* * *
Кристофер слушал стук колес вагона метро и пялился на свое отражение в двери. Он думал о новой книге. Он вспоминал, с каким энтузиазмом писал ее, и с каким отвращением перечитывал. Та глава, которую он вынес на суд Андрея, была лучшей. Но лучшей она была среди худших – ни тебе красивого текста, ни увлекательной истории. Говорят, нельзя судить о книге по одной главе. Врут. Дерьмо и шедевр всегда видны невооруженным взглядом. И сейчас Кристоферу ничего не оставалась, кроме как признать, что это был оглушительный провал.
За последний год провалы стали неотъемлемой частью его жизни. Ушла жена – провал. Потерял огромную кучу денег на финансовом рынке – провал. Не смог удержаться ни на одной работе больше трех месяцев – очередной провал. Кристофер, разумеется, тешил себя мыслями, что каждый раз у него были причины уйти и искать новую работу, но где-то в глубине души начинал осознавать реальный источник проблемы. Отец всегда говорил ему: «Люди, которые хорошо учатся, зачастую ничего не добиваются в жизни». А Кристофер учился хорошо. Очень хорошо.
Наверное, не все готовы назвать одиннадцать месяцев без секса провалом, но Кристофер полагал именно так. Он никак не мог найти новую девушку и, не считая книг, только об этом и думал. Но об этом он только думал. Он и пальца о палец не ударил, чтобы познакомиться с кем-нибудь. Лишь продолжал запоминать имена симпатичных порнозвезд и периодически глазеть на профили красивых подруг, с которыми когда-то флиртовал, и которые давно уже были счастливы замужем.
Именно за этот год Кристофер понял, что у него ничего не осталось, кроме писательства. Деньги проиграны, жена потеряна. И ни тебе сохранений, ни точек возврата. Теперь только его книги хоть как-то притупляли боль и вызывали улыбку на лице. Но и эта единственная отдушина давала сбои и разваливалась прямо на глазах.
Список провалов и важность писательства для Кристофера можно обсуждать до бесконечности, но вот только писатель был не на кольцевой ветке метро. За окнами показались знакомые серые краски его станции, и он вышел из вагона, оставив там весь негатив, – Кристорфер вернется к нему завтра, когда будет забиваться в переполненный поезд, а пока его ждала самая приятная часть дня.
Кристофер любил дорогу до метро и обратно. И дело не в погоде или видах. Погода в Москве осенью, примерно, как виды в Жулебино – терпимо, но уступают почти чему угодно. Но ни погода, ни виды не мешали писателю мечтать.
У Кристофера было безудержное воображение. Может показаться, что все писатели должны иметь его, но это не так. Многие хорошие авторы писали о простых идеях и всё же находили свое место под солнцем. Кристофер не был одним из них.
Кристофер мечтал о разном: о политических играх и разборках в его погоне за президентским постом, о фантастических мирах, где он поведет людей на их последнюю битву, в которой они неизбежно победят, об убийстве в богатой части города и его расследовании. Отец всегда говорил ему: «Перестань мечтать о детских вещах, если хочешь получить недетские результаты». Но он не перестал и написал свою первую книгу. Она получила хорошие отзывы критиков, но не сделала его знаменитым. Это было очень давно.
Сейчас Кристофер мечтал по полной. В своих фантазиях он настолько элегантно раскрутил до невозможности избитую идею Андрея, что написал самый успешный роман и стал известнейшим писателем. Его приглашали на различные шоу и спрашивали: «Кристофер, то, что вы сделали – невероятно! Как Вам это удалось?!». А он отвечал с легкой улыбкой и невозмутимым выражением лица: «Я просто делаю свою работу».
Он представлял, как ведущая после интервью забрасывает одну ногу на другую в обтягивающем коктейльном желтом платье, демонстративно расстёгивает верхнюю пуговку на вырезе, облизывает кроваво-красные губы и прыгает на него прямо в студии. Перед самой кульминацией раздался звонок.
