– Прими боевую стойку, – шепчет с придыханием.
Одним движением он разворачивает меня к себе спиной. Удар по голени, встаю на ширину шага. Давление на плечи, колени подгибаются. Питер прижимает мои локти к телу, поддерживая правой рукой под грудью. Моя спина упирается в его тело. Волнительная дрожь и лёгкое покалывание в груди. Да что со мной происходит? Мне действительно нравятся прикосновения лидера.
Но он, кажется, этого не замечает и занят только приёмами.
– Передвигайся плавно, не забывая следить за противником, – шепчет мне на ухо Питер.
Его голос завораживает. Не могу думать ни о чём, только о его манящих губах.
– Всегда следи за противником, – горячее дыхание щекочет шею. – Будь начеку.
Питер тянет меня за собой, и мы плавно кружим по липкому полу полигона. Его горячее дыхание обжигает тело. Лидер что-то говорит, но я не слышу. В мыслях ничего другого не существует, только он и я. Наши сердца стучат в унисон, в такт внезапно обрушившегося ливня. Капли мелкого дождя отрезвляют разум. И я отстраняюсь от лидера.
– Могу спросить? – слишком хорошо слышна неуверенность в моём голосе, которую не получается скрыть.
Он смотрит и отвечает:
– Только если этот вопрос не убьёт тебя.
Сердце с громким стуком качает кровь в моей груди, ладони леденеют, но я задаю вопрос, тревожащий меня последние дни:
– Тебе было обязательно убивать его? – спрашиваю я, вспоминая убитого Питером старика.
Он делает шаг в мою сторону, но я не боюсь. Его ладонь на моей шее, он сжимает её и спиной бьёт об стену. Капли дождя стекают по искривлённому от злобы лицу. В его чёрных глазах блестят яростные огоньки, но я замечаю неприметные оттенки скорби и сожаления.
– Я бы не советовал тебе задавать своему лидеру такие вопросы, – со злостью отвечает он. – В городе каждый должен быть полезен. Таково основное правило.
Ладонь на моей шее сжимается всё крепче. Он приподнимает меня над землёй. Я задыхаюсь. Беспомощно дёргаю ногами, пытаясь дотянуться до Питера, но он ловко уклоняется.
– Жизнь – борьба, если сдался, значит, умер, – сквозь зубы шепчет Питер, выпуская меня из захвата.
Отхожу, потирая шею. Бесчеловечность – вот что правит этим городом. Лишённые чувств люди уязвимы и беспомощны. И лидеры пользуются этим. Зачем?
– Ты помогал мне! – шепчу сквозь слёзы. – Не дал погибнуть. Почему? Ты с братьями вначале придумываете эти испытания, а затем оставляешь подсказки. Зачем? Чтобы я была благодарна тебе? Нет!
Трясёт в ознобе. Выпрямившись, Питер идёт в мою сторону. Мне очень страшно, ведь он легко способен меня убить. Но я не бегу от него, нет, я сама несусь к лидеру. Сжимаю руку в кулак и направляю в сторону Питера. Он уворачивается и бьёт в ответ. Падаю. Слёзы скрывает дождь. Да я и не хочу прятаться. Надоело. Я устала.
Питер наклоняется. Жду новый удар. Пусть убьёт, я готова. Вместо этого Питер садится на колени и прижимает меня к своей груди. Всё то, что я держала в себе эти дни, исходит слезами, мокрыми пятнами на чёрной футболке Питера, и без того пропитавшейся дождем.
– Запомни, – шепчет он. – Пока ты в городе, тебе нужно следовать правилам, так же, как и мне.
Тепло его тела не согревает меня, но я не вырываюсь из этих объятий. Сегодня так много произошло, я потеряла доверие к близкому человеку, чуть не умерла, выполняя приказ лидеров. Но самое главное, здесь, на полигоне, я поняла, что люблю лидера среднего брата Ван. Поэтому меня так раздражает та жестокость, которая сидит внутри него.
– Тебе нужно подготовиться, чтобы пройти бой, – шепчет Питер. – На ринге я не смогу помочь, поэтому я должен подготовить тебя.
– Почему? Что во мне особенного?
Он молчит. Даёт мне немного времени и помогает подняться.
– Давай начнём с простых ударов, – предлагает Питер. Как будто и не было этого момента.
Душа в себе слёзы, иду к боксёрской груше. Теперь я понимаю, зачем мне всё это. Я должна пройти бой, чтобы навсегда покинуть эти стены. И пусть лидер поможет мне.
Дождь заканчивается, но боксёрская груша мокрая. У меня постоянно соскальзывают руки, и Питер недоволен моей неловкостью.
– Всё же давай повторим технику. А затем я донесу до твоего тренера, как правильно нужно готовить защитников Спасения, – Питер смотрит на меня пустым взором.
Вспоминаю Альберта – командира моего отряда в городе. Его изувеченное ранами лицо и узкие щели для глаз, шипящий голос, произносящий моё имя. С самого начала меня не готовили к войне, нет, моей задачей было всего лишь патрулировать, а затем охранять пост. И Альберт учил нас обороняться, а не атаковать.
– В бою у тебя один противник, за стеной их сотни, – Питер приближается ко мне.
Пячусь от него. Закурив, лидер смотрит изучающим взглядом. Вообще в городе курят только лидеры, точнее, из лидеров только Питер, да ещё воины Элиты, другим просто не доступны сигареты. С другой стороны, ведь это вредная привычка, может ли она быть показателем чувственности? А вдруг…
Смотрю на Питера, пытаясь уловить чувства на его лице, увидеть его эмоции.
– Ты чувствуешь? – шепчу свой вопрос.
Но ведь я знаю ответ, просто мне нужно, чтобы он сам признался мне. Так же как и ему нужен был мой. Питер выпускает дым и делает шаг вперёд, четко, с ударением проговаривая каждое слово, так и не ответив на мой вопрос:
– Называю удар – ты показываешь, – краткий кивок. – Показываю приём – демонстрируешь защиту.
Пока он курит, я усиленно пытаюсь продемонстрировать всё то, что успела освоить от Альберта. И когда едкий дым рассеивается, Питер сам подходит к груше. Моя задача – в точности повторить каждый блок и показать те, что могут отразить их.
Руки и ноги обжигает боль. Мокрая из-за дождя груша скользит, от этого работать сложнее. В ушах стоят отзвуки ударов по кожаной поверхности.
Питер наблюдает, то и дело поправляя:
– Задействуй колени, тогда удары будут сильнее. Напряги живот! Не расслабляйся!
Тренировка затягивается. Питер мучает меня до тех пор, пока костяшки пальцев не начинают кровоточить. Тело дрожит под мокрой от дождя и грязи, футболкой. Закончив, я кутаюсь в кожаную материю куртки, такой же грязной и мокрой. Уставшая, я плетусь по центральной аллее города. Решаю подняться на другую станцию, около площади собраний. Влажный от дождя воздух насыщен ароматами листвы и травы, и мне хочется подышать им подольше, прежде чем я снова окажусь в штабе.
Сойдя с тропинки, пробираюсь по полумраку. Мне необходимо побыть вдалеке от людей, от этого города с его многочисленными правилами и законами. Замечаю поваленное дерево. Удобно устроившись на нём, возвожу взгляд к ночному небу. Сквозь листья деревьев виднеется тёмно-синее полотно, на нём сверкают одиночные звёзды.
Весь мир меркнет…
Я тащу за собой стул, чтобы забраться на него и выглянуть в окно. Звёзды всегда манили меня.
Маленькая девочка, подняв глаза к небу, зачарованно смотрит на звёзды. Яркие, но такие холодные, скрывающие так много тайн… Они завораживают своим блеском…
– Я так любила смотреть на звёзды, – слова вырываются из груди.
Яркая вспышка, и волна ярких видений, словно цветное одеяло, накрывает меня.
Ночное небо, мы с папой, лежа на клетчатом пледе, устремили свой взор ввысь. Мы любуемся пленительной красотой ночи, ища знакомые созвездия.
Мой отец, это он привил мне любовь к звёздам.
