– Мне казалось, девушки должны читать книги о любви… Ну, или, в конце концов, про привороты-отвороты? Извини. – добавил я, увидев её укоризненный взгляд. – Может, прогуляемся? Заодно окрестности мне покажешь…
Она указала тонким пальцем на гигантское сплетение страниц и улыбнулась, когда я взял его с худых колен, закрыв перед этим книгу.
Я нес том в руках, а она шла рядом, чуть опережая меня, и иногда останавливалась, чтобы сдуть с очередного одуванчика все пушинки и загадать желание, которое должно непременно исполниться. С того момента мы проводили вместе кучу времени. Со временем, она мне понравилась так сильно, что я было подумал, что влюбился. Она была такой милой, так звонко смеялась, даром, что беззвучно. Но потом я понял, что полюбил её. Полюбил как сестру. Я хотел общаться с ней. Мне было интересно сидеть и молчать вместе, иногда гулять, есть Сафнию, и просто быть рядом. Знать, что она со мной и в безопасности.
В тот день я пробыл у Наставника до поздней ночи и не увидел моего отца. На следующий день тоже. По утрам и до обеда я был с Окасис, которая являлась отличным слушателем. Мы гуляли, ели, купались в озере, а после обеда она уходила помогать вновь прибывшим демонам, как недавно мне, а я боролся с другими новичками под присмотром наставника Даннира. Мы буквально падали замертво в конце каждой тренировки, однако с каждым боем становилось все легче. Так прошла неделя. Я уже перешел на следующий уровень, по словам наставника, и вел бои с теми, кто провел здесь не меньше полугода и научился контролировать свое духовное тело хотя бы частично. Никто, кроме, наверное, Даннира, не мог понять, как я так быстро этому научился, если все так трудно. Разбираться еще и с этим мне совершенно не хотелось. Я и так ничего не понимал в этом дивном новом мире.
Однажды, наконец, вырвавшись с вечной, казалось бы, Битвы, так как Даннир улетел на алане Сизой по важным государственным делам в Кентрагольф, я попросил Окасис пригласить ко мне Миллира.
Он пришёл незамедлительно. Вернее прилетел на Мадриде. Она была рада меня видеть. Я хотел было покормить ее остатками «Счастья», но Миллир сказал, что хорошо бы ей пообедать в Больских лесах. Мучные быки были её любимым лакомством, и мы решили, не откладывая кормёжку, поговорить во время полёта. Как только мы взлетели, Костлявый стал перебирать звезды руками, как в тот раз.
– Знаешь, – начал он медленно. – мы с Мадридой давно не были в тех лесах. Смотри, какую она развивает скорость. Скоро я не буду успевать ловить правильные звезды. Придётся брать какие под руку скорее попадутся…
Мы сидели, молча, не решаясь заговорить. А, возможно, Миллир просто не хотел портить этот чудесный момент словами. Во всяком случае, он первый вздохнул и сказал так тихо и хрипло, что я едва слышал его:
– Твой отец… Ты о нем хотел поговорить, ведь так?!
Я собирался уже ответить, но Мадрида с громким рыком царя зверей понеслась вглубь леса. Мне пришлось держаться за гриву так сильно, что ни о чем другом я думать не мог. Лишь бы не разжать руки!
Она долетела до белого мясистого пятна, схватила его когтями, зубами оторвала ему голову и, повернувшись окровавленной мордочкой к нам, довольно замурлыкала, как умеют только самые милые котята. После первой жертвы она спустила нас на поляну, где мы разожгли костёр, и убежала в чащу в поисках обеда. Похоже, это был лишь перекус. Я сел на бревно у костра и решил продолжить разговор:
– Хотел попросить отвезти меня к папе. Я уже давно думал увидеться с ним…
– Да. Я как раз об этом начал говорить… Твой отец… Вчера в полдень он улетел на своей алане к очагу восстания. Обещался быть к рассвету…
– Ничего?
– Ни ласточки. Вернулся только зверь – Индиго. Его любимый. Я подумал, что ты захочешь слетать к нему. Возможно, мы нужны там.
– Да. Конечно! Я поговорю с Данниром. Он поймёт…
– Наставника не будет ещё около двух дней. На, выпей. У меня все готово к полету. Дома лежит. Ты готов?
– Как никогда.
Мы затушили костер, и подошли к деревьям. Миллир достал откуда-то из недр широкополой мантии хрустальную вещицу, похожую на тончайшую флейту и, приложив к губам, нежно, с осторожностью подул в неё. Оттуда полилась звонкая трель, почти неразличимая для человеческого, или, скорее, демонического, уха.