Кристофер выругался и полез в карман трико. На экране телефона высветилась надпись: «Брат». Напоминание о еще одном провале. Кристофер не смог сыграть роль брата, а Михаил, наоборот, преуспел в этом. В детстве они дрались до первой крови или выбитых зубов. Но даже тогда старший брат всегда был рядом с Кристофером, неважно, с зубом или без. Михаил не раз подставлял плечо писателю, равно как и сейчас, в это нелегкое время. Кристофер же в сложный период для старшего брата отдалился и зациклился на своей жене. Теперь бескорыстная братская любовь постоянно напоминала ему о своих ошибках, и о том, каким дерьмом он был. Почти как его книга.
– Привет, – начал Кристофер.
– Привет. Как прошла встреча с Андреем? – в голосе Михаила всегда звучали нотки усталости, раньше от чрезмерной работы, сейчас от накопленного за годы стресса.
– Неплохо, – Кристофер начал открывать входную дверь в квартиру, – он предложил новую идею для книги.
– Он предложил? А чем тебе твои сюжеты не угодили? – удивился Михаил.
Кристофер покраснел от стыда, но выкрутился быстро.
– Разнообразие, – в итоге выдавил из себя писатель. – Как Алена?
– Растет. Заезжай на выходных, давно тебя не видели.
Кристофер улыбнулся:
– Как-нибудь обязательно. Я только зашел домой, давай поговорим завтра? Есть дело.
– Только скажи, о чем будет новая книга.
Кристофер задумался, как лучше ее описать, и в итоге придумал лаконичный и всеобъемлющий ответ:
– Обо мне.
– Теперь понятно, почему ты взялся за эту идею! – рассмеялся Михаил, а за ним и Кристофер – будучи человеком с чувством мнимого превосходства над другими, описание получилось смешным. Они попрощались, и писатель остался в полной тишине.
* * *
Домашние дела создавали на душе неприятное ощущение несделанной работы, которая в конце концов накопится и навалится на тебя, как большой снежный ком, который уже был огромных размеров. К счастью, Кристофер научился уворачиваться от этого кома. Нет чистых рубашек – иди на работу в свитере. Нет чистого свитера – иди на работу в футболке. Нет чистой футболки – не иди на работу вообще. Краткий список правил Кристофера базировался лишь на одном принципе: «Все, что ты делаешь для себя, может подождать до завтра».
Когда он жил с женой, все было иначе. Кристофер не позволял себе мусорить в квартире и всегда поддерживал идеальный порядок. Он не ложился спать, не приняв душ, и всегда обнимал жену чистым. Эта привычка осталась до сих пор, как один из отголосков и якорей прошлого.
Якорей прошлого у него было предостаточно, но один он уже успешно оторвал от дна – сейчас его съемная квартира больше походила на притон бомжа: горы грязного белья, пустые бутылки из-под газировки, куча оберток от шоколада.
Вновь осознав, что домашние дела переросли уже в некую долгосрочную миссию, он сделал то, чему его учил старший коллега по работе – забил. Кристофер включил компьютер, заварил себе последний пакетик травяного чая и уселся к экрану.
* * *
Прошло полчаса. Ползунок в текстовом документе не сдвинулся ни на сантиметр. Писатель не родил ни одной строчки. Да что там ни одной строчки, он не написал ни одного слова. Даже пробел не поставил. Он просто сидел и пялился в монитор ноутбука, периодически меняя позу – неудобный стул постоянно отдавал болью то в заднице, то в спине.
– К черту! – раздраженно пробубнил писатель и встал из-за стола.
Ушел он, однако, недалеко. Он отыскал нужную книгу в шкафу в углу комнаты и рухнул на свой любимый диван, который всегда поддерживал его в тяжелые часы прокрастинации.
