Всю дорогу Тео кормила контрактного так же, как и себя. Ни разу не сэкономила, ни разу не убавила порцию. Наоборот, брала этому тупице самое вкусное, самое сытное! Даже на катере зашла на камбуз и потребовала, чтобы Тому Макбрайду в третьем классе давали не кашу со шкварками, а нормальное мясо. И гребаный, мать его, кофе. С пятью ложками сахара на чашку.
И что? Этот тупица сделал какие-то выводы?
– Какой же ты… – неудачный, чуть не закончила Тео. Так называла контрактного Мэри, и сейчас это словечко всплыло в памяти, закачалось на волнах, как желтая резиновая уточка. «Какой же ты неудачный!» – хотела сказать Тео, но оборвала себя, так и не договорив.
Впрочем, этого и не требовалось. Слишком уж очевидной была фраза. Вздрогнув, как от пощечины, контрактный съежился еще больше и стиснул свой убогий завтрак так, что передавленные куски посыпались на пол.
Заметив раскрошенный хлеб на полу, парень охнул, разжал кулак – и обреченным взглядом уставился на то, что осталось от идиотского бутерброда.
– Я… я… Простите. Я уберу. Сейчас. Простите.
Рухнув на колени, он торопливо начал сгребать крошки, но только растаскивал их по доскам, пачкая дерево белыми пятнами сыра.
– Стой, – попыталась остановить его Тео, но парень судорожно возил, возил, возил ладонями по полу, беспорядочные движения становились быстрее и быстрее. – Стой. Том. Том!
Вздрогнув, парень остановился, бессильно уронив руки.
– Что это было? – Тео присела рядом с ним на корточки, закрыв обильными юбками злосчастные крошки. – Том?
Контрактный дышал, как после марафонского забега, плотно сжатые губы подергивались.
– Эй. Это просто кусок хлеба, – Тео осторожно положила руку ему на плечо. Тело под вылинявшей рубашкой было твердым и горячим, как батарея. – Том, что случилось?
Контрактный молчал так долго, что Тео уже не ждала ответа. Поэтому, когда он заговорил, вздрогнула и отстранилась.
– Не получается, – контрактный поднял грязные руки. – У меня не получается.
– Что именно? – как можно спокойнее спросила Тео. Она говорила медленно и внятно, как дрессировщик с диким животным. Или как психиатр с буйным психом. – Том, что у тебя не получается?
– Всё. Мне говорят. Я стараюсь. А получается не то.
– Ну вот видишь. Если получается не то – значит, кое-что все-таки получается.
– Не то, – тупо повторил, словно не услышав ее, контрактный. – Он говорит: удобри клумбу. А я вижу: госпожа Теодора сидит. И думаю: сейчас сделать или потом? Если сейчас – навозом вонять будет. Плохо. Если потом – кричать будет, что не работаю. Тоже плохо. Ну, я и подумал: вы же давно сидите, значит, скоро уйдете. Ну и начал. А оказалось – не так. Надо было подождать.
– Ну откуда же тебе было знать, – подобрав неудобную юбку, Тео опустилась на пыльные доски. Разговор обещал быть долгим, а ноги уже начали затекать от неудобной позы.
– Всегда. Всегда так. Я выбираю неправильно, – парень поднял с пола смятый в катышек хлеб и положил в ладонь. Потом еще один. Еще. Еще. И еще. – Даже контрактный из меня… неудачный.
– Стой. Перестань, – поймав его за руку, Тео пересыпала крошки себе в ладонь и выбросила на траву. – Оставь хлеб в покое. Его птицы съедят. Или белки какие-нибудь. Тут же есть белки?
– Да. Есть. Вон там, – на секунду оторвавшись от созерцания пола, контрактный махнул в сторону сосен, наступающих на покосившийся деревянный забор.
– Когда ты их увидеть успел?
– Утром. В окно. Они по веткам друг за другом гонялись, – подобрав раздавленный кусок сыра, контрактный подбросил его на ладони. – Думаете, белки едят сыр?
– Они даже мясо едят, – уверенно ответила Тео. Спасибо тебе, Animal Planet.
– Ну вот. Даже с мусором все неправильно, – криво улыбнувшись, контрактный размахнулся. Описав крутую параболу, белый комочек сыра исчез за забором.
– Но я же не об этом! Так. Эй, Том! Ну-ка, посмотри на меня! – Теодора дождалась, когда он нехотя поднимет взгляд. – Сейчас у нас получилась ерунда. Мы просто не поняли друг друга. Но это же нестрашно, правда? – Тео упорно ловила взгляд серых глаз. – Нет никакого смысла переживать из-за одного-единственного недопонимания. Ты согласен? Том?
– Ну… да, – скользнув взглядом в сторону, контрактный вдохнул – глубоко и медленно. – Прошу прощения, госпожа. За недопонимание. И… ну… за это. Я… приложу больше усилий.
– Да что ж такое-то! Том! – прикрикнула на него Тео и тут же осеклась, осознав ошибку. Но парень, вместо того, чтобы закуклиться в привычную непробиваемую тупость, просто тихонько вздохнул.
– Да, госпожа? – на удивление спокойно спросил он.
– Что ты умеешь делать?
– Не понимаю, – нахмурился контрактный. – Я все делаю. Что прикажете, госпожа.
– Это само собой. Но что ты делаешь хорошо? Что у тебя получается?
– Ну… – прикусив губу, парень прищурился куда-то в небо, над темными кронами деревьев. – Не знаю. Копаю. Дрова рублю. Тяжести ношу.
– А еще?
– С деревом могу. Починить что-нибудь или там стол сделать. Стул.
– Вот. Молодец. Что еще?
– Всякое другое чиню. Водопровод, замки, механику – что попроще.
– Замечательно! Дальше.
– В огороде могу, в саду. Яблоню вот, скажем, обрезать надо, – уловив, чего от него ждут, контрактный постепенно включался в процесс. – Ну и стены в доме. В подвале трещины пошли, надо штукатурку подновить. Могу сделать. Забор прогнил. Поменять надо.
– Сделаешь?
– Ну… да. Конечно.
– Отлично, – улыбнулась контрактному Тео. – Вот этим ты и займешься. А готовить я сама попробую. Когда-то я очень хотела научиться, но все как-то руки не доходили. Возможно, это мой шанс. Эй, помоги мне встать! – она потянулась вверх, и Том, подхватив ее под руки, легко вздернул в воздух. – Пройдись по двору и по дому, посмотри внимательно, что еще сделать нужно. Думаю, ты в этом разбираешься больше, чем я.
Меланхолично пластая огурцы на тонкие кружочки, Тео вдруг поняла – ей это нравится. Неспешная, медитативная работа, дающая мгновенный и осязаемый результат, не требовала усилий и внимания. Разрезав на толстые ломти булку ржаного хлеба, Тео открыла горшочек, перетянутый пергаментной бумагой. Внутри обнаружился густой белый соус, в котором плавали золотистые крапинки цедры и мелко нарубленная зелень. Тео обмакнула десертную ложку, осторожно облизала ее – и, щедро зачерпнув, размазала соус по хлебу. Кухня мгновенно наполнилась ярким, нахальным запахом лимонов и чеснока.
На хлеб – сочные, хрусткие листья салата. На них – ветчину. Потом – прозрачно-зеленые, еще хранящие холод подвала, огурцы. Сверху – сыр. Не удержавшись, Тео отковырнула рыхлую солоновато-пряную мякоть и закинула в рот.
Сколько там было калорий? Тридцать? Пятьдесят?
Да какая, к дьяволу, разница.
Поколебавшись, Тео выложила на сыр еще по ложке соуса, накрыла ее ровным, как под линеечку, кружком помидора, а сверху присыпала мелко нарубленной петрушкой.
Вот. Теперь красота.
Кофейник на газовой плите, подбирающийся к высшей точке озабоченного бормотания, наконец-то преодолел барьер. Он вскипел, грохоча крышкой и выплевывая из загнутого носика яростные фонтанчики воды. Чертыхнувшись, Тео вылила лишку в раковину, вернула кофейник на огонь и тщательно отмерила из банки кофе. По одной столовой ложке на чашку.
Последний раз Тео варила кофе на плите лет эдак пять назад, поэтому в пропорциях была не уверена. Но если запомнить соотношение сейчас, потом его можно откорректировать. А если сыпать наугад, в следующий раз тоже придется сыграть в рулетку.
Сняв с печки кофейник, Тео наблюдала, как оседает, теряя запал, рыхлая бурая пена. За окном мелькнула взлохмаченная макушка – сначала влево, потом вправо и опять влево. Контрактный со всем усердием рыскал по саду, выискивая потенциальные проблемы. В радостном рыжем свете апрельского солнца его светлые волосы отливали медью.
И что это было? Там, на веранде, двадцать минут назад?
Контрактный не отличался умом, но выглядел человеком флегматичным и сдержанным. Такой взрыв эмоций стал для Теодоры полной неожиданностью. Она ведь, по сути, и не сказала-то ничего. Разносы, которые Тео устраивала подчиненным, были в разы жестче – и все-таки никто в нервные срывы не падал.
Разумнее допустить, что причина внезапной и бурной реакции – совсем не Теодора. Ее слова были всего лишь спусковым крючком, а сдетонировал давно уже накопленный ворох неприятностей.
Если это действительно так – отлично.
Теодора не хотела портить отношения с контрактным. Ей нужны были союзники. И туповатый, но сильный и надежный работник – не самый плохой вариант.
– Том! – высунувшись в окно, окликнула предполагаемого союзника Тео. – Заканчивай! Кофе готов!
Расставив на подносе тарелки, чашки – и сахарницу, обязательно сахарницу! – она вышла на веранду прямо навстречу контрактному. Он как раз поднимался по ступеням.
– Ну зачем вы сами-то! Давайте я! – парень попытался перехватить поднос, и кофе, плеснув через край, грязным струйками пополз по бокам чашек. – Простите, – растерянно заморгал контрактный.
Рук он так и не убрал – стоял, как парализованный, неловко придерживая чеканный металлический край.
– Спасибо, – преодолела мгновенное раздражение Тео. – Ну, что же ты замер! Бери поднос – он правда тяжеловат.
Неуверенно покосившись на Теодору, контрактный принял груз из ее рук и медленно, с предельной осторожностью донес до стола.
– Сюда ставить?
Господи. Нельзя же быть таким остолопом.
– Да, именно сюда, – терпеливо улыбнулась Теодора.
Тщательно, как сапер – мину, парень поставил поднос на маленький круглый столик. Тео опустилась в кресло-качалку, взяла чашку кофе, а потом сообразила – и махнула контрактному рукой.
– Да не стой ты, садись. Вон та тарелка – твоя.
Все еще настороженно зыркая из-под опущенных ресниц, контрактный поднял бутерброд, повертел его, примериваясь, и сходу отхватил половину. Изумленная Теодора наблюдала, как он медленно, с усилием, пережевывает огромный кусок.
Ужасная глупость, конечно – Теодору эта картина внезапно порадовала. Похоже, что бутерброды действительно получились отличные.
Публика рукоплещет в экстазе.
Сама Теодора дипломатично взяла того монстра, которого соорудил ей контрактный. Помидор к этому времени обмяк, сыр заветрился – но Тео мужественно жевала и глотала, удерживая на лице самую любезную улыбку.
– Ну что вы… Зачем? – с трудом проглотив непомерный кусок, контрактный шумно запил его кофе. – Давайте я этот бутерброд сам съем, а вы забирайте хорошие!
– А чем он плох? – Теодора повертела на пальцах тарелку. – Не красавец, конечно, зато мяса на троих. – Подтверждая свои слова, она взяла один кусок ветчины, положила на него сыр, накрыла вторым куском и демонстративно откусила. – По-моему, отличный бутерброд.
– Правда? – несколько секунд контрактный таращился на нее, приоткрыв рот, а потом расплылся в широчайшей, до изумления счастливой улыбке. – Я… Ну… Старался. Я как подумал: мясо ведь лучше, чем хлеб. И сыр тоже. А помидоры удобнее есть, если большими кусками – так они в руках не разваливаются. Ну или в салат их нарезать – но вы же не говорили про салат. Только про бутерброды. Вот…
Смешавшись, он замолчал и торопливо сунул в рот кусок сыра.
Ну да, ну да. Любимый прием. Я не могу говорить, у меня рот занят.
Не удержавшись, Теодора фыркнула – и тут же подумала, что это ошибка. В такой ситуации даже уверенный в себе человек с легкостью принял бы смех за насмешку – а Томас Макбрайд не был уверенным в себе человеком. И действительно – контрактный притих, настороженно глядя на Теодору. А потом расплылся в неловкой смущенной улыбке.
– Как дела в саду? – развивая успех, спросила Теодора. – Работы много?
– Что? А! Да, – торопливо отпив кофе, контрактный вытер подбородок рукой. – Не то чтобы очень, но хватает. Из того, что сразу надо… ну, то есть, это вы решаете, сразу или не сразу, а может, и не надо, я только посмотрел…
– Доверяю твоему профессиональному мнению, – оборвала бестолковое мельтешение Тео. – Так что за дела?
– Забор скоро ляжет. Пока стоит, но столбики понизу прогнили полностью. Если ветер посильнее подует – завалится все, от калитки до леса. Кстати – там, за оградой, ручей. Я попробовал воду – хорошая, лучше, чем в кране. Вам показать?
– Потом, – уклонилась от предложения Тео. – Что-то еще делать надо?
– А как же! Плиты на дорожке укрепить – некоторые, как на волнах, раскачиваются. За домом слива сухая – спилить надо. И сразу же на дрова ее, для камина. О! Сарай дровяной починить – крыша в дырках вся. Какой-то придурок ее рубероидом накрыл, а доски сверху не положил. Ну, крышу яблоками и побило всю. Дырявая, как после обстрела.
– Но ты же сможешь ее починить?
– Я? Конечно. Да запросто!
Воодушевленный контрактный все вываливал и вываливал на Теодору бесконечный список работ. Он улыбался, хмурился, то кивал головой, то мотал ею, отрицая какие-то невероятные и вопиющие факты – вроде растрескавшейся каминной трубы или гнилой перекладины в лестнице.
– А если вы туда станете! Пять футов до земли – это ж убиться можно! Да эту перекладину надо было менять еще года два назад. Сейчас там только труха – и гов… гхм… слюна жуков, которая эту труху склеивает. Мусор, кстати, нужно из сада повычищать. Трава высокая, а в ней сучки лежат. Если не знаешь, то запросто напорешься – так что вы туда особо пока не ходите, по краю у дома гуляйте. Клумбы сильно запущены, грядки травой заросли. Я-то, конечно, могу все восстановить – вот только не знаю, надо ли. Как думаете?
Тео растерянно поглядела на бушующее перед ней море сорняков. Жизнерадостная весенняя трава перла вверх, выбрасывая к небу пестрые разноцветные бутоны. Над ними кружили тяжелые озабоченные шмели, порхали какие-то полупрозрачные то ли стрекозы, то ли бабочки.
Хочет она это убрать? Не хочет?
– Понятия не имею, – честно сказала Теодора. – Ой, погляди! Кто это?
От калитки, придерживая рукой нежно-розовое кисейное платье, шагала невысокая женщина. Талия у нее приближалась по размеру к бедрам, и пышная юбка начиналась прямо от груди. Маленькая, кругленькая и розовая, женщина походила на сдобное бисквитное пирожное, щедро пропитанное клубничным топпингом.
Смерив незваную гостью взглядом, контрактный прищурился – и поджал губы.
– Это? Клиентка. Сейчас ругаться начнет.
– Может, и не начнет.
– Вот эта? Точно начнет, – двумя глотками допив кофе, контрактный с видимым сожалением поднялся. – Такие всегда начинают. Уж я-то знаю.
Клубничная дама, преодолев шаткую дорожку, уже подходила к дому. Теперь Теодора могла разглядеть выражение ее лица – и вынуждена была признать: эксперт совершенно прав. Клубнично-кисейная дама действительно будет ругаться.
– Добрый день… госпожа Дюваль… – стремительным штурмом взяв крыльцо, клиентка остановилась, преодолевая одышку. – Простите… за неурочный визит.
– Ну что вы, какие мелочи! Я очень рада, – расплылась в профессиональной улыбке Теорода. – Может, воды?