В небе появилось тёмное пятнышко. По мере возрастания громкости мелодии, оно приближалось, обретая знакомые очертания, а на поле приземлилась уже совсем Мадрида. Я подошёл и ласково потрепал её за ухом. Алана замурлыкала и легла на спину, чтобы я почесал ей живот…
Взлетели мы поздно, на темно-синем небе зажигались острова созвездий, в эту ночь я снова заметил Художника. Уже на подлёте к Ранульфу, я сам не понял, как провалился в царство Морфея. Скоро. Уже очень скоро я увижу папу…
Павшие
Мы вылетели из Ранульфа ещё до рассвета. Так скоро, что я, не застав Окасис у ее любимого фонтана, успел только оставить там записку.
На этот раз, у меня не вышло уснуть, как ни старался – слишком нервничал. Тогда я стал плести новое сложное созвездие, которым был занят весь мой разум. Несколько раз мысли возвращались к очагам восстания и отцу, которому явно была нужна помощь, но волнением я бы ему не помог, поэтому старался отогнать эти мысли.
Миллир посадил меня на Индиго, отливающего ярко-синим и бирюзовым цветами. Тот принял меня как хозяина и я даже мыслями мог управлять им. Стараясь лететь так быстро, как только мог алан моего папы, я мысленно подстегивал его, когда привыкал к новой скорости.
За это двухдневное путешествие, я научился ходить во время полёта, выполнять несколько простейших трюков и даже понимать настроение питомца. Если я слишком долго думал об отце, то, привязав предварительно незаконченное созвездие к хвосту алана, прыгал вниз. У самой земли он меня ловил. Иногда я пересаживался на Мадриду, чтобы дать Индиго время поохотиться, отдохнуть и восстановить силы. Несколько часов после этого мы летели на нем, а Мадрида улетала в ближайший лес или гору. На высоте, по словам Костлявого, водились сизые белки-плавуны, размером с хорошего козла. Один раз она притащила такую, держа её зубами за ластовидную заднюю лапу. Довольно красивое существо. Та, будучи ещё живой, пыталась вырваться, но алана отпустила её, лишь взлетев за облака. Через несколько секунд добыча упала вниз, а за ней камнем летела охотница. Остановившись за пару метров от земли, она аккуратно спикировала, села рядом с трупиком некогда прекрасного серо-голубого животного и стала, срывая мясо с костей, как гриф, медленно обедать.
Пересекли границу города мы только на третий день изнурительного и безостановочного путешествия. Но, отдохнуть нам было не суждено – весь город сгорел дотла.
Даннир, на уроках военной этики, всегда говорил, что Кентрагольф пойдет на что угодно для достижения своих целей. Хотя я и не успел узнать у него, чего они хотят, появилось нехорошее предчувствие, и я попросил жнеца рассказать мне все, об этой войне.
– Рассказ очень долгий, – сообщил мне смерть. – Но нам нужно пешком, чтобы нас не заметили, добраться до второго очага восстания. По пути я все расскажу, а сейчас нам нужно поужинать и поспать. Держи. Поешь. Двинемся, когда Солнце сядет. Мадриду и Индиго отправим в лес. Они будут идти за нами, но, скрываясь от всех за деревьями. Нужно сильно постараться, чтобы не заметить таких животных. Если ты закончил с едой, то вот шатры. – он взмахнул рукой и появились две фиолетовых палатки с золотистой окантовкой в виде бахромы. – Нам пора спать. Добрых снов.
– Добрых снов, Миллир. – ответил я и, нагнувшись, зашёл в шатер.
Мое любопытство нисколько не удовлетворил такой ответ, но я не собирался даже пытаться выпытать нужную информацию у того, кто вытащил мою бессмертную душу из тела, да так, что я и не заметил. Поэтому, да еще потому, что сильно устал, я все же пошел спать.
Внутри шатра было на удивление тепло и сухо, хотя летний день не баловал солнечной погодой. Дул пробирающий насквозь, легкий ветерок, небо затянуло темными рваными облаками и порой оттуда срывались огромные, как слёзы крокодила, капли соленой прохладной воды. Все это, плюс тот факт, что два дня и две ночи я не смыкал глаз, убаюкало меня в считанные минуты. Мои веки свинцовой тяжестью опускались вниз, но закрылись полностью лишь тогда, когда я буквально упал на круглую мягкую, как батут, кровать с ворохом разномастных, по размеру, цвету и форме, подушек. Успел только подумать, что на облаке спать, конечно, мягко, но зато обычная человеческая кровать как-то привычнее и роднее, что ли.