– А там есть люди? – спрашиваю я, указав на ночное небо.
– Думаю, есть, – задумчиво говорит отец.
– И они так же, как и мы, любуются звёздами, только с другой стороны? – не унимаюсь я.
Он улыбается:
– Если только ты веришь в это.
– Я верю…
Эти слова запомнились мне. Долгие годы я утверждала, что со звёздного неба кто-то смотрит на нас.
Как я могла забыть об этом?
Все эти годы я жила без прошлого, но в минуты грусти и отчаянья вновь обращалась к звёздам. Так, может, я не всё забыла? А что если, где-то внутри меня сохранилась память о тех днях…
Делаю глубокий вздох, закрываю глаза…
Стою в светлой комнате. Небесного цвета стены, темно-синий потолок со звёздочками. В большом окне виден закат.
Мне нравится эта комната. Я хотела бы жить в ней.
Подойдя к зеркалу, смотрю на своё отражение. Синее, почти чёрное платье до пола с рассыпанными по всей длине мелкими блёстками. Оно словно завораживающая вуаль ночного звёздного неба.
В отражении замечаю, как дверь позади открывается.
– Тина, какая ты красивая, – ахает полненькая девочка.
Её пухлые щёчки и светящиеся счастьем карие глаза наполняют меня теплом. Мне хочется, чтобы она подошла ко мне… Побыла со мной рядом…
– Нил, – голос мамы, звучит с соседней комнаты.
– Сейчас, мам, – кричит ей Нил.
– Поторопись, Нил, – мягкий баритон звучит позади. – Иначе твои игрушки отдадут другим детям, более послушным.
В зеркале я вижу идущего к нам светловолосого молодого парня. Нил показывает ему язык.
– Не вредничай, – он треплет младшую сестру по голове.
– Ну что, малышка, – улыбается он, обращаясь ко мне. – Выпускной!
Он встаёт рядом со мной. Теперь мы втроём смотрим в отражение. Тим, я и Нил…
У нас есть что-то общее. Но всё же мы такие разные… Мы тень прошлого, которого никогда не было.
– Ты больше не смотришь на звёзды? – спрашивает Тим, поправляя бабочку на своей шее.
– Нет, Тим, – опускаю глаза. – Там всё равно ничего нет.
Так тяжело обманывать его, но мне приходится это делать. Почему не могу сказать правду, не знаю.
– Вот так, а то раньше каждый вечер ты сидела на подоконнике и смотрела на небо, – улыбается Тим.
– А ещё говорила, что со звёзд кто-то смотрит на нас, – кривится Нил.
Замечаю огоньки веселья в их глазах. Улыбка появляется и на моих губах.
Всё темнеет, но я до последнего слышу наш незамолкающий смех.
Открыв глаза, снова смотрю на звёзды. Они пусты, из них исчез манящий отблеск, завлекавший раньше. Никак не могу отделаться от мысли, что мне необходимо вспомнить нечто большее. Ощущение, что от души откололся кусочек, который так необходим мне. Кого-то ещё скрывают звёзды… И это важно, словно от этого зависит моя жизнь.
Прижав колени к груди, я зарываюсь в них лицом. Слёзы стекают по щекам. Тим и Нил из видений. Я ощущаю с ними связь. Они как забытая мелодия. Потерянные в пучине беспамятства.
Вдруг я чувствую лёгкое прикосновение. Поднимаю голову, сквозь слёзы смотрю в ночные глаза Питера. Взгляд понимающий, будто он знает всё, о чём я думаю.
Воротом куртки вытираю следы слёз со своего лица.
– Ты следишь за мной? – отодвигаюсь от него.
Питер вскидывает брови.
– Конечно, я ведь твой лидер.
Он садится рядом и протягивает мне термос.
– Попей чай, – говорит, закуривая. – Ты пропустила ужин.
– С чего вдруг такая забота?
Он выпускает изо рта белые клубы дыма. От едкого запаха начинает мутить. Отворачиваюсь.
– Ты наблюдаешь за мной?
– Как и за всеми.
Немного подумав, спрашиваю:
