Павел Васильевич Кузнецов "Я родился на Поварне"

Справа выросла колонка:
Ни допрыгнуть, ни достать.
Крепко держится ручонка
За рычаг, чтоб им качать.

Слева речка и затоны,
Островки и бережка.
С детства мне они знакомы,
Возле Стихина лужка.

В тихой заводи у речки,
Где три тополя стоят,
По воде идут колечки,
Мысли в прошлое летят…

Заводь за Стихинским лужком. Рис. автора.

На покосе

Утром рано, спозаранку,
Светло солнышко взошло.
Батя, взявшись за баранку
Мотоцикла своего,

Нахлобуча шлем покрепче,
В седло «козлика» садясь:
– Ну, держись, Тамара, цепче —
И умчались восвоясь.

По дороге им вдогонку
Быстро движется Пушок.
Пёс включился в эту гонку
И летит, сплошной комок.

Ну, а следом, потихоньку,
Дядя Ваня не спеша
Запрягает полегоньку
В путь-дорогу крепыша,

Рыжебокого конягу.
Тот прогулке, вроде, рад,
Молча прётся по оврагу,
Объезжая пней преград.

А за ними мы гурьбою,
От старших и до мала,
В велогонке меж собою
Кто быстрее – на ура.

По лесной дороге, в чаще,
На подъёме в горку, ввысь.
А отлогий спуск не слаще:
«Эх, ребята! Ну, держись!»

Вскоре выбрались на поле,
На простёртые луга,
Где литовкой машут трое
И стоят уже стога.

Первым батя жнёт с отмашки,
Следом дед не отставая.
Потом вымокли рубашки,
А косьбы не видно края.

Мать вдогонку им на пятки
Наступает что есть силы,
Но куда там – парни хватки,
Знать, не первый раз косили.

На покосе. Рис. автора.

Брат наш Лёнька на подмогу
Направляется с литовкой.
Хоть и молод, но, ей-богу,
Наделён уже сноровкой.

Рано – солнышко чуть встало,
И созревшая трава:
«Накосить бы не мешало», —
Так и шепчет мурава.

А сестрёнки в междурядье
Занимаются валками.
Ворошить траву, как прядье,
Можно было лишь руками.

Мы тоже были на подмоге:
Где траву перевернуть.
«Берегите, детки, ноги!» —
Нам кричали там и тут.

На покосе змеи жили,
Шустро ползали в траве.
Мы же их в зажим ловили
Палкой длинной в логове.

А потом на солнцепёке
Те висели на шесте.
Чёрну-ворону, сороке
На закусочку в когте.

Для костра сучков набрали,
Собирая по лесам.
А ещё грибы искали —
Нас учили: «Сделай сам».

Вскоре Вольхин появился
На лошадочке своей.
Слепней рой над нею вился,
Норовя куснуть сильней.

Дядя Ваня, распрягая,
Всё же ноги ей связал,
И, на волю отпуская,
Мне следить за ней сказал.

Сам отправился на помощь,
Взяв литовочку свою.
Я лошадке вкусный овощ
Дал – жуёт, а я смотрю.

Эх, охота покататься,
Только ростом как-то мал,
И пришлось с пенька забраться,
Уцепился – не упал.

Лошадь, чувствуя малого,
Потихонечку пошла.
Обалдевший от такого,
Я вцепился в удила.

Та спокойно зашагала.
Встала. Травушку жуёт.
В кустах птицу испугала.
Ну, а дальше? Не идёт.

На спине сижу лошадки,
Мягко гриву теребя.
Обжимают голы пятки
Рёбра доброго коня.

Солнце только с деревцами
Поравнялось, выползая,
Пробуждаемо певцами,
Всё росою омывая,

Торопилось ввысь, к зениту,
Чтобы, сверху нагревая,
Просушить траву отбиту,
Что, литовками срезая,

Косари сложили валко,
Сбоку, ровными рядами.
Нам, в тени, их было жалко,
Что под солнцем машут днями.

Но пока жара не встала,
Надо травушку косить.
Вон, роса ещё не спала —
Легче косу вкруг водить.

Уж за полдень – жар крепчает,
Запах травушки парит.
Каждый, видя, примечает:
Мать пошла обед варить.

На костре кипит похлёбка
Из картошки, да с грибами.
Рядом чайник жмётся робко,
Вновь заваренный листами.

От смородины весь красный,
Чай с приятным ароматом.
День становится прекрасным
После кружечки ребятам.

Возле кустика калины,
Под берёзкою шурша,
Мать накрыла мешковину,
Сверху скатерть положа?.

На неё кладётся сало,
Хлеб, порезанный ломтём,
Яйца, лук, что запасала