было… – признался Ух. – Разве что, когда мы Эда потеряли.
– Эда?.. – в недоумении переспросил Питер.
– Ты что, его даже не помнишь? – поднял брови Ух.
– Ах да, – Питер хлопнул себя ладонью по лбу, хоть и представления не имел о том, кем был этот самый Эд, как выглядел и при каких обстоятельствах помер. Питер повидал столько покойников, что они уже слились в одного, не важно: высокий ли был мальчишка или низкий, опасливый или бесстрашный, был убит одним из пиратов или утонул в Русальне. Думается, и Зяблик через несколько дней превратится в бледную тень самого себя, чтобы однажды раствориться в памяти окончательно, как утренний туман. – Отличный был парняга, – заметив, что Ух не сводит с него внимательного взгляда, Питер добавил: – А ты праздновать не собираешься?
– Позже, – ответил Ух. – Как закончу парочку дел. Присоединишься?
– Не, – мотнул головой Питер. – Хочу отдохнуть. Утром я уйду. Меня не будет пару-тройку дней. Ты за главного – впрочем, как обычно. Тренировки не прекращать, дежурства по расписанию, если наткнетесь вдруг на случайный патруль пиратов – отлично, нет – на рожон не лезьте.
– Ты на Ту Сторону? – то ли Питера показалось, то ли в голосе Уха слышалось не то страх, не то отвращение; а может, и то и другое вместе взятое.
– А куда еще?.. – усмехнулся Питер и кинул взгляд в сторону пришвартованного вдалеке корабля, отсюда кажущегося черной точкой. – Сдается мне, мы чересчур засиделись – пора приспустить несколько крыс за борт. Одних очень наглых, одноруких и самонадеянных крыс.
– Ты же не хочешь сказать… – Ух чуть побледнел.
– О, именно что хочу, – усмехнулся Питер одними уголками губ. – Так что позаботься о том, чтобы и парни, и снаряжение к моему возвращению были готовы. Нас ждет славная потеха.
Ух вроде бы хотел что-то сказать – но вместо этого лишь коротко кивнул и направился к лестнице.
– Эй, Ух, чуть не забыл, – сказал Питер и, когда из дыры показалась лохматая башка, ухмыльнулся, – еще раз назовешь меня Пити – и ты покойник.
Ух в ответ показал Питеру средний палец и исчез. А он прикрыл глаза и устроился поудобнее, надеясь вздремнуть. Совсем скоро их действительно ждет очень славная потеха.
Вот только не всем будет дано ее пережить.
Глава 1
Заброшенная пятиэтажка выглядела точь-в-точь как и сотни, если не тысячи других заброшенных пятиэтажек по всей необъятной. Впрочем, думается, такие дома можно встретить в любом другом уголке мира. Покинутые и забытые, они напоминали муравейники, враз лишившиеся своих хозяев. Грязные стены, покрытые ругательными фразочками. Обвалившиеся козырьки. Выбитые окна, походившие на пустые глазницы. Бычки и разбитые бутылки, стелящиеся ковром между высокими сорняками.
Поправив лямки рюкзака, Максим уже направился внутрь, как вдруг услышал позади себя тихий шорох. Он резко оглянулся, приготовившись, если что, драться или драпать – вряд ли в подобном месте встретишь приятную компанию – но увидал лишь черную кошку, которая, коротко мявкнув, скрылась в ближайших кустах. Макс хмыкнул и огляделся. Если честно, практически всю дорогу его не покидало ощущение, что за ним кто-то следит. Но так как вокруг не было ни души, он списал внезапно обострившуюся паранойю на простую усталость и пролез сквозь проем в стене.
Таскаться по подобным местам – занятие на любителя. И Макс был как раз из их числа. Признаться, если бы кто-то вдруг спросил у Макса, чем его так завлекают покинутые дома, закрытые крыши и сырые подвалы, он бы вряд ли нашел, что ответить. Было в них что-то одновременно и зловещее, и умиротворенное. Они походили на кладбища – кладбища чужих судеб. Собирая спиной паутину в очередной заброшке, Макс представлял, что вот на том разбитом пианино совсем недавно кто-нибудь играл красивейшую музыку. А та перевернутая люлька для кого-то стала первой в жизни кроватью. Что стало с ее хозяином? Кем он вырос? И вырос ли вовсе?..
