– Молча, – отрезала я. – Сумеете удержать меня в захвате – считайте, победа ваша.
И лицо рядового мгновенно просветлело. Ну это да, бить такое красивое тело настоящие мужики считали кощунственным, а вот захват – уже другое дело. Подержать меня в объятиях хотели тут все… ну, кроме капрала Урхоса, я подозревала, что единственное место, которое он хотел бы на мне потрогать, – это шея. Сжать, я полагаю, он хотел бы тоже только ее. И сжимал бы, и сжимал, до посинения… моего, естественно.
– Ну, если только захват, – осклабился рядовой.
И сделал шаг, протягивая руки…
Уклонение, удар Гайтера.
Когда рядовой летел на пол, на его и так украшенном синяками лице отчетливо читалось удивление.
– Вторая попытка, – великодушно объявила я.
Рядовой Жером подскочил, ринулся в бой… и снова полетел на пол, а я демонстративно принялась разглядывать свои ногти. Пока нервничала из-за Чи, сгрызла половину, надо бы подпилить.
– Третья попытка, – продолжая осмотр своих ноготков, точнее того, что от них осталось, скомандовала я.
На этот раз рядовой попытался нанести удар, а потому улетел в стену и сполз по ней вниз, тряся головой и пытаясь понять, что вообще произошло.
Усмехнулась, поглядев на него, развернулась к присутствующим и поинтересовалась:
– Еще желающие есть?
И осмотрела притихших наемников, не особо сдерживая усмешку.
Но усмешка исчезла совершенно, едва от дверей раздалось:
– О да. Есть. Более чем желающие. Я бы даже сказал – маниакально жаждущие.
Не знаю, как я удержалась на ногах!
И боюсь, казаться равнодушной я не сумела вовсе.
Потому что там, у задней двери, прислонившись плечом к дверному косяку и с ледяной яростью взирая на меня, стоял Акихиро Чи Адзауро!
В его черных глазах плескалась ненависть, усмешка на его губах гарантировала мне проблемы, а я… я готова была просто разрыдаться от облегчения, потому что… пусть ненавидит, пусть делает со мной все что угодно… для меня важным было только одно – он живой!
Господи, спасибо!
Вероятно, не будь здесь никого, я бы сползла по стенке, не сдерживая слез, но… я не имела на это никакого права сейчас.
– Группы по двадцать человек, делимся по секторам, – приказала, пытаясь, изо всех сил пытаясь держать лицо… держать себя… держать эмоции под контролем.
И зал мгновенно расчертили лазерные лучи, вынуждая наемников передвигаться в нужный сектор.
– Киборги запрограммированы на максимальное соответствие «ночным демонам». Единственная поблажка – я снизила их скорость вдвое, – сообщила наемникам. – Вы можете нападать как по одиночке, так и всей командой. Победившая команда избавляется от вечернего сомнительного удовольствия принятия грязевых ванн. Начали!
И, активировав все камеры, я, уже ни на кого не глядя, направилась к Чи.
И странное дело – без него мир был обычен. Зеленое потертое ковровое покрытие на полу, заглушающее шаги и смягчающее падения, сумрачное освещение, специально для того, чтобы у наемников активизировались инстинкты, которые у людей просыпаются именно в сумерках, тишина, прерывающаяся лишь дыханием тех, к кому сейчас с потолка спускались тренировочные киборги…
Таким был этот мир до появления Чи…
До него…
А теперь мир изменился, и я шла словно по изумрудно-зеленой траве в лесу, где затихают цикады, порхают бабочки, а лепестки осыпающейся сакуры летают в воздухе, превращая все пространство в волшебный кристалл, сверкающий, искрящийся, нереальный и такой сказочный.
Вот только чем ближе я подходила к стоящему у двери Чи, тем сильнее мой сверкающий мир поглощал сумрак.
Мрачный ледяной сумрак.
Я смотрела в черные, абсолютно черные, искрящиеся в свете лазерных лучей глаза Адзауро и не видела в них ни капли тепла, ни толики радости… ничего. Его холодные глаза казались зеркалом, в котором я могла полюбоваться исключительно своим ничтожным отражением или сталью, отполированной яростью до такой степени, что казалась зеркалом, а на самом деле была наглухо запертой дверью в мир тех чувств, которые он когда-то позволил мне увидеть, осознать… и уничтожить.
Растоптать, без жалости и предупреждения во имя цели, которую достойной сочла, видимо, только я…
И, подойдя к нему на расстояние шага, я остановилась, как-то чисто интуитивно ощущая – дальше для меня дороги нет. Он закрылся. И то, что я сейчас видела, было монстром – недоступным, холодным, практически мертвым. Саркастичная усмешка на губах, надменный, пренебрежительный взгляд сверху вниз и ледяное:
– И как генерал Энекс в постели?
И я поняла, что хочу сдохнуть. Просто сдохнуть. Молча и быстро.
– Двойные стандарты – это уже не принципы, малышка, не находишь?
Он хлестал каждой фразой наотмашь и лучше бы ударил физически, чем так…
Но… презрительная усмешка, и, оттолкнувшись от косяка, он развернулся и ушел.
Я осталась.
Чувствуя, как глаза жгут слезы, и не имея сил отстраниться от этой ситуации, от этих эмоций, от этой боли. И от понимания несправедливости всей его ненависти становилось все больнее и больнее с каждой секундой, с каждым всполохом глухой черной обиды в душе.
Я не могла поступить по-другому, Чи. Хотела бы, но не могла. Не было другого пути, понимаешь, Чи? Другого пути не было… И я же справилась, Адзауро, – ты жив, твой род цел, старик устранен, вражда с кланом Синар прекращена и кровь больше не прольется. Я же справилась, Чи, я справилась!
И вот я сохранила твою жизнь, а ты сжигаешь мою душу, рвешь в клочья, кромсаешь сердце на ошметки.
Больно…
Боль стучит в груди, боль отдается эхом в висках, боль туманит взгляд… И я давлю эту боль, гашу обиду и прикладываю титанические усилия, чтобы вернуть себе самообладание.
Кей, ты справишься… Бывало и хуже, Кей, бывало и хуже.
Нужно как-то отвлечься.
Заставила себя посмотреть на случившееся со стороны. В буквальном смысле данного выражения.
Камеры любезно предоставили изображение с четырех разных позиций, и я кусаю губы, в отчаянной попытке сдержаться и не броситься за Акихиро… Со стороны, во всех четырех ракурсах, мы были как идеальное сочетание, как встретившиеся свет и тьма, как две грани одного целого. Высокий черноволосый он и маленькая хрупкая светловолосая я.
Иллюзия идеальной гармонии…
Наверное, она была бы полнее, если бы я решилась на последний шаг, если бы он меня обнял… если бы в его глазах не было этой уничтожающей ненависти.
А она была.
И вот он ушел, а его ненависть все еще кромсает мое сердце тупым лезвием. Тупой болью. Никому не нужной болью.
Или нужной, тут уж как посмотреть, ведь он пришел мстить.
Он пришел мстить…
По идее, это должно было бы заставить меня настороженно ждать удара, но мне было абсолютно плевать, нанесет он удар или нет, я просто была благодарна небу за то, что он жив, что приземлился без повреждений, что его не уничтожили на подлете к Илонесу.
И я не раскаивалась в том, что совершила, я поступила правильно. А если мне чего-то и жаль, то жаль тех тысяч безвозвратно упущенных мгновений, в которые я могла быть рядом с ним, могла прикоснуться к нему, могла заглянуть в его глаза и не содрогнуться от холода сжигающей ненависти…
Возможно, когда-нибудь я забьюсь куда-нибудь в уголок и тихо повою от жалости к самой себе.
Возможно, когда-нибудь… но не сейчас.
Сейчас мне нужно было просто выполнить свою работу. Без эмоций. Без чувств. Без мыслей о Чи.
Ты справишься, Кей, ты справишься.
И я развернулась к залу и командам. Сражение давно уже шло, не понимаю, как я не услышала этого… словно оглохла от боли, а сейчас… что ж, сейчас я могла констатировать лишь неутешительное:
– А победителей у нас сегодня нет. Встали, вытерли сопли и на полигон!
* * *
На вечернем совещании у генерала я обнаружила пополнение.
– Господа, наш консультант по боям в лесных массивах полковник Акихиро, – обозначил для всех присутствующего на совете генерал Энекс.
Что примечательно, Адзауро показательно игнорируя и генерала, и собрание, стоял, прислонившись к стене у окна, безучастно взирая на бегающих по полигону несчастных наемников. И всем своим видом демонстрировал, что происходящее на полигоне занимало его куда больше, чем имевшее место собрание.
– Я хотел бы обсудить нереальные требования капитана Давьер! – высказался полковник Стейтон.
Я прошла, села на свое место и… промолчала. Не знаю почему, горло сжало спазмом, и я… я ничего не смогла сказать. Следовало бы, да, но я промолчала.
Зато генерал, свято следуя нашей легенде, ядовито уведомил подчиненного:
– Как главный на этой базе, я поддержу любое начинание капитана Давьер.
Стейтона, естественно, подобное не устроило, и он не удержался от саркастичного высказывания:
– Генерал, мы все понимаем, секс – штука нужная и, я бы даже сказал, необходимая, но вам не кажется, что постельные предпочтения капитана Давьер не стоит выносить… скажем так, на публику?
Тттварь!
Резко повернув голову, посмотрела на полковника, ощущая дикое желание размазать его по стенке. Стейтон издевательски усмехнулся в ответ, абсолютно убежденный в своей безопасности. Ну да, в рукопашной я ему явно не противник. Но кто сказал, что противника нельзя избить морально?
– Мои сексуальные предпочтения? – переспросила, все так же яростно глядя на Стейтона. Правда, это была уже совершенно иная ярость – холодная и расчетливая, и удар я планировала нанести основательный. – Полковник, мне искренне жаль, но боюсь, это именно вы сегодня внесли толику… мм-м… эротичности в стандартную тренировку.
И над столом в трехмерной проекции возникла картинка того, как, собственно, Стейтон раздевается. Да, мой сейр всегда со мной. И в реально бесящих меня ситуациях нужную информацию я способна отыскать практически мгновенно, а потому теперь все видели, как раздевается передо мной полковник.
Но у него имелась одна маленькая проблема – я не просто слишком эмоционально среагировала, я разозлилась.
– Мм-м, нет, что-то не то, – издевательски высказала, комментируя запись.
И, в два касания замедлив съемку, подключила к ней вполне подходящую музыку.
И вот теперь всем присутствующим демонстрировался классический мужской стриптиз.
В кабинете генерала повисла потрясенная тишина, все оторопело наблюдали происходящее.
– Так кто из нас выносит свои сексуальные… мм-м… предпочтения на публику? – ядовито поинтересовалась у багровеющего Стейтона.
– Достаточно! – прорычал генерал.
Естественно, запись я тут же выключила. Субординация и все такое.
Лицо Стейтона, казалось, окаменело, остальные уже с заметной опаской поглядывали на меня, но я… я всем сердцем ощущала абсолютную ненависть того, кто все это время не сводил с меня взгляда. А я… я просто не хотела, чтобы он все это слышал. Про меня и Энекса. Я не хотела. Не хотела этого настолько, что внезапно осознала – мне медленно, но верно становится плевать и на свою работу, и на уже запущенную и работающую легенду, мне было плевать на все… кроме Чи… И я с этой видеозаписью сорвалась на Стейтона совершенно без повода, на чистых эмоциях, потеряв все свое хладнокровие и сосредоточенность на деле, только лишь потому, что в командном пункте был Адзауро.
– Дорогая, – внезапно обратился ко мне генерал, – ты не против сегодня отужинать со мной в поместье лорда Виантери?
Я почувствовала себя так, словно мне со всей силы залепили пощечину, но…
Проклятое «но».
– Конечно, дорогой, я вся в твоем распоряжении, – промурлыкала в ответ.
И заставила себя улыбнуться.
Эта улыбка резала мою душу похлеще тупого тесака неопытного мясника, но я улыбалась… я улыбалась, дерсенг меня подери, у меня не было выбора.
– Переоденешься? – еще один полный демонстративной любви и заботы вопрос генерала.
– Конечно, милый.
И я встала, чтобы, не оборачиваясь, молча выйти из кабинета генерала, чувствуя, как прожигает разочарованием и презрением взгляд того, кого здесь вообще не должно было быть.
* * *
Перед дверью моей комнаты меня ждал… скажем так – подарок. Алое шелковое платье с открытыми плечами, алые перчатки, алые туфли, черные чулки и записка от генерала: «Вчерашняя ночь была великолепна. Я надеюсь, и этот вечер станет особенным».
Судя по состоянию записки, ее кто только не прочитал…
Не удержалась от того, чтобы просмотреть камеры, и сердце болезненно сжалось, когда я увидела того, кто прочел это первым…
