20 января, вторник.
В тот самый момент, когда я принимала ванну, в голову пришла задумка целой новой книги* – продолжение «Своей комнаты» – о сексуальной жизни женщин; возможно, она будет называться «Профессии для женщин» – боже, как волнительно[23 - Можно сказать, что в этот момент у ВВ зародилась идея книги, которая после всех трудностей написания была опубликована в виде двух отдельных произведений: «Годы» и «Три гинеи». ВВ рассматривала десять названий для романа «Годы»: «Парджитеры», «Здесь и сейчас», «Музыка», «Рассвет», «Сыновья и дочери», «Дочери и сыновья», «Обычные люди», «Караван», «Дома других людей». Прежде чем окончательно (в ноябре 1936 года) выбрать «Три гинеи» в качестве названия для «продолжения “Своей комнаты”», ВВ рассматривала следующие варианты: «Профессии для женщин», «Открытая дверь», «Открывая дверь», «Стук в дверь», «Такие вот мужчины», «О презрении», «Следующая война», «Что нам делать?», «Ответы корреспондентам», «Письмо англичанину», «Две гинеи».]! Все это проистекает из моей статьи, с которой буду выступать в среду в обществе Пиппы[24 - Филиппа (Пиппа) Стрэйчи (1872–1968) – суфражистка, третья из пяти сестер Литтона. В 1907 году она организовала первое большое шествие женщин по Лондону за избирательные права для Лондонского общества суфражизма, которое после войны превратилось в Национальное общество по делам женщин, секретарем которого она оставалась до 1951 года. Пиппа пригласила ВВ выступить перед этим обществом 21 января 1931 года. О речи ВВ, последующей дискуссии и эволюции романа «Годы» можно прочесть в книге «Парджитеры» под редакцией Митчелла Александра Леаски.]. Теперь надо вернуться к «Волнам». Хвала небесам, но как же я взволнована.
* Это, наверное, «Здесь и сейчас» (май, 1934).
23 января, пятница.
Увы, я слишком взволнована, чтобы продолжить работу над «Волнами». Остается придумывать «Открытую дверь» (или как это будет называться?). Нравоучительно-демонстративный стиль вступает в противоречие с драматическим – мне трудно снова вжиться в Бернарда.
Выступление состоялось; Л., как мне кажется, немного возмущен – интересное наблюдение, если я права. Двести слушателей – хорошо одетые, увлеченные и в основном красивые молодые женщины. Этель в голубом кимоно и парике. Я рядом с ней. Ее речь разухабистая и непосредственная; моя слишком сжатая и метафоричная. Неважно. Четыре человека хотят напечатать свои речи[25 - Отчет об этом «уморительно серьезном событии» появился в колонке Веры Бриттен (см. 2 сентября 1933 г.) «Записная книжка женщины» в NSN от 31 января 1931 года.]. Конечно, я очень устала, а сегодня утром не смогла взять себя в руки и продолжить «Волны». Мне будто 99 лет, и чуть что болит голова – боже, как часто из-за этого теряют в силе последние главы моих книг! А теперь еще и «Открытая дверь» разрывает разум на части. Но тут уж ничего не поделаешь.
Вита[26 - Виктория (Вита) Мэри Сэквилл-Уэст (1892–1962) – писательница и поэтесса, дочь 3-го барона Сэквилла. В 1913 году она вышла замуж за Гарольда Николсона. ВВ познакомилась с Витой на ужине у Клайва Белла в декабре 1922 года. С 1924 года издательство «Hogarth Press» публиковало ее книги.] вчера вечером: «Если даже я, самая удачливая из женщин, задаюсь вопросом “в чем смысл жизни?”, как остальные-то вообще живут?». Она в каком-то подавленном состоянии. Говорит, что похвала ее книг, доставляет больше боли, чем удовольствия, и я охотно верю. Писателей скромнее, наверное, никогда не было. И все же она зарабатывает ?74 за одно только утро – я имею в виду присланный за рассказ чек.
26 января, понедельник.
Хвала небесам, в этот первый день моего 49-летия я могу честно сказать, что стряхнула с себя наваждение «Открытой двери» и вернулась к «Волнам»: взглянула на всю книгу целиком и придумала концовку – надеюсь управиться быстрее, чем за три недели. К тому времени уже наступит 16 февраля, и я планирую, что, закончив с Госсом или, быть может, статьей, я поработаю над черновым наброском «Открытой двери», а доделаю его к 1 апреля. (Пасха будет 3 апреля). Затем, надеюсь, мы отправимся в путешествие по Италии; вернусь 1 мая и закончу «Волны», чтобы в июне отдать книгу в печать, а в сентябре она выйдет в свет. В любом случае это лишь примерные сроки.
Вчера в Родмелле мы видели сорок и слышали первых весенних птиц, резких и эгоистичных, прямо как мужчины; палящее солнце; гуляли по склонам горы Каберн; вернулись домой через Хорли[27 - Город в графстве Суррей.]; видели, как три человека выскочили из синего автомобиля и помчались без шляп через поле. Увидели среди деревьев и коров серебристо-голубой аэроплан, на вид не поврежденный. Сегодня утром в газете написали о смерти трех человек вследствие падения аэроплана[28 - Аэроплан «Avro 40K» взлетел с аэродрома Гатвик, где работали трое погибших.], а мы продолжаем жить, и это напоминает мне эпитафию из «Греческой антологии»: «Пока я тонул, другие суда плыли дальше»[29 - Имеется в виду эпитафия авторства Феодорида из 7-го тома «Греческой антологии»: «Я – мореходца могила, но дальше плыви, чужеземец, ибо, пока мы тонули, другие суда плыли дальше».].
Вот какие заголовки запомнились мне сегодня: «Ганди[30 - Мохандас Карамчанд (Махатма) Ганди (1869–1948) – индийский политический и общественный деятель, один из руководителей и идеологов движения за независимость Индии. Содержавшийся в индийской тюрьме за гражданское неповиновение с мая 1930 года, Ганди был освобожден 25 января.] вышел на свободу»; «Павлова[31 - Анна Павловна Павлова (1881–1931) – великая русская балерина. 22 января она скончалась в Гааге и 29 января, согласно ее последней воле, была кремирована в крематории Голдерс-Грин в Лондоне; там же, в закрытом колумбарии, и хранится урна с прахом.] будет похоронена в Голдерс-Грин»; «Убийство потрошителя в Блэкхите[32 - Район на юго-востоке Лондона. Необычное убийство 18-летней Луизы Мод Стил, найденной 23 января, породило целый ряд сенсационных слухов о пропаже девушек в этом округе. Преступление так и не было раскрыто.]»; «Смерть леди Сент-Элье[33 - Сьюзен Элизабет Мэри Джун, баронесса Сент-Элье (1845–1931) – старейшина Совета Лондонского графства (главный орган местного самоуправления с 1889 по 1965 г.), «неутомимо служившая бедным, а в обществе славившаяся блестящим талантом развлекать» (согласно справочнику «Кто есть кто»). ВВ упоминает леди Элье в «Трех гинеях» и ссылается на ее мемуары «Воспоминания за пятьдесят лет», опубликованные в 1909 году. Леди Джун снисходительно отнеслась к молодой дебютантке ВВ еще до того, как ее муж был возведен в пэры незадолго до своей смерти в 1905 году.]», которая была так чертовски снисходительна ко мне 30 лет назад.
2 февраля, понедельник.
Мне кажется, что я вот-вот закончу «Волны». Думаю, в субботу.
Всего лишь заметка автора: никогда еще я так не напрягала свои мозги написанием книги. Доказательством служит то, что я почти не могу ни читать, ни писать ничего другого. Могу только развалиться на диване после утренней работы. Боже, какое меня ждет облегчение в конце недели – появится чувство, что с этой каторгой, с этой затеей покончено. Полагаю, мне удалось воплотить задумку, но есть ощущение, что я всеми правдами и неправдами вымучила из себя то, что хотела сказать. Думаю, эта вымученность бросится в глаза читателям и обернется неудачей. Ну и ладно – смелая попытка того стоила. Скоро я вновь буду радоваться свободе, наслаждаться бездельем и не обращать ни на что внимания; потом я смогу сосредоточиться на чтении, чего не было, страшно подумать, уже месяца четыре. На написание этой книги у меня ушло 18 месяцев, а в свет она выйдет только осенью.
На днях Уильям Пломер[34 - Уильям Чарльз Франклин Пломер (1903–1973) – британский писатель, поэт и литературный редактор. Он родился в Южной Африке и вернулся туда в возрасте пятнадцати лет после учебы в Англии. Последние два года до возвращения в Лондон и встречи с Вулфами он жил и преподавал в Японии, где познакомился с Эдмундом Чарльзом Бланденом. В 1925 году Пломер прислал им свой роман «Турботт Вулф», который, как и несколько других его работ, был выпущен издательством «Hogarth Press». Действие его «нового романа» «Садо», опубликованного Вулфами в сентябре 1931 года, происходит в Японии.] говорил о своем новом романе – не то автобиография, не то история эмигранта – больше, чем Л. сказал о своих книгах за всю жизнь.
4 февраля, среда.
День испорчен для нас обоих. Каждое утро в 10:15 Л. должен быть в суде, куда созывают всех присяжных, включая его, но заседание каждый раз откладывается до 10:15 следующего дня. А еще сегодня утром я собиралась нанести сокрушительный удар в «Волнах» – уже дня через два Бернард скажет «о Смерть!», – но все испортила Элли[35 - Фрэнсис Элинор Рендел (1885–1942) – дочь старшей сестры Литтона, Элинор. Она изучала историю и экономику в Ньюнем-колледже Кембриджа и до 1912 года работала в Национальном союзе женских суфражистских обществ; затем она выучилась на врача и после военной службы в Румынии и на Балканах стала врачом общей практики в Лондоне. Доктор Рендел начала лечить ВВ, когда Вулфы переехали на Тависток-сквер в 1924 году.], которую ждали ровно в 9:30, а она явилась только в 11:00. Сейчас уже 12:30; мы сидели и разговаривали о месячных и женщинах с профессией, но все это было после обычных манипуляций со стетоскопом и попыток определить причину моей повышенной температуры. Не будь нам жалко семи гиней, я бы прошла обследование, но нам жалко. Сейчас я приму «Bemax» [тонизирующее средство] и… – обычная рутина.
Как же странны и неожиданны эти последние проволочки с «Волнами»! А ведь я собиралась закончить книгу еще к Рождеству.
Сегодня приедет Этель. В понедельник я ходила послушать ее репетицию у леди Льюис[36 - Леди Элизабет Льюис (1845–1931) – урожденная немка, вдова выдающегося викторианского солиситора сэра Джорджа Льюиса (1833–1911). Их дом по адресу Портленд-плейс 88 был местом светских встреч ведущих художников, писателей и музыкантов своего времени.]. Огромный дом на Портленд-плейс с белоснежной Адамовой[37 - Неоклассический стиль проектирования и оформления интерьера, сложившийся в XVIII веке под влиянием творчества трех шотландских архитекторов по фамилии Адам.] лепниной, напоминающей крем на свадебном торте; с вытертыми красными коврами и гладкими ровными поверхностями, выкрашенными в тускло-зеленый цвет. Репетиция проходила в длинной комнате с эркерным окном, чуть ли не упирающимся в соседний дом, – металлические лестницы, дымоходы, крыши – безжизненный кирпичный пейзаж. В Адамовом камине пылал огонь. Леди Л., теперь уже напоминающая бесформенную сосиску, и миссис Хантер[38 - Мэри Хантер (1857–1933) – вторая (Этель была третьей) из шести дочерей генерал-майора Д.Х. Смита и его жены Нины, урожденной Струт. Мэри вышла замуж за некого Чарльза Хантера (богатого угольщика), а после его смерти в 1916 году растратила огромное наследство на роскошные развлечения, на писателей, музыкантов и художников, особенно на Джона Сарджента. В конце концов расточительство и погубило ее (см. 13 мая 1931 г.).], обтянутая атласом, сидели бок о бок на диване. Возле рояля у окна стояла Этель в мятой фетровой шляпе, свитере и короткой юбке, дирижируя карандашом. На кончике ее носа висела капля пота. Мисс Саддаби[39 - Элси Саддаби (1893–1980) – английская певица (сопрано). Она и бас-баритон Стюарт Робертсон исполнили две сольные партии в «Тюрьме».] пела партию Души, и я заметила, что она одинаково играет состояния экстаза и вдохновения как в комнате, так и в концертном зале. Были двое молодых, вернее, моложавых мужчин. Пенсне Этель постепенно сползало к кончику носа. Она то и дело подпевала, а один раз, решив взять очень низкую ноту, издала кошачий вопль, но Этель все делает с такой отдачей и непосредственностью, что в этом не было ничего смешного. В такие моменты у Этель напрочь пропадает всякое стеснение. Жизнь бьет в ней ключом, струится энергия, и она так мотает головой, что шляпа вот-вот упадет. Этель ритмично вышагивает по комнате, давая понять Элизабет[40 - Элизабет Уильямсон (1901–1980) – внучка миссис Хантер, любимая внучатая племянница и частая спутница Этель Смит, преподававшая математику и астрономию в Университетском колледже Лондона.], что это и есть греческая мелодия; потом идет обратно. «Мебель начинает двигаться», – говорит она, имея в виду сценические эффекты с реквизитом, символизирующие не то побег, не то неповиновение и смерть заключенного. Как по мне, эта музыка слишком литературна, слишком подчеркнуто дидактична[41 - Этель Смит репетировала постановку своего последнего крупного произведения – симфонии «Тюрьма», написанной под вдохновением от философской (метафизической) работы Генри Брюстера «Тюрьма: диалог» (1891), переизданной с мемуарами Этель в 1930 году. Вскоре после этого симфония была впервые исполнена в Эдинбурге, где дирижировала сама Этель, а затем (24 февраля) в Лондоне в Квинс-холле, где дирижировал Адриан Боулт (см. 28 мая 1931 г.).]. Но меня всегда поражает сам факт музыки – то, как Этель извлекает из своего практичного энергичного пронзительного разума связные аккорды, гармонии, мелодии. А что если она великий композитор? Эта фантастическая способность – обыденность для нее, всего лишь основа бытия. Дирижируя, она слышит музыку как Бетховен[42 - Людвиг ван Бетховен (1770–1827) – немецкий композитор, пианист и дирижер.]. Когда Этель шагает, поворачивается, крутится вокруг нас, безмолвно замерших на стульях, она думает лишь о том, что это самое важное сейчас событие во всем Лондоне. Возможно, так оно и есть. Да, а я наблюдала за удивительно чутким и проницательным еврейским лицом старой леди Л., которая трепетала, как крылья бабочки, в такт звуку. Как же чувствительны к музыке старые еврейки – до чего податливы и послушны. Миссис Хантер сидела как восковая фигура, собранная, обтянутая атласом, застывшая, вцепившаяся в сумочку на золотой цепочке.
7 февраля, суббота.
Сейчас, в оставшиеся несколько минут, я должна констатировать, хвала небесам, что «Волны» закончены. Я написала финальные слова «о Смерть!» 15 минут назад, а последние десять страниц накатала с таким рвением и опьянением, что казалось, будто я бегу и спотыкаюсь о собственный голос, и слышу только его, словно некоего оратора (как тогда в безумии). Я пришла в ужас, вспомнив голоса, которые раньше роились вокруг меня. Как бы то ни было, дело сделано, и я минут пятнадцать просидела в состоянии блаженства, покоя и даже немного всплакнула, думая о Тоби[43 - Джулиан Тоби Стивен (1880–1906) – брат Ванессы Белл и Вирджинии Вулф, умерший от брюшного тифа, которым он заразился в Греции. Удивительно, что ВВ ошибается с годом рождения родного брата, который появился на свет 9 сентября 1880 года.] и о том, не написать ли мне на первой странице «Посвящается Джулиану Тоби Стивену (1881–1906)». Думаю, нет. Физические ощущения триумфа и облегчения! Хорошо это или плохо, но дело сделано и, как я почувствовала в конце, не просто сделано, а завешено, закончено, воплощено – да, пускай поспешно и очень фрагментарно, но я как будто поймала рыбу с крупным плавником, закинув сеть в волны, которые привиделись мне над пустошами Родмелла, когда я дописывала «На маяк» и поглядывала в окно[44 - См. ВВ-Д-III, 30 сентября 1926 г.: «Вижу проплывающий вдалеке плавник. Какой образ поможет мне передать то, что я имею в виду?.. Все, чего мне хочется, – передать свое странное состояние ума. Рискну предположить, что это может послужить толчком к написанию еще одной книги».].
