Девушка с нескрываемой печалью посмотрела на Лешину маму, и парень вдруг отчетливо осознал, что это была боль узнавания. Яра уже переживала что-то подобное в своей жизни. Она в задумчивости пожевала губы, одновременно ее рука снова взметнулась к груди и с силой потерла место, где бьется сердце. Затем Яра подняла глаза к серому угрюмому октябрьскому небу. Миг – и сквозь облака проглянул яркий, почти летний солнечный лучик. Он озарил озябшие березки, с неуместной беззаботностью прыгнул по молчаливым памятникам, ласково тронул заплаканное бледное лицо мамы, играя бликами на стекле траурной рамки с фотографией. Мама зачарованно посмотрела на неизвестно откуда взявшийся солнечный лучик, прерывисто вздохнула и отерла слезы трясущимися руками.
– Это от Леши, – выдохнула еле слышно. – Подарок.
– Действительно, месяц уже как солнца не было, а тут вот… – согласилась тетка, тоже завороженно смотря на веселых солнечных зайчиков.
Леша с благодарностью посмотрел на Яру, но она быстро отвернулась, стараясь спрятать набежавшие слезы. А он все равно увидел, и почему-то внутри снова обдало теплом.
* * *
Яра
Ненавижу это. Ненавижу! Невольно повторяю слова Леши, быстро смахивая слезы. Обычно души через это не проходят. Жрицы ловко умеют оградить их и себя заодно от ненужных волнений, вроде присутствия на похоронах. Я могу лишь догадываться, что сейчас чувствует Душа. Не представляю, каково это, смотреть, как тебя закапывают в землю. Отвратительно и страшно. Нет, однажды я тоже сознательно сделала что-то подобное, и понимала, что Лешей двигало. Нужно там быть, нужно увидеть своими глазами, чтобы хотя бы начать принимать новую реальность, даже если это очень-очень больно. Поэтому я лишь старалась быть рядом, облегчать его боль по мере своих сил, но не мешать переживать и… осваиваться.
Похоронная процессия переместилась в какую-то второсортную кафешку рядом с домом Леши. Приглушенно-желтая краска на стенах, металлические тонкие стулья, безликие пейзажи в рамках, немного пыльные искусственные цветы на подоконниках. Тоскливо, прям завыть хочется.
Отобедали полагающимися угощениями и стали постепенно разбредаться по домам. Лешину маму две женщины вывели под руки, и, хотя после моего солнечного трюка она выглядела более или менее спокойно, на подходе к серому обшарпанному подъезду старой хрущевки вся сжалась. Видимо, боялась зайти в опустевшую квартиру. Мы с Лешей напряженно следили за ней. Она о чем-то коротко переговорила с женщинами в траурных платочках, и, судя по тому, что они отправились без нее, отпросилась немного побыть одной. Перешла небольшую дорожку, рассеяно устроилась на стареньких качелях. Из развлечений в маленьком скверике, разбитом между двумя хрущевками, была только старая ржавая горка и покосившаяся набок карусель, поэтому, несмотря на сухой день, галдящей ребятни не было.
Женщина устало склонила голову, прислонившись лбом к облупившимся качельным трубам, и закрыла глаза. Леша стоял рядом, напряженно кусая губы, а я все отчетливее понимала, что он не сможет просто так взять и уйти. Я бы тоже не смогла. Несмотря на наши с мамой натянутые отношения, я не смогла бы бросить ее в таком состоянии. Как уйти навсегда, если не уверен, что без тебя все не рухнет? Но ему нужно уходить. Приступы ярости, захватывающие его, – это лишь начало пути. Горечь, обида, непонимание, боль – все это будет постепенно захватывать его разум, пока однажды он полностью не слетит с катушек и не превратится в злого духа.
Я закрыла глаза, на полную раскручивая внутри оставшуюся во мне капельку сил, и прислушалась. Все-таки фокус с тучами высосал из меня почти все, хотя раньше я могла бы проделать все это по щелчку пальцев, даже не заметив. Медленно, как в бурлящую воду, я погружалась в обычные звуки большого города: шум шоссе, гудки автомобилей, смех, детские крики, щелчки зажигалки, стук каблуков, скрип качелей и шуршание готовых сорваться с веток листьев. Не то, не то! Вздохнула и растянула территорию поиска дальше. Все дальше и дальше, врываясь в осеннюю тишину загородных поселков. Тут что-то меня зацепило. Прислушалась еще сильнее. Какое-то шуршание, похожее на целлофановый пакет, и жалобное пищание.
Шагнула туда и невольно отпрянула. Кругом какие-то заколоченные наглухо дачи, прямо передо мной большая лужа и захламленная помойка, огороженная, как ни странно, кирпичной стеной. Снова шуршание, сразу следом почти задушенный писк. Обошла лужу, приближаясь к воняющей куче мусора. Мешки не помещались в два огромных контейнера, которые были навалены и сверху, и сбоку, и вообще повсюду без какой-либо системы. Я протиснулась бочком за баки, ведомая внутренним компасом, который безошибочно вел меня к тому, что мне было нужно. Да, Душу мне найти было не под силу, а вот таких вот мелких животинок… В черном неплотно завязанном целлофановом пакете я нашла то, что искала – крошечного, еще слепого щенка. Четверо его братьев были уже мертвы, но один, черненький, махонький, слабо шевелился. Чертыхаясь и проклиная бесчеловечного гада, который мог вот так запросто выкинуть новорожденных щенят, догадавшись завернуть их в пакет, чтобы уж точно обеспечить им мучительную гибель, я выудила выжившего малыша и спрятала под полу пиджака. Ты-то мне и нужен, дружок! Точнее, не мне нужен…
Вышла рядом с Лешей. Он даже не удивился. Достала свою притихшую находку.
– Щенок? Серьезно? – скептически поднял он бровь, осматривая грязного щенка. – Мама никогда и слышать не хотела о собаке в доме.
Тут Лешина мама издала тихий, полный боли стон, все еще не открывая глаз. По щекам заструились слезы. Леша снова воззрился на собаку, но уже более внимательно:
– Хотя теперь… Черт знает…
– Мне нужно, чтобы она хотя бы посмотрела на него, чтобы понять. – пробормотала сбивчиво я, оглядываясь. Недолго думая, сунула щенка в ближайшие кусты. Чувствовала, что сил оставалось только на перемещение нас обоих домой, но раз уж взялась…
Животное, вновь оказавшись без спасительного тепла, жалобно тоненько заскулило. Я его понимала – не май все-таки на улице. Лешина мама открыла глаза. Писк повторился с еще большим отчаянием. Женщина с трудом поднялась, прошаркала тяжелыми ногами к заветным кустам и замерла. А я увидела то, что хотела: тоненькую золотую ниточку, протянувшуюся от сердца к сердцу. Она вилась, сплетая две судьбы, все утолщаясь, пока не превратилась в крепкий канат. Надо же, какой удачный выбор я сделала!
– Этот малыш выиграет твоей маме пятнадцать лет, – улыбнулась я. – Я конечно понимаю, что собака – это не замена ребенку, и все же… Он останется с ней до самого конца, будет оберегать, утешать и отвлекать.
Леша завороженно наблюдал, как мама наклонилась и взяла щенка, быстро рассмотрела, потом сунула под пальто и торопливо зашагала домой с таким видом, будто совершила кражу. Парень проводил ее тоскливым взглядом. Ему было очень нелегко, впрочем, у меня тоже болело все тело от выпотрошенного ресурса, а внутри все горело от нахлынувших за день воспоминаний и тяжелых эмоций. Я вымоталась.
– Леш, пойдем выпьем?
Парень слегка удивленно посмотрел на меня и почти сразу кивнул. Взяла его за руку, сделала шаг и пошатнулась, едва не распластавшись на старой гладко стоптанной брусчатке. Леша вовремя поддержал. Глянул обеспокоенно:
– Ты чего?
– Все. Домой пойдем сегодня пешком, потому что я как выжатый лимон, – постаралась бодро улыбнуться. Парень рассеяно кивнул, с любопытством оглядываясь.
Мы были на одной из старых улочек Сумеречного города: брусчатка, влажно блестящая от недавно прошедшего дождя, липнущие друг к другу узкие домики с огромными окнами, черепичные крыши и изысканные фрески на фасадах. Так ее видела я, но, стоило сделать пару шагов по направлению к моему любимому бару, как картинка начинала меняться, будто все вокруг было лишь частью детской картинки-голограммы. Посмотришь под одним углом – видишь одно, посмотришь под другим – уже совсем другое. Так, сквозь старомодные здания просматривались современные кубы из стекла и ровной кирпичной кладки, на место брусчатки ложился гладенький асфальт, а на изогнутых крышах вместо черепицы виднелись бесконечные лаунж-зоны. Сумеречный город каким-то немыслимым способом подстраивался под смотрящего на его улицы. Какой он на самом деле – не известно. Для каждого свой, всегда разный.
– Офигеть. – выдал Леша, забавно переминаясь с ноги на ногу, чтобы немного наклоняться то влево, то вправо, ловя удивительный эффект. – Это как так?
– Добро пожаловать в Сумеречный город! – жизнерадостно произнесла я и поманила его к неприметной черной дверке, ведущей в подвальное помещение бара «Гало».
Внутри было как всегда многолюдно, от чего и без того небольшое помещение становилось совсем крошечным и тесным. По правую руку тянулась барная стойка из цельного среза дерева с неровным краем, сохранившим свои первоначальные очертания, по левую, прижавшись к стене с обнаженной кирпичной кладкой стояли столики, а посередине бродил или танцевал самый разношерстный контингент.
Леша застыл, разглядывая толпу то ли с ужасом, то ли с удивлением. Хотя не могу понять, что его так поразило. В районе бара вовсю танцевали молодые ведьмочки, разряженные в откровенные наряды из безумного сочетания кожи и кружев. Волосы девчонок радовали глаз немыслимыми неоновыми цветами. Рядом топтались волколаки[4 - Волколак – в славянской мифологии человек-оборотень.]. Парни время от времени бросали горячие взгляды на ведьм и о чем-то переговаривались. Кроме выдающейся мускулатуры, татуировок и звериной грации в движениях ничто не выдавало в них оборотней. Чуть поодаль скучковались вампиры, одетые так, будто упали в ворох разномастной одежды, выброшенной каким-нибудь театром: кто в пышных помпезных платьях века эдак семнадцатого, укороченных выше колена для удобства, кто в огромных косухах будто с чужого плеча или классических костюмах, а кто вообще в лоснящихся от люрекса лосинах, меховых коротких шубках безумных цветов и ботинках на высоченной платформе. Пару раз я заметила хмурых патлатых домовиков, волочащих бороды по полу (видимо, находятся в поиске нового дома), а также бледных русалок в длинных полупрозрачных платьях и с длиннющими волосами, которые вечно выглядели мокрыми. Но, в целом, ничего такого, что бы, по моему представлению, могло заставить Лешу застыть с открытым ртом.
– Охе*ть, – выдохнул он наконец, когда я дернула его за рукав и повела к барной стойке. И повернулся ко мне, сияя счастливейшей улыбкой. – Никогда нечисть не видел. – Помрачнел и добавил: – Тут точно безопасно?
Я фыркнула. Ему-то можно вообще не беспокоиться о собственной безопасности. С ним уже все случилось, а задохликов вроде меня тут даже не замечают. Кстати, с чего он взял, что местный контингент – нечисть? Вроде бы не особенно устрашающе они выглядят. Спросила, и Леша пожал плечами, устроившись на высоком барном стуле:
– А что, разве нет? Просто я смотрю на них и прям чувствую, что там ведьмы, там – оборотни, тут вампиры, – он безошибочно тыкал пальцем, стараясь, чтобы его любопытство не было замечено.
Я задумалась. Чем дальше, тем страньше. Душа просто так, ни с того ни с сего, не может чувствовать магическое поле, окружающее всех обитателей Сумеречного города. Разве что исключая меня. Чем сильнее создание, тем мощнее поле вокруг него, а у меня с некоторых пор силенок только на пару трюков хватает. Так что, я и сама силовым полем едва обладаю, и других почти не чувствую. А Леша, обычный человек, почему-то чувствует.
От размышлений меня отвлек какой-то невнятный звук, который издал Леша:
– Э-э-э… А-а-а… – что-то между мучительным стоном и полнейшим замешательством.
Я повернулась к бару и тут же поняла, в чем дело. Плавно двигаясь вдоль стеклянных полок, заставленных алкоголем, залитая золотистым светом неярких ламп, к нам приближалась Любомира – местный бармен и единственная, кому последние пять лет непосчастливилось наблюдать мое падение на дно. Она была сногсшибательна. Черноглазая, черноволосая, с белоснежной кожей, которая в области бедер плавно переходила в изумрудно-зеленый змеиный хвост. Ну, и, ко всему прочему, она была голой. Вот прям буквально. Великолепный экземпляр третьего размера груди гордо колыхался, подчеркнутый нарочито грубой портупеей из кожи, заставляя всех без исключения застывать в смущении и восхищении. Даже меня первые разы пробирало.
