Уперев цепкие пальчики в мою грудь, свободной рукой она поправляет свою кепку, прячет выбившиеся пряди волос льняного оттенка за уши.
– Спасибо, Джа-аст.
Надо признать, Вика красива. И с этим не поспоришь. Изысканная и утонченная девушка. Макияжа на ней всегда в меру, одежда и обувь искусно подобраны и не вульгарны. Но вот поведение… Уж слишком открыто она дает мне понять, чего хочет. И стоит только пожелать, можно получить то самое, предлагаемое ею, в любой удобный для меня момент.
– Всё! – Раздается команда Никиты. Заметив меня, он дублирует на английском: – Мы завершили! – Дождавшись, когда судья запишет результат в ведомость, он выхватывает лист и указывает нам в сторону следующего этапа. – Бегом!
С удовольствием отстраняюсь от Вики, и мы послушно бежим в указанном направлении, огибая кочки, корни деревьев и стараясь не наступать на вездесущие шишки, о которые так легко можно подвернуть ногу.
Перед нами вырастает навесная переправа. Между деревьями натянуты два каната: один выше моего роста, другой на уровне колен. Преодолев ее, нужно будет перейти к следующей – те же два каната, только смыкающиеся в середине – так называемая «бабочка». Удержаться на подобном сооружении – большая проблема. Следом – третий вид переправы: трос, к которому тебя прицепляют карабином на поясе. Перемещаться необходимо, используя руки и ноги, – то есть ползти спиной к земле, видя перед собой лишь небо.
За каждый вид переправы – по очку. Если, разумеется, ты пройдешь ее, не упав на землю. Перейти должны все участники группы по очереди. Свалился на первой, на вторую не допускаешься. Минимум потерь – максимум очков.
Дима вызывается в первопроходцы. Закатывает штанины до колена, обнажая новые цветные тату, и нервно сплевывает в траву. Он все еще не может отдышаться после кросса – курильщикам всегда тяжелее. Мысленно благодарю себя за то, что уже десять дней не курю.
– Dima! Dima! – Кричат ребята, когда он встает на нижний трос и, шатаясь, хватается за верхний руками.
– Да-вай! – Поддерживаю я, сжимая пальцы в кулаки.
Парень сперва переставляет ноги медленно, аккуратно пробует переправу на прочность, затем ускоряет темп и проходит ее приставным шагом буквально за несколько секунд. Мы поддерживаем его криками и свистом. Зоя хлопает в ладоши и прикусывает губу – самый сексуальный жест их тех, что я когда-либо видел.
– Ди-ма! Ди-ма! – Скандируют девчонки.
Маша предпочитает не смотреть. Пока ее парень пытается удержаться на коварной «бабочке», она предпочитает рассматривать дятлов. На всякий случай тоже поднимаю голову, вдруг посчастливиться заметить птицу, которую в Сан-Диего можно увидеть разве что по ящику или в зоопарке. Но среди ветвей никого не видно, стук тоже не слышен. Понимаю: Маше просто невыносимо это напряжение, и она не может наблюдать за испытанием Димы.
Тот уже покачивается на самой середине, едва удерживаясь на тросах. Самый сложный отрезок: верхний трос опущен к самым твоим ногам, очень высока вероятность при малейшем неосторожном движении свалиться вниз. Но Калинину везет: он быстро перехватывается, восстанавливает равновесие и продолжает путь под наши громкие аплодисменты. А уж третья переправа для него и вовсе ерунда – Дима преодолевает ее за несколько секунд, точно юркая кабинка на горнолыжном курорте.
Я иду последним среди парней. Мне не привыкать, что на меня все смотрят: с детства в спорте. Но ведь сегодня за моей спиной Зоя. Она наблюдает, судорожно заламывая пальцы, и верит в мою победу, поэтому от напряжения меня колотит, а руки с ногами и вовсе отказываются слушаться – они будто деревянные. Пытаюсь собраться с духом, и азарт все-таки побеждает – я готов.