Кто-то куда-то меня опять зовет. Мое имя, произнесенное тысячу раз, отражается от деревьев, неба и земли и распадается на крошечные слова – шепот, звучащий из чащи: «Болива-а-ар». И я иду. Иду по тому самому лесу, который еще во сне на земле сгущался вокруг меня, не давая дышать и видеть. Не позволяя мне понять, кто же меня так отчаянно зовет. Я бегу, продираюсь сквозь ветки, но никого не нахожу. Я снова один и темнота опять пожирает меня. И, в этот раз, меня некому спасти.
Проснулся я от того, что по моей коже бегают толпы мурашек, а в носу у меня спрятался одуванчик и нещадно щекочет. Собрав последние силы в место атаки растения, я громко чихнул, отчего семена цветка, на своих белых паутинистых парашютиках полетели в небо, подхваченные потоками холодного ночного ветра. Приоткрыв один глаз и осмотрев местность, я не увидел своего Костлявого друга.
Палатки пропали. Рядом тлели угольки недавно потушенного костра.
Я, слегка замерзнув, возродил пламя своим дыханием и, прикрывая ладонями огонёк, искал взглядом веточки, или то, что могло бы заменить их. Сзади подошёл Индиго и ткнулся влажным носом в мою спину. Мадрида принесла в зубах ветку дерева и легла сзади меня полукругом.
Откинувшись на неё, я стал разламывать ветку и кидать щепки в огонь. Алана закрывала нас от ветра, и костер не потух, а даже подрос, и стал греть. Только расслабившись, я вспомнил, что звери должны были прятаться в лесу, а мы со жнецом к утру собирались провести рекогносцировку и отправиться в соседний город.
Мои мысли прервал звук. Внезапно в землю у моей икры врезалась стрела с металлическим наконечником. Мадрида одним мимолетным движением хвоста затушила и закопала костёр. Индиго притоптал землю, подбросил меня на свою спину и, взлетев на метр от земли, стрелой кинулся в лес. За считанные секунды мы преодолели полкилометра, и засели в самой гуще деревьев.
Я обернулся думая, что Мадрида летела позади и сейчас сядет рядом; как же я ошибся! Из нашей засады было видно, как летит алана, иногда разворачиваясь и рыча, а за ней бегут люди с луками и железными копьями. Это были Павшие. Про диких людей, обитавших в этих местах, я слышал от Миллира по пути сюда. Они кричали и кидали свои оружия в неё, кто-то остановился, целясь, кто-то стрелял на бегу. А я? Я сижу в укрытии! Решив немедленно помочь алане, я попытался спрыгнуть с Индиго, но он поднял орлиные крылья и свел концы наверху. Я схватился за гриву и вовремя: он с силой опустил крылья вниз и поток воздуха сразу подбросил его на добрых десять метров. А я ведь совсем забыл, что он читает меня, как открытую книгу.
С такой высоты мы быстро увидели Мадриду и племя дикарей. Они мчались слева от нас, огибая лес, но алана оказалась умнее этих ребят. Заметив нас, она поднялась ввысь; тут-то я и понял, почему она не взлетала до этого момента: в основании левого крыла торчал обломок искореженной стрелы, с левой задней лапы стекала струйками, иссиня черная кровь.
Она села на хвост Индиго, и мы рванули за холм – в самое Сердце Леса, куда побоялся лететь даже Миллир.
Приземлившись среди деревьев, и убедившись, что нас не преследуют, мы остановились обработать раны Мадриде. Стрела засела не слишком глубоко, и я смог лёгко её вынуть. На остром металлическом кончике слегка светилась какая-то вязкая, бледно-желтая, смешанная с кровью, жидкость.
Капля медленно упала на траву и зелень вокруг места приземления стала серой. Цветы завяли, пожухли, трава стала серо-желтой и пригнулась к земле, как будто очень устала и легла отдохнуть.
«Яд!» – первое, что пришло мне в голову. Возможно, это те, кто украл Миллира.
Рану Мадриды надо было срочно продезинфицировать и забинтовать. В одной из сумок, висящих на Индиго, я нашёл аптечку. На белом мешочке была нарисована черная развивающаяся лента с красным словом «Жизнь», написанном на их языке, с которого капала кровь.
