По жизни Олег руководствовался только верой в свою особую исключительность. Эта болезненная самовлюбленность его, ни к чему хорошему не приводила. Считая себя выше других, он быстро потерял интерес к определенным наукам; появилась академическая неуспеваемость. Вначале пришлось перевестись на буровое отделение, где требования к учебе и посещаемости занятий были на порядок ниже. Туда же он увлек и Ваню Жиркова. Главным своим занятием Кабаев по-прежнему считал не только бесцельное брожение по тем же комнатам общежития, где жили те старшекурсники, которые занимались фарцовкой.
Иностранцы, в основном негры с Африки, привозили из Европы некоторые вещи, в основном обувь. Им, надо было содержать большое количество киевских проституток. Кабаев начал тоже приторговывать для них некоторыми вещами…
В это время многие негры выглядели в этом общежитии очень нагло, и, казались, совершенно непугаными. Администрация настоятельно рекомендовала своим учащимся терпеть все их выходки, не ввязываться с ними ни в какие драки, потому как это всегда будет дороже себе; потому что могут вызвать в комитет госбезопасности, а там уже в любом случае по головке не погладят. Девушек с этого общежития давно уже перевели в общежитие во дворе техникума, по улице Анри Барбюса 9. Поскольку до того, – пока здесь обитали представительницы прекрасной половины человечества ( О том славном времени здесь остались ходить настоящие легенды), не спасали никакие возведенные в коридорах перегородки, – их разбирали в одну ночь. Случалось, что раздетые девушки выпрыгивали с этажей… Насколько подобные сведения были правдой, теперь никто не собирался перепроверять. Многие годы, за этим общежитием прочно закрепилось звание «мужского монастыря»…
Теперь, по субботам сюда наведывались только проститутки…
…На следующий день Игорь снова занял исходную позицию под резным кленом. Миха снова обещал прийти, если, конечно, его бабушка снова не заболеет, как это случилось накануне. На этот раз Игорь решил не ждать Миху. Как только последний человек со спортивной сумкой за плечами скрылся за заветной дверью, он, выдержав небольшую паузу, и, преодолев в себе врожденную робость, направился в здание с большими окнами, поднялся на второй этаж, откуда доносились характерные удары, и предстал перед стеклянной дверью.
Дальше все было, как в тумане. Дверь ярко освещенной комнаты как-то вроде сама по себе отворилась. Кто-то звал тренера. Через весь зал к нему в коридорчик вышел невысокий, лысенький мужичок, и начал расспрашивать. Он ставил конкретные вопросы, желая разглядеть в этом нескладном пареньке, будущего чемпиона. Ему нужны были такие волевые ребята, с помощью которых он желал осуществить свои амбиции, которые не удалось реализовать, когда он сам был на ринге. Этот паренек, он видел, несколько дней караулил возле секции. Его давно приметили, стоящего одиноко на перекрёстке....
– Я беру тебя к себе, – сказал тренер. – Остальное все зависит только от тебя!
Свою первую тренировку Игорь не мог записать себе в актив. Боксерская «груша», звеня и шатаясь на цепях от неумелых ударов, толкнула, сбив его с ног. К нему тут же был приставлен умелый паренек, который быстро обучил его азам бокса. Остальное, ему пришлось брать тяжелыми изнурительными тренировками…
…Тренировки шли через день.
Он хорошо держал удар, этот мальчишка. К тому же Игорь научился бить жестко, сильно и акцентировано. Он быстро обратил на себя внимание своего тренера. После того как Игорь поколотил одной рукой какого-то малолетнего боксера, тренер ставил ему в ринг к нему только проверенных бойцов, которые уже давно занимались в разных секциях. Каждый из этих бойцов потом благодарили его за эти спарринговые бои…
Вернувшись в общежитие, Игорь развешивал в умывальнике свою мокрую от пота форму. После чего, ложился отдыхать или молча садился готовиться к завтрашним занятиям. Никто у него так не спрашивал: где он пропадает «унылыми декабрьскими вечерами»?..
В комнате теперь на него мало кто обращал внимания.
Осетин пропадал где-то в своих новых друзей, которых менял каждый день.
Потом случилось то, что заставило его бросить секцию. Очевидно, выпала не судьба ему стать великим боксером. Идя на тренировку, не справился с острыми приступами голода, которые всегда преследуют его после окончания занятий, и, рассчитывая в тот день только на легкую, субботнюю тренировку, плотно пообедал в столовке на углу напротив Бессарабского рынка. На его беду, в тот день началась подготовка какого-то опытного боксера к каким-то ответственным соревнованиям, и его поставили к нему в ринг, – и Игорь, отягченный пищей, стал легкой мишенью для мощных ударов боксера. После этого случая тренер как-то сразу охладел к нему; да он и у него к тому времени иссяк весь интерес к боксу. Жизнь в том бешеном ритме выбила его окончательно с привычной колеи, и он решил оставить секцию в пользу учебы…
Но это случилось уже после того, как он жестоко избил осетина.
…Он избил его в конце февраля, затеяв с ним в комнате какой-то нелепый спор о немецких танках. В таких спорах никогда нет правых, ибо они являются только прелюдией к выяснению каких-то мужских отношений. Игорь дважды сбил его с ног в комнате у всех на виду. После чего еще, выйдя с ним в коридор, нанес ему несколько сокрушительных ударов в челюсть. Потом вырвал у него с рук и тот стул, с каким Кабаев попер на него, чтоб компенсировать себе нанесенные побои в честной драке. Больше тот уже ничем ему не смог угрожать. Заполучив по «бестолковке», Кабаев отправился в умывальник освежать свою шальную голову…
Потом одессита отчислили за неуспеваемость.
Многие в душе с облегчением вздохнули.
…Я поднимаюсь по Лабораторной к Славистическому университету. Нет уже остановки троллейбуса «Дома Ульяновых», как и самого музея. Он разрушен, территория бывшего музея огорожена; жильцы соседних домов говорят, что там готовятся что-то строить. Это улица изменилась неузнаваемо. Построены современные, красивейшие здания. Но, как в прошлые годы, здесь много студентов. Теперь на Лабораторной учат переводчиков. Тогда здесь был другой институт, в котором, кажется, готовили медицинских работников для многих развивающихся в духе коммунистического интернационала стран…
Выше, по Анри Барбюса, напротив величественного пятиэтажного здания, похожего чем-то на разрушающуюся цитадель, постоянно торчали «уазики» милиционеров из РОВДе Московского района, выкрашенные в канареечные цвета. Не трудно догадаться, что в предвоенные, сталинские годы, в самых высоких точках города, демонстративно строились здания, которые могли послужить крепостями на случай войны. Здание, в котором с начала 30-ых годов прошлого столетия начали учиться будущие геологи, должно было господствовать над окрестностями Черепановой горы. Теперь, когда в этих местах достаточно много строят современных «высоток» – это помпезное в те годы здание, как-то сразу сникло, потеряло свой гранитный лоск, стало осыпаться во многих местах, постепенно заключаясь в железные клетки, чтоб к нему близко не подходили лишь по причине кричащей ветхости. Но по-прежнему оно внушает своим былым величием. К нему ведет красивая гранитная лестница, с двумя гранитными шарами внизу; величавый портик с квадратными колоннами, на который сейчас не взобраться по причине его крайней аварийности.
В грозные предвоенные годы, доблестные энкавэдисты вместе с милицией, должны были оборонять эту цитадель-крепость по Анри Барбюса 9. Рядом с этим зданием по Лабораторному переулку, над старым зданием своего общежития КГБе, современные чекисты возводят роскошное здание для СБУ (Службы безопасности Украины). Старого своего логова «символически» стараются не разваливать, очевидно, это для них имеет какой-то глубокий подтекст. Ведь особенной архитектурной ценности это строение не имеет; можно предположить, что они не желают разрушать какой-то светлый миф о своих знаменитых на весь мир предшественниках. Старую «брежневку» – по хозяйски – вписывают в ансамбль современного здания…
…По субботам в холе их общежития геологов, в котором проживали иностранцы, набивалось много любительниц африканской экзотики из числа местных жриц любви. (Кто верит, что во времена Советского Союза секса не существовало, тот может пропустить эти строчки, мимо своего внимания).
Иногда Жан и Мишель из далекого африканского Конго приглашали Игоря на второй этаж. Их комната была перегорожена пестрыми занавесками.
В негров можно было посмотреть телевизор; иногда они наперебой читали ему полные откровенностей письма от «своих» девушек. Подыскивая любую возможность втянуть этого парня в фарцовку, они предлагали ему продавать красивые женские сапожки, доставленные сюда прямо из Парижа. Африканцы ездили в свои страны именно через этот французский город. Это деяние в СССР, всегда преследовалось по закону, за что даже предполагался какой-то крупный тюремный строк, который совсем уж не входил в планы помешанного на романтике совсем еще юного героя. Романтик от мозга костей, – каким был этот парень, – Игорь естественно мечтал поработать в местах не столь отдаленных от города Магадана – но только отнюдь не за колючей проволокой…
Крупный Мишель был всегда серьёзен, а Жан, напротив, очень игрив и вертляв, как и многие другие представители этой чернокожей расы. Они оба, какое-то непродолжительное время, изучали язык «на котором разговаривал Ленин» в московском университете имени Патриса Лумумбы, – но все же больше предпочитали общаться с обывателями общаги с помощью элементарного мата. Это в них получалось виртуозно. В этом они оба напоминали тех многих детей, которые, впервые услышав в подворотне взрослые слова, начинают произносить их с завидным постоянством, как бы подражая взрослым дядям. Жан и Мишель матерились, как сапожники. При этом они оба любили девушек с группы, в которой учился Игорь. Это обстоятельство, – склоняло Игоря, к мысли, – служа, истинной причиной, почему негры пытались склонить его к фарцовке. Обе девушки могли под любым предлогом прийти тогда к нему в общежитие ( якобы к своему парню), а потом незаметно скрыться в комнате негров. Влекомые безумной страстью, девушки потом проделывали это не раз, просто набравшись наглости.
Потом их раскусили; вспыхнул грандиозный скандал…
Это примерное б…во выглядело как-то дико в глазах советских учащихся и поддалось тогда самому безжалостному остракизму. Любительницы африканской экзотики тут же были сняты со всех занимаемых постов…
Но это уже была совсем другая история.
Жан ходил в кепке, на которой доходчиво было написано «US ARMY”. Когда Игорь просил у него покрасоваться среди однокурсников в этой видной кепке, Жан, показал пальцем на общежитие, в котором жили сотрудники КГБе, и потом произносил на ломаном языке, тщательно подбирая слова:
– Нельзья! Тебья отправьят в турьма!..
Путаны, могли находиться в их комнатах только до 23.00 часов, а потом должны были забрать на проходной свои документы и убираться на все четыре стороны. Это их, естественно, не устраивало; они предпочитали оставаться в этой бесплатной бордели до самого утра. Но в случае нарушения этого режима, их документы автоматически попадали в распоряжение органов. За этим строго следили. В общежитие часто заглядывал красивый краснощекий участковый. Общежитие на Летней было самой «горячей точкой» в его районе.
По выходным дням в вестибюле общаги собиралось много городских проституток. И тогда, в ущерб занятиям, администрация вынуждена была снимать с занятий какого-то студента, и командировать его на помощь престарелой вахтерше. Впрочем, бывало так, что за практически недоступные в СССР жвачки, студенты, живущие на первом этаже, сами открывали проституткам окна.
…Это был день, когда Игорь, удобно умостившись на стуле вахтерши, рассматривал журналы посещений, собранные в ящиках стола за многие годы. Одни и те же фамилии фигурировали в нем на протяжении многих лет, перекочевывая с одной страницы на другую. Молодой человек настолько увлекся этим занятием, что даже не заметил, как на нем задержались взгляды коменданта Кирилловича, и краснощекого участкового.
Комендант, – сладострастного типа коротышка, с уже обозначившимся брюшком, – обладал «обалденным», как тогда говорили, голосом. Весь день он мотался по этажам, и орал, как в лесу. Негры принарядили его в джинсовый костюмчик, что придавало ему вполне товарный по тем временам вид…
– Ну, как, подойдет? – Подобострастно, спрашивал Кириллович, заглядывая в глаза красивому милиционеру.
– Слишком молодо выглядит, – отвечал ему участковый.
– Ну, что же я могу поделать? – Разводил руками Кириллович. – Все остальные давно на занятиях…
– Ладно. Забираю его с собою, – заканчивая торг, говорил участковый. – Пойдешь со мной, – обращался он к парню, – это распоряжение коменданта.
– Можешь держать его до вечера! – Напутствовал их в спины, Кириллович.
Дорогой милиционер предложил ему знакомство.
– Можешь звать меня просто Володей, – сказал участковый.
– Игорь, – сухо сказал молодой человек.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70722805&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