Наверное, это качество всех спортсменов, которые сражаются в игровых видах спорта. Страсть, порыв, эмоции, задор. Все это движет тобой, дает мотивацию, чтобы не сдаваться, бороться до конца, даже если надежды уже не остается.
Слышу звук горна, выдыхаю и начинаю движение. Получается на удивление быстро, руки горят, но терпимо, равновесие тоже удерживается. Спрыгиваю и быстро бегу на «бабочку». Вот здесь с моим ростом приходится попотеть: на самой середине стараюсь выровнять положение тела так, чтобы ни голова, ни задница не тянули меня вниз. Сумев перехватиться, продолжаю путь и через несколько шагов уже спрыгиваю на землю.
На ребят не смотрю, но среди двух десятков голосов с легкостью узнаю ободряющий голосок Зои.
– Давай, Джастин, ты сумеешь! – Кричит она, пока ее слова не заглушает горн.
И у меня вдруг прибавляется сил. Пристегнувшись карабином к тросу, пробую перебирать руками и ногами. Быстро нахожу удобный способ и начинаю движение. Стараюсь ускориться и не смотрю по сторонам. Наверняка, похож сейчас на большую обезьяну, но кого это волнует, когда на кону целых три очка?
Последний рывок, и мои ноги, наконец, упираются в дерево. Слышу крики ребят. Руки Димы подхватывают меня, останавливают и помогают отстегнуть карабин. Спрыгиваю вниз, немного неуклюже, но все равно чувствую себя кем-то вроде героя. Посмотреть в сторону оставшихся на старте девчонок духу не хватает – вдруг увижу ее взгляд, от которого сердце сначала замирает, а потом начинает биться, как сошедшие с ума часы? Поэтому, медленно отряхивая руки, гляжу себе под ноги и отхожу назад.
Первыми из девушек идут те, что покрепче и поспортивнее, но не каждой из них удается преодолеть второе испытание. Двое падают и выбывают. Мы приободряем их аплодисментами и дружескими хлопками по плечу. Падает и Вика. Кажется, она немного увлеклась тем, как выглядит ее фигура – картинно выпрямляла спину и оттопыривала назад ягодицы, поэтому падение вниз лицом и расстраивает ее настолько, что она плачет.
Сев на пенек, Вика отчаянно всхлипывает. Скинув кепку на траву, она резкими, дергаными движениями пытается отряхнуть пыль, намертво въевшуюся в ворот ее футболки. Верные подружки предлагают ей бутылку воды, но девчонка отрицательно качает головой. Кажется, ее ничто теперь не утешит.
Пока внимание остальных ребят приковано к проходящим испытание девочкам, сажусь перед ней на корточки.
– Было больно? – Спрашиваю.
Она поднимает на меня немного раскосые светлые глаза.
– Чуть-чуть, – произносит жалобно. – Я… я… просто… корова!
Утешать девочек немного не моё. Ну, не умею я этого. Когда Челси выла в детстве, я просто отворачивался, чтобы не слышать. Трудно начинать в таком возрасте, но приходится:
– Ну, что ты. – Отрицательно качаю головой. – Ты была очень… грациозна. Просто… тебе не повезло.
Вика сияет. Всхлипнув, она утирает нос тыльной стороной ладони. А мне внезапно становится смешно, потому что она только что размазала грязь таким образом, что над губой у нее теперь красуются экстравагантные усики а-ля Гитлер.
– Спасибо, Джа-аст, ты такой милый, – говоря это, она складывает губы уточкой.
– А ты больше не плачь. – Улыбаюсь я и встаю.
Подхожу ближе к натянутым тросам, чтобы посмотреть на Зою.
Моя сердце – пойманная в сети рыба, оно так же высоко прыгает и в поисках спасения стучится о ребра. Нельзя вот так просто стоять и пялиться на нее, ужасно хочется подойти – вдруг понадобится быть рядом, чтобы подхватить ее.