– Ну надо же, какой симпатичный у тебя нынче клиент! – сладко пропела Любомира, с любопытством оглядывая неподвижного Лешу, который изо всех сил пытался поднять челюсть с пола. Казалось, она не замечала, что парень весь покрыт кровью. Здесь вообще всем было на это плевать. Именно поэтому я в свое время выбрала это место, чтобы зализать раны и не сойти с ума.
– Мир, дай нам, пожалуйста, двенадцать… – я прислушалась к себе, прикинула насколько мне хреново сегодня, и передумала. – Нет, давай двадцать шотов. Твоих фирменных.
– Ладненько, – промурлыкала вужалка[5 - В белорусском фольклоре девушка-змея, дочь змеиного царя.], все еще продолжая поражать неопытного Алексея своей прекрасной наготой. – И Душе налить?
– И Душе налить, – согласилась устало.
– Что, у него последним желанием было напиться? – усмехнулась Любомира.
– Нет. Это мое последнее желание на сегодня.
Девушка еще шире улыбнулась, кивнула и отвернулась, принимаясь ловко скользить вдоль полок с алкоголем, выбирая нужные ингредиенты для своих огненных шотов.
– Кстати, – я пощелкала пальцами перед носом Леши, призывая наконец перестать изображать из себя памятник всем мужчинам, которые скончались от женской красоты. Он несколько раз поморгал, сбрасывая наваждение, и перевел на меня уже вполне осмысленный взгляд. – Что ты пожелал?
Леша устало потер лицо ладонями, потом, поняв, что ладони в спекшейся крови, тихо выругался и обтер их об футболку:
– Я вспомнил, что когда-то хотел написать книгу.
– Книгу?! – вот это поворот. И как мне это исполнить? Это ведь может только он сам. Или я должна ему готовый экземпляр предоставить? Задачка, однако. – А уже какая-то идея есть?
– Не-а, – беззаботно отозвался парень, пожав плечами. Было заметно – он тоже изрядно вымотан сегодняшним ужасным днем. Я отлично знаю, что в такие дни особенно остро хочется либо сдохнуть, либо жить на полную катушку. Леша развернулся на стуле лицом к полному залу, принимаясь с шальным весельем разглядывать толпу: – Но, возможно, скоро появится. Уж больно у вас тут персонажи колоритные.
Обернулась, опершись на стойку локтем и подставив руку под тяжелую голову. Парни-оборотни в конце концов нашли в себе достаточно смелости, чтобы испытать свое звериное очарование на хихикающих ведьмочках, вампирши посматривали на все это с таким видом, будто им лимон за щеки затолкали, а вампиры, разогретые «Кровавой Мэри» (в прямом смысле кровавой), с интересом посматривали в сторону русалок. Ну, да. И те, и те нежить, почему бы глазки не построить? Но что же тут такого, о чем стоит написать книгу – ума не приложу. Обычный отдыхающий народ.
На стойку со знакомым стуком-звоном опустились несколько подставок с шотами. Мои – более темные, из простого алкоголя. Для Леши – особые, неоновых цветов, с добавлением ведьминского зелья, чтобы его призрачное тело смогло их почувствовать. Он с любопытством посмотрел на разноцветные стопки, поднял одну и отсалютовал мне:
– Ну, пусть земля мне будет пухом!
Я взяла свой шот и со смешком, который не смогла сдержать, диагностировала:
– Вот ты придурок.
Леша рассмеялся, резко, нервно, и мы чокнулись.
После третьего шота нас начало заметно отпускать, после пятого конкретно расслабило, а к восьмому мы очутились навеселе с легким туманом в голове и нереальной легкостью в теле. А что еще нужно в конце отвратительного дня?
* * *
Леша опрокинул в себя девятую стопку ослепительного лимонного цвета. Казалось, ее содержимое на самом деле немного светится в полумраке бара. Рот обожгло крепостью, по горлу в грудь соскользнуло сладкое тепло. Кайф!
Сгущающийся туман в голове не позволял вспоминать события дня и помогал активно переваривать новую, окружающую его, реальность. Оборотни? Отлично! Вампиры? П-ф-ф-ф! Ерунда! Ведьмы? Красотки! Какие-то мелкие ворчливые старикашки, снующие под ногами с неприкрытым зловредным намерением отдавить всем подряд пальцы? Милахи! Кстати, кто они?
Первую двадцатку прикончили быстро, заказали еще. Хотелось, чтобы скорее расслабился внутри тугой болезненный узел, чтобы наконец стало легко и спокойно. Пока пили почти не разговаривали, но почему-то от их совместного молчания не было неловко, даже, скорее, наоборот – хорошо. Просто сидели, разглядывали веселую толпу, думая о своем. Леша лично уже почти не мог думать, просто впитывая в себя окружающую атмосферу незнакомого (потустороннего, кстати!) города, а совершенно гипнотический бюст вужалки[6 - Вужалка – в белорусском фольклоре женщина-змея.] Любомиры, кажется, мог примирить его с любым положением вещей. И плевать, что вместо ног у этой неземной женщины змеиный хвост! Зато какой красивый! Лоснящийся такой, ухоженный… Хорошо ведь… Совсем не страшно.
Лешин лоб встретился с барной стойкой, и парень подскочил. Огляделся. Народу в баре прибавилось, хотя все еще оставалось загадкой, как такое небольшое помещеньице физически может вмещать в себя столько людей. Но всеобщее веселье как-то притихло, сторонясь спокойно идущего через толпу мужчину. Нет, разговоры и смех не прекращались, только все почему-то тихонько сторонились незнакомца, уступая ему путь. Русалки вовсе застыли, склонив головы и уронив на пол длинные волосы.
У Леши сон и опьянение как ветром сдуло, оставив после себя легкий дурман. Ничего такого страшного в идущем к ним человеке не было. Высокий, молодой, одет в рубашку и брюки, на поясе – дорогой ремень, на руке – дорогие часы, блондинистые, почти белые, как у Яры, волосы – аккуратно подстрижены, в зеленых глазах – расслабленная самоуверенность, какая появляется только у богатых и власть имеющих людей. Казалось, все в баре волей не волей чувствовали его приближение. Даже Леше захотелось съежиться при его приближении. Яра же спокойно опрокинула в себя еще один шот. Выглядела она уже откровенно уставшей и сонной.
Мужчина опустился на «чудом» освободившийся стул прямо возле девушки, подпер рукой подбородок, с любопытством оглядывая их с Лешей компанию:
– Яр, там… это… – Леша неуверенно кивнул на незнакомца.
– М? – лениво отозвалась Яра, поворачиваясь.
Несколько бесконечно долгих мгновений она смотрела на мужчину, а потом тоже облокотилась на барную стойку, копируя его позу:
– Ну, надо же! Кто это здесь? – промурлыкала она. – Его Высокое Высочество принц Белозар – любитель незаконных зелий и легких побед! Что ты тут забыл? – И тут же хихикнула непонятно чему. – Надо же, какой каламбур у меня получился!
Мужчина скривил губы и недовольно буркнул:
– Хотел увидеть тебя. И поговорить. Пойдем, тут слишком шумно.
С этими словами нарисовавшийся невесть откуда принц по-хозяйски схватил девушку за запястье и потянул за собой, практически стаскивая со стула. Яра пошатнулась на нетвердых ногах, едва не упав, но Белозар крепко перехватил ее за плечи и поставил на ноги. Яра тут же выпрямилась и одарила принца злым взглядом, из которого очень быстро испарялся алкогольный туман.
– Эй! – возмутился за Яру Леша, тоже слезая со стула и готовясь, если понадобится, умереть во второй раз, защищая девушку.
Но Яра обернулась к нему, устало улыбнувшись:
– Все в порядке, Леш. Все равно пора идти, – она протянула руку и схватила его за запястье.
– С каких это пор ты напиваешься в компании душ? – спросил принц, смерив Лешу холодным взглядом.
– У тебя забыла разрешения спросить. Идем уже. Ты мешаешь людям отдыхать. –раздраженно бросила Яра, уже сама решительно устремляясь к ведущей наверх лестнице.
Прохладный влажный осенний воздух повеял приятным холодком, выветривая из головы остатки ленивой неги. Оказавшись на улице, Яра рассерженным быстрым шагом двинулась вниз по улице, таща обоих мужчин за собой. Найдя достаточно темный переулок, она сперва втолкнула туда принца, затем вошла сама и остановилась, выжидательно сложив руки на груди. Ее заметно потряхивало от холода, но через пару мгновений откуда-то отчетливо дохнуло теплом, будто где-то поблизости находился вход в теплую подземку.
– Чего тебе надо от меня на этот раз? – поинтересовалась враждебно девушка, немного расслабляясь от хлынувшего из темноты тепла.
– Хотел спросить, передали ли тебе мой подарок. Но уже и так все понял, – ответил Белозар, миролюбиво улыбнувшись. Он взглянул на неловко топчущегося за спиной Яры Лешу. – Душа так и будет тут стоять?
– Его зовут Леша, – отозвалась девушка. – И да, он так и будет тут стоять, потому что я за него отвечаю и не хочу, чтобы он вляпался в неприятности, пока мы с тобой тут будем языками чесать. Это раз. И едва ли ты можешь сообщить мне что-то важное. Это два. Ну так что? Ты узнал, что хотел? Мы можем идти?
– Стой-стой-стой! – принц примирительно вскинул руки. – Я не хотел тебя злить, честно! Просто хотел тебе помочь… Не могу больше смотреть, как ты страдаешь.
По переулку снова прокатилась волна теплого воздуха. Белозар резко обернулся, напряженно всматриваясь вдаль. Леша тоже смотрел в темноту, стараясь понять, что его так зацепило. Казалось, будто мгла в этом переулке была живой. Она лениво перетекала от одной стены здания к другой, стелилась по асфальту, угрожающе клубилась, как живой организм. Жутко! Леша несколько раз поморгал в надежде, что странное видение – лишь плод его пьяных иллюзий. И точно. Когда он снова открыл глаза впереди была просто обычная ночная темень, не потревоженная уличным освещением.
Яра вздохнула и ответила уже без злости. Спокойно, устало, почти дружелюбно:
– Себе ты хотел помочь. Себе.
– Ну, может только чуть-чуть. – улыбнулся принц. – Просто хотел уравнять наши шансы.
– С кем? – Яра непонимающе нахмурилась.
– С Радмиром. – улыбка Белозара стала еще шире.
Рука девушки уже знакомым жестом взметнулась к груди, накрыв сердце, словно ей было больно. «Так значит вот как его звали… Радмир» – отметил про себя Леша.
Яра вздохнула:
– Белозар… Ваше высочество. Прекратите уже играть в эти игры. Раньше в них, может быть, и был какой-то смысл, но теперь это уже похоже на издевательство над инвалидами.
– Я не издеваюсь! – вспыхнул вдруг мужчина, до этого казавшийся невозмутимым властелином мира. – Я реально хочу, чтобы ты уже наконец забыла его и посмотрела на меня! Или ты решила пойти на какой-то свой романтический принцип? Любовь до гроба? Да?! Может уже хватит?! Пять лет прошло! Просто выпей это чертово зелье и начни жизнь заново!
– Господи, Белозар, да перестань уже нести всякую чушь! – воскликнула в ответ Яра. – Ты за меня зацепился только потому, что не смог меня получить, когда захотелось! Но может быть уже хватит?! Ты даже дошел до того, что заключил альянс с моей матерью! Невероятно! Ты думал, что это тебе прибавит очков в моих глазах?! Серьезно?!
– А что, что мне, нахрен, прибавит этих чертовых очков?! – зарычал принц.
– Да ничего! – почти вскричала Яра. – Смирись уже! Хочешь, называй это романтическим принципом – мне все равно! Я просто не понимаю тебя, хоть убей! Раньше я может и представляла для тебя интерес, но теперь-то я слабее мышонка. На кой черт я тебе сдалась, не пойму, что ты так упорно вокруг меня трешься?!
– А может я люблю тебя?!
Яра вздрогнула и замерла, внимательно глядя на разошедшегося мужчину. Грудь под белой рубашкой ходила ходуном как от быстрого бега, а плечи напряглись, будто принц готовился накинуться на девушку и совершенно безжалостно растерзать ее. Леша, заботливо отложив в память несколько кусочков полезной информации, чтобы позже сложить ее в целостную картинку, сделал несколько осторожных шагов по направлению к принцу, готовясь в любой момент накинуться на него при малейшем движении в сторону Яры.
Очередная теплая волна лизнула лицо. На мгновение парню показалось, что тьма снова зашевелилась, сплетаясь в очертания мужской фигуры, но девушка отвлекла его. Качнула головой и с чувством припечатала:
