– Да. Пожалуйста, – решительно промаршировав мимо столика, гостья отодвинула стул и рухнула на него, как полновесный центнер бетона, замешанного на клубничном сиропе. – Очень жарко сегодня. Солнце так и печет.
– Том! Принеси, будь любезен, воды, – обернулась Теодора к контрактному.
– Да, госпожа, – склонившись в полупоклоне, он бесшумно исчез за дверью.
– Вы моя первая гостья в этом городе, – вернулась к любезному щебету Теодора. – Простите, не знаю вашего имени…
– Эмилия. Меня зовут Эмилия Натта, – запоздало представилась розовая дама. – Не знаю, можно ли меня назвать гостьей… Дело в том, госпожа Дюваль, что я пришла к вам по делу.
– Я слушаю вас, – Теодора склонилась к гостье, вся воплощенное внимание и сочувствие. Этот прием неплохо работал с проблемными клиентами в банке – возможно, сработает и сейчас.
– Ваш предшественник… Этот бесчестный человек… Я ходила к нему каждую неделю. В дождь и в жару, усталая, отчаявшаяся, я шла к этому негодяю за помощью – и совершенно напрасно! Только вообразите – каждую неделю, через весь город, и каждый, каждый его житель знал о моем позоре! Но я вынуждена была идти. Потому что у меня не было выхода. К сожалению, в Кенси нет другого мага с широкой общей практикой. Только парочка акушерок, целитель и гадалка, но гадает она, я вам скажу, преотвратно – всем обещает скорое сердечное чувство, и что бы вы думали? У меня из сердечных чувств только гипертония! Я так и сказала ей, когда встретила в церкви всеблагого огня. Клотильда, говорю, паршивка ты эдакая! Кто обещал мне роковую встречу со жгучим брюнетом? И что? Где этот брюнет? И знаете, что она мне ответила? Ты, говорит, к портному ходила? Ходила. Он тебе шелковый халат шил? Шил. Так вот она, эта встреча! Совершенно, говорит, роковая, – потому что шелк на твоем халате орешками крашеный и пятнами пойдет после первой же стирки. Ну вы представляете? – торопливо схватив поднесенный Томом стакан воды, розовая дома осушила его стремительными глотками.
– Это совершенно непозволительно, – сочувственно покивала Теодора. – Никакой профессиональной этики.
– Да! Именно! Я так и сказал! Мошенница ты, говорю, и паршивка! Без этики! Ты мне что обещала? Что встреча будет с брюнетом! А разве господин Скорцо брюнет? Ну а кто же еще, – отвечает эта мерзавка. До того, как облысел, как раз брюнет-то и был! – на мгновение гостья остановилась, с астматическим присвистом хватая воздух, и промокнула лицо крохотным кружевным платочком. – Но даже эта нахалка не идет ни в какое сравнение с вашим предшественником. Я ходила к нему через день! Два года я страдаю подагрой, это нечеловеческие боли, но я вынуждена была идти – а этот мошенник так ничего и не сделал! Он палец о палец не ударил. И в этом есть ваша вина! Вы, именно вы, передали патент господину Туро. Ну разве это возможно? Достаточно один раз посмотреть в его бесчестные глаза, чтобы понять – с таким человеком дело иметь не стоит!
– Мне очень жаль, – сокрушенно потупила очи в пол Теа. – Патент передавала моя бабушка, а пожилые люди так доверчивы…
– Да. Конечно. Я все понимаю. Моя бабушка тоже совершала странные вещи. Взяла и отдала свою сумочку соседке. Я спрашиваю у нее: бабушка, где сумочка? А она: Эмилия, дорогая, Роза так просила, так просила – и вернуть обещала через пару дней. И что потом? Как вы думаете, что потом! Да я неделю к этой старой мошеннице ходила, чтобы сумочку вернуть! А когда все-таки вернула – смотрю, а на ней все бусины срезаны. Совершенно нельзя людям доверять. Обманывают всех – женщин, сирот, стариков.
Смятая и сокрушенная лавиной слов, Теодора беспомощно посмотрела на контрактного. Тот стоял у стены с травоядно-бессмысленным выражением лица и, кажется, совершенно выключился из реальности. На мгновение Тео почувствовала зависть. Если бы она тоже могла выключаться, как робот, пропуская мимо ушей всю бесконечную человеческую глупость…
Поймав ее взгляд, Том на мгновение закатил глаза – так быстро, что Тео даже не поняла, померещилось это или действительно было.
– Я так вас понимаю, госпожа Натта, – отрабатывая привычный сценарий, Теодора мягко дотронулась до ее руки. Клиент должен видеть в сотруднике банка союзника, а не врага. – Может, вы расскажете мне, что же у вас произошло? Я приложу все усилия, чтобы помочь.
– Что произошло? О, вы еще спрашиваете! Об этом знает весь город! Соседи надо мной смеются, на рынке шушукаются, а в храм огня мне и зайти-то неловко. На омовение пламенем я самой последней прихожу, чтобы перед людьми не краснеть. А все из-за него! Из-за мужа! Является ко мне каждую ночь, подлец!
Теодора ошарашенно заморгала. Конечно, пыл господина Натта поражал воображение. Являться каждую ночь к этому громогласному чудовищу – да у мужика, должно быть, стальные яйца. Но в чем тут, собственно, проблема?
– Госпожа Натта, я понимаю, это очень деликатный вопрос… Иногда мужчины непозволительно навязчивы…
– Вот! Именно, дорогая моя! – схватив Теороду за руку, розовая дама так сжала ее, что кости затрещали. – Вы меня понимаете! Мужчины действительно непозволительно навязчивы. Ну умер ты – так иди же к предвечному огню! Воспари в горнюю высь, слейся душой с солнцем – все, как написано во Всеблагой книге. А кухню-то мне зачем громить?
– Простите, что? – Говорить было физически трудно: челюсть отваливалась, и это сильно влияло на дикцию.
– Кухню, говорю, не нужно громить, – любезно повторила розово-бисквитная дама. – Каждое утро прихожу – а там все вверх дном. Вещи разбросаны, продукты попорчены. Посуду почти всю перебил, подлец. Как начал с фарфорового сервиза, который нам мама на свадьбу подарила, так и не останавливается! Это все потому, что он матушку мою не любил, – склонившись к Теодоре, доверительно прошептала гостья.
– Вы думаете, что ваш супруг восстал из могилы, потому что не любит вашу матушку? Он что, преследует ее? – попыталась собрать разбегающиеся мысли Тео.
– Что? Нет! Конечно, нет! Паршивец этот мою почтенную матушку на дух не переносил, это вы верно поняли. Мать моя была женщина достойная и разумная, она сразу поняла, что это за человек. И всегда мне говорила: не за того ты, Милли замуж вышла. Испортит он тебе жизнь и все денежки профукает. Вот так говорила, говорила, а потом и умерла. Потому что этот паршивец ей все нервы истрепал – а без нервов какое же здоровье? Но дело, дорогая моя, не в этом. Дело в том, что мой Франко… этот бесчувственный, жестокий человек… О, моя дорогая, вы так молоды, вы не знаете, что такое мужчины! – трагически взвыв, гостья наклонилась и с размаху врезалась лбом в плечо Теодоре. Та рефлекторно обняла мягкие, как свежевыпеченная булочка, плечи.
– Ну что вы, господа Натта. Этот человек не стоит ваших слез. Успокойтесь, прошу вас, не терзайте себя. Расскажите мне все – и увидите, вам сразу станет легче.
– Да. Да, вы правы. Сейчас, моя дорогая, – все еще всхлипывая, гостья прижала к глазам уже изрядно изгвазданный платочек. – Это подлец… он… он… он… Он закрутил шашни с нашей служанкой! Я сотни раз спрашивала его – но мерзавец все отрицал. Но я же видела, видела как мой Франко смотрит на эту вертихвостку! Да он глаз не сводил с ее задницы! Но я была бдительна. Я ни на секунду не упускала негодяя из вида. А потом он умер. Три месяца все было спокойно. Я возносила моления огню, сожгла три самых жирных курицы и целую бутылку самого лучшего оливкового масла. Я все сделала для того, чтобы душа этого мерзкого грешника воссоединилась с солнцем! А он… он разгромил мою кухню! Сначала я думала, что это соседские мальчишки. Потом решила, что к нам забираются воры. Но двери в дом заперты, окна закрыты – а бесчинства продолжаются и продолжаются! Это потому, что Франко мне мстит!
– За что?
– За то, что не дала согрешить! Мерзавец даже на том свете не может забыть тощую задницу этой безнравственной девки! И является в дом, чтобы излить свою злобу. Вы ведь знаете, дорогая моя – разгневанные духи так мстительны. Только вы можете мне помочь! Упокойте душу моего мужа! Изгоните, развейте, отправьте к предвечному солнцу. Что угодно – только избавьте меня от этого ужаса!
– Конечно, – Тео преданно посмотрела гостье в глаза. – Я сделаю все, что могу. Приложу все профессиональное умение, чтобы ваш муж обрел вечный покой в объятиях солнца. Идите домой, госпожа Натта, и ни о чем не беспокойтесь. Завтра я к вам обязательно зайду и осмотрю комнату. Как только я пойму, какие цели преследует душа вашего супруга, – сразу же приму все необходимые меры.
– Спасибо. Спасибо вам, дорогая. О, милая моя, я знала, что вы мне поможете! Только женщина может услышать женщину. Спасите меня, и я буду вам благодарна до самого последнего дня жизни.
– Ну что вы, госпожа Натта. Это моя работа, – скромно потупилась Тео.
Глава 11
– Том! Принеси, пожалуйста, кофе! – проорала в пространство Теодора. Внизу тут же хлопнула дверь, простучали шаги и полилась в раковине вода.
Как хорошо все-таки иметь в доме человека, который делает то, что велено. Не спорит, не спрашивает, не переубеждает. Просто берет и делает.
Минут через десять в дверь деликатно постучали.
– Заходи! – Теодора отметила карандашом абзац, на котором остановилась.
– Ваш кофе, госпожа.
Контрактный поставил перед ней пузатую чашку, над которой тонкой белой вуалью стелился пар. Кофе он варил кошмарнейший – чересчур жесткий, мучительно-кислый и почему-то почти без запаха.
Но ведь варил же!
– Спасибо, – вежливо поблагодарила его Теодора, и парень тут же расплылся в смущенной улыбке.
– Не стоит благодарности, госпожа… – контрактный замялся, нервно поглаживая пальцами стол.
– Ты что-то хотел сказать? – подтолкнула его Теодора.
– Я… Ну… Да. Я расчистил от мусора участок перед домом. Если хотите, можете выйти, прогуляться. Теперь вы точно на ветки не наткнетесь.
– Уже расчистил? Отлично! Ты очень быстро справляешься.
Хвалить контрактного было до странности приятно. На слова одобрения Том реагировал так, словно Теодора ему ключи от «ламборгини» вручала.
Вот и сейчас он снова заулыбался – смущенно и радостно, как первоклашка перед Санта Клаусом.
– Ну… Я так подумал: вы вторые сутки над книгами сидите, устали, наверное. Вдруг погулять выйдете – так надо, чтобы двор хоть немного в порядке был… – глубоко вздохнув, контрактный переступил с ноги на ногу. – Вот. Может, вам еще что-нибудь принести? Сыра там или фруктов…
– Нет, спасибо. Иди – себе кофе свари, отдохни, по лесу прогуляйся. Я сейчас очень занята, – Теодора снова открыла книгу, и Том, еще немного потоптавшись, тихонько вышел, бесшумно прикрыв за собой дверь.
Господи, красота-то какая! И зачем здесь люди замуж выходят? Возьми в аренду контрактного, научи его варить кофе – и живи счастливо.
Если, конечно, разъяренное привидение тебя не прикончит.
Про неупокоенных духов информации было катастрофически мало. А та, что была… Теодора допускала, что прежняя владелица тела действительно овладела всеми этими безумными навыками. Она рисовала круги силы, знала сковывающие и подчиняющие заклинания, могла, не разу не сбившись, произнести экзорцизм длиною с гребаного, мать его, «Уллиса». А самое главное, прежняя Теодора Дюваль умела удерживать концентрацию даже тогда, когда на нее бросается разгневанное привидение.
Новая Теодора Дюваль этого не могла. Даже если она безумным напряжением памяти выучит все тексты. Даже если она сумеет классифицировать духа и подберет правильный экзорцизм. Концентрацию Теодора точно не удержит.
Ну в самом-то деле! Когда Тео пыталась колдовать, из сосредоточения ее выбивало даже покашливание в соседней комнате.
Вряд ли неупокоенный дух будет настолько любезен, что отойдет в сторону и постоит там тихонько минут эдак сорок.
Здравый смысл был категоричен, как удар топора: нужно отказываться. Извиняться, придумывать какие-то обстоятельства и отказываться. И этот же здравый смысл подтверждал: если Теодора будет отказываться от положенной по патенту работы, очень скоро ее отзовут домой. Одно дело – выполнять обязанности формально, и совсем другое – не выполнять их вообще.
Допив остывший кофе, Тео взяла следующую книжку. Бенедикт Фано, «Неупокоенные души: методы взаимодействия и экстрадиции». Рекламный слоган на титульной странице гласил: «Встретиться с духом и не умереть – реально!».
Теодору оптимизм издателей совершенно не вдохновлял.
Минутная стрелка скользила по циферблату неумолимо, как нож гильотины. Десять утра. Одиннадцать. Полдень.
Дальше тянуть бессмысленно. То, чего Тео не знает, за лишние пару часов она все равно не выучит. А то, что знает, и так уже в голове.
Распахнув створки шкафа, Тео придирчиво оглядела гардероб. Лиловое, со сливочными кружевами – слишком легкомысленно. Шоколадное – траурно, не на похороны же она собирается. Бирюзовое – слишком броско.
Поколебавшись, Тео выбрала темно-зеленый костюм, отделанный черными бархатными лентами. Эффектно, солидно, уверенно. То, что нужно для случая, когда на самом деле уверенности нет и в помине.
Сложив в сумочку серебряное зеркало, мел и блокнот со шпаргалками, Теодора решительно защелкнула замочек.
Любое начало – это трамплин. И ты либо взлетишь, либо размажешься о стену.
Стремительно сбежав по лестнице, она вышла на крыльцо и прислонила руку ко лбу, прикрываясь от яркого солнца.
– Том!
– Да, госпожа! – донеслось откуда-то из-за глубины сада. – Сейчас иду!
Контрактный появился из-за угла – вспотевший, пыльный, с застрявшими в густых волосах щепками.
– Я там сливу распиливаю, госпожа. Уже почти готово. Если хотите посмотреть…
– Потом, когда вернусь. Сейчас я тороплюсь.
– Вы к той клиентке идете? Которая с привидением, – переступил с ноги на ногу контрактный.
– Да. Надеюсь, это не займет много времени, – совершенно искренне сказала Тео.
И очень надеюсь, что там меня не прикончат.
Контрактный еще немного потоптался на месте, старательно обегая взглядом все, кроме стоящей на крыльце Теодоры.
– Я… Ну… Я тут подумал… Может, мне с вами пойти? – решился наконец он.
– Зачем?
– Ну… Мало ли что. Тяжелое что-нибудь отнести.
– Я только сумочку с собою взяла, – Тео помахала ридикюлем для наглядности. – И она, как видишь, не тяжелая.
– Да. Не тяжелая, – с легким оттенком разочарования в голосе подтвердил контрактный. – Ну вы, может, по дороге что-нибудь купите. А я понесу.
– Я не собираюсь ничего покупать.
– А вдруг. Всякое бывает, госпожа. Вот увидите нужную вещь – а нести ее некому.
Тео никак не могла понять, почему он решительно настаивает на прогулке – а для покорного, как теленок, контрактного, такое навязчивое проталкивание собственных предложений было ну просто гранитной решимостью.
После нескольких часов тяжелой физической работы, без обеда и отдыха парень готов таскаться за Теодорой по городу как минимум до вечера – а если не повезет, то и до ночи. И ради чего? Чтобы полюбоваться на кентавров в фонтане?
Или он рассчитывает, что юная госпожа не устоит перед посещением магазинов, и с этого можно будет получить какой-то профит?
Теодора задумчиво прикусила губу. С одной стороны, таскать за собой контрактного было совершенно излишне. Пользы от него никакой, а неудобные вопросы могли возникнуть. С другой стороны, ей очень не хотелось ловить призрака в одиночку. Конечно, от этого недотепы пользы не будет совершенно… Но даже такая никчемная компания лучше, чем никакой.
– Вообще-то я думала, что ты останешься дома – поешь, отдохнешь, книги посмотришь. По-моему, это приятнее, чем тащиться со мной к госпоже Натта, – облокотилась на перила Тео.
Утром она обнаружила контрактного в библиотеке – он завороженно листал огромный иллюстрированный географический атлас. Заметив, что его застукали на горячем, парень смешался, чуть не уронил книгу и начал долго, путано оправдываться. Тогда Теодора была слишком занята собственными проблемами, поэтому даже не удивилась внезапному интересу. Но информацию все-таки запомнила.
Вот тебе два варианта, дорогой. Отдых, еда и доступ в библиотеку – или долгая, нудная, совершенно бесперспективная прогулка. Что выбираешь?
Контрактный даже не задумался.
– Так я не устал. Зачем отдыхать?
– Ладно, – решилась в конце концов Теодора. – Тогда быстро умойся и надень что-нибудь чистое. В таком виде с тобой на публике показываться совершенно недопустимо.
– Да, госпожа. Одну минуту! – крутнувшись на пятках, контрактный стремительно исчез в доме. Опустившись в кресло-качалку, Теодора задумчиво оглядела двор. Могучие сорняки около забора исчезли, кусты приобрели какое-то подобие формы, а из-под травы показались замшелые камни бордюров.
Может быть, парень не слишком умен – но работает не за страх, а за совесть.
– Все. Я готов.
Тео обернулась. Контрактный стоял у порога, нервно приглаживая пальцами влажные волосы. И улыбался. Точнее, пытался улыбку скрыть – но она все равно разбрызгивалась лучиками морщинок от глаз.
– Отлично. Тогда пошли.
Наверное, Кенси был живописным городом. Каменные дома с красными черепичными крышами, зелень, цветы… Но Тео едва обращала на все эти красоты внимание. Единственное, что ее интересовало – таблички с названиями улиц. И чем ближе Теодора подходила к Зеленому спуску, тем сильнее у нее портилось настроение.