Маленькие бицепсы на тонких девичьих ручках напрягаются, ножки дрожат. Кажется, можно даже разглядеть капельки пота, застывшие на ее шее. Преодолев первое испытание и спрыгнув на землю, Зоя поворачивается и находит меня в толпе. Она улыбается. Не так, как обычно улыбаются из вежливости или чувства долга. Зоя делает это по-настоящему, честно, искренне, и дарит улыбку, полную счастья, лично мне.
Шарю по карманам, пытаясь достать телефон. Нужно запечатлеть ее на следующем этапе. Едва выудив аппарат из кармана, чуть не роняю. Тот подскакивает вверх, делает кульбит в воздухе и ложится на мою грудь, как мяч после удачной подачи. Прибиваю его руками к телу, чтобы не упал, и облегченно выдыхаю. Мог ведь и разбиться.
Позволяю себе снова взглянуть на Зою, но та уже отвернулась и собирается с духом перед тем, как влезть на «бабочку».
– Закон фотосъемки. – Говорит мне Дима, внезапно оказавшийся вдруг за спиной. – Если фотоаппарат всегда под рукой, то снимать нечего.
Шумно выдыхаю и нажимаю на экран. Тот зажигается, и мы с ним видим предыдущее групповое селфи, на которым мы с Зоей по центру – щека к щеке, счастливые и с широкими улыбками на лице.
– Закон фотосъемки, часть вторая. – Хмыкает Калинин. – Самые удачные фотографии всегда получаются случайным нажатием на кнопку.
– Это точно, – соглашаюсь я.
И мы снова возвращаемся к переживаниям за мою Зайку.
Снимаю на видео, как она сгибается пополам, чтобы удержаться на середине веревки. Надо сказать, у нее это получается элегантнее, чем у меня. Зайка – совсем крошечная. С ее ростом ей труднее было доставать до веревки, когда та была высоко наверху, а теперь, когда она уже на уровне коленей, Зоя проделывает это мастерски. Все ее движения кажутся выверенными и легкими.
Приближаю картинку, та размывается немного, но тут же обретает резкость. Теперь на экране во всей своей красе аккуратная круглая попка Зои, наверняка, мягкая и упругая наощупь, так и манящая к ней прикоснуться.
– Что ты там?.. – Подходит ко мне Маша. – Ой…
Ее глаза направлены на экран. Отвечаю ей тем же испуганным взглядом.
– Я не специально, честно…
Клянусь, она усмехается почти дьявольски. Складывает руки на груди и смотрит на меня взглядом победителя крупной лотереи.
– Коне-е-ечно. – Говорит с игривой улыбкой.
Нажимаю стоп, убираю телефон в карман.
– Вовсе нет!
– Нет. – Смеется она, делая шаг назад. – Конечно, нет.
Кажется, румянец передается воздушно-капельным путем, потому что я чувствую, как вспыхивает мое лицо.
– Маша… я…
Девчонка двигает плечами и пританцовывает, будто слышит в этом шуме какую-то веселую мелодию.
– Маша-а… – На моем лице мольба.
Она снова подходит и пихает меня локтем в бок.
– Я ничего ей не скажу, не переживай. – Затем подпрыгивает на месте и начинает хлопать. – О! Зоя! Молодец!
Оборачиваюсь и вижу, что моя Зайка проскакала почти всю третью дистанцию. Спешу к финишу, чтобы подхватить ее и помочь слезть. Едва ее ноги касаются ствола сосны, подхватываю девчонку под спину и ловким движением отцепляю карабин. Она соскальзывает мне прямо в руки и прижимается к груди.
– Ох, – тихо выдыхает.
Держу крепко и ставлю ее на землю медленно, будто мои руки сопротивляются этого. Зоя так близко, что я чувствую запах ее шампуня с привкусом местной пыли и сосновых иголок. Ее губы всего в нескольких сантиметрах от моих. Стоит немного наклониться, они соприкоснутся, и я смогу почувствовать ее вкус.
– С..спасибо, – бормочет Зоя.
Ее ноги встают на землю. И ощутив под собой твердость, девушка спешно опускает руки. У меня не получается сделать тоже самое сразу: неохотно размыкаю пальцы и отпускаю ее на волю. Зоя неуклюже отстраняется от меня и нервно трет лоб. Со всех сторон слышатся голоса, ребята поздравляют ее, ведь она справилась.
Губ Зои касается легкая, смущенная улыбка. А я вдруг вспоминаю, что нас разделяет не только расстояние: это или то, что между нашими странами, неважно. Гораздо хуже этого всего – наличие ее чертова бойфренда, с которым ужасно хочется разобраться в первую очередь.
Понимаю, что нужно сказать ей что-нибудь, но слова застревают в горле и упрямо не хотят выходить наружу. Недосказанность туманом оседает в воздухе, но этого никто не замечает, кроме нас двоих. Ничего не поделаешь, нам приходится разойтись в разные стороны.
Но проходит несколько минут, и мы уже мчимся вместе к следующим этапам. Взбираемся всей группой по сетке, проходим по качающимся брусьям, соревнуемся на лодках, проходим дистанции с препятствиями на велосипедах, одолеваем какое-то мутное болотце с помощью самодельной переправы из постоянно переставляемых с бревна на бревно досок.
Вконец измотанные, грязные, но жутко довольные лежим позже все вместе на берегу, недалеко от волейбольной площадки. Нам нужно немного прийти в себя перед перетягиванием каната. Солнце слепит глаза, трава щекочет кожу, ладони горят после веревок, но мне так хорошо, как никогда в жизни не было.
Дядя Миша сказал мне перед нашим отъездом: «В России две беды: дураки и дороги. От их смешения и получились туристы». Кажется, начинаю понимать, что он имел ввиду. Но к долгим походам в лес я еще не готов. Одно дело готовить на плитке и умываться из этих странных пластиковых штук, которые подвешены в лесу возле домиков, и совершенно другое – уйти в поход и спать ночью в палатке. Это, знаете ли, только для отмороженных русских. Ну, или чудаков с канала «Дискавери».
– Идем! – Зовет нас Никита.
И мы все лениво поднимаемся с травы. Я снимаю кепку и бросаю ее в кучу одежды, сваленной на пне. Перед нами небольшая яма: устроители выкопали ее, очевидно, для того, чтобы нам было веселее проигрывать в перетягивании каната. Победители стягивают команду противников в этот мини-кратер и довольно потирают натертые до мозолей руки. Умно.
С досадой смотрю на свои кроссовки – какая теперь разница. Хуже им точно не будет. Да и сдаваться я не намерен. Собираем десять человек: пять крепких парней (что будут в центре) и пять девушек помощнее (встанут позади нас). Канат ровно посередине перевязан красной ленточкой, становлюсь ближе к ней – почти к самому краю ямы. Вокруг нас собирается целая толпа. Вижу Зою, она справа от меня, сцепила пальцы в замок и ждет начала.
Первая команда, которая нам попадается, оказывается достаточно слабой: мы быстро стаскиваем их в яму. Вторая, после небольшого перерыва, сопротивляется намного дольше. Мы упираемся в землю ногами, тянем, кряхтим, но не сдаемся. Победа дается нелегко – мы в поту, наши ладони горят, их обожгло веревкой. Я после такой тренировки чувствую каждую мышцу своего тела и необыкновенную волю к победе.
На финальнуюбитву мы идем с высоко поднятой головой. Со мной суровые русские парни, которые никогда не сдаются, и отчаянные русские девушки, которые ничего не боятся. И группа поддержки у нас самая красивая и громкая. Но лучше всех – охрипшая от крика Зоя. Теперь я отчетливо вижу ее хрупкую фигурку в толпе. Она стоит скромно, с краю, на ее лице застыло выражение тревоги. Девчонка хлопает огромными глазищами и прикусывает собственные пальцы от напряжения.
21
Зоя
Раздается сигнал, участники обеих команд вцепляются в канат изо всех сил и начинают тянуть, каждый в свою сторону. Вика кричит какие-то тупые речевки, и мне все сильнее хочется садануть ей по голове. Сейчас не время для всей это лабуды, сейчас к месту пришлись бы отчаянные вскрики, сгрызенные до мяса заусенцы, сорванный голос, вопли отчаяния, слезы, а не эти её «наши парни лучше всех».
У меня чуть сердце не останавливается от накала борьбы, а она все красуется. И почему эта девица вдруг стала раздражать меня все сильней?
– Дава-а-ай! – Задыхаюсь. Мне хочется броситься туда, к ним. Схватить край каната и тащить на себя, пока не сдохну. – Джас-тин! Ди-ма! Никит! А-а-а-а!!!
Маша падает на колени от волнения. Никто из нас больше не в силах выдерживать напряжения. Последняя из наших участвующих девочек вдруг поскальзывается, ее ноги перекрещиваются, и она валится под ноги предпоследней участнице. Толпа вскрикивает и застывает в немом в изумлении.
Естественно, наша команда теперь в большой опасности. Пока они барахтаются, мы теряем вес, и поэтому группа филфака начинает постепенно одерживать верх.
Вижу, как кроссовки Джастина, взрывая носками толщу земли, медленно приближаются к краю пропасти. Близко. Опасно близко. Все мои внутренности под грудной клеткой сплетаются в нервный узел.
Девчонки поднимаются и вновь хватаются за канат. Теперь парням уже легче, но ноги Джастина все еще в нескольких сантиметрах от ямы.
– Еще! Еще! – Кричит толпа позади меня.
Вижу изгибы его бицепсов под короткими рукавами футболки, они чудовищно напряжены. Так же как и его лицо со стиснутыми до скрипа зубами. Американец почти лежит, пытаясь перекинуть вес своего тела назад. Упирается отчаянно, тянет на себя канат побелевшими пальцами.
– Рывки! – Рычит Никита. – На счет!
Наш капитан самый умный – я всегда это знала. Но как его должен понять Джастин? Никита совсем забыл, что он не понимает по-русски. Беспокойство налетает на меня ураганом и начинает душить. Что? Что делать? Ох…
– Рывки! – Кричу по-английски, делая отчаянный шаг вперед. – Рывки!
– И Ррраз! – Задает ритм Никита.
Вся команда из последних сил резко дергает канат на себя. И Джастин с ними. Из меня вырывается вздох облегчения. Только вот радоваться рано.
– Ррраз! – Повторяет Медведев, вцепляясь в веревку с таким видом, будто они дьявола из преисподней собираются вытащить. – Раз!
И на каждый его крик приходится новый рывок. Соперники не ожидали такого, поэтому немного растеряны и не могут собраться. На каждый толчок они послушно делают шаг к яме. А у наших снова словно прибавляется сил.
– Раз! Раз! Ррраз!
Еще рывок… И, наконец, ребята как подкошенные падают на спину. Они еще не понимают, что произошло, но я уже вижу: несколько соперников друг за другом проваливаются в яму.
– А-а-а!!! – Громко визжат девчонки за моей спиной.
Машка вскакивает на ноги и бросается обнимать меня. Мы прыгаем, как заведенные, и чуть ли не ревем от счастья. Казалось бы, что такого – ну, перетянули канат. Но ощущение такое, что мы небо сдвинули! Просто сумасшествие!
Сурикова отпускает меня и летит к ребятам, которые начинают подниматься на ноги под рев толпы. Она обнимает Диму, и тот кружит ее вокруг себя.
У меня столько эмоций! Клянусь, во мне воздушные шарики, которые поднимут меня сейчас к облакам. Какая-то доля секунды. Всего. Но я вижу раскрасневшееся лицо Джастина, поднявшегося на ноги, делаю несколько смелых шагов и всем телом бросаюсь ему в объятия.