Что меня особенно удивило на заключительном этапе, так это свобода и смелость, с которой мое воображение подхватило, использовало и отбросило все заготовленные образы и символы. Я уверена, что их надо использовать именно так: не в качестве связующих элементов, как я пыталась сначала, а просто как образы, не функциональные, а намекающие. Таким образом, я надеюсь, что шум моря, птицы, рассвет и сад чувствуются интуитивно и подспудно выполняют свою функцию.
14 февраля, суббота.
Два дня назад я сделала завивку и, когда Несса[45 - Ванесса Белл (1879–1961) – художница и дизайнер, старшая сестра ВВ и наиболее важный (после ЛВ) человек в ее жизни. В 1907 году она вышла замуж за Клайва Белла и родила ему двоих детей. Еще до начала Первой мировой войны Ванесса ушла от мужа и жила с Дунканом Грантом и его любовником Дэвидом Гарнеттом, поддерживая дружеские отношения с Клайвом. В 1918 году Ванесса родила от Дункана дочь Анжелику, ставшую впоследствии женой Дэвида.] высказала неодобрение, едва не впала в отчаяние. «Брошу миру вызов с кудрями», – отважно сказала я себе в шесть утра. Люблю свою тягу к экспериментам.
Вчера приходила Джанет Кейс[46 - Джанет Элизабет Кейс (1863–1937) – историк античности, преподавательница греческого языка и защитница прав женщин, пацифистка. С 1902 года Джанет в течение нескольких лет преподавала греческий язык ВВ и стала ее близкой подругой. Джанет жила со своей сестрой Эмфи в Хампстеде, но из-за слабого здоровья ей пришлось переехать в деревню.], сморщенная, похудевшая, потускневшая, постаревшая и явно очень бедная. Я обратила внимание на ее дешевые туфли и старую грязную бархатную шляпу. Наверное, ей уже за 70, но мне всегда кажется, что 45. Джанет цепляется за молодость. «Но мы вообще не видимся с молодежью», зато она читает Т.С. Элиота и т.д. Джанет не теряет рассудка, но боже мой – как грустно, когда наши учителя становятся нашими же учениками! Полагаю, у нее была гораздо более тяжелая жизнь, чем мне казалось: болезнь, нищета и в целом стесненность; все время наедине с Эмфи[47 - Евфимия Кейс – младшая сестра Джанет.]; никакой роскоши и одна только мысль – это лишь догадка – бросить ей Эмфи или нет. Она жила у 91-летнего старика. Странное, цепкое, тревожное чувство вызывает подобная старость; лицо ее заострилось, побледнело, осунулось; глаза те же. Как я раньше ждала наших уроков, а потом еще были споры, переживания. Она сказала, что мы начали заниматься, когда мне исполнилось 17 лет. Она чувствовала себя неудачницей.
17 февраля, вторник.
Я чувствую, что мы, по сравнению с Олдосом[48 - Олдос Леонард Хаксли (1894–1963) – английский писатель, новеллист и философ, автор известного романа-антиутопии «О дивный новый мир».] и Марией[49 - Мария Хаксли (1899–1955) – жена Олдоса Хаксли. Они жили во Франции, но были заядлыми путешественниками и в 1931 году провели несколько недель в Англии, в том числе чтобы собрать материал для статей о промышленности. Весной они планировали отправиться вместе с Джулианом Хаксли, братом Олдоса, и другими учеными в СССР в рамках поездки, организованной компанией «Интурист» с целью налаживания связей между британскими и русскими учеными, но так и не поехали. Хаксли ужинали с Вулфами 16 февраля.], неудачливы. Они сегодня уезжают на шахты и фабрики, в «черную страну[50 - Каменноугольный и железообрабатывающий район Стаффордшира и Уорикшира.]»; приехав сюда, они отправились в доки; хотят посмотреть Англию; собираются в Москву на Конгресс[51 - Имеется в виду конгресс Всемирной лиги сексуальных реформ – международной организации, существовавшей с 1921 по 1935 год и ставившей перед собой целью «проведение реформ в вопросах секса». Пятый конгресс планировалось провести в Москве в 1932 году, но он был отменен из-за политических напряжений, вызванных растущей властью Сталина и Гитлера.], посвященный сексу; были в Индии; поедут в Америку; говорят по-французски; посещают знаменитостей, а я все сижу как жук в банке. Туман сгущается. У меня сломалась электрическая лампа (приходится жечь свечи). Господи, как мало я видела, делала, жила, чувствовала и думала по сравнению с Хаксли, по сравнению с кем угодно. Из года в год мы тут трудимся, читаем и пишем. Ни приключений, ни путешествий. Туман все гуще. Мы будто привязаны какой-то невидимой веревкой. Добавьте к этому мою гиперчувствительность к родственным узам. К Нессе, например. Думаю, она гордится собой; думаю, она самодостаточна; думаю, ее красоту восхваляют; думаю, что я ей не нужна; я думаю миллион вещей в минуту. Мое хвастовство мне же и вредит. Но я двигаюсь дальше – по «Волнам». Мое судно плывет вперед; качается на волнах среди пустых бутылок и клочков туалетной бумаги. Ох, а еще эти слуги: Лотти, миссис М. [поденщица]. Нелли устроилась с комфортом до конца жизни.
Мне надо написать сразу шесть статей, но о чем? И рассказ[52 - ВВ согласилась написать шесть статей для ежемесячного журнала «Good Housekeeping» («Лондонские доки», «Поток на Оксфорд-стрит», «Дома великих людей», «Аббатства и соборы», «Это Палата общин», «Портрет лондонца»). Первая была опубликована в декабре 1931 года, а последняя – в декабре 1932 года. Рассказ не идентифицирован.]. А он о чем? Мне нравится только моя способность чувствовать. Не будь я так несчастна, я бы и счастлива не была. Хаксли уже, наверное, подъезжают к Честерфилду [Дербишир], где возьмут интервью у менеджеров. Олдос берет жизнь в свои руки. Он «современный», невероятно спортивный и предприимчивый. Он сможет сказать, что не растратил молодость впустую. Небольшое раздражение – стимул для него. Смерть уже близко; все бессмысленно; надо хотя бы увидеть и прочесть все, что можно. Думаю, ни одна вещь не доставляет ему такого удовольствия, как мне. Лучшего утешения я найти не могу.
9 марта, понедельник.
