Священная
Синтия Хэнд
Young Adult. Неземная трилогия Синтии Хэнд #2
Юная Клара не смогла исполнить свое высшее предназначение ангела. Она последовала зову сердца и не выполнила то, ради чего была послана на землю. Прошлого не изменить, и теперь Кларе нужно принять последствия своего решения.
Ее сердце по-прежнему разрывается между Кристианом и Такером. Но выбрать одного – значит предать другого. К тому же Клару снова начали посещать странные видения. Кто-то из ее близких скоро погибнет.
Иногда приходится пожертвовать чем-то ценным, чтобы сохранить еще более ценное. Клара готова подвергнуть себя опасности ради тех, кого любит.
Синтия Хэнд
Священная
Для моей мамы Кэрол
И люди стали множиться на земле, и родились у них дочери. И сыны божьи увидели дочерей человеческих и красоту их. И брали они их себе в жены по своему выбору.
Книга Бытия, гл. 6 стих 1-2
Cynthia Hand
HALLOWED
Copyright © 2012 by Cynthia Hand
Published by arrangement with HarperCollins Children’s Books, a division of HarperCollins Publishers
© О. Норицына, перевод на русский язык, 2020
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020
Пролог
Меня охватывает невероятная печаль. Непередаваемая по силе скорбь, которая заглушает все остальные чувства и давит на меня, пока я шагаю во сне по высокой траве. Я бреду среди сосен вверх по пологому склону. Но это не тот холм, что являлся объятым пламенем в моих видениях. Я вообще его раньше не видела. Это какое-то новое место. Над моей головой ясное, безоблачное голубое небо. Светит солнце, и поют птицы, а теплый ветерок играет с кронами деревьев.
Чернокрылый, должно быть, где-то рядом, совсем рядом, если верить этой свирепой скорби. Я оглядываюсь по сторонам и замечаю рядом с собой брата. На нем черный костюм, темно-серая рубашка на пуговицах, блестящие туфли и галстук в серебристую полоску. Он смотрит прямо перед собой, а его челюсти сжаты от переполняющей его решимости, или гнева, или чего-то еще, что мне не удается распознать.
– Джеффри, – бормочу я.
– Давай поскорее покончим с этим, – не поворачиваясь ко мне, говорит он.
Хотелось бы мне знать, что он имеет в виду.
Вдруг кто-то берет меня за руку. И это невероятно знакомое прикосновение. Как и теплые, тонкие мужские пальцы, сжимающие мои. «Словно руки хирурга», – подумала я однажды. Это Кристиан. У меня перехватывает дыхание. Я не должна позволять ему держать меня за руку, особенно после произошедшего. Но я не отстраняюсь. А вместо этого скольжу взглядом по рукаву его костюма вверх, пока не встречаюсь с его серьезными, зелеными с золотыми крапинками глазами. И на мгновение печаль ослабевает.
А еще через миг в голове раздается его голос: «Ты справишься».
1
В поисках Мидаса
«Блюбелл» Такера больше не голубой. Огонь окрасил «Шевроле» тысяча девятьсот семьдесят восьмого года в черные, серые и ржаво-оранжевые тона. От жара потрескались стекла, шины сгорели, а салон превратился в тошнотворную массу из коричневой обивки, расплавившейся черной приборной панели и металлического каркаса сиденья. Глядя на него сейчас, трудно поверить, что еще несколько недель назад больше всего на свете мне нравилось кататься на этом старом пикапе с опущенными стеклами. Высунув руку в окно, я наслаждалась бьющим в ладонь ветром и время от времени поглядывала на сидевшего рядом Такера, потому что мне нравилось на него смотреть. И именно на этих обшарпанных, потертых сиденьях «Блюбелла» все и произошло. Именно здесь я влюбилась.
А теперь он сгорел.
Такер с печалью в глазах смотрит на то, что осталось от его пикапа, положив одну руку на капот, словно прощаясь с ним в последний раз. А я сжимаю его вторую руку. С тех пор как мы приехали сюда, он практически не говорил. Всю вторую половину дня мы бродили по выжженному лесу в поисках Мидаса, коня Такера. Если честно, мне не особо понравилась идея отправиться сюда снова, но, когда Такер попросил меня отвезти его, я согласилась. Ведь понимаю – он любил Мидаса не только потому, что выиграл с ним множество родео. Но и потому, что находился рядом, когда тот родился, видел, как конь делает свои первые неуверенные шаги, растил и тренировал его, объездил с ним практически все лошадиные тропы в округе Титон. Неудивительно, что Такер хочет знать, что с ним произошло. Хочет покончить с этим.
И я понимаю его чувства.
Во время поисков мы наткнулись на большую тушу лося, сгоревшую практически дотла, и на одно ужасное мгновение, пока я не разглядела рога, мне показалось, что это Мидас. Вот только больше мы ничего не нашли.
– Прости меня, Такер, – говорю я.
Да, я знаю, что не смогла бы спасти Мидаса: не в моих силах было унести и Такера, и здоровенного коня из горящего леса, но все равно чувствую себя виноватой.
Сжав мою руку, он поворачивается ко мне, и на его лице появляется намек на ямочку.
– Не извиняйся, – просит он.
Я обнимаю Такера за шею, и он прижимает меня к себе.
– Это мне следует извиняться за то, что притащил тебя сюда сегодня. Эта атмосфера угнетает. А мы должны как минимум праздновать. В конце концов, ты спасла мне жизнь. – Он улыбается мне, и на этот раз его улыбка полна искренности, тепла, любви и всего того, о чем я могла лишь мечтать.
Я притягиваю к себе его лицо, пытаясь найти успокоение в том, как его губы скользят по моим губам, в мерном биении сердца под моей ладонью, в абсолютном спокойствии и силе этого парня, укравшего мое сердце. И на минуту позволяю себе потеряться в нем.
Я не смогла выполнить свое предназначение.
И эта мысль никак не хочет выходить из головы. Внутри что-то сжимается. Через мгновение в нас ударяет резкий порыв ветра, а мелкая морось сменяется настоящим дождем. Он не прекращается уже три дня, с тех самых пор, как начались пожары. В такую зябкую погоду не спасает даже теплая куртка. А туман, клубящийся между почерневших деревьев, только добавляет нервозности.
На самом деле это место очень напоминает ад.
Задрожав, я отстраняюсь от Такера. «Боже, мне пора лечиться», – думаю я.
Ага, точно. Представляю, как лежу на кушетке у психотерапевта и рассказываю ему о том, что наполовину я ангел и что у меня, как и у любого обладателя ангельской крови, есть предназначение. Вот только в день исполнения своего предназначения я случайно столкнулась с падшим ангелом, который в буквальном смысле перенес меня в ад минут на пять. И пытался убить мою маму. А я пыталась дать ему отпор с помощью мистического божественного света. Но потом мне пришлось улететь, чтобы спасти от пожара одного парня. Вот только я его не спасла, потому что отправилась на помощь любимому. Но оказалось, что того парня и не требовалось спасать, он ведь тоже наполовину ангел.
Да уж. Не сомневаюсь, что мой первый визит к психотерапевту закончится смирительной рубашкой и комнатой с мягкими стенами.
– Все в порядке? – тихо спрашивает Такер.
Я не рассказывала ему об аде. Или Чернокрылых. Потому что мама утверждает, что как только ты узнаешь о них, то тут же привлекаешь к себе их внимание. И это правда.
Поэтому я о многом не рассказываю Такеру.
– Все хорошо. Я просто…
Что? Не знаю, кто я? Безнадежно запуталась? Облажалась по полной? Обречена навеки?
– Холодно, – наконец добавляю я.
Такер обнимает меня и проводит ладонями по моим рукам, стараясь согреть их. На секунду в его глазах мелькает тревога и легкая обида от понимания, что я не говорю ему всей правды. Поэтому я вновь обхватываю его шею и еще раз целую его, но на этот раз нежно и в уголок рта.
– Давай больше никогда не будем расставаться? – говорю я. – Не думаю, что смогу пережить это.
Его взгляд смягчается.
– Договорились. Больше никаких расставаний. Поехали, – отвечает он, беря меня за руку и отводя обратно к моей машине, которую я припарковала на краю выжженной поляны. – Давай убираться отсюда, черт побери, – усмехается он, затем открывает передо мной дверь и, оббежав машину, усаживается на пассажирское сиденье.
Прикольно, что он упомянул чертей.
Но с меня хватит этого ада.
Вряд ли кто-то сможет узнать в девушке, которая заехала в первый учебный день на парковку Старшей школы Джексон-Хоул на серебристом «Приусе», меня. Во-первых, это блондинка с длинными, золотистыми волосами с рыжеватым оттенком. Она затянула свои волосы в тугой хвост на затылке и надела серую фетровую шляпу, которая, по ее задумке, должна отвлечь внимание от волос своим винтажным и стильным видом. Кожа этой девушки выглядит загорелой, вернее, слегка тронутой загаром и как будто светящейся изнутри. Но дело не только в волосах и коже, которые даже мне кажутся чужими, когда я смотрю на себя в зеркало. А в глазах. В моих больших серо-голубых глазах появился отпечаток знаний о добре и зле. Я стала выглядеть старше. И мудрее. Надеюсь, не только выглядеть.
Я выбираюсь из машины. Небо над головой серое, все еще идет дождь. Не удержавшись, я вглядываюсь в облака и пытаюсь найти в своих чувствах хотя бы намек на скорбь, которая бы подтверждала, что в небе скрывается падший ангел. Хотя мама уверяла, что Семъйяза[1 - В первой книге его звали Самджиза. Данный вариант перевода является наиболее точным (И. Р. Тантлевский, Книги Еноха). – Прим. ред.] вряд ли объявится так скоро. Я ранила его, и, по-видимому, Чернокрылому понадобится много времени, чтобы исцелиться, из-за того, что в аду оно течет совершенно по-другому. День там равняется тысяче лет, а тысяча лет – одному дню. Я даже не пытаюсь притвориться, будто понимаю, что это означает. Просто радуюсь, что нам не придется убегать из Джексона, сжигая все мосты. По крайней мере, пока.
Не почувствовав ничего тревожного, я оглядываю парковку в надежде увидеть Такера. Но он еще не приехал. А значит, не остается ничего другого, кроме как отправиться внутрь. Так что я поправляю шляпу в последний раз и направляюсь к двери.
Да здравствует мой выпускной год!
– Клара! – зовет знакомый голос, прежде чем я успеваю сделать несколько шагов. – Подожди!
Я оборачиваюсь и вижу Кристиана Прескотта, который выбирается из своего новенького пикапа, черной громадины на хромированных колесах с надписью «максимальный налог» на боку. Его старый пикап – серебристый «Аваланш», который постоянно появлялся в моих видениях, – тоже сгорел в лесу. Это был не лучший день для пикапов.
Через несколько секунд Кристиан уже бежит в мою сторону. Глядя на него, я чувствую себя странно и нервозно, словно у меня выбивают почву из-под ног. В последний раз я видела его пять ночей назад, когда мы стояли на моем крыльце, промокшие от дождя и перепачканные сажей, пока пытались собраться с духом, чтобы зайти внутрь. Столько всего безумного случилось в наших жизнях, что мы даже не успели в этом разобраться. Правда, стоит признать, в этом нет его вины. Ведь он звонил мне. Постоянно звонил в первые несколько дней. Но каждый раз, когда на экране телефона высвечивалось его имя, что-то внутри меня замирало, как всем известный олень в свете фар. И я не решалась поднять трубку. А когда наконец это сделала, мы не знали, что сказать друг другу. И все свелось к обмену фразами:
– Значит, тебя не нужно было спасать?
– Нет. Да и тебе не требовалась моя помощь.
Затем мы неловко рассмеялись, будто все произошедшее было чьей-то неудачной шуткой, а потом замолчали. Да и что еще можно было сказать? Прости, я все испортила, в том числе и твое божественное предназначение? Приношу извинения?
– Привет, – с трудом дыша, говорит Кристиан.
– Привет.
– Милая шляпка, – добавляет он, но его взгляд скользит по моим волосам, словно каждый раз, когда он видит мой натуральный цвет, это лишний раз подтверждает, что я девушка из его видений.
– Спасибо, – выдавливаю я. – Приходится шифроваться в школе.
– Шифроваться? – нахмурившись, переспрашивает он.
– Ну, знаешь. Скрывать волосы.
– А. – Он приподнимает руку, будто собирается коснуться пряди моих несносных волос, которая уже успела выбиться из-под резинки, но тут же сжимает руку в кулак и опускает обратно. – Почему ты вновь не покрасишь их?
– Я пыталась. – Я отступаю на шаг и заправляю выбившуюся прядь за ухо. – Но краска не держится. Не спрашивай меня почему.
– Магия, – говорит Кристиан, и уголок его рта изгибается в крошечной улыбке, которая еще в прошлом году растапливала мое сердце, словно масло.
Он очень сексуальный. И знает это. А у меня есть парень. И он знает об этом, но все же улыбается мне и флиртует. Это меня бесит. Я стараюсь не думать о сне, который видела каждую ночь на этой неделе. В нем Кристиан кажется единственной соломинкой, не дающей мне потерять рассудок. И стараюсь не вспоминать о словах «Мы принадлежим друг другу», вновь и вновь всплывавших в моем видении.
Я не хочу принадлежать Кристиану Прескотту.
Улыбка исчезает с его лица, а в глазах вновь отражается серьезность. Похоже, он собирается мне что-то сказать.
– Ну, еще увидимся, – быстро выпаливаю я и направляюсь к зданию школы.
– Клара… – Он снова бежит ко мне. – Подожди. Я тут подумал. Может, нам сесть вместе во время ланча в столовой?
