– Послушай, пожалуйста, что расскажу… прошу…
Он сделал паузу, ожидая моего ответа. Давал мне выбор, и я в итоге кивнула. Раз уж действительно хотела разобраться во всем, правильным будет выслушать то, что мне готов был рассказать Лемешев.
– Мы с ее матерью познакомились, когда мне было восемнадцать, а ей – почти столько же. Знаю, что у вас с Антоном такая же история.
Я болезненно дернулась, и Роман Юрьевич тут же сменил расслабленно-улыбчивую гримасу на лице на настороженную.
– Мама Ани умерла при родах. Я безумно любил ее. Я до сих пор не смирился с потерей. И не смирюсь никогда. В том, какой Аня выросла – есть моя вина. В большей степени. Она избалована… она получает все, чего желает. Ради нее я и создал свою бизнес-империю.
Он говорил это, а я сидела и думала… Если все это правда – Антон ведь тоже стал неким трофеем Анны Лемешевой. По всему выходило, что это действительно так. Вот только я так и оставалась наедине с одной-единственной проблемой: Антон заверял меня в обратном. А я ведь изначально ему верила, но только сейчас начала собирать некую базу, доказывающую, что последние несколько лет рядом со мной жил совершенно незнакомый мне человек.
– Зачем вы мне все это говорите? Хотите сказать, что раз вы готовы целовать в заднюю часть свою доченьку до конца ее дней, то все случилось совершенно правильно? В соответствии с вашими желаниями? Что вы пытаетесь мне донести? Я не могу понять!
Пришлось повысить голос, но иначе было никак. У меня внутри все кипело. Мужчина, который пришел разрушить мой мир (пусть он и действовал на весьма понятных основаниях) сейчас хотел дать понять, что у этого всего есть какое-то разумное объяснение?
– Моя дочь и твой муж – любовники. Уже давно. Аня родила ему дочь. У Ани на днях снова был приступ. Я поняла в этот момент – нам нужно что-то решать. Антона все устраивает. Ему эта жизнь нравится, можешь мне поверить. Но при этом страдают все. Ты сама это сейчас должна понимать и осознавать.
Я сидела, слушала его и открывала рот, как выброшенная на берег рыба. Приступы… Антона все устраивает… страдают все…
Господи… как же вышло, что я была слепой последние пять лет минимум? Как получилось, что я, готовая ради самых близких людей на все, сейчас сидела и чувствовала себя раздавленной… униженной. Сломленной?
– Почему у них это началось? – едва слышно прошептала я.
– Потому что моя дочь захотела быть с твоим мужем.
– Вы считаете это… нормальным? – выдавила в ответ из себя.
– Нет. Но он ведь мог ответить отказом.
– И потерял бы работу?
– Скорее всего, да.
Нет, я вовсе не искала оправданий Антону. Я пыталась понять, что им двигало в тот момент. Мы молчали. У меня было лишь одно желание – встать и уйти. Но что было бы дальше? Я устроила бы истерику Антону, мы бы с ним развелись… И на этом все. Он платил бы алименты Вадику, но черт бы все побрал – сыну были нужны вовсе не деньги! В первую очередь он нуждался в отце.
А может, это все взаправду было сфабриковано? У меня в голове зашумело. Имея на руках столько доказательств, я все равно с упорством страуса, прячущего голову в песок, пыталась ухватиться за какие-то иллюзорные варианты. Но знала одно – я бы никому не пожелала быть на моем месте в этот момент.
– Если ты согласишься – стань моей гостьей на Дне рождения Ани. Я организую его через два дня в нашем загородном особняке. Твой муж тоже будет. Там ты лично убедишься в том, что я не лгу, – сказал Лемешев.
До этой секунды я считала, что мое сердце и без того бьется с такой силой, что вот-вот проломит грудную клетку. Но я ошибалась. Оно стучало часто-часто, и каждое произнесенное Лемешевым слово, вызывало адский сонм эмоций.
– Да… – сказала я, поднимаясь из-за стола.
Одеревеневшие руки оперлись о его поверхность и я встала.
– Я буду там… я хочу все увидеть своими глазами, – сказала Роману Юрьевичу, после чего неверной походкой направилась в сторону выхода из ресторана.
От всего, что узнала за последнее время, разрывалась голова. И не только голова – меня всю буквально разрывало изнутри. Я чувствовала себя так, будто внутри меня заминировали бомбу, готовую взорваться в любой момент. Я была подобна слепому, который заблудился в вечной темноте безо всяких ориентиров и не знает, как теперь выбраться на верный путь.
Я никогда не думала о том, как буду жить без мужа. Не была к этому готова – ни психологически, ни, тем более, практически. Что я буду делать в случае развода? Куда пойду работать, чтобы содержать, как минимум, себя саму?
Эти вопросы, возникающие в голове резко, неожиданно, заставляли меня нервно вздрагивать, как от внезапного укола иглы. И, спасаясь от них, я занимала руки самыми привычными и обыденными делами – готовкой и уборкой. Тем немногим, что умела в жизни.