В начале марта, уже больше недели назад, я отправилась к леди Розбери – пустой затхлый зал, буфет, пожилые дворецкие и пэры. Леди Р.[53 - Ева Изабель Марион Примроуз, графиня Розбери (1892–1987) – дочь Генри Брюса, 2-го барона Абердера; вторая жена 6-графа Розбери. 24 февраля Вулфы побывали на лондонской премьере симфонии Этель Смит «Тюрьма» в Квинс-холле, после чего отправились на вечеринку, устроенную для Этель на Беркли-сквер 38 графиней Розбери.] молодая и короткостриженая. Лорд Ревелсток[54 - Сесил Бэринг, 3-й барон Ревелсток (1864–1934) – английский банкир и аристократ, старший брат Мориса Бэринга, друга Этель.] – образцовый джентльмен. Икра. Леди Оксфорд[55 - Эмма Маргарет (Марго) Асквит (1864–1945) – светская львица, писательница, вторая жена Герберта Генри Асквита. Как женщина недисциплинированного ума, необузданной откровенности, большой жизненной силы и ярких эмоций, она была обузой для политики, но оказывала стимулирующее влияние на общество. ВВ уже выпускала две рецензии («Цыганка или гувернантка?» и «Светские проповеди») на книги Марго Асквит, а ее следующее произведение («Больше воспоминаний») вышло только в 1933 году.]. Любопытный свирепый взгляд, сильный и скованный. «Я знала вашего отца, вашу мать» и т.д. и т.п. Придет на чай. Хочет, чтобы я написала о ней книгу. Ощущение барабанного боя, грохота; скрежетания безжалостных клыков Этель; ее непреодолимого тщеславия и какой-то боли, будто бы детской тяги к празднику – «как безвкусно, как ничтожно» – она переживает провал «Тюрьмы»; у нее отчаянное, истерическое веселье; всего один подаренный букет; ее старая голова в потрепанном парике. Какими смешанными были мои чувства и какой измученной, замерзшей и разочарованной была я сама; в ушах звенело; ни тепла, ни уюта, ни легкости – сплошные усилия, напряжение и ощущение тщетности происходящего.
16 марта, понедельник.
Эти немногочисленные и довольно резкие записи, демонстрируют, как мне кажется, оборотную сторону «Волн», их откат. По утрам я пишу небольшие статьи, а сегодня должна была делать наброски «Великих домов[56 - Статья ВВ «Дома великих людей» вышла в мартовском номере «Good Housekeeping» 1932 года. В статье ВВ описывает свои впечатления от домов Томаса и Джейн Карлайл (Чейн-роу 24, Челси) и Китса (Хампстед), в которые ее возил ЛВ.]», но у меня нет материала. Днем постараюсь взглянуть на дома Карлайла[57 - Томас Карлайл (1795–1881) – шотландский писатель, публицист, историк и философ.] и Китса[58 - Джон Китс (1795–1821) – поэт младшего поколения английских романтиков.]. Завтра я обедаю с Джорджем[59 - Сэр Джордж Герберт Дакворт (1868–1934) – госслужащий, выпускник Итона и Тринити-колледжа Кембриджа, старший сводный брат ВВ. В 1904 году он женился на леди Маргарет Герберт (1870–1958), затем стал секретарем Королевской комиссии по историческим монументам, а во время Первой мировой войны был переведен в Министерство боеприпасов. Позже обе сестры, Ванесса Белл и Вирджиния Вулф, обвинили двух своих сводных братьев Даквортов (Джорджа и Джеральда) в сексуальном насилии над ними в течение многих лет в детстве и юности.] и Маргарет, чтобы познакомиться с Ротенштейнами[60 - Сэр Уильям Ротенштейн (1872–1945) – британский художник, гравер и искусствовед. Он познакомился с Джорджем Даквортом еще в 1890-х, а 1931 году как раз опубликовал первый том своих мемуаров, в котором описывает посещение дома на Гайд-Парк-Гейт и встречу со «сводными сестрами Джорджа, Ванессой и Вирджинией, одетыми во все черное». Ротенштейн был женат на малоизвестной актрисе Элис Мэри Ньюстуб (1867–1957).]