На высоком же рынке экономика оживает, цены растут, увеличивая продажи и объёмы для перевозки, которые, в свою очередь, поднимают фрахт. Идёт ускорение. Не должно быть простоев. Флот ходит максимальными скоростями, стремясь увеличить объём перевозимого груза по большим ставкам фрахта. И наступает момент дефицита судов, что влечёт за собой увеличение стоимости пароходов. В разы.
Своим нахождением в верхней точке отрезка рынок сигнализирует о продаже.
Таким образом, линия, проведённая от нижней точки отрезка к вершине, открыла тайну искусства преодоления трудностей, откинув эмоции, на пути в парадоксальных и сложных процессах родившись той ночью, стала законом кармического управления, а отказ от погони за целью стал правилом её достижения.
Это событие привело к открытию многих решений, позволило стать компании максимально эффективной, что, очевидно, и притянуло внимание негодяев. Рейдеры не понимают, что, захватив пароход, да даже весь флот, не смогут во всём разобраться.
В разговорах пират стал угрожать, ублюдок занервничал— значит, живёт по линейным законам. Нужно его измотать, подолгу с ним разговаривать, поддаться, чтоб победить. Верить кармическому управлению.
* * *
С этого дня так и пошло. Работа, место жительства, круг общения – всё изменилось…
В тот же день второго августа, в 21.07 всё тот же звонок, тем же голосом, но неожиданно дружелюбно:
– Виктор!
– Да!
– Приветствую вас. Как дела?
– Всё как всегда, приятель.
– Тогда хорошо. Всё отлично. Чем вы занимаетесь?– его почтительный тон вводил в заблуждение.
– Курю.
– Вы же не курите. Виктор, послушайте, я понимаю, что вас прессую, но вы должны…должны быть доступны на связи. 24 часа 7/7.Чем быстрей мы придём к соглашенью, тем лучше для нас.
– О каком соглашении вы всегда говорите? Я вас не понимаю.
– Я лишь хочу убедиться… вернёмся к условиям позже. Сейчас я хочу быть уверен, что все правила вам понятны.
– Всё-таки что с соглашением?
– Если усвоили правила, я расскажу.
– Понятно. Вперёд.
– Тогда хорошо. Начну с полутора миллионов. Евро. Наличными. Вы должны заплатить за груз, пароход и команду, но я гарантирую – мы не тронем другие ваши суда…– громадность суммы отчасти, казалось, звучала как повышение самооценки. И, замерев в театральной паузе, рэкетир, очевидно, пытался произвести определённое впечатление. И, после паузы выдавил:
– Вы меня слышите?
– Я здесь. И всё же. Что с соглашением? И потом, о каких наличных вы говорите?
– Да, да. Мне нужно наличными.
– За что наличные? Вы о чём?
– Ну, да… На вашем судне 25 человек. Таким образом, из полутора миллионов каждый получит по шестьдесят. Шестьдесят тысяч евро.
– Вы не ошиблись? На борту 25 человек?
– Верно. Шестьдесят тысяч каждому.
– Но экипаж 15!?
– 25 солдат кроме всего экипажа.
– Солдат? На борту? 25?
– Да. Так точно.Я вам должен сказать, что мы члены международной организации солдат, прошедшие горячие точки. Воевали в Чечне и Афганистане. Рисковали своими жизнями, получали увечья и ранения. Много наших друзей погибло. Наши правительства нас использовали. Посылали на защиту своих интересов, и мы безотказно служили. Потом вдруг мы стали им не нужны, и нас выбросили, как использованные гондоны. Оставили без достаточных средств, платят гроши. Не прокормить семью. Из 60 тысяч себе мы возьмём лишь половину. Всё остальное заплатим в наш фонд. Фонд поддержки семей погибших солдат – наших друзей. – Душевная тяжесть его возвращения в много раз пережитую темноту, с которой он это говорил, казалась наигранной.
– То есть всем нужно по 60?
– Правильно. Всем по 60.
– Ведь это огромные деньги!
– Но вы не бедны. Мы вас проверяли.
– Такой суммы, конечно же, нет.
– Не беспокойтесь – я здесь, чтобы вам подсказать. Я дам вам идею, где взять деньги.
– Надо же. И что за источник?
– Их много. Вот вам один – страховая компания.
– Страховая компания?
– Да, именно.
– Но, чтоб получить от страховой, нужно к ним обратиться; написать заявление, обосновать, всё официально оформить.
– У вас есть страховка военных рисков?
– Конечно же, судно покрыто…
– Ну, вот. Вот вам и источник.
Он говорил на полном серьёзе.
–Тогда я должен уведомить… всех. Всё должно быть официально.
–Да, да. Знаю… Знаю, как это работает. Мы много раз это делали раньше,– торопливо продолжил он.
–Я никогда… Мне ничего подобного делать не приходилось. Нет никаких идей. В этом могу положиться только на вас и ваш опыт.
Непонятный радостный смех эхом раздался в трубке.
– Вы их загоните в угол, Виктор, – азартно продолжал мой собеседник.
– Ещё раз? – слова мошенника, его дерзость показались мне так забавны, что я переспросил, удивлённый масштабом безумия.
– Вы их должны загнать в угол. Страховую компанию, –распирало бандита, сквозь нетерпимость голоса которого и искусственно дружеские интонации проступило то особое безразличие, которую навевает жажда властвовать над другими.
– Значит, я должен их информировать. Вы понимаете? При этом вы просили не сообщать никому ни о судне, ни о захвате.
– Нет нужды ничего сообщать. Пока нет. Но мы вам это позволим. Позже. Вам нужно с ними поговорить. Со страховой…– и снова повисла какая-то театральная пауза – Если вы сможете доказать, что у вас нет своих средств… Иначе платите сами, – продолжил он, поразмыслив.
– Такой суммы, конечно же, нет.
– Вы в этом уверены?
– Бесспорно!
– А если возьмёте ссуду? Деньги получите в банке, заложив одно из ваших судов, – фонтанировал припасёнными и явно чужими идеями Фантомас.
– Но это практически невозможно. На нынешнем низком рынке? Банк, при всём уважении, не выдаст кредит ни под залог, ни под какие проценты. Такой возможности нет. Я сожалею.
И снова повисла пауза.
– Да… Ну, в таком случае… почему не продать? одно судно.
– Я не понял.
– Почему не продать ваш пароход?
Безумие явно закипало.
– По той же причине. Нет рынка. Нет покупателей. Никто сегодня не покупает. Рынок дерьмо. Нет никакого спроса. Мировой экономический кризис. Рецессия. Все терпят убытки.
–
Да, да…– он, казалось, почувствовал несуразицу своих предложений, но не мог придумать, как изменить заранее составленный план.
–
Вот как-то так, приятель.
–
А мне говорили, что ваши суда в очень хорошем состоянии, – помолчав, продолжил подонок.
–
Вам правильно говорили, но вопрос не в техническом состоянии. Хорошее оно или плохое – это влияет на цену. В данном случае это не важно. Просто нет рынка. Рынок определяется, прежде всего, спросом и предложением. Мы можем выйти на рынок со своим предложением, но нет никакого спроса, никто не купит. Суда не востребованы на низком рынке. В условиях глобального кризиса они не востребованы.
–
Виктор, но стоимость груза? – не унимался финансовый консультант. – На борту груза более, чем на миллион.
–
Я могу вам сказать даже больше – на днях я получил предложение – купить лесовоз за ничтожную цену для подобного судна. Но банки мне отказали. Сегодня нет финансирования. Всё очень непросто.
–
Виктор, вы думаете, что происходящее несправедливо? – уже явно не слушая и, должно быть, исчерпав все идеи, перескочил на другую тему рэкетир.
–
Конечно, я так считаю. Вы не согласны?
–
Да, конечно, – как-то неопределённо ответил он. Было непонятно – то ли он, думая так же, как я, не хотел обострять разговор, то ли он вообще никогда об этом не думал. После чего произнёс:
–
Я, знаете ли, испытываю огромную симпатию к вам лично. И могу сделать вам предложение.
–
Ещё одно? Слушаю.
–
Если вы назовёте своих конкурентов, то я обещаю сделать подобное с ними. Я хорошо знаю, что на рынке жёсткая конкуренция, и очень непросто найти загрузку для флота. Много компаний бесследно пропало с рынка, обанкротилось и исчезло.
–
Всё это так, что касается рынка.
–
Да, вы видите – я осведомлён. И хочу вам помочь. Чтоб вы не пострадали и не потеряли своё положение на рынке… Мы можем сделать совместный бизнес… Если вы мне поможете, я сделаю всё для вас, и вы не окажетесь в одиночестве.
Своим откровенным признанием в готовности к преступлениям в отношении к конкурентам он, очевидно, хотел убедить меня в своей безупречной преданности, расположить к себе.
–