«Глава Первая. – Вы украли мой рассказ, – сказал человек, стоявший в дверях. – Вы украли мой рассказ, и с этим нужно что-то делать».
Это была книга «Четыре после полуночи» Стивена Кинга и рассказ «Секретное окно, секретный сад». Именно об этой книге говорил Андрей, и Кристофер решил, что она действительно может помочь в его начинаниях о книге без сюжета, героя и вообще чего-либо.
Кристофер любил читать истории Кинга. Сюжеты ему были неинтересны, он находил их плоскими и лишенными искры. Но манера речи Кинга – это совсем другая история, и именно в нее был влюблен Кристофер. Он наслаждался каждым прочитанным словом и верил, что в мире есть только два писателя, способные одним предложением сразить наповал любого критика: Кинг и он. Порой он думал: Не взять ли мне псевдоним Принц? Стивен Принц? Как Кинг[2 - Кинг в переводе с английского – Король.], только наследник.
Рассказ, который Кристофер уже когда-то читал, сразу унес его в другой мир. Наверное, это и есть высший пилотаж литературного творчества – завораживать читателей скучными сюжетами. И не важно, сколько раз они прочитали книгу, они будут возвращаться к ней снова и снова. Может быть не для того, чтобы прочитать полностью, а просто открыть на случайной странице и насладиться парой предложений, а порой и страниц, а порой и глав…
Книга затянула Кристофера примерно на полчаса. За это время он прочитал всего несколько десятков страниц, но был в экстазе от каждой. Спустя тридцать минут он отложил книгу и снова включил компьютер. В его голове все еще не было идеи, но он точно знал, что сейчас сможет начать. И он смог:
«Кристофер ходил взад-вперед по темной комнате, освещенной тусклым напольным торшером».
* * *
Вечер плавно перетекал в ночь, а пустые страницы превращались в связанный и, на удивление, интересный текст. Кристофер написал чуть больше трех тысяч слов. Для истории с чистого листа это был неплохой старт. Он описал ужасную рукопись, спор с Андреем, дорогу домой и, конечно же, свое решение создать новую книгу. Да, Кристофер решил написать книгу о писателе в кризисе, который пытается написать книгу о писателе в кризисе.
Сюжет медленно разгорался у него в голове и был мрачным и гнетущим – главный герой, которому Кристофер даже имя не стал придумывать, а просто назвал своим, решает написать книгу о себе и своей жизни. По задумке молодой писатель теряет работу, а все накопления воруют из его квартиры. Ему остается сочинить великолепный роман под давлением редактора, чтобы хоть как-то выжить в этом суровом мире. Грань между книгой и жизнью плавно стирается, пока писатель окончательно не перестает отличать вымысел от реальности. Он сходит с ума и кончает жизнь самоубийством, полагая, что он не более чем персонаж собственной книги.
Избито. Банально. Заезжено, как старая пластинка Эллы Фитцджеральд[3 - Джазовая исполнительница XX века.], покоившаяся на полке в комнате Кристофера. Как ни крути, сюжет представлял из себя все то, что презирал самовлюбленный писатель. Так спрашивается – какого хрена на него нахлынула такая безудержная волна энтузиазма? В тот момент Кристофер этого не понимал, да особо и не задумывался. Он был счастлив. Он снова писал.
Он, конечно же, не верил, что закончит как главный герой книги – с пистолетом во рту или с бритвой возле вены. Концовка будет вымыслом. Но в этой жизни все невозможное, немыслимое и непостижимое ждет нас уже на следующем повороте. И, оглядываясь назад, события, что считались несбыточными, кажутся единственным возможным вариантом – удивительным, но неизбежным.
Глава 2. Понедельник
Кристофер поднялся из-за стола. Улыбка сияла на его лице. На самом деле, он был так взволнован, что еще чуть-чуть, и он засиял бы сам. Часы давно перевалили за полночь, но он об этом не думал. Хотя должен был… Понедельник уже наступил. Час бодрствования быстро приближался, а он намного хуже и страшнее Зимы[4 - С заглавной буквы, чтобы намекнуть, что Кристофер тоже человек и тоже смотрит сериалы. Вот тут отсылка к «Игре Престолов», например… А вдруг он читал книгу? (спойлер – нет).]. Но Кристофер, в лучших традициях унесенного собственным идиотизмом, подумает об этом завтра, когда будильник просверлит в его голове большую дыру.
Писатель зашел в ванную комнату и включил свет. Он посмотрел в заляпанное зеркало. Там кто-то был. Кто-то, кто полностью посвятил себя достижению своей цели – созданию шедевра. Это – отражение главного героя новой книги. Кристофер одобрительно кивнул себе с важным видом: «Что за красавчик?! Так держать!». Он провел десять минут под теплым душем и лег спать.
Стоило писателю почувствовать мягкую подушку, как он заснул. Сон был таким долгожданным, таким расслабляющим, но таким, сука, коротким. Кристофер был уверен, что и уснуть-то окончательно не успел, а будильник уже схватил дрель и принялся за свое грязное дело. Если бы эта адская машина была старой тикающей коробкой, Кристофер разбил бы ее. Черт возьми, разбил бы. Но жуткий писк шел от телефона, а его автор разбивать не собирался. Точнее собирался, но не стал. Отголоски здравого смысла иногда все же доходили до его головы. Так что Кристофер выключил будильник и сел на кровать.
Глаза не хотели открываться, а подушка превратилась в магнит для головы. Но хуже то, что сон или эта жалкая имитация сна смыли его энтузиазм. Писатель в очередной раз почувствовал себя просто куском дерьма.
– К черту, – простонал он и лег. Еще пять минут.
Конечно, пять минут превратились бы в пять часов и опоздание, но Михаил, как всегда, спас Кристофера. В 6:45 старший брат отправил ему сообщение с пожеланиями хорошей недели. Он всегда так делал. Два варианта утренних сообщений гласили: «Хорошей недели» или «Отличной недели». Понедельник Кристофера всегда начинался с этих сообщений. Время от времени он пытался написать Михаилу первым, но всегда просыпал или забывал, и каждый раз с угрызениями совести отвечал: «Тебе тоже».
После сообщения писатель наконец-то встал с кровати и медленно вернулся в ванную. На этот раз в зеркале не красовался главный герой. Там был обычный финансовый аналитик. Кристофер вздохнул и смирился с судьбой Понедельника.
* * *
Дальше все пошло по накатанной: завтрак, сборы, метро, работа, метро.
Завтрак – это игра в «Угадай, что можно съесть из холодильника и не сдохнуть от отравления или унижения». В этой игре победить невозможно, можно лишь немного отсрочить проигрыш. Сегодня писатель раздобыл, прямо сказать, хороший холостяцкий завтрак в виде сухого хлеба и погретой в микроволновке сосиски. Жаль, что не было кетчупа, но таким темпом завтрак рисковал стать уже не холостяцким. Сосиску Кристофер запил кофе без молока. Он это дело ненавидел, но молока он не купил, а день без кофе хуже, чем день с кофе без молока. Так что, выбрав меньшее из зол, Кристофер отправился на сборы.
Сборы – это игра в «Угадай, что можно надеть и не убить запахом пота коллег на работе». По мнению Кристофера, одевать что-то потное можно только после поражения в завтраке: даже если ты обделаешься в метро, ты ни перед кем не унизишься – они все умрут задолго до этого от запаха пота. Он надел джинсы, не сильно мятую футболку, пальто и приготовился к худшей части дня. И речь идет даже не о работе, а о метро, ведь только оно встречается два раза в списке счастья.
Кристофер жил в Жулебино, на станции «Лермонтовский проспект». Поездка отсюда на поезде в час пик могла сравниться разве что с прохождением нескольких кругов ада, описанных Данте. Здесь, в этом маленьком вагоне, всего за пять станций, которые Кристофер проезжал каждый будний день, он испытывал на себе весь спектр лучших человеческих качеств.
Все начиналось с запаха. Это чувствовалось уже на входе. Вот дешевые духи, вот вещи, давно забытые в шкафу, но потом случайно найденные, вот кто-то проиграл в «сборы» – здесь каждый аромат рассказывал свою историю. Но запахи – это только аперитив. Что дальше по расписанию? Да, антипасто или, по-русски, закуски.
Закусками были постоянные крики, возгласы, упреки, оскорбления, обвинения и даже угрозы. Самым распространенным, конечно же, было: «Не толкайтесь!». Вот женщина, похожая на бабушку бравого богатыря, залезает в полностью забитый вагон, плавно выпихивая из него худых студентов своими необъятными бедрами. Вот молодая расфуфыренная карьеристка пытается засунуть свой подтянутый зад в узкую щель меж двух… мужчин. Вот тот самый бравый богатырь не дает дверям закрыться. И все это сопровождается криками: «Не толкайтесь!». Не кричит разве что проигравший в «сборы».
С закусками закончили, но это ведь не главное блюдо, а главное блюдо – это обмен любезностями.
Ты наступил на мою ногу? Как насчет удара локтем под дых?
Ты ударил меня локтем под дых? Как насчет колена под зад?
Самое забавное, что в таких ситуациях очень сложно действительно выявить виновного, и зачастую на ногу наступил не тот, кому прилетел удар под дых, а колено под зад – не тому, кто нанес тот самый удар под дых. К сожалению для Кристофера, как писателя, такие заварушки редко доходили до драк. Всегда находился какой-то терпила, который молча принимал и локоть под дых, и колено под зад. Да и не будь такого терпилы – сложно махать кулаками, когда ты стоишь, как шпроты в банке. И утренняя банка ничем не отличалась от предыдущих.
Кристофер пристроился в место-люкс – сбоку от двери. Ему было важно это место. Он проезжал всего пять станций и выходил именно на той, где люди чуть ли не с разбега запрыгивают в вагон, чтобы хоть как-то протиснуться, – на «Текстильщиках». Место возле двери позволяло быстро и легко выскочить в нужный момент. Да и риск того, что тебя не выпустят из вагона, а увезут куда-нибудь на «Таганскую» был минимальным.
Джекпотом Кристофер наслаждался ровно две станции. Уже на «Рязанском проспекте» какая-то массивная женщина легким движением засунула его в центр вагона, разумеется, со словами: «Не толкайтесь!». В тот момент горе-писатель хотел было плюнуть ей в лицо, в ее противную физиономию, уверенную в собственной правоте, но не стал. Не потому, что был воспитанным или слабохарактерным, а потому что отвлекся.
Я опишу это в книге, промелькнула мысль в голове. Сначала она отразилась едва уловимым шепотом, словно кто-то подсказывал Кристоферу, что делать. Но громкость нарастала: Я опишу это в книге. Я опишу эту противную, мерзкую свинью в книге – она толкнет главного героя, и он захочет написать про нее. Прямо как я сейчас.
И тут он осознал, что окрыляло его вчера, идею, что витала в воздухе квартиры и сделала банальный сюжет столь привлекательным.
Я могу описывать все свои действия, всю свою жизнь. Мне не нужно ничего выдумывать, я могу брать весь материал прямо «отсюда». Я могу брать все, что захочу. Герои получатся живыми, сюжет реальным, отношения всесторонними – это будет настоящая жизнь на страницах книги!
Гениальная, по мнению Кристофера, мысль настолько ослепила его, что он совсем забыл разглядеть женщину, что толкнула его. Он осознал это уже, когда с боем вырвался из вагона.
И как я ее опишу, если я даже не запомнил, в чем она была?
Хотя, это уже не важно. Материала для книги будет предостаточно в любом случае, а этой женщине он уделит лишь несколько строк.
По дороге в офис Кристофер буквально парил. На его лице вновь заиграла широкая лучезарная улыбка, которую не мог стереть даже ноябрьский мороз. И как бы удивительно это ни было, он не мечтал. Зачем, если весь материал уже на руках?
До работы он добрался в десять минут десятого. Опоздал. Но особо не волновался. Его начальница приходила не раньше девяти тридцати, а старший коллега и вовсе в десять. И этот раз не был исключением. Кристофер пришел первым. Но насладиться одиночеством и набросать заметки не вышло. Стоило ему включить компьютер, тот сразу же издал несколько пикающих звуков, которые предрекали полный почтовый ящик. Так оно и оказалось. 16 новых писем, и в каждом задание. «Обнови финансовую модель». «Утверди годовой бюджет у директоров подразделений». «Согласуй платежи». Креативом и не пахнет.
Нельзя сказать, что Кристофер не любил свою работу. Скорее наоборот – в чем-то она ему даже нравилась, но он не хотел этого признавать. Порой он выдавливал из себя поддельный ужас, когда понимал, что последние несколько часов он, словно в опьяняющем экстазе, считает «циферки» и решает очередную нестыковку в финансовой модели.
Это рутинная, безмозглая работа! Она не может тебе нравится!
Но она ему нравилась. Особенно, когда было много заданий, а день обещал быть именно таким. Поэтому Кристофер плавно спустился на землю. Свою идею он аккуратно отложил в ящик, чтобы вернуться к ней, как только часы пробьют шесть вечера, и описать весь сегодняшний день.
Да, сегодняшний день. Начну я его с описания сна, «такого приятного, расслабляющего, но такого, сука, короткого», – подумал Кристофер и открыл первое письмо.
* * *
В десять часов пришел старший коллега. Это был мужчина примерно тридцати пяти лет с интересной внешностью. Его национальность так и осталась для Кристофера загадкой. С одной стороны, выраженные скулы и почти арийские формы носа, с другой, – нечто восточное: темно-карий цвет глаз, скрывающий его зрачки, и черные уложенные волосы.
Самое забавное в этой истории – это его имя. Его тоже звали Кристофер. Извращенный аналог каламбура – два Кристофера за одним столом имитируют церковный хор. Каждый раз, когда раздавалось: «Кристофер», с двух сторон раздвалось: «Что?». Со временем, однако, Кристофер-писатель перестал отзываться, чем убил всю романтику их кабинета.
– Эл не придет сегодня, – сказал Кристофер.
– Почему? – спросил писатель. Начальница департамента не отличалась пропусками или прогулами без предупреждения.
– Ее сбил мотоциклист.
– Ее сбил мотоциклист?
– Да. Она сломала ногу, – пожал плечами старший финансист и упал в кресло.
– Но сейчас ноябрь.
Кристофер в ответ лишь снова пожал плечами и уткнулся в монитор компьютера. Он всем своим видом показывал, что у него куча работы. Хотя оно и так было понятно. Теперь, когда начальницы нет, все ее функции упадут на него. Тяжелая ноша, с такой даже ни один хоббит бы не справился.
Но печальная новость для одного Кристофера была приятной новостью для другого Кристофера. Отсутствие начальницы означало только одно – разгульная жизнь! Удаляйте все письма из почтового ящика, зовите девочек и открывайте шампанское! Почему? А потому, что его старший коллега, временно заменяющий босса, обожал слово «забить».
– Кристофер, у нас не сходится бюджет, что делать?
– Подгони цифры и забей.
– Кристофер, у нас кончились деньги, что делать?
– Напиши всем, что мы больше не платим и забей.
– Кристофер, мы банкроты, на наш город сбросили атомную бомбу, а пришельцы курят наших единорогов, что делать?
– Просто забей.
