Нинель Нуар "Княжна Марья выходит замуж"

Княжна Марья выходит замуж
Нинель Нуар

В гостях у страшной сказки
У Марьи Моревской всё было так, как положено в сказках доброй девице: отец – при власти, жених – солидный, жизнь – предсказуемая.

А потом её… украли.

Нагло. Без предупреждения.

И что самое обидное – этот мерзавец из кощеевого рода нравится ей куда больше, чем законный жених.

Теперь главное – не влюбиться. Или хотя бы не слишком сильно.

Нинель Нуар

Княжна Марья выходит замуж

У Марьи Моревской все было так, как положено в сказках доброй девице: отец – при власти, жених – солидный, жизнь – предсказуемая.

А потом ее… украли.

Нагло. Без предупреждения.

И что самое обидное – этот мерзавец из кощеева рода нравится ей куда больше, чем законный жених.

Теперь главное – не влюбиться. Или хотя бы не слишком сильно.

Глава 1

– Свадьба через месяц, – огорошил батюшка, стоило мне переступить порог светлицы.

Я чуть меч не уронила.

Вовремя спохватилась, повесила его на крепления у стены и повернулась к отцу:

– Вы же обещали не торопиться и дать мне время!

– Тебе уже двадцать, пора и о замужестве думать, – насупился князь Моревский, по совместительству мой родитель.

Сурово сомкнув брови, Светозар восседал на узкой лавке рядом с неоконченной вышивкой на пяльцах. Он смотрелся несколько чужеродно в девичьей светелке – массивный, приземистый, облаченный в неизменную кольчугу.

Впрочем, я сама не лучше. Только что с тренировки, даже пот утереть не успела.

Подловил так подловил.

– Я думаю, – старательно улыбнулась я, не уточняя при этом – что именно. Боюсь, за такие слова меня заставили бы мыть рот с мылом. Княжне так выражаться не пристало. – Но, батюшка, я не хочу за Мирослава! Не люб он мне.

– А за кого? – ударил кулаком по колену князь. – В кого ни ткни из княжичей соседних – глуп, слаб, убог. Каменский – другое дело. Могуч, в дружине уважаем, ума не занимать. Да и на лицо пригож, чего вам, девкам, еще надобно?

– Любви? – поневоле прозвучало с оттенком вопроса.

Сама не знаю, почему так упираюсь.

Батюшка прав со всех сторон. Мирослав Каменский славился на всю округу – что доблестью, что мудростью. Да и среди девок популярностью пользовался, бегали за ним табунами. Некоторых даже привечал, якобы втайне.

Только я тоже не лыком шита и глаза имею. А также уши и прочие части тела верных слуг, что исправно доносят мне о похождениях жениха.

Папенька, правда, придерживался мнения, что для мужа такая вот выносливость даже во благо. Опыта наберется, жену потом баловать будет.

А меня терзали смутные сомнения.

Когда в твоем распоряжении просторы и степи, удовольствуешься ли одной лужайкой?

Однако спорить в открытую с отцом – последнее дело. Да и негоже княжне самой супруга выбирать. Испокон веков то родителями решалось, во благо семьи и государства.

Хорошо еще, что сватов из рубежных княжеств батюшка заворачивал на границе. Иначе пришлось бы ехать в чужой край, подчиняться свекрови и иному укладу. Закрыться в светлице и на женской половине, носу на улицу не казать.

Какие уж там сражения…

По традиции жене махать мечом не положено, на то муж есть. Да и вообще лезть в дела управления или обороны неприлично.

Меня же князь готовил себе в преемницы с малолетства.

Матушка моя рано умерла. Больше отец не женился и детей иных не завел, а значит, единственная наследница – я. И мой будущий супруг.

Боюсь, интерес ко мне Мирослава во многом именно этим и объясняется.

Талантливый воевода, в свои немногие лета успевший добраться до тысячника, метил высоко. И шел к цели, не замечая препятствий.

Однако, по мнению князя, это тоже был положительный знак.

Какой мужик без амбиций?

В княжестве, граничащем с Навью, испокон веков почитались упорство и доблесть. И того, и другого у Мирослава в избытке. Значит, будет хорошим князем, вот и весь сказ.

А что для правления еще и совесть нужна, и милосердие, батюшка почему-то не учитывал. Верно, полагал, что эту часть я восполню. Править-то мы вместе будем.

Но послушает ли меня тысячник после того, как станет мужем? Он и сейчас иногда приказы вперед княжны раздавал, особенно на поле боя. И как я ни намекала, а то и прямо говорила, что это неправильно, лишь отмахивался.

Мол, он опытный воевода, ему виднее.

А я кто, хвост собачий? С десяти лет нападения тварей отбиваю наравне со взрослыми мужчинами. Батюшка меня учил строго и спуску из-за «слабости» пола не давал. Раз уж стану наследницей, обязана соответствовать во всем.

– Любовь? Опять, поди, книжек сопливых начиталась? – хмыкнул отец без всякого снисхождения. – Какая еще любовь, тебе границу охранять надобно. А значит, рядом должен быть надежный напарник. Чтоб и спину прикрыл, и собой заслонил в случае чего. Как за каменной стеной!

– Главное, чтоб из-за той стены я выйти иногда могла, – пробормотала себе под нос, ничуть не убежденная отцовскими доводами.

Книги читать я и впрямь обожала, жаль, их мало привозили в Велеград. Места у нас неспокойные, купцы не рискуют часто появляться. Тем более с таким специфическим товаром: у нас оружие в почете – и кольчуги, и прочая защита, расхватывают влет. А книжки – они для мирного времени, которого около Навьей пустоши не видали уже несколько сотен лет.

Как возник провал между нашим миром и иным, как повалили оттуда голодные создания неимоверной злобы – так и закончились наши спокойные деньки.

Еле-еле предки Моревских с верной дружиной остановили поток чудовищ, отгородили княжество зачарованным частоколом, чтобы обезопасить выживших. И то монстры иногда прорывались в местах, где волшба ослабевала, и учиняли бесчинства.

И если не хотим, чтобы наши земли захватили окончательно, ослаблять бдительность нельзя. Как и поддаваться чувствам.

Но как же не хочется становиться супругой Мирослава!

– В общем, не выдумывай и не ерепенься. И будь с женихом поприветливее, а то давеча отчитывала, как мальчишку, при всей дружине! – погрозил пальцем батюшка, поднимаясь.

– Он прямому приказу не подчинился! – вскинулась я, но князь уже все для себя решил и слушать ничего не стал.

Отмахнулся и вышел, оставив меня в растрепанных чувствах.

Что делать… сегодня уж подчинюсь, стиснув зубы.

Но улыбаться не стану! Пусть Мирослав знает, что так просто прощения моего не получить.

Тысячник даже не извинился и вины не признал. Только стоял, слушал мои наставления и усмехался себе с выражением лица «чем бы баба ни тешилась».

Вот как подобное отношение всю жизнь терпеть?

Цветана – моя личная служанка – впорхнула в светлицу и захлопотала вокруг меня, помогая снять нагрудник. Легкий, не боевой. Для защиты во время поединков, чтобы сильно не побили.

Хотя побить меня мог в последние годы лишь отец, и то я поддавалась, чтобы его авторитет среди вояк не ронять.

Глава княжества должен быть самым сильным и все такое.

– Что надеть изволите? – прощебетала Цвета, открывая сундук с одеждой и выставляя на призеркальный столик баночки с притираниями.

Я бегло обтерлась влажным рушником, сменила рубаху и пожала плечами.

– Давай что-нибудь не слишком нарядное. Не званый ужин поди. Все свои.

– Прихорошились бы, – вздохнула служанка, подавая мне платье с длинными рукавами глубокого темно-вишневого цвета.

Дорогая ткань, заморская, но смотрится не вызывающе, с достоинством. Поверх нее пояс с каменьями, чтобы показать достаток – даже на семейных посиделках следует блюсти правила приличия.

Плечи укрыла накидка без рукавов, опушенная соболем.

Осень уже, прохладно по вечерам.

– Зачем? – рассеянно уточнила я, примеряя серьги.

Тяжелые украшения я не носила. Тем более такие, которые в бою могли за что-то зацепиться. Но мы же дома, можно позволить себе чуть больше, чем обычно.

Звездочки с гранатом и янтарем оттянули мочки. В комплекте шли еще диадема и кулон, но все вместе – перебор. Я ограничилась тонкой цепочкой с гранатовыми вкраплениями, которую Цветана ловко вплела мне в прическу.

Румяна и белила проигнорировала.

Отец упорно заказывал их у купцов, подозреваю, что по привычке. Матушка как раз любила прихорашиваться и могла часами сидеть перед зеркалом.

Одно из моих немногих воспоминаний о ней – как раз о таком вот тихом, уютном моменте сборов к ужину.

Статная темноволосая женщина сидит ко мне спиной, заплетая толстую, в запястье, косу. Перед ней разложены кисточки из беличьего меха, открыты баночки и коробочки.

Мне все это богатство трогать нельзя, зато в моих по-детски пухлых ручонках бусы. И никакими сокровищами мира не заменить эти неровные речные жемчужины.

Трехрядное ожерелье сейчас лежит в одном из сундуков с моим приданым. Когда-нибудь я надену его на свою свадьбу.

Если не удастся переубедить отца – то очень скоро.

– Так жених же ваш будет! – бесхитростно воскликнула Цветана. – Неужели не хочется, чтоб он ахнул от вашей неземной красы?

– Не очень, – поджала я губы. – Ему моя краса до одного места. Мое положение – вот что важно.

– Не говорите так, – вздохнула служанка. – Тысячник Каменский вас уважает и почитает, будь вы простой горожанкой, он бы так не старался и не уговаривал. Взял бы замуж, и дело с концом.