Иногда Макс брал себе на память какую-нибудь мелочь, что случайно попадалась ему на глаза: сломанный магнитофон, сколотую пластинку или чудом уцелевшее карманное зеркальце в пластмассовой рамке. И плевать, что весь этот мусор ничего не стоил – его привлекали истории, которые хранили эти вещички. Правда, дома его увлечения, мягко говоря, не поощряли, особенно отчим, который не уставал повторять, что рано или поздно Макс словит кирпич на голову или сорвется в какую-нибудь яму и в лучшем случае сломает пару костей, если не шею. Мама же больше ругала Макса за то, что он тащит домой всякий хлам, который неизвестно кто трогал. Однако оба соглашались в одном: лучше бы нерадивый отпрыск занялся делом – в кружок какой записался или оценки подтянул. В классе Макс тоже вряд ли найдет родную душу – тем более, что он с семьей только-только переехал, когда отчим нашел новую работу, и еще не успел обзавестись приятелями. Впрочем, в родном городке Макс прожил почти семнадцать лет, но так и не смог похвастаться хотя бы одним другом.
Не то, чтобы Макс был каким-то нелюдимым угрюмым молчуном – хотя многие могли сказать обратное – просто… Чувствовал он себя одиноким даже в самой шумной толпе. С одной стороны, ему, конечно, хотелось бы стать душой компанией – ну или хотя бы частичкой души – однако каждый раз все его попытки влиться в коллектив заканчивались в лучшем случаем неловким молчанием. Шутки Макса мало кто понимал, его же совершенно не интересовало то, от чего сходят с ума сверстники, так что со временем он будто бы даже привык быть незаметной тенью, которая вроде бы всегда рядом, но вниманием похвастаться не может, и даже отчасти научился находить удовольствие от своего положения. Интернет – другое дело. Несмотря на то, что «сталкерством» – не слежкой за бывшими, а лазаньем по местам, подобным этому – Макс занялся не так давно, всего каких-то полгода назад, он уже успел стать солидной персоной на паре тематических ресурсов и даже получил несколько приглашений полазить где-нибудь по области – жаль только, мама не согласится отпустить Макса хотя бы на пару деньков куда-то одного с ночевкой, что уж говорить про отчима…
Макс обшарил все пять этажей, и, остановившись на последнем, вытащил из кармана телефон – почти полшестого, пора домой. Несмотря на теплую погоду, за окном все же стоял конец сентября и темнело довольно рано, а возвращаться назад – минимум час. Увы, этим вечером Макс не нашел ничего лучше сломанной расчески, пары пуговиц, пластмассового пупса без одной руки и прочего хлама, за которым и наклоняться было лень. Жаль – он уже обещал «коллегам» из сети подробный отчет и предвкушал их восторженные комментарии, как тогда, когда он обнаружил практически целый патефон. Макс уже было ступил к полуразрушенной лестнице, как вдруг кинул взгляд внутрь одной квартиры – и не поверил своим глазам.
Прямо в центре большого зала с потолка, чуть покачиваясь, свисали большие ножны с кинжалом, что зацепились кожаным ремнем за люстру. Рукоять кинжала была выполнена из дерева и покрыта какими-то странными узорами, само же лезвие длиною достигало сантиметров пятнадцати, не меньше. Судя по виду – дорогая игрушка. Интересно, кто же так спешил, что оставил здесь подобное сокровище? И зачем повесил на люстру?
Подойдя поближе, Макс закусил губу, прикидывая шансы достать кинжал. Он раскачивался прямо над здоровенной дырой в полу, которая вела вниз минимум на пару этажей. Навернешься – в лучшем случае переломаешь ноги, в худшем – свернешь шею, а то и вовсе до старости будешь прикован к инвалидному креслу. Совсем как тот пацан из параллели, который прошлым летом сдуру сиганул в речку головой вниз, гостя в деревне у родственников. Воды там оказалось по колено – бедолага хоть и поломал несколько позвонков, но выжил, правда, шевелить теперь он мог только башкой и прогнозы врачей были неутешительными.
