На миг Ал испугался, подумав, что бабушка его раскусила и дает еще один шанс признать, что это он был виновником конфуза.
– Лиза.
– Понятно, – протянула бабушка, словно ей и правда что-то стало понятно. – Над ним издеваются?
– Издеваются? – слегка удивился Ал. – Да нет вроде. Я с ним не общаюсь.
– И правильно, – бабушка снова поспешила в ванну.
– Разве? – спросил Ал. – С ним никто не общается из-за грязной одежды и неприятного запаха.
– Он из неблагоприятной семьи, Саш.
– Я это понимаю. Но разве он должен расплачиваться за свою семью?
– Мы всегда расплачиваемся за свою семью, – бабушка поставила кастрюлю с рисом на прихватку и наконец-то обернулась к внуку.
Ал отвел взгляд и немного помолчал.
– Это несправедливо.
Он поднял глаза на бабушку, словно ища подтверждение этих слов.
– А ты хочешь общаться с Лизой? – вместо этого спросила она.
– Нет, – честно ответил Ал.
Бабушка вздохнула и подошла к плите, чтобы вытереть пролившуюся воду.
– Не кори себя за его положение, Саш. Но я знаю, что ты не тот человек, который будет над кем-то издеваться.
Ал встал, все так же подпирая стенку.
– Ба, – позвал он. – Можно Юдзу придет на ночь?
Бабушка снова вздохнула.
– Пусть приходит, – она махнула рукой, словно отгоняла муху. – Делай, что хочешь.
Ал нахмурился. И что это значит?
– Ты же понимаешь, что если ты так сказала, то я правда сделаю, что хочу? – спросил он.
– Да-да, – бросила она таким тоном, что Ала перекорежило.
– Ну и ладно, – бросил он и, топая, залетел домой.
Впервые за несколько дней он сел заниматься, по-настоящему заниматься, а не делать вид, до вечера. Удивительно, но это даже приносило странное удовольствие. Ал наконец-то отвлекся от бабушки, от прозябания у магазина, от сегодняшнего конфуза с Лизой. От занятий же его отвлек Юдзуру. От него пришла СМС-ка о том, что он придет. Ал накинул ветровку, выбежал во двор и крикнув: «Я пошел встречать Юдзу!», рванул на улицу. Ему не было особой нужды идти встречать друга, тот и так знал дорогу.
Но сейчас ему представилась возможность добежать до конца улицы, пронестись мимо излюбленной детской площадки и увидеть, как в магазине через дорогу горит свет. Ждать, когда он закроется, не было времени, поэтому Ал мог просто дождаться Юдзуру и зайти с ним туда под предлогом купить сладостей на ночевку, хотя денег у него с собой не было. Но вдруг именно сегодня продавцом окажется та девушка. Ал повнимательнее оглядел окно магазина, словно мог увидеть что-то за ним, кроме силуэта стенда с журналами, старых плакатов с просроченными скидками и невысокой вешалки. Ал замер, когда понял, что в магазине нет вешалки. Подул ветер, раскидывая челку по лицу и загораживая обзор. Он смахнул ее со лба – силуэт в окне стал отчетливее, словно приблизился. Теперь мальчик точно понял, что это была не вешалка. Слишком отчетливо проступала человеческая фигура с длинными волосами. Только вот какая женщина станет пялится на улицу из окна, стоя по стойке смирно? И не шевелиться. И это пугало больше всего, казалось чем-то неестественным, словно смотрят прямо на него. А может, и впрямь на него? На улице кроме Ала никого не было.
Он почувствовал, как онемели ноги, руки уже не были в состоянии отбрасывать челку с лица, отдавая ее все нараставшему и нараставшему ветру, словно сама природа начала беспокоится. А силуэт не шевелился.
Кто-то ударил его по плечу. Ал дернулся и чуть не упал – у него подкосились ноги. Юдзуру нахмурился.
– Что с тобой?
– Ты меня напугал.
Сердце Ала словно только тут почувствовало, что ему можно стучать, и пустилось вскачь с немыслимой скоростью. Мальчик обернулся и снова посмотрел на магазин, но силуэта за окном уже не было. И что это было? Человек или…
– Пойдем уже, – Юдзуру поежился, обхватив себя руками. – Холодно.
Ал молча кивнул, и они побежали, опережая надвигающуюся бурю. Кольт уже схватился за ручку калитки, когда краем глаза заметил какое-то движение в конце улицы, но в этот момент Юдзуру толкнул его вперед.
– Бабушка, мы дома! – крикнул Ал и запер калитку на ключ.
– Здравствуйте, извините за беспокойство, – поздоровался Юдзуру.
Та выскочила из кухни.
– Идите домой скорее, ветер такой.
Уже в гостиной, посматривая в окно, Ал полез за кассетами под телевизором, на правах гостя выбрав «Питера Пена». Юдзуру переоделся и присел рядом с другом. Ал развернулся и только тут увидел, что глаза у того красные.
– Юдзу…
В этот момент в дом зашла бабушка.
– Кушать будете? – спросила она, заходя в гостиную.
Юдзуру посмотрел на Ала, и тот ответил за двоих:
– Да.
– Я тогда вам кари на столе оставлю.
Бабушка не выглядела рассерженной или недовольной, она была обычной, и Ал счел это хорошим знаком. Мальчики вышли в соседнюю комнату вместе с ней, затем бабушка снова отправлялась на кухню.
– Кстати, Юдзу, звонила твоя мама, – бросила бабушка напоследок, в кармане у нее зазвонил телефон.
Мальчики переглянулись.
– Что сказала? – спросил Ал.
– Спрашивала, у нас ли ты, и все ли хорошо. Я сказала, что да. Не скучайте. Алло.
И она вышла. Ал закусил губу, борясь с желанием выхватить у нее трубку и сказать отцу, который перестал звонить на домашний, хоть что-то. Например, высказать все, что он о нем думал.
– Сильно отругали? – спросил Ал, как только дверь за ней закрылась.
Юдзуру махнул рукой.
– Конечно мама не будет ничего говорить при твоей бабушке. Но я, считай, из дома сбежал. Мама согласилась только когда узнала, что отец сегодня с работы возвращается.
– Он бы еще сильнее ругал?
Юдзуру то ли кивнул, то ли пожал плечом.
– Спасибо за еду.
– Спасибо за еду.
Ал относил грязные тарелки, когда услышал, как бабушка с кем-то ругается по телефону. Он был уверен, что с отцом, больше не с кем, но при этом узнать, что произошло, не решился. Тихо поставив тарелки в мойку на улице, отмерзшей после зимы, он вернулся домой.
«Интересно, бабушка с папой тоже перестанет разговаривать? – подумал он. – Забавно, это будет третий родственник, который перестанет с ним разговаривать».
Но так нельзя. Должен же быть кто-то, кто будет знать, что отец все еще жив.
От этих мыслей комочек вины и тоски завертелся где-то в груди. Так нельзя.
– Ал, – окликнул его Юдзуру и указал на телевизор, где картинка ночного Лондона сменилось большой собакой в чепчике. – Он на английском.
– Ой.
Ал совсем забыл, какие кассеты у него были на английском, какие на русском, а какие на японском. Половина хранилась дома в Сакраменто, но некоторые и здесь, оставшиеся еще из детства. Пришлось смотреть «Порко Pocco». Потом Ал повел Юдзуру в соседнюю комнату, где хранилась небольшая коллекция манги. Перед стеллажом с фотографиями дедушки и мамы Ала Юдзуру застыл, долго всматриваясь в незнакомые ему лица, а потом свел ладони вместе и опустился на колени. Ал встал за другом, но не повторил его жест. Он никогда вот так не молился, даже не знал, что про себя нужно говорить. Он помнил, как мама в шелковом платке на голове стояла посередине толпы в душном помещении, где приятно пахло и клонило в сон, и говорила попросить здоровья, а потом подвела к иконе за стеклом и сказала поцеловать ее, только не касаясь губами. Нужно было молиться за ее здоровье. Но смысл это делать перед ее фотографией?
– Вы похожи, – наконец, нарушил молчание Юдзуру.
Ал пожал плечами, посмотрев на маму.
– Мне всю жизнь говорили, что я копия отца.
– У вас носы одинаковые.
Ал не сдержался и почесал нос.
– А твой дедушка, – Юдзуру снова посмотрел на фотографии. – Давно он умер?
– Я его не знал, – пожал плечами Ал, всматриваясь в выцветшее лицо с отточенными скулами, уверенной ухмылкой, светлыми волосами, цвет которых на черно-белой фотографии не определишь. – Его задавило комбайном в колхозе еще до моего рождения.
– Где?
– Ну, такие деревни в СССР, где все работали в поле.
– Жуть.
– Коллективизация.
– Я про то, как он умер, – уточнил Юдзуру и поднялся с колен. Его взор обратился на полку под потолком в углу за стеллажом с фотографиями. На расписном пыльном полотенце стояли православные иконы.
– Твоя бабушка не синтоистка? – спросил Юдзуру.
– Всего понемногу, – пожал плечами Ал. – И иконам молится и родственников поминает. Не понимаю такого.
Юдзуру от комментариев воздержался и подошел к долгожданной коллекции манги.
– Сорок пятый том «Джо-Джо», – восхитился он. – Только в начале года же вышел.
– Если хочешь, можешь забрать, – Ал присел на пол. – Мне не понравилось. Рисовка уродская.
– Сам ты уродский. Главное сюжет.
– После того, как вытекут глаза, нет.
Юдзуру толкнул его под бок и присел рядом. Но коллекция манги и комиксов его больше не интересовала, многие из журналов, пусть и не на английском, у него были. А вот пыльных книг русской классики с порванными обложками, пластикового облезшего Деда Мороза, красной неваляшки со страшными глазами, маленьких машинок с открывающимися дверьми, не было.
– Тебе родители с детства дарили такие машинки, – восхищенно протянул Юдзуру, взяв в руки ту самую, напомнившую Алу ниссан. Сейчас же он видел в них явные отличия.
– В детстве я бы ими себе череп раскроил, углы острые. Это тетя с дядей купили. А вообще у меня целая коллекция в Сактаменто, – похвастался он.
– Купили, когда ты жил у них? – Юдзуру дернул за одну из дверок, и она открылась. Он улыбнулся.
– Ага.
– Ты к ним приехал тоже потому, что папа в командировках постоянно?
– Да, – бросил Ал беспечно. – Он потом подумал, что меньше уезжать будет, и домой забрал. А потом по новой.
Ал встал и вернулся в гостиную, чтобы постелить Юдзуру футон.
– Они с твоим папой родные братья? – продолжил допрос тот.
– Они близнецы, – промямлил Ал.
– И не общаются? Странно.
– С характерами в нашей семье? – пробормотал Ал себе под нос. – Нет. Я вообще дядю первый раз только на поминках у мамы видел, когда все здесь у бабушки собрались. И сестру с тетей тоже.
– У тебя есть сестра? – удивился Юдзуру.
Тот пожал плечами в знак согласия.
– И брат. У них еще ребенок родился, – Ал вдруг замер и добавил: – После того, как я уехал.
– Ого, – только и произнес Юдзуру, все еще сидя в соседней комнате и затих.
Ал возился с пододеяльником, думая, почему, если бабушка подготовила футон, не могла заправить одеяло в эту тряпку, когда Юдзуру вновь заговорил:
