– Не будь такой глупой! Это нам совсем не на руку! Лучше бы ты выругалась, имитируя голос старой повитухи! Теперь нужно бежать в два раза быстрее! Дворцовая стража очень скоро найдёт его. И тогда поднимется шум! Хотя, слушай! – Торлас прислушался, вытирая поясной кинжал об одежду убитого. Где-то далеко, за стенами дворца, гулко шумели многочисленные голоса, что-то бухало, щёлкало и свистело.
– Это уже начался парад Обращения Наследника! Прекрасно! Теперь вся охрана там! А Мортида думает, что и я, и Ясук охраняем тебя. Это действительно шанс!
Мы выскочили из длинного коридора и попали в небольшой каменный дворик. Я помню, сюда затащили мою карету в тот, первый день.
– Дворцовые кухни недалеко, нужно быть осторожными. Согнись, ты снова будешь Финестрой.
По двору мы шли не спеша, но никого не встретили, только мальчик-поваренок выбежал из какой-то дверки, выплеснул помои из таза и забежал назад. Ворота, ведущие наружу были заперты, но у Торласа оказался подходящий ключ. Створка ворот скрипнула, дернулась и медленно начала открываться наружу. Сердце моё вжалось в ребра, притихло, не верило в удачу и все ждало, что кто-то схватит, поймает, утащит назад и, наконец, расправится со мной. Я шла автоматически, ни одной надежды на удачный побег не было. В один миг я даже хотела сама вернуться в свою уже привычную тюремную камеру. Там все мне знакомо, а за этой дверью огромный, неизведанный и ужасающий мир… Но Торлас крепко взял меня за руку, заглянул в глаза и всё понял.
– Сейчас или никогда! – в его голосе столько уверенности и решительности. Я распрямила спину, расправила плечи, кинула палку и взяла своего героя за руку.
– Идём.
Что было бы, не встреть я этого человека? Не хочу даже думать!
За этими последними воротами уже была городская площадь Мерев, огромная и в данный момент вся кишащая людьми.
– Они уже давно тут собираются, некоторые даже ночевали прямо на площади, чтобы занять лучшие места у Парящей Арены. Это вон там, справа от главных ворот во дворец. В дни больших праздников, жертвоприношений и некоторых обрядов вот эта стена разъезжается, открывая большую сцену, на которой и происходит всё действие. Её видно практически с любой точки площади, сконструировал её какой-то мастер из Банипура, около трёхсот что ли лет назад, – рассказывал Торлас, когда мы влились в людской поток, стремящийся подойти к Арене поближе. – Там в стену встроен такой причудливый механизм, что наши мастера до сих пор ломают головы, как же он создан. А уж простые горожане вообще уверены, что это Богиня Пятицветья приводит стену в движение. Открывают её редко, только несколько раз в году, поэтому на площади собирается почти весь город. И нам затеряться в толпе проще простого. Только выйти из города мы пока не можем, это будет слишком подозрительно. Кто же уходит с праздника?
– Ну, тот, у кого надежды на продолжение. – предположила я.
– Слушай, и правда! Сыграем парочку, которая хочет уединиться! Но только, когда празднество немного поутихнет. Ни один сулистанец не променяет такое зрелище на свидание даже с самой прекрасной женщиной. И ты должна сыграть немного пьяную, что ли. Хорошо, что тебя в лицо никто здесь не знает. И тебе нужно умыться, тебя же старуха вымазала в золе. Пойдём.
Мы с трудом пробрались к дворцовой стене, вдоль которой теснились небольшие лавчонки. Тут продавали воду, разбавленное вино, разные закуски, а также множество амулетов, талисманов и прочей ерунды. Торлас купил кувшин воды, я умылась и напилась, прямо не отходя от прилавка.
– Вот, теперь можно представить, что такой завидный парень, как я, заинтересовался такой замарашкой, как ты, – мы рассмеялись, на мгновение забыв все опасения. Но от смеха у меня перехватило дыхание, я почувствовала резкую боль в правом боку и схватилась за него. В глазах потемнело, и я бы упала прямо на вымощенную кафелем площадь, если б Торлас не успел перехватить меня и прижать к себе. Я уткнулась носом ему в плечо, зажмурилась, пытаясь не закричать от боли. Торлас гладил меня по спине, шептал что-то непонятное на ухо. Боль понемногу стихала, а на её место приходила слабость. Ой, смогу ли я идти дальше? Да ещё и болтаться полдня в толпе?
– Терпи, Тира, терпи, родная, ты столько уже вытерпела, нужно ещё немножко потерпеть… – и голос над ухом был голосом моего отца…
Я должна выжить, должна! Ради памяти отца, ради Торласа, который жертвует жизнью сестры ради меня. Я только сейчас, в этот миг это осознала. Да, в конце концов, ради того, чтобы в один прекрасный день я смогла унизить и раздавить эту кровопийцу Мортиду! Я наберусь сил, клянусь! Я выживу только ради этого дня! Необъятная решимость поглотила меня. Даже боль и слабость сразу ушли, осталась только ярость, решительность и уверенность в том, что победа будет за мной! Я отняла голову от плеча Торласа, твёрдо посмотрела на него и сказала:
– Я не сдамся, Торлас. Я отомщу и за отца, и за твою сестру. Клянусь тебе, я преодолею все преграды и уничтожу эту мерзкую женщину! Она заплатит за всё зло, которое принесла моей и твоей семье. Ах, Торлас, мне так жаль…
Я притянула его к себе, обняла, он уткнулся мне в шею и просто молчал. В пучине собственных переживаний и горестей я даже не подумала, на что идёт этот чистейшей души мужчина ради меня, совершенно чужого, по сути, человека. И теперь у нас двоих не осталось никого в мире, кроме друг друга. Теперь я стану ему и другом, и сестрой.
Прямо над нашими головами послышалась возня и сразу же раздался оглушительный вой огромных труб, возвещавший начало Парада Обращения Наследника.
– Пойдём, попробуем пробраться поближе, нужно дотерпеть хотя бы до конца представления, а когда уже начнутся гуляния, мы смоемся к условленному месту сбора. Только будь осторожна, на Сцене будет много твоих знакомых, ты не должна ни словом, ни взглядом выдать себя! Терпи, ты сильная.
– Месту сбора? – переспросила я, но Торласу не удалось ответить, толпа ринулась к сцене, подхватывая всё и всех на своём пути. Мы только успели взяться за руки, чтобы нас не разнесло по разным сторонам. Людская волна прибила нас к махонькой лавочке справа от того места в стене, где явится та самая Парящая Арена. Стояли мы, конечно, далековато, но мы были молоды, и зрение у нас обоих было отличным, так что, думаю, мы сможем всё видеть.
Трубы на стенах грянули, похоже, в последний раз, и видно было, как задрожала дворцовая стена. Толпа притихла в благоговейном трепете.
Прямоугольная часть стены сначала выдвинулась чуть вперёд, потом разделилась посредине на две половины, которые разъехались в разные стороны, открыв огромную полукруглую нишу высоко в стене, на уровне головы самого высокого человека на площади. Прямо как столик из-под пола! Если бы я видела такое впервые, и Торлас не рассказал об этом заранее, я бы тоже подумала, что без проделок какой-то богини не обошлось!
Вся Арена была отделана золотом, на высоких стенах полукругом висели огромные горящие светильники. Свет солнца и этих факелов отражался золотыми бликами от стен, создавалось впечатление нереальности происходящего, как будто веся эта Арена светится и действительно парит над площадью Мерев. Все люди в толпе стояли с разинутыми ртами, и я в том числе. Тем временем снизу, как из-под земли, поднялась фигура, укутанная в алый с золотом плащ. Сердце пропустило удар, неужели это сама Мортида? Но нет, фигура распахнула плащ и оказалась каким-то лысым стариком в роскошных одеждах. В толпе зашептали:
– Это Шадиз! Верховный жрец Сулистана!
Я бы и так догадалась, что он жрец, ведь такие как он утащили меня с этой как раз площади в заточение! Я-то знаю, на что способен один только взгляд такого жреца! А он уже начал вещать. Громко, нараспев, завораживающе бархатным голосом. Его было прекрасно слышно в каждом уголке этой громадной площади.
«Давно это было, настолько давно,
Что ныне живущий и живший тогда,
Когда ещё лет не считали и счёта не знали,
Не вспомнит имён всех героев.
Лишь камни в вершине горы Сулины,
Да пара песчинок на дне Шелкового Залива
Расскажут правдивей историю эту,
Воспетую людом простым Сулистана.
Жили тогда на Эдоме лишь птицы,
Звери лесные, степные и горные тоже.
А человека, мудрого, сущего тайны и знаний,
Не было. Были лишь низшие люди топури.
Ни языка те не ведали, ни ремесла и ни веры.
Жили охотой, войной, разрушеньем и силой.
Матерь Природу они не уважали, не чтили,
И, как в ладу с миром жить, совершенно не знали.
Мир наш, тем временем, был так богат,
Что сотнями лет могли жить неразумные люди,
Рыбу ловя в полноводной реке и охотясь
Всё время в одной только роще.
Многоводные реки полны были рыбой,
Дичью кишели могучие чащи и лесы,
В небе безбрежном свободно парили
Птицы чудные и ящеры, смертные ныне.
И посреди многих дней однобоких и тусклых,
День пришёл светлый, великий, испоенный светом!
И озарил мирозданье слепого Эдома.
У берегов Шелкового сегодня Залива
Короб громадный плавучий разбился о скалы.
Скроен был весь из металла и древа
И наивысшим искусством отделан.
Вышли оттуда прекрасные девы
Юноши тоже, прекраснее Лели.
Тридцать и три. Столь высокого роста,
Что и до пояса им не достали топури.
Кожа была их бела, словно мел и сияла
Тысячей звёзд, отражая свет многоликого солнца.
Ликов, прекраснее их, и поныне никто не помыслит.
Вышли топури несчастные к ним, и низко им в пол поклонились,
В миг распознали они превосходство прибывших.
Тут же и речь обрели, кровожадность свою устыдились.
Здесь же, на берегах Шелкового Залива
Город великий они возвели, и Сулом назвали
В честь самой старшей светящейся девы.
Стали топури тем Белым Богам поклоняться,
Жертвы им класть и молиться, и трепетать перед ними.
Но возмутилися Боги, Богами быть не желали,
А втолковали, что те же созданья они из плоти и крови,
Что и топури, только намного вперёд развитые.
Раньше они населяли далёкий на северо-западе остров,
Столько огромный, что два бы вместил он Эдома.
Но поглотила его с диким ревом пучина морская,
И только тридцать и три лишь спастися сумели.
Многие годы жили те Боги на землях Эдома,
Множились лишь меж собою, и горя не знали.
А неразумных топури только наукам учили, да хитростям всяким.
Но не прошло и четыре столетия, как расселились они по всему Эдомию.
Так же топури те стали умнее и по развитию выше,
Белые Боги тогда стали и с ними мешаться,
В жёны, в мужья себе брали красивых топури.
Так, от слиянья кровей столько разных
Произошли и все ныне живущие люди.
Но ближе всех и по крови, да и по развитию тоже
К тем Великанам лишь Принцы по Крови касались,
Да родовитые девы из клана сфеидок.
И вот сегодня мы радостный день восхваляем,
Давший нам чудо дитя, что весь мир обуздает!
Так что смотрите, узрите как мать Принца Крови,
Всеоблагая Мортида здесь жертвы воздвигнет
Из четырёх нам священных животных,
Кровью зверей непорочной дитя то омоет!»
Жрец воздел руки к небу, и снова над нашими головами грянули трубы. Я вздрогнула и как будто очнулась ото сна, так меня впечатлило, заворожило выступление Верховного жреца. Правда, я уже забыла, как его имя.
Сильная рука обхватила мою талию, и громкий голос Торласа прозвучал чуть ли не на всю площадь:
