– Инвентарь и посуда, знаешь ли, – усмехнулся Ладон.
Тишина резко оборвалась и заскрежетало.
Эра ощутила, что всё это время находилась под куполом, в который сейчас кто-то прорывается, и отследила, как тело словно песчинку потянуло будто в трубу пылесоса.
– Так, все раны зализали? – узнала она громкий голос. – Готовимся, вы просыпаетесь! На сегодня достаточно.
Эра услышала звуки аппаратов лаборатории, ощутила на теле датчики полисомнографа и её мягко вытягивало: чпок, чпок, чпок – три слоя невидимой плёнки лопнули, и она проснулась на кушетке в кабинете.
– Ну что, хакнули деда? – радостно схватил Ладона за плечи Леонид Ильич. – Ну, Эрка, ну, молодец! Такая тощая, а силы медвежьи. Самуму под стать!
– Ты тоже заметил? – тихо спросил Ладон.
– Я ж не слепой, хоть и стар, как вековой дуб – рассмеялся дедок.
– Дядь Лёнь, а что там происходит в соседнем отделе? Куда делся Ив?
– Потеряли. – Леонид Ильич приклонил голову к столу и прошептал. – Нестер понабрал геймеров, сам такой же любитель. Вот и профукали Ивана-дурака, но я тебе не говорил!
– Дурака? Это кто? – Эра пока ещё путалась в именах и должностях. Более-менее знала лишь отдел Ладона.
– Любопытный Ваня, страшно любопытный, за ним только и успевай! Отправили Ивана, а другой ведомый с ведущим решили поиграть – гонки устроили. Так увлеклись, потеряли следака. Очнулись – ни тела, ни сигнала.
– Ищут?
– Нестер всё спустил на тормозах. Ваню давно списать собирались. Он же почти мой ровесник. Путается, забывает, где был, что делал. Слили, как и не было, мол, сам слинял. До верхушки инфа не дошла, здесь замял. Только я да теперь вы знаете. Ладон, не лезь в это, пожалуйста! Делай вид, что не в теме.
– Ничего себе! Хорошенькая пенсия. Частая практика. Делай вид. Дожили.
– Ты ж знаешь, Нестер мстительный. А как его задвинули, он ещё мелочнее стал. У нас своих дел хватает. Забудь, Ладон! Послушай старика.
– Мне его мелочность, как жопе розы! Плевать я хотел!
– Нестер – это кто?
– Потом расскажу. Эр, иди готовь отчёт, ты обещала, пока помнишь. А я смотаюсь на пару часов по делам. – Ладон вышел из кабинета, оставив Эру с Леонидом Ильичом.
Глава 3. Свой среди чужих
Интуиция – способность читать знаки судьбы
– Устала? Шоколадку будешь?
– Ага, спасибо! Дед Лёнь, вы давно здесь работаете?
– С незапамятных времён.
– Что это значит?
– Значит, что все мы, детка, заложники физической реальности.
– Скажите это Ладону, а то он твердит как мантру: «Всё сон, Эра, всё сон! Мы всегда во сне!»
– С начальством не поспоришь! Говорит – верь!
– Я верю! Но раз я знаю, что надо верить, значит, всё же не верю?
– Мудрёно, во даёшь, запутала вконец!
– А Вы лично знали Самума?
– Лично? Отлично знал. Работал под его началом. Я, Иван-дурак, Митра. Золотое время.
– Бывали у него в гостях?
– Никогда! Он подходил очень близко, но своё прятал так сильно, не достучишься. Никаких дополнительных подробностей о себе, хотя и не было для него запретных тем, а вот про семью ни у кого язык не поднимался спросить. И в квартирку эту, что ты сегодня пробралась, никто кроме Ладона доступа так и не получил, хотя и потратили годы, чтобы пробиться и пошарить в «белье» старика. Нестер больше прочих хотел отыскать лазейку – глухо, дальше парадной не пустили. Да и Ладон-то впервые попал туда только спустя годы после смерти Ветра, пока разглядел знаки. Это такой закрытый остров, там сплошные защиты и преграды. Пока оцифровали, ушатались все. То, что ты смогла пройти и, тем более, уснуть в кровати хозяина, просто бомба! Не понимаю, как тебе это удалось? Вот скажи?
– Да я и не особо напрягалась. Хотя вру. Кровать – это нечто!
– Ладон, было дело, разглядел в зале скрытую комнату. Вот интересно, там ли вещдоки? Ты видала, как у него везде всё приглажено? Ни тебе вещички лишней, ни книжицы. Может, правда, в той кладовой заховал? Но вот пустит ли? Ведь ничегошеньки, ничегошеньки не отдаёт, подлец!
– А что в этих вещдоках такого? Других способов нет? Зачем ворошить его «бельё»?
– Не получается другими способами. Много засланных казачков во всех определяющих структурах страны. Ко власти всегда стремятся самые подневольные жажде. А Самум кое-что знал. Важное знал. На том и погорел. Да и не наш он был человек. Не наш! Другой он. Таких, как Нестер, насквозь прожигал.
– Это как?
– Слухи ходили, из братства света ушёл.
– Откуда?
– Ты знаешь, что в мире есть тайные организации? Масоны, к примеру. Глобалисты всякие, сатанисты, пришельцы-рептилоиды.
Эра рассмеялась:
– Где-то слышала.
– Вот в советское время среди астральников (так нас раньше шутя начальство называло)…
– Астральники? Интересно.
– Ну да, сновидцы, способные из астрала собирать информацию. Так вот, всё судачили, что есть на земле солнечное или, как его там, светлое братство – люди радости и боги, которые помогают своим ученикам вернуться на путь сердца, чтобы каждый жил легко и с любовью служил на общее благо.
– Какая красивая сказка! А то всё злые тайные сообщества. Хоть одно доброе.
Эра поймала себя на мысли, что, как только услышала про светлое братство, возник в голове образ одной замечательной старушки-сказочницы, любившей цифры.
– Мне тоже нравилась эта легенда про служителей Санату Кумаре.
– Кому-кому?
– Кумаре. По их мнению, это бог, управляющий нашей планетой.
– Впервые слышу.
– Когда Самум ушёл, я искал информацию про тех людей и столько всяких небылиц наслушался про это теософское общество.
– Так значит, он из того братства?
– Говорили, да. Шептались, что до нас он в общине в Азии жил. Брехали, небось.
– Почему?
– Да не мог он быть ни в каком братстве! Обходил людей стороной, компании не любил. В итоге я решил – враки всё! Не из тех он! У них там жертвенники, эти, как их? А, чаши кипящие, башни стихий и лучей, волшебные палочки, побрякушки всякие, наряды в пол, ведь они святые! Боги были среди них, сечёшь?
– Боги? – усмехнулась Эра, про себя думая, что, где-где, а в таком приличном месте услышать про богов более чем странно.
– А что тут странного? Слухи ходят, божков всяких разных аж тридцать три мильёна!
– Где они все умещаются только?
– Это как раз не проблема.
– Божок, значит? Так почему он к вам подался? В чём смысл?
– Понятия не имею. Падший ангел, штоль? Закрытый человек, замкнутый. Одиночка по жизни. Я даже не представляю, что прохвост Ветер когда-то жил в общине. Или представляю? – Леонид Ильич задумался. – Носил он белое? Ещё как носил! Но не платья, прости господи, а костюмы с иголочки. А уж амулеты, всякие там кольца, цепи, браслеты, камни, золото – точно не про него, кроме трости ничего не припомню. Скорее всего, это легенда, которую создали ему, чтобы скрыть тёмное дно.
– Не поняла.
– Чтобы выдать за мудрого добрячка, ведь ему приходилось со столькими разными организациями и людьми сотрудничать, когда вёл расследования. Вот чтобы люди внимали, и пришили ему эту историю, будто он из солнечного братства пришёл души спасать.
– А на самом деле?
– А на самом деле он тёмный. Псих безбашенный! Ни дна, ни просвета. Всегда боялся его. Бывало, глянет – достанет до печёнок, всю душу вытрясет – и будто снова родился, живи, радуйся! А бывало… любил я его, детка, любил… до сих пор люблю. При нём таких как Нестер у нас не водилось.
– Да кто такой этот Нестер?
– Выскочка! – Леонида Ильича передёрнуло. – Как перевели его в нашу организацию по рекомендации, так и всё!
– Что всё?
– Смерти посыпались. И чем больше смертей среди персонала, тем выше он поднимался. Это сейчас развелось в конторе филиалов и подразделений, и непонятно, кто чем занят, а в прежние времена каждый человек на счету, каждый сновидец на вес золота.
– Странная у вас логика: Нестер карьерист беспринципный, а тёмным называете Самума. Как понимать?
– Нестер сам ничего не может. Он чья-то кукла… продажная. А чего мне бояться? – понизив голос до минимума, дед Лёня огляделся, когда упомянул Нестера. – Старпёр я – бояться нечего.
– Вот и не бойтесь!
– А я всё же боюсь! Боюсь следующего года.
– Это ещё почему?
– Он энергетически совпадает с тем, что случился 36 лет назад.
– С чего взяли, что совпадает?
– Нюхом чую!
– И что страшного было 36 лет назад? Мир же не рухнул?
– Для кого как! Это был самый тяжёлый и переломный год в моей жизни. Високосный дракон. И 24-й будет схожим по потрясениям.
– Не драматизируйте! Всё в ваших руках! Так почему же Самум тёмный?
– Да не называл я его тёмным! С чего ты взяла?
– Как с чего? А как же ни дна, ни просвета?
– Это я так… зря брякнул… иногда лишь казалось… Самум, говорю же, силища! Хорошо с ним рядом жилось, работалось. Нет сейчас таких, как он, рыцарей бесстрашного ордена. А что трепали языками всякое, так это от зависти.
– И что ещё о нём говорили?
– Что? Злые языки шептали, мол, детей наклепал по миру и скрывает своих жён, как Синяя борода, ведь женщины души в нём не чаяли. А в обычной жизни он числился популярным писателем. А писательство, как говорил Олби, писательство – это контролируемая шизофрения. Одним словом, псих!
– Какой интересный человек! И Ладон в него влюблён. Может, не только женщин он очаровывал? А что за писатель?
– Алан Грей. Ты, наверное, про такого и не слышала? Он, как умер, так и тихонько убрали его книги из печати и библиотек.
– Это который «Паутину» написал? Вот это да! Я читала его книгу! Значит, вот почему меня притянуло к двери с ромашками?
– Как вариант.
– А есть у вас «Паутина»? Хочу ещё раз посмотреть? Вдруг что найду?
– У меня, к сожалению, нет. А вот у Ладона, думаю, должна быть. Он вещи кое-какие забрал после смерти Митры. Она любила книжки всякие.
– Хорошо, я спрошу.
– Спроси, спроси! И в следующий раз, когда пойдёшь в эту нехорошую квартирку, будь внимательна, ищи мелкие предметы, детали. Бывало, он в мелочах прятал самое важное.
– Ладно, я постараюсь! Мне и самой очень интересно, правда, страшно, – Эра невольно посмотрела на ладонь левой руки – шрамы от ожогов ещё красовались.
– Страшно-то нам всем! Работа специфическая. Сколько лет здесь, а всё не привыкну, иногда и меня трясёт.