Некоторые слова я помнил из книг, которые мы читали с Окасис. Совсем непонятные, она пыталась показать языком жестов. Достав из аптечки все, что было и, поняв, что никаких бинтов здесь не предвидится, я решил пробовать на себе все по чуть-чуть и проткнул палец стрелой. Меня сразу замутило, голова пошла кругом, и стало тошнить. Мне казалось, что ещё чуть-чуть, и я попаду в Беспамятство! Взяв первое, что мне попалось под руку, я намазал на рану – не помогло!
Живой рукой я пробовал все: сыпал, втирал, колол, брызгал, даже пытался высосать кровь. Ничего не подходило. Бросив эту затею, я сел под боком у Мадриды. Мне становилось все хуже.
Через некоторое время я с удивлением заметил, что она бодрая и здоровая. Рана затянулась.
«Наверное, на алан эта отрава не действует. Вот дурак…» – подумал я и отключился.
Кошачий монастырь
Открыв глаза, я не увидел абсолютно ничего. Зато почувствовал. Кто-то явно смотрел на меня. Мгновение и я на ощупь прижался спиной к стене, приняв стойку красного кентавра, как учил Даннир.
– Кто здесь? – Крикнул я, и мои слова эхом прокатились по стенам к потолку, звучно и тяжело упав передо мной. Закрыв глаза, я представил, как хорошо будет, если где-то сейчас появится свет. Я смогу защищаться.
Стоило мне подумать об этом, как тут же все факелы под сводом высоких потолков вспыхнули, издав негромкий щелчок, за мгновение переросший в гул тысячи корабельных колоколов.
– Успокойся.. – прозвучало в моей голове. – Думаешь мы стали бы спасать тебя, чтобы потом убить?! – и правда. Я заметил, что гнойная рана на пальце зажила, а моё тело чувствует себя прекрасно.
Но где аланы и Миллир? Я огляделся. Оказывается, моя спина уперлась в колонну, которая находилась посреди гигантской залы. Колонна была зеркальная и я, невольно посмотрев на своё отражение, понял, почему голос просил меня успокоиться: я был похож на загнанного в тупик зверя.
Веки раскрыты настолько, что ещё чуть-чуть и глазные яблоки выпадут и покатятся по идеально гладкому мраморному полу, а боевая стойка больше походит на то, как новорожденный котёнок шипит на собак.
В целом, в тот момент у меня был довольно жалкий вид. Только теперь, в зеркало, я заметил, что за моей спиной что-то стоит.
Обернувшись, я рассмеялся в голос, но тут же взял себя в руки. Мой смех все ещё звучал в пустом помещении, и все казалось таким неестественным. Особенно – гигантская, в размер человека кошка, сидевшая на полу передо мной. Страх пронизал меня, и я снова засмеялся тем противным смехом, который издают психи в классических фильмах ужасов. Кошка перестала умываться и посмотрела на меня пронзительными фиалковыми глазами.
«Мейн-кун или Саванна… Удивительно большой экземпляр…» – подумал я, чтобы хоть как-то объяснить себе немаленькие размеры животного.
Но кошечка меня переубедила: встала, и тут же в моей голове снова зазвучал голос. Только уже другой, более грубый – мужской:
– Ты закончил сходить с ума? Тогда следуй за Катрин. Она приведёт тебя куда нужно.
Кошка повернулась, нетерпеливо мурлыкнула и побежала в крайнюю колонну.
Между Катрин и местом назначения осталось несколько сантиметров и тут случилось то, чего я никак не мог ожидать: она врезалась в каменную постройку, встала, отряхнулась, и побежала в соседний столб. Он благополучно открылся и поглотил её. Подумав секунду, я решил слушать голос в голове и нырнул в зеркало за ней.
***
Когда мы вышли из стены, я с удивлением заметил, что Катрин превратилась в девушку. Светлые, почти золотые волосы, кожа цвета молока и ярко фиалковые глаза.
– Извини, – сказала она, поправляя шевелюру, – Я ещё не совсем освоилась в этом зале. Мне лишь недавно разрешили выходить за пределы магического купола. Я из младших…
– Эм.. Катрин… – начал было я, но она меня перебила:
– Боливар. Я знаю, что ты хочешь спросить. Мы как раз идём туда, где тебе все расскажет Глава монастыря. А пока слушай и смотри. Это – она обвела рукой коридор, по которому мы шли – кошачий монастырь. Все люди, которых мы встретим по дороге к Сумалу, на самом деле не люди, а коты и кошки. В этом здании действует магия Мутантов, настолько сильная, что может сокрушить даже барьер у врат в мир живых, поставленный самим Богом. Мы превращаемся в людей, когда захотим, но только либо здесь – в здании, либо, если нет доступа внутрь – можно испить воды Мутантов. Но это только для нас, так как демоны – вроде тебя, – то есть бриллиты не от рождения, могут принимать изначальную форму где угодно. Бриллиты – для сведения – мифические, наделённые разумом, животные. Такие, как ты или принц Урдан, к примеру, только в облике зверя и не говорящие на демонических языках. Та вода, кстати говоря, держится в секрете от всех, кроме старших котов и кошек, Мутантов и теперь тебя. Бог, естественно как всегда знает все сам. Я даже не знаю, зачем Сумалу попросил рассказать тебе нашу тайну, но если он тебе верит, то верим мы все. – она повернула ко мне радостное личико и растянула полные розовые губы в улыбке. Из-под верхней губы выглядывали два жемчужных клыка. – А вот и зала Жизни. Здесь ты найдёшь ответы. – Закончила она.
Я услышал треск и обернулся, но Катрин не было, рядом сидела кошечка. Такая же, как и в том зале, только размером с мою голову.
Она мурлыкнула, пихнула меня по ногам в сторону зала Жизни и убежала. Я распахнул резные двери и зашел.
Удивлению моему не было предела, когда я увидел, что это не «тронная зала», а обычная комнатка с мягким голубым диванчиком, бежевым пушистым ковром, мебелью из белого дерева и стеклянным журнальным столиком с металлическими ножками.
На окнах висели занавески цвета индиго, три стены были бежевые, а одна, в которой дверь – светло-синяя. За шкафом в бирюзовом пуфике сидел человек, лет тридцати на вид, в нежно-голубом, почти сером халате.
Создавалось впечатление, что в комнате живёт ребёнок.
– Не мнись на пороге. Защелкни дверь и сядь. – снова сказал голос в голове. Мне показалось, что ему просто лень говорить вслух.
Я повиновался и через секунду уже разместился на ковре, опираясь спиной на диван. В животе заурчало и я, надеясь, что безызвестный, пока, Сумалу пропустил это мимо ушей, аккуратно стянул бежевую пушистую подушку и посадил к себе на живот.
– Знаешь, я тоже что-то проголодался. Мэри, дочка, наколдуй-ка нам бутербродов, пожалуйста. – прокричал хозяин комнаты, а затем, снова, обратился ко мне – здесь можно есть настоящую еду. Замок находится на Земле. Зачем бы нам понадобились порталы, если можно использовать дверь?! – улыбаясь, сообщил мой собеседник.
После его слов из, как я думал, шкафа выглянула девушка, лет семнадцати.
Ничуть не похожая на светлокожего и беловолосого отца, смуглая Мэри, прошла к столику, сказала пару слов и опустила появившийся в её руках поднос на стеклянную поверхность, а затем удалилась обратно в «шкаф» поправляя короткие темно-изумрудные волосы.
– Итак, – сказал Сумалу, протягивая мне в руки кружку чего-то горячего и дымящегося. – ты хочешь узнать как попал сюда и куда подевался Миллир, правильно?
– Да.. – отхлебнув из кружки, как оказалось, какао и, закусив тёплым бутербродом с тягучим сыром, ответил я.
– Все просто – ты сомнамбул. Скорее всего, тебя что-то или кто-то зовет во снах. Когда вечером вы уснули в палатках, ты ушёл и твой друг, собравшись, пошёл тебя искать. Затем ты вернулся, не найдя то, что искал, и снова, уже по-настоящему, уснул. Это мы узнали от алан. Только вот Костлявый забрел на территорию Кентрагольфа. Вернее они поставили там палаточный городок и хотят выжать из башни Богов наших сородичей и нескольких людей. Их чуть больше сотни, а кентров семьсот с копейками. Проникнуть внутрь они смогут, если внутри никого не будет, – магия такая. Пока кто-то из хозяев есть в башне, она не откроется для незваных гостей. Даже если внутри останется труп. То есть, либо они все сбегут, либо… умрут. На башне стоит печать главного Мутанта. Попав к ним, твой друг обрек себя на гибель. Мы отправили помощь три дня назад, но они вряд ли успеют спасти его…
– А я как здесь..?
– Наши следопыты сообщили, что в плен попал человек, идущий с севера. Когда его схватили, он говорил, что-то про Мав – горелые остатки деревни, не так давно осажденной воинами Кентрагольфа. Так что, все итак ясно. Мы нашли тебя в лесу, близ этой деревни. Когда прибыли туда, два алана бросились на нас, защищая тебя, но мы убедили их, что хотим помочь, и без нас ты умрёшь. Они сами летели сюда с тобой, но когда я вылечил тебя, они уснули в той зале, где ты очнулся. Мы переместили их в денники. Ты опять ушёл. Только на этот раз из этой самой комнаты и нашёл Зеркальную залу. Ты искал выход отсюда, но мы не на Верхних небесах. Ты не выйдешь отсюда без физического тела или твоей Сущности, поэтому, там все и закончилось. А теперь ложись спать. – он указал рукой на дверь и она открылась. В ней был шкаф и столик, все как здесь, только вместо дивана кровать, а вместо голубого – оранжевый. Я хотел еще поспрашивать его, например, что такое Сущность, или почему я хотел уйти отсюда во сне, но мой собеседник красноречивым взглядом отмел подобные намерения.
Поблагодарив Сумалу за гостеприимство, еду и моё спасение, я запер дверь, завалился на кровать прямо в одежде и благополучно уснул под мысли о том, что скоро мне могут понадобиться цепи.
Первое превращение
Проснувшись, я потянулся и, отодвинув бежевую занавеску, выглянул в окно, надеясь увидеть горы (мне, почему-то, казалось, что монастырь обязательно должен быть в горах), но моему взору открылась холодная, и прерывисто ровная панорама сероватых облаков, очень похожих на моё настроение. Впервые за несколько дней я чувствовал себя никак. Равномерно, спокойно, в общем, полная апатия. На меня не действовало даже то, что замок парит в облаках.
Я встал с постели, надел на себя свою рваную одежду, и медленно, местами спотыкаясь и останавливаясь – по-дурацки и чувствовал себя и вел, соответственно – поплелся в душ. Я понятия не имел, куда нужно идти, поэтому просто шел. Несколько раз я встречал в коридоре котов и кошек, но они вежливо сторонились меня. Хотя, насколько вежливо, в принципе, можно сторониться кого-то? Так, блуждая по коридорам, я наткнулся на Катрин в пушистом обличие. Она мне что-то мурлыкнула и подтолкнула меня носом к уже знакомому порталу. Видимо, я опять как-то вышел в зеркальную залу.
– Кого ищешь? – спросила кошка, когда мы прошли сквозь колонну, и она стала вновь человеком.
– Не знаю. Вообще-то я хотел найти душ, но это, скорее, сила многолетней привычки. Просто хожу здесь. – я пожал плечами.
Катрин усмехнулась и поманила меня пальцем в другой коридор. Я не знал, куда она меня ведет, но спрашивать и не собирался. Мы шли по лестнице вниз. Каменные стены были влажными и холодными, с потолка капало, впереди слышался шум. Коридор все сужался, тьма становилась все гуще, а шум воды все слышнее, однако, когда я разогнулся, выйдя из коридора, стало светло. Такое зрелище произвело на меня неизгладимое впечатление: пещера, водопады и звезды. Полная пещера кристальных звёзд! Каждый камень, который смотрел на нас из стен пещеры, сиял холодным лунным светом. Но, несмотря на это, вода была приятно тёплой, а камни – мягкими и пушистыми, как кошачья шерсть. Водопад вымывал все негативные эмоции, чувства из моего сознания. Ласковые потки воды, словно проходили сквозь меня, забирая с собой все плохое.
– Это Вода Мутантов. – сообщила Катрин. Я даже не заметил, как она подплыла. – Обладает огромной силой. Чувствуешь, как она очищает тебя? Мы сюда приходим, только в крайних случаях и приводим только исключительных существ. Особенных. Таких как ты.
– Как я? – кошка только ухмыльнулась в ответ на мой вопрос и тоже встала под водопад.
– У Сумалу дар предвидения. – она все-таки заговорила, когда я уже собирался уходить. Я остановился. – Он не может точно сказать, что в тебе особенного, но видел, как ты изменишь ход войны. Изменишь нашу историю…
Я только открыл рот, чтобы расспросить ее об этом, но Катрин практически неуловимо для меня вышла из озера, накинула свой балахон и исчезла в темноте коридора. Кажется, это значило «больше ничего не скажу». Как же здесь все не любят отвечать на вопросы!
