Натали. Катрин, не кощунствуй! Он еще не покинул этот дом, душа его здесь, он нас слышит… Простите, Василий Андреевич. (плачет, выходит из комнаты).
Азя. До свиданья, Василий Андреевич… (уходит вслед за сестрой).
Катрин. А я прощаюсь со всеми сразу… Жорж может жестоко поплатиться за дуэль, но ни от кого слова сочувствия я не услышала… даже от родных. (уходит из дома)
Загряжская. Василий Андреевич, надеюсь, вы не станете обвинять Натали во всех смертных грехах.
Жуковский. Избави бог:. Пушкин и на дуэль решился, чтобы отстоять свое и жены доброе имя. И наш долг – способствовать исполнению его желания.
Загряжская. Я готова помогать, но мой круг общения невелик. Получается, что и этот труд на ваши плечи ложится.
Жуковский. Понимаю и уже впрягся в эти заботы.
Загряжская. Бог в помощь вам. И простите, если можете, племянниц моих. Они не интриганки, они глупы и наивны, да и света здешнего не знают. Сами не ведали, что творили…
Жуковский. Они лишь жертвы чьей-то злой игры, направленной против Пушкина. Боюсь, в этой трагедии задействовано столько лиц. замешаны такие интересы, что сейчас не все скажешь и не всех назовешь…
Загряжская. А когда будет время? Когда мы уйдем и наследникам останется только гадать, кто виноват? И будут врать, что им вздумается?
Жуковский. Но вы же понимаете…
Загряжская. Понимаю, что Пушкин был не ко Двору божьим помазанникам. А Нессельроде, Строгановы и другие, чувствуя эту неблагожелательность, сами пакостили и Геккеренов поощряли на пакости. А теперь широкие жесты делают, похороны с великой роскошью устраивают, чтобы менее заметны были их подлости.
Жуковский. Не хотелось бы сыпать соль на свежую рану. Наш народ вы знаете: малейшей искры достаточно, чтоб занялся пожар. Горячие головы уже сейчас готовы бить окна в домах иностранцев и самих их растерзать. А кому это нужно? Уж точно – не нам.
Загряжская. Народа своего мы боимся, и смелости у нас на искру не достанет. И что хаять иностранцев? Обидно, конечно, что упустила я из виду этого стервеца-ловеласа, как-то не подумала, что он, и женившись, не уймется. Но и мы… не умеем беречь своих людей, готовы съесть друг друга, особенно тех, кто лучше и талантливей нас.
Жуковский. Мне остается только согласиться с вами, Екатерина Ивановна.
Загряжская. Меня беспокоит, что Григорий взял опеку над семьей покойного. Он же их голодом морить будет, нищетой умучает Благодеяния государевы через его руки пойдут, и он своего не упустит.
Жуковский. Вижу, и вы во фронду ударились.
Загряжская. А кто еще?
Жуковский. Меня, того гляди, в этот разряд зачислят.
Загряжская. Это не фронда, а бессилие наше кричит. Внучок Арсеньевой не побоялся – вон какие стихи накропал. Мальчишка сказал то, что нам следовало сказать.
Жуковский. Теперь и за него боюсь: истратит талант на браваду и ничего в жизни серьезного не сделает. Но извините, должен идти.
Загряжская. Еще раз спасибо вам за хлопоты.
Жуковский. Мы объединены сейчас общей заботой, и я лишь выполняю волю императора.
Загряжская. Ну а мы… сами видите…Пора, пора! Рога трубят…
Жуковский. Мне запали другие строчки из его бумаг:
«Пора, мой друг, пора! Покоя сердце просит.
Бегут за днями дни, и каждый час уносит
Частицу бытия… А мы с тобой вдвоем
Предполагаем жить, а глядь – как раз умрем…»
Так-то вот. Доброго вам пути и счастливого возвращения, Екатерина Ивановна.
Загряжская. И вам доброго здоровья, Василий Андреевич.
Жуковский и Загряжская выходят. Из соседней комнаты входят одетые по-дорожному Александра и Натали
Азя. Ну что, сестренка, отговорок больше не будет?
Натали. Нет. Готова на тот свет бежать вслед за Александром.
Азя. Ты что говоришь, Таша?
Натали. Ты плохо слушала Жуковского.
Азя. Я что-то не так поняла?
Натали. Главное, что я поняла. Император погасил все наши долги, обеспечил детей. Даже лично рескрипт составил!
Азя. И прекрасно! С его стороны очень благородно.
Натали. Очень! Но меня-то купили на будущее как блудницу!
Азя. Впереди еще два года траура, а дальнейшее одному богу ведомо.
Натали. Да все уже сейчас известно! Когда император отечески журил меня за Дантеса, им управляли совсем не отцовские чувства. А теперь он купил меня как уличную девку, которая еще и благодарна должна быть ему. И это не Жорж, с которым можно было играть. Я поняла Александра: он хотел позор мой предотвратить отъездом из Петербурга…
Азя. Многие жены и их мужья готовы гордиться этим позором.
Натали. Но не Пушкин! Он никогда бы мне этого не простил. Да и я бы себе не простила. Но… только Пушкин мог защитить меня в этом развратном мире…
Азя. От судьбы не уйдешь.
Натали. Ох уж эти готовые истины! Да, Татьяна Ларина просто не хотела быть вещью, которая передается из рук в руки. Ведь Николай Павлович поиграет со мной и милостиво подарит одному из своих офицеров. Бедный Пушкин, я тебя не понимала… прости меня… Едем! Где тетушка?
Загряжская. (Входит). Собрались, наконец? Детишки с няньками уже в возках… Присядем и мы перед дорожкой. (Все садятся.) Ташенька, Василий Андреевич велел передать тебе эти письма. (Отдает Натали письма). Припрячь их.
Натали. Зачем они мне? Александра нет, другим их читать ни к чему.
Азя. Сохрани как память.
Натали. Память в сердце живет. А бумаги мне хранить негде: своего угла у меня нет. (Бросает письма в камин, где они тут же сгорают).
Загряжская. Да, гнездо ваше разорено. И где новое совьете – не знаю.
Азя. В Полотняном будем жить.
Загряжская. И там вас не ждут. Дмитрий и прежде вас не баловал, а теперь женился и вы для него – обуза. Ох, не раз вспомните Пушкина, не раз…И требовалось-то лишь дать ему работать. Но у нас труд за наказание божье считается и на крепостных людишек возлагается. А от безделья нашего все грехи плодятся – и зависть, и клевета, и распутство… И мы в этом мире живем. Ладно, дорога не близкая, наговоримся еще… Идем, а то нас заждались.
Затемнение
Отъезд II (февраль 1837 года)
Гостиная в квартире А. И. Тургенева. В гостиной – Тургенев и Вяземский
Тургенев. … К утру 4 февраля были мы в Луге, а к 9 часам вечера – в Пскове. Наше прибытие совпало с четвергом, когда у губернатора устраиваются вечеринки.
Входит Жуковский
Жуковский. Здравствуйте, Александр Иванович. Здравствуйте, князь. Слышал – приболели? Что случилось?
Вяземский. Сердце прихватывает. И горло болит, и голова. Инфлюэнца меня доконала и моральная, и физическая. Кончина Пушкина потрясла и душу, и тело.
Тургенев. Прошу к столу, Василий Андреевич. Угощайтесь. Завтрак холостяцкий, но разговор может затянуться, тогда уж отобедаем.
Жуковский. Спасибо…(Садится к столу).
Вяземский. Послушайте, что Александр Иванович о своей поездке повествует.
Тургенев. Рассказываю, как попал на бал к псковскому губернатору. Вслед за нами приехал камергер Яхонтов с письмом от Мордвинова. У моего сопровождающего Ракеева уже было предписание Блудова о погребении тела. Но Бенкендорфу этого мало показалось и он через Мордвинова еще раз напомнил мертвому Пушкину о себе. Это было высочайшее повеление о невстрече. Пещурову следовало воспретить всякое особое изъявление, всякую церемонию похорон кроме того, что обычно по церковному обряду исполняется при погребении дворянина…
Жуковский. Даже мертвое тело преследуется циркулярами!? Сколько тратится средств, людей сколько отвлекается от дел!
Тургенев. Интересно в этом следующее: Пещуров мне показал это секретное предписание! Он полагал, что я облечен широкими полномочиями от императора! Сцена хоть бы из комедии! Ну а в Святогорском монастыре мороз так сковал землю, что могилу по-настоящему выкопать не удалось. Теперь уж весной придется заново хоронить. Осипова Прасковья Александровна, соседка Пушкина по имению, обещала об этом побеспокоиться.
Жуковский. Что ж, остается довериться добрым людям… А вам наш поклон, что выполнили волю покойного. Помните эти строчки?
И хоть бесчувственному телу
Равно повсюду истлевать,
Но ближе к милому пределу
Мне все б хотелось почивать…
Вяземский. Александр Иванович, у вас не сложилось впечатления, что даже земля отказывалась принимать гроб из-за противоестественности его смерти?
Тургенев. Мысль эта не только мне приходила. Священники говорили, что земля противилась погребению самоубийцы.
Жуковский. Спор еще в Петербурге возник. Архиерей отказался от обряда отпевания, и Строганову пришлось пригласить трех архимандритов. Но мы-то знаем, что смерть Пушкина была насильственной, и это упрек всем нам.
Вяземский. Чем более думаешь об этой потере, тем более сердце обливается кровью и слезами.
Жуковский. Как мы могли допустить эту дуэль, ума не приложу. Казалось, после женитьбы Дантеса все разрядилось, успокоилось. И он обещал Государю не драться ни под каким предлогом.
Вяземский. Я тоже считал ревность Пушкина беспочвенной. Но кавалергард не успокоился… Он демонстративно преследовал Наталью Николаевну после своей свадьбы. И Пушкин стал жертвой ее неумения вести себя.
Жуковский. Дай бог, чтоб все жены вели себя так, как она. И нам в первую очередь надо побеспокоиться о добром имени вдовы.
Вяземский. Городские сплетни ее не щадят, праздность салонов порождает убийственные домыслы.
Жуковский. Александр Иванович, вы виделись с ней?
Тургенев. Сразу по возвращении. Отдал ей просвирку из Святогорского монастыря.
Жуковский. Как нашли ее? Она ведь была на грани помешательства, ее с трудом спасли от безумия…
Тургенев. Я нашел ее очень слабой, но покорной провидению. О горести ее и говорить нечего.
Вяземский. В защиту вдовы хорошо сказал ее исповедник отец Василий тетке ее Загряжской: «В моих глазах она – ангел.»
Тургенев. Мы-то согласимся с исповедником. Да женщины-то редко говорят друг о друге доброе слово. И клевета продолжает терзать память Пушкина.
Вяземский. Все порядочные люди убеждены в невиновности вдовы, и Пушкин жил и умер с этим убеждением.
Тургенев. Супружеское счастье Пушкиных стало мишенью развратников, Потому он и отверг всякие переговоры секундантов, боясь вмешательства праздных языков в его семейные дела. Д'Аршиаку, которому это было сказано, можно верить.
Жуковский. И сейчас, и в будущем всякий мерзавец сочтет себя вправе бросать в нее камни. Страдает обожаемая поэтом женщина. Надеюсь, мы не будем поддерживать злопыхателей в салонах и компаниях. Честь семьи поэта превыше нашего знания обстоятельств и имен виновных в происшедшем.
Вяземский. Печально, что если истина обнаружится и божье правосудие на грешной нашей земле оправдается, бедного Пушкина не воротишь.
Жуковский. Слава богу, вдова с детьми уехала в деревню, и толки, надеюсь, прекратятся сами собой.
Тургенев. Неужели никто не мог в тот момент остановить его?
Жуковский. Он слишком стремительно действовал. После ноябрьской комедии постарался избежать огласки, инициативу вызова переложил на посла.
Вяземский. В тот момент я отстранился от событий. Не считал возможным вмешиваться в их жизнь. Другие, по-видимому, придерживались противоположной точки зрения. Сопоставляя факты, я уже теперь понимаю, что был заговор. И в ночь перед дуэлью я заигрался в карты, пришел слишком поздно домой, и Вера Федоровна не смогла поделиться со мной своим предчувствием беды. Но не думаю, что в тот момент я разделил бы ее опасения. Каюсь.
Жуковский. Пушкин слишком часто прибегал к дуэлям даже по меньшим поводам. Этот ход стал для него единственным в разрешении всех споров и жизненных конфликтов.
Тургенев. Я заметил в нем честолюбие непомерное. И он мало задумывался над последствиями своих поступков.
Вяземский. И забывал, что дуэльное счастье капризно. Складывается впечатление, что он искал смерти. Прослышав о каком-то Вайскопфе, «белой голове», порывался ехать в Польшу проверить предсказание гадальщицы, обещавшей ему смерть от белого человека.
Жуковский. Зная его темперамент и мнительность, можно допустить вашу версию. Его место в нашем кругу теперь опустело. Но сегодня, мне кажется, он, забыв могильный сон, взойдет невидимо и сядет между нами… А побеспокоил я вас в связи с тем, что Александр Иванович в ближайшие дни, по-видимому, уедет.
Тургенев. Во всяком случае постараюсь…
Жуковский. Я так и подумал. События же последних дней требуют согласованных усилий каждого из нас. Речь пойдет о смерти Пушкина и слухах, распространяемых в обществе. Не хотелось бы, чтобы будущие исследователи трагедии (а такие, безусловно, найдутся) руководствовались выдумками. Масштаб пушкинской личности, явления, можно сказать, не потерпит искажений. И мы, в первую очередь мы, должны побеспокоиться о незапятнанности его имени и жены его. Полагаю справедливым по горячим следам собрать все факты, связанные с этой трагедией.