Закусив губу, задрожавшую от ощущения собственной несостоятельности, я недоуменно вскинула голову, услышав вдруг звук поворачивающегося ключа.
Мое удивление усилилось, когда я бросила взгляд на часы – всего лишь семь вечера. Сын уже давно был дома, Аля не стала бы пользоваться ключом, зная, что я на месте… Неужели Антон? Я и вспомнить не могла, когда за последние годы он возвращался домой так рано.
За последние чертовы пять лет, если быть точной.
Рефлекс, выработавшийся за долгое время – выйти ему навстречу – я снова задавила на корню. Это был мой маленький протест. Жалкий и никому не заметный, но необходимый мне самой. Я будто испытывала этим саму себя, репетировала момент, когда встречать с работы будет попросту… некого.
– Привет, – улыбнулся муж, входя в кухню.
Он сократил расстояние между нами, прижал меня к себе и поцеловал – сначала в щеку, потом сполз губами к шее. Не выдержав, я вздрогнула от накатившего омерзения, но Антон, к счастью, истолковал это, видимо, как признак удовольствия.
– Ты рано, – проговорила как можно спокойнее, едва сдерживаясь, чтобы не отбросить от себя его руки.
– Решил провести время с любимой женой… – промурлыкал он мне не ухо.
Я едва не рассмеялась – горько и зло. Эти слова звучали сейчас, как самая настоящая издевка.
– А еще… – продолжил муж. – Я хотел перед тобой извиниться.
Он развернул меня к себе лицом и провел пальцем по щеке. Его взгляд, его прикосновения – все это было подобно пытке, которую я едва выдерживала. Он смотрел на меня так ласково, как давно не бывало, а я могла думать только о том, что этими же руками он касался другой женщины. Ложился с ней в постель… зачал ребенка. И, вероятно, смотрел на нее точно также, как на меня сейчас.
Это было больно настолько, что я отвела взгляд. Попыталась отвернуться, чтобы снова схватиться за нож, которым крошила лук, в спасительно-привычном движении, но Антон перехватил мою руку и прижал к своим губам, продолжая смотреть прямо в глаза. Прямо в душу, в которой все переворачивалось от этого взгляда.
– Милаш… я очень перед тобой виноват…
Я замерла. Неужели он сейчас во всем признается?..
– …мы с тобой ведь так и не отпраздновали нашу годовщину. Не хочу, чтобы ты думала, что она для меня ничего не значит. Мы с тобой почти полжизни вместе. Ты и Вадик – и есть вся моя жизнь.
Я стояла перед ним и чувствовала, что меня начинает трясти. Поняла, что по лицу катятся слезы, только когда соленая влага коснулась губ. Как можно было так искренне врать? Или все же… врал кто-то другой?
– Солнышко, ну ты чего?.. – улыбнулся Антон, смахивая слезы с моих щек. – Я это все вообще к тому, что хочу пригласить тебя на свидание. Специально сбежал с работы пораньше, чтобы сводить тебя в ресторан. Только ты и я, что скажешь?
А что я могла сказать? Что водят собачку на поводке, а я не животное, я – личность? Да кому я лгала, от моей личности ничего не осталось еще в тот день, когда я бросила учебу ради семьи.
– Я… – голос не слушался, но я упрямо выталкивала слова наружу. – Я не в обиде, Антош… Это все вовсе необязательно.
– Обязательно! – решительно отрезал муж. – Так что иди собирайся.
Если бы я только знала, в какое место меня приведет Антон – предпочла бы просто умереть. Потому что среди помпезной обстановки и высокомерной публики я, даже облаченная в одно из лучших своих платьев – то самое, что выбрал для меня сын – выглядела абсолютно нелепо.
– Ты не говорил, что мы пойдем в такое… место, – прошептала с ужасом, крепче вцепившись в руку мужа, будто он мог спасти меня от насмешливых и презрительных взглядов.
– Моя жена достойна только самого лучшего, – улыбнулся он в ответ, проводя меня к столику в углу, у окна.
Антон пододвинул мне стул и я села, пытаясь побороть смущение. Но оно накатило с новой силой, когда подошедший официант сервировал стол кучей незнакомых мне столовых приборов.
– Если ты не против, я закажу за нас обоих, – произнес муж и я быстро кивнула.
А затем, замерев, слушала, как он говорит:
– Тако с ребрышками по-корейски, ризотто с планктоном, качо-э-пепе…
За последнее блюдо и уцепился мой слух. Кажется, я слышала о нем в одной из кулинарных передач, которые часто смотрела во время приготовления ужина. Это было одно из самых дорогих блюд мира.
«Зачем, Антон?..» – хотелось мне буквально закричать. Зачем это все?.. Не проживи я с этим человеком столько лет – подумала бы, что этим походом в ресторан он хочет меня унизить. Показать контраст между мной и… той, другой, недоступной мне жизнью. К которой он сам, похоже, был давно привычен.
– Ты прекрасно знаком с их меню, – заметила я, когда официант от нас отошел. – Видимо, часто здесь бываешь?
Говоря все это, я улыбалась. Такой фальшивой улыбкой, от которой болели скулы. Но муж ничего не заметил. Он даже на меня не смотрел.
– Рабочие встречи приходится проводить на самом высоком уровне и в самых дорогих ресторанах, – спокойно пояснил он.
– А меня-то ты сюда зачем привел? – не выдержала я неожиданно даже для себя самой.
Наконец он обратил на меня свой взор. Удивленно приподнял брови:
– Я же сказал – моя жена достойна самого лучшего.
– Ты же знаешь, я предпочитаю более… простые и уютные места.
Антон мрачно поджал губы:
– Ты недовольна?
Я тут же спохватилась. Нельзя, чтобы Антон понял, что у меня на уме. Нельзя, чтобы узнал раньше срока о моих сомнениях, почти переросших в уверенность.
– Довольна, конечно, – снова натянула я лживую улыбку. – Здорово побывать в таком месте.
Этот ответ его удовлетворил. Остаток ужина мне удалось как-то поддерживать беседу, словно ничего между нами и не случилось. Словно не стояло безмолвного призрака Анны Лемешевой, разделившего мою жизнь на две половины.
Но я с огромным облегчением выдохнула, когда мы наконец оказались дома. Собиралась было направиться в спальню и практически без сил упасть на кровать, но тут случилось неожиданное.
– Иди ко мне, – прошептал муж, хватая меня в объятия прямо в прихожей. – Я едва дотерпел до дома…
Его руки быстро шарили по моему телу, задирали юбку, пробираясь к белью.
– Но там Вадим спит… и Аля… – пробормотала я.
– Плевать! – жарко выдохнул Антон мне на ухо. – Давай прямо здесь…
Он прижал меня к стене, впился губами в шею и успел спустить бретельку платья, когда я поняла, что просто этого не вынесу.
Я уперлась руками в его плечи и жалобно пробормотала:
– Антош, я просто с ног валюсь. Прости… Давай в другой раз?..
Он замер напротив меня. В стоявшей между нами темноте я не видела его лица, но чувствовала – он ошарашен этим отказом.
И от осознания этого я испытала мелочное чувство довольства.
– Кхм… – откашлялся он. – Ладно… Я просто хотел устроить незабываемый вечер…
– И у тебя получилось, – уверила я его. – Спокойной ночи, родной.
И с этими словами я скрылась в спальне.
– И в чем ты намерена пойти? – поинтересовалась у меня Альбина несколько дней спустя.
Этим вечером должна была решиться судьба моего брака. Сегодня я своими глазами увижу все.
– Я не собираюсь выряжаться ради дня рождения любовницы моего мужа, – сухо ответила я.
– А это не ради нее, а ради тебя самой! – горячо возразила подруга. – Мила, ты молодая и красивая женщина и ты должна войти туда, как царица! Пусть эта краля увидит, с кем она вздумала соперничать!
– Аля, если все это – правда, то мой бой уже проигран, – криво улыбнулась я. – Такое не прощают.
И все же подруга была права. Нужно выглядеть достойно во всей этой жуткой ситуации. Не хватало только чувствовать себя, как в том треклятом ресторане. Уверенность хотя бы в собственной внешности мне не повредит.
– Ну и что ты предлагаешь? – устало поинтересовалась я. – У меня нет платьев от-кутюр…
– У меня есть, – отмахнулась подруга. – Взяла недавно на распродаже. У нас примерно одинаковый размер, так что, думаю, тебе подойдет. Так что… одеваемся и едем в салон!
– В салон?
– Ну естественно! Нам нужна модная укладка и бомбезный вечерний макияж!
Макияж действительно вышел бомбезным. Я смотрела на женщину, отражавшуюся в зеркале, и не могла найти в ней себя. И когда только я успела забыть, какой красивой и привлекательной могу быть?..
Когда в дверь раздался звонок, я нервным движением прихватила с полки клатч и, кинув отчаянный взгляд на Алю, которая осталась с Вадиком, шагнула за порог.
– Держись там… – это было последнее, что я услышала, уходя из дома в неизвестность.
Лемешев был столь любезен, что прислал за мной машину. И он же собственной персоной встретил меня у вычурного особняка, рядом с которым припарковался водитель.
– Добро пожаловать в мой дом, – проговорил Роман Юрьевич с учтивой улыбкой, протягивая мне руку.
Меня передернуло от отвращения ко всему происходящему, к людям, игравшим чужими судьбами и считавшими, что все и всех можно купить за деньги.
Всех, кто готов продаться, – поправил меня противный внутренний голос.
Преодолев чувство омерзения, тошнотой вставшее в горле – меньшее из бед, что мне сегодня предстояли – я все же вложила свои пальцы в теплую ладонь Романа Юрьевича.
Он уверенно повел меня по ступенькам к дверям и я, не сдержавшись, спросила:
