Наталья Садовникова "Струноходец"

С древности самой.

Зорок и молод
Страж урожая.
Радуйтесь! Голод
Не угрожает.

Гордо-роскошны,
Хищно-зубасты,
Шествуют кошки,
Дочери Бастет.

Дарят едино
Взор благосклонный
Простолюдину
И фараону.

Невыносимо
Горе – да сгинет!
Женщины символ —
Кошка. Богиня.

Вавилонянка

Горе горькое, горе городу!
Горделивы, склоните головы.
Граду древнему, граду гордому —
Выси горние, камни голые!

Пророчить мне: порочные, нелепые,
Ослепли вы!
Погибнете – ни гимнов вам, ни вечности,
Увечные!

Вам – садами да зиккуратами,
Тканей радугой взоры радовать…
Да не к спеху доспехи ратные —
Силе вражеской стать преградою.

Забыться мне: с убийцами, блудницами —
Родниться ли?
Убогие! Не боги ли прогневались,
Не небо ли?

В стены старые – беды молоды.
Эй, пирующие, замолкните!
Близко тучи, громады-молоты…
Перемелют грома да молнии!

Смириться мне: не жрица я, не лучшая —
Не слушают…
Безумию, бездумию небесному
Невестой мнят…

Горе горькое, горе городу!
Горделивы, склоните головы.
Граду древнему, граду гордому —
Выси горние, камни голые!

Белый Бог

К Нему всегда открыта дверь.
Не нужно кланяться убого:
Он человеком был, поверь.
Он был Учителем – не Богом.

Ты безутешен? Позови,
И станет легче и теплее.
Ведь Он не требовал любви —
Щедрее всех делился ею.

Но не у всех достанет сил
Не сотворить себе кумира…
И крест на небо возносил
Любовь, израненную миром.

…Проходит за весной весна
И тонет в иорданском иле.
А что бы Он сказал, узнав —
Что именем Его творили?

Коварна память у людей.
Да, Он остался в ней надолго,
Но почему, когда и где
Свобода обратилась долгом?

Мы не смогли услышать то,
Что повторялось не однажды:
Любви заслуживает каждый,
А поклонения – никто.

Войско Спартака

Свобода – яд или вино?
Чем захлебнуться, все равно.
Кто знает: многому ль дано
еще случиться?

А жизнь одна, и смерть одна,
и чаша выпита до дна,
И цель достойна и трудна:
убить Волчицу.

О Рим, рабов считал глупей?
Чем нас поил – то сам испей!
Довольно розог и цепей!
Прощай, арена!

Враги надменны и грубы,
но им забота морщит лбы
И страх мешает позабыть,
что жизнь-то бренна…

Беги, легионер, беги,
ломая строй, тесня других!
Проклятый Рим, плати долги,
плати и помни,

Как не хотел кормиться сам,
разгневав рабством небеса,
Как побежденных ты бросал
в каменоломни.

Когда букцины запоют,
когда схлестнемся мы в бою,
Почуешь мудрость ты свою:
«Memento mori»!

Мы не боимся бед любых.
Проснулся италийский Бык:
Быть под ярмом он не привык —
и не заморен.

Отныне помыслы просты:
не наших – ваших на кресты!
Не горстку беглых встретишь ты
в пыли дорожной.

Идет, идет за рядом ряд,
орлы плененные горят,
Железо гладисов не зря
покинет ножны.

Врагов трясет, несладко им.
Готовься, славный город Рим!
С тобою мы поговорим —
тепло, по-свойски…

Победа скоро. А пока —
дорога дальняя легка.
Шагает войско Спартака.
Шагает войско.

Пилат

Судьба назначила – поджечь тебе
Запал.
Душа и долг – в противоречии.
Пропал!
Отныне на устах истории
Замок.
Ты вытащить хотел, ведь стоило…
Не смог.
Да, были способы законные
Спасти.
Он их отверг – и вот закончились
Пути.
А сколько судей свет невзвидело
Еще?
Тебя жалеют. Значит, видимо,
Прощен…

«Колокол, ночь и крик…»

Колокол, ночь и крик,
Алая пляшет кисть…
Еретиком умри
Или же отрекись.

Жалости голос смолк.