. Мисс Холтби[61 - Уинифред Холтби (1898–1935) – английская писательница и журналистка. Ее книга «Вирджиния Вулф: критические мемуары» вышла в октябре 1932 года.] пишет обо мне книгу. Так и живем в ожидании, что выглянет солнце и запоют птицы, а мы, очень надеюсь, завершим этот круговорот трехнедельным отпуском. Я очень его жду. Никогда еще, кажется, я не работала так усердно, как в этом году. В эмоциональном плане я постоянно вынуждена проявлять некоторую сдержанность в отношениях с Нелли; и всего одна только яркая вспышка – вечеринка[62 - Информацию об этой вечеринке можно найти в письмах (см. ВВ-П-IV, № 2335).] леди Розбери с Этель, с этой доблестной и суровой, старой как мир женщиной. С ней очень приятно иметь дело. И я уважаю ее способность игнорировать меня. Она сказала, что начала читать декана Инджа[63 - Уильям Ральф Индж (1860–1954) – англиканский священник, профессор богословия в Кембридже и декан собора Святого Павла; плодовитый автор богословских, философских и политических работ, а в 1921–1946 гг. постоянный колумнист газеты «Evening Standard».], когда поняла по моему измученному, холодному и грубоватому тону, что «все кончено». Сила собственных чувств дарует ей власть над людьми и толкает вперед, но также на безрассудства. Пресса улюлюкает, освистывает ее. Неважно. У Этель уже новые планы. Интересно, что она сама думает о своей музыке?! Она опускается до объяснений в «Time & Tide[64 - Британский еженедельный (а затем ежемесячный) политический и литературный журнал, основанный леди Ронддой и выходивший с 1920 по 1986 г. Ответ Этель Смит на неблагоприятную критику «Тюрьмы» в прессе был представлен в виде статей, опубликованных в «Time & Tide» от 21 марта и 4 апреля, а также в NSN от 9 мая 1931 года.]», и это выглядит жалко. Нет, не могу я писать сегодня утром.
Как-то вечером встретились с Барбарой[65 - Барбара Хатчинсон (1911–1989) – единственная дочь Мэри и Сент-Джона Хатчинсона.], Джулианом[66 - Джулиан Хьюард Белл (1908–1937) – английский поэт, сын Клайва и Ванессы Белл, погибший во время гражданской войны в Испании. В 1930 году Кингс-колледж Кембриджа выделил ему стипендию для написания диссертации о Поупе, в том же году Джулиан выпустил свой первый сборник стихов «Движение зимы».] и Бетти Дженкинс[67 - Маргарет Элизабет Хилд Дженкинс (1905–2010) – известная британская писательница; выпускница Ньюнем-колледжа Кембриджа. Барбара и Джулиан ужинали с Вулфами в ресторане «Ivy» 13 марта, а Элизабет Дженкинс присоединилась к ним позже.]; Джулиан волнуется по поводу своих стихов. В общем, мои тихие выходные в Родмелле на следующей неделе будут посвящены обсуждению Поупа[68 - Александр Поуп (1688–1744) – английский поэт эпохи классицизма.] и т.д. Ужасно не хочу этого, но и отказать молодежи не могу. Энн[69 - Энн Стивен (1916–1997) – старшая из двух дочерей Адриана и Карин.], Тоби Хендерсон[70 - Джоан Седар («Тоби») Хендерсон (1916–?) – дочь редактора N&A Хьюберта Хендерсона.] и я идем на «Башни Тантиви[71 - Комическая опера Томаса Фредерика Данхилла. 27 марта 1931 года Вулфы взяли с собой Энн Стивен и Тоби Хендерсон в Лирический театр (Хаммерсмит) на постановку оперы.]». Но хватит хандры и ерунды.
Несомненно, подавленное настроение, предвещающее глубокое уныние, радует друзей больше, чем наше торжество и успех[72 - На обороте страницы ВВ скопировала отрывок из письма Китса к Бенджамину Роберту Хейдону от 22 декабря 1818 года: «Величие в тени мне по душе больше, чем выставляемое напоказ» (в пер. С.Л. Сухарева).].
19 марта, четверг.
Этель вчера очень переживала по поводу своего характера и производимого на других людей впечатления. Думаю, она заблуждается относительно собственных мотивов в борьбе с рецензентами: «исключительно ради других музыкантов, особенно женщин»; «мне нечего терять, ведь я всю жизнь терпела пренебрежение» и т.д. Думаю, она обеспокоена собственным величием, нуждается в заверениях и хватается даже за самые абстрактные замечания вроде моего, говоря «это как раз то, что я хотела от тебя услышать», то есть с честью доводит проигранную партию до конца. «Но я терпеть не могу богему. Прежде всего мне нужен свежий воздух. Поэтому я всегда заявляла о себе. