– Я всё вижу, – произнёс он и убрал очки в карман. – Как же красиво, Господи!
Аделина слабо дёрнула меня за штанину и потянулась губами к моему уху.
– Я хочу туда, – едва слышно выдохнула она.
Первое «хочу» за столько времени! Это «хочу» словно превратило меня в другого человека.
За одно мгновение я схватил Аделину в охапку и бросился к ближайшему УАЗику. Откинув огромного детину, стоявшего с сигаретой у открытой двери (откуда во мне столько сил?), я усадил Аделину в салон и уселся за руль. Хозяин внедорожника кинулся ко мне, но я удержал его одной рукой, пока вспоминал, как ездить на механике. Переключив, наконец, передачу, мы тронулись вперёд. Объехав заворожённую толпу, я рванул через полянку и пролесок к озеру. Военные побросали дозиметры и направили на нас оружие.
Под крики «Стоять!» я промчался мимо, и на УАЗик тут же посыпался град пуль. Осколки стекла хлынули в салон, и я укрыл Аделину рукой, прижимая её ближе к полу.
Одна из пуль пробила крышу и рикошетом влетела мне в левое бедро. Воя от боли, я не переставал давить на газ и укрывать жену от стрельбы. Кровь из раны толстой струёй брызгала на дверь и панель приборов.
«Артерию задело, – подумал я. – Хоть бы успеть! Хоть бы не отключиться».
Озеро было уже совсем рядом. Я чувствовал, что силы оставляют меня, но продолжал гнать. Каждый взгляд на свечение давал мне немного энергии.
Вблизи метеорит наверняка был ещё красивее, но я уже почти ничего не видел, потому что перед глазами поплыли круги.
Почувствовав удар, я понял, что мы влетели в озеро. Прохладная вода стала затекать в салон, чем заметно меня взбодрила. Я нашёл в себе силы открыть дверь, сопротивляющуюся напору воду, вылез наружу и достал Аделину. Взяв её на руки, я повернулся лицом к метеориту и пошёл вперёд, с каждым шагом погружаясь в воду.
Позади уже слышались голоса – военные были где-то рядом. Хорошо хоть не стреляли.
А ещё был слышен какой-то мерный гул. Это звучал метеорит. Гул совпадал с ритмом кругов, расходящихся по воде. Всполохи на камне обдавали теплом даже на расстоянии.
Руки Аделины, свисавшие вниз, коснулись поверхности воды, и через пару секунд она даже задышала как-то по-другому. Так, как раньше, когда-то давно. Сделав ещё несколько шагов, я был в воде уже почти по пояс. Вода попала в рану, и я почувствовал какую-то необычайную лёгкость. Ко мне возвращались силы, а круги перед глазами медленно исчезали.
– Поставь меня, – попросила Аделина.
Я аккуратно опустил её в воду, которая была ей уже по грудь. Она сделала глубокий вдох и присела, нырнув с головой. Всё вокруг смолкло, метеорит внезапно перестал гудеть, и было слышно лишь военных, которые переговаривались на берегу.
Всполохи на метеорите, до этого шедшие снизу вверх, внезапно потянулись к воде. Желтоватое свечение собралось в кучу и направилось к нам поверх волн.
Аделина всё ещё сидела под водой, когда свечение достигло нас. Блики света стали уходить под воду, тянуться к моей жене. Спустя пару секунд Аделина вынырнула, громко втянув в себя воздух, и упала ко мне в объятия. Свечение же исчезло.
Военные на берегу затихли.
– Съездила, блин, Аделина на Аделаиду посмотреть! – сказала моя жена, улыбаясь впервые за долгое время.
В этот момент хотелось зарыдать от счастья.
– Смотри на них. – Аделина показала пальцем в сторону военных. Те побросали всё и кинулись убегать.
Мы оглянулись на метеорит. Тот медленно поднимался в воздух, и по нему, словно маленькие молнии, скользили белые сполохи.
– Ныряй! – крикнула Аделина, утягивая меня под воду.
Сверху над водой что-то прогремело, и всё озарилось белым свечением.
Вынырнув, мы осмотрелись по сторонам. Метеорита не было. Ни обломков, ни камней поблизости. Будто исчез из реальности.
Деревья вокруг озера были повалены, словно взрывом. Военные на поляне лежали в траве, обсуждая, все ли целы.
Мы взялись за руки и направились к берегу. Хотя уже и было темно, но я отчётливо видел, как розовеет лицо Аделины, а улыбка не сходит с её губ.
Я сунул палец в дырку от пули в джинсах. Бедро было абсолютно целым, даже шрама не осталось.
«Это не просто метеорит, это какое-то чудо», – вспомнились мне чьи-то слова.
Аделина кивнула в сторону военных:
– Ох и достанется сейчас нам!
Я улыбнулся в ответ:
– Да и чёрт с ними! Главное, что теперь у тебя всё хорошо!
Галина Царегородцева
Чудо
– А я говорю, что ни к чему хорошему эта сушь не приведёт! – Когда я зашел в избу, дед Петя спорил с папкой, стуча кулаком по столу.
– Не, отец, со дня на день дождик пойдёт, обещали.
– Дождик! – передразнил дед, – Ты этим синоптикам-то верь больше! С апреля ждём их дождика! С апреля! Уже середина июля! Самая маковка! И это у нас, на Алтае! Еть её, да об печку! Быть худу! Попомни моё слово!
Худо себя ждать не заставило…
– Слышал, – Вовка сопел, вытаскивая пустую сеть из обмелевшей речки, – под Зеленухой торфяники дымят! Это папка мой в тех краях на деляне был.
– В первый год, что ли? – подбоченился я, помня шутки своего бати на этот счет. – Ну дымят и дымят. К зиме потухнут!
К утру задул сухой порывистый ветер. О торфяниках уже гудела вся деревня – в магазине, у колодца, на скамеечках у ворот.
– Ох, ребятки, раскочегарит, выйдет огонь наружу! Как есть – выйдет! А с таким ветром, да в нашу сторону!.. – пророчил дед Петя.
– Типун тебе! Каркаешь тут, – гаркал на него в ответ сосед дед Толя.
А нам было просто любопытно – видеть горящие торфяники детворе не доводилось.
До Зеленухи, по словам старших, было километров двадцать.
Ветер так и не стих ни к вечеру, ни к следующему утру. На дождик, обещанный по радио, намёка так и не было. Даже паутинки серебристых или перистых облаков не вырисовывалось в знойной июльской синеве безжалостного небосклона.
А к обеду с ближайшего холма кто-то заметил в стороне Зеленухи еле различимую сероватую почолоку над лесом. Вскоре потянуло горчащей в горле гарью.
– Накликал беду, дед?! – бубнил батя, скоро набирая во все бадьи мутную, глинистую, больше похожую на сусло речную воду.
Казалось, даже животина почуяла надвигающуюся беду, прячась по хлевам и жалобно трубя на все лады.
– К Авдотье надо! Авось знает, как огонь остановить! Не зря ж мать её, Прасковья, всё к озеру с метеоритом хаживала, как брюхата была, набралась, видно, Авдотья излучений инопланетных, – причитали бабы у колодца.
– Да разве огонь – грыжа, чтоб её заговорить можно было? – спорили с ними другие.
Тем временем облако дыма всё чётче вырисовывалось на горизонте, развевая остатки сомнений.
Мужики взялись рубить ближайшие к домам деревья и оттаскивать подальше от кромки леса, перекапывать землю. Мы, кто уже умел держать в руках топоры и лопаты, помогали как могли. Над деревней повисло угрюмое напряжённое ожидание.
Эта ночь давила всех своей тяжестью. Несмотря на смертельную усталость, не спал никто. Казалось, все, кто мог, собрались на холме и тревожно смотрели на дальний лес, уже раскрашенный зловещим заревом.
– Сколь часов до нас с таким ветром-то? Километров десять? Верховым ведь идёт. Часа полтора ведь, – размышлял дед Петя вслух.
– Надо идтить к Авдотье, иначе не спасёмся! Последняя преграда – речка, и то ни на что не годная… – вздохнула тётя Катя.
– Ну хочешь – иди. Надеяться-то не на что.
Бабы двинулись нестройным косяком к бабке Авдотье. Следом, прячась за их спинами, пристроились мы.
Авдотья стояла у ворот, опираясь о чёрную сучковатую, отполированную палку:
– Что, дошли наконец?
– Авдотьюшка, помоги! Ведь погорим все разом! И бежать некуда! Что хошь отдадим тебе! – запричитала баба Маша.
– Мне платы не надо! Не колдунья кака. Сама бы уже всё сделала, да ноги никудышные. Не дойду. Воды мне надо с трёх озёр. Хоть по плошечке. С Круглого, Студёного и Лесного. И поторопиться. Шибко огонь идёт!
– Ой, мамоньки, а Лесное-то в стороне огня! Да и не осталось от него, поди, уже ничего! – охнула мамка.
– Хоть плошку! – повторила Авдотья, поворачиваясь к своей избушке. И уже через плечо: – Поторопитесь, пока до него добраться можно! А я готовиться буду покамест!
Повернулась толпа к нам, мальчишкам:
– Ребятки, выручайте! Вы шустрее нас! Мужики не верят…
– Я на Лесное. Коня только возьму, Ладного, – вызвался я. В груди щекотало нетерпение.
– Я до Круглого! – вызвался Лёнька.
– Ну а мне Студёное! – выскочил, тяня руку, Вовка.
Так и разбежались.
Ладный шёл ходко, всхрапывая на горький, дерущий горло ветер. В рюкзаке побрякивала банка с капроновой крышкой.
«Только бы успеть раньше огня! А интересно, какой он, верховой огонь?» – мелькало в голове.
Вскоре тропинка привела к Лесному. Точнее, к тому, что от него осталось. Ссохшееся, перемешанное коровами илистое дно было похоже на изрытую метеоритами лунную поверхность. Только рытвины были глубже и чаще. Ладный, попав копытом в первую же яму, дёрнулся и встал, не в силах вытащить ногу. Пришлось спрыгнуть и, раня босые ноги, пробираться самому к крохотному мелкому окошку воды, оставшемуся от красивого озерца. Ноги стали вязнуть, утопая в жиже до колена. Тут уже пришлось лечь на пузо, чтоб дотянуться банкой до воды.
Набрать удалось только половину. Дальше в горлышко лезла тина и серая муть.
Пытаясь закрыть банку крышкой, я вывалялся в грязи весь, даже зачерпнул ил ртом и носом. Из лесу повалил, гонимый ветром, дым. В пятках защекотало.
Выбравшись к коню, я схватил палку и в отчаянии со всей мочи треснул его по крупу. От неожиданности Ладный заржал, дёрнулся и вырвал копыто из дыры, оставив там подкову. Я только успел вскочить на спину, как конь рванул в сторону дома – уже слышался гул и треск, порождаемый огнём.
Когда мы влетели в деревню, Вовка с Лёнькой уже стояли в толпе у ворот Авдотьи. Чьи-то руки стянули меня с коня, сорвали рюкзак. Оставалось ждать.
Дым пополз по улочкам нашей деревни. Огонь стал виден от дома Авдотьи.
Начался переполох. Бабы заголосили. И в миг, когда огонь уже занял кромку леса, кинув горящую ветку на нашу крышу, в небе из ниоткуда заклубилась тяжёлая свинцовая туча, всё увеличиваясь и матерея. На землю упали первые бряклые капли дождя. В следующий миг ливанул такой дождь, что скрыл от глаз всё вокруг. Шипение воды слилось с шипением горящих головешек.
– Люди добрые, чудо! Чудо свершилось! Авдотьюшка, милая! Спасла ведь нас!
Бабы лавиной кинулись в двери избушки. Авдотья лежала на полу, неуклюже прислонившись к кривой лавке. Перед ней стоял таз с мутной водой, посреди, на дощечке, плавала потухшая свечка.
– Зовите фельдшерицу! Авдотье плохо!
Долго Авдотья лежала, обхаживаемая фельдшером. Еле выходили. К следующему лету о пожаре напоминали только обугленные стволы, чернеющие среди молодой буйной поросли. Только во снах ещё часто слышался гул огня и высохшее озеро с липким илом…
Таисия Солопова
Головоломка
Время – это иллюзия. Наше прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно, а не последовательно.
Альберт Эйнштейн
«Умираем», – шепчут души тех, чьи жизни прямо сейчас уносит в бездну таинственный перевал Чике-Таман.
Каково это – умирать?..
– Живее, рассаживаемся согласно купленным билетам, – крикнул водитель, глубоко затянулся вонючей сигаретой и выпустил клубы сизого дыма.
– А багаж куда? – Девушка со взглядом тибетского гуру выкатила свой увесистый чемодан чуть вперёд.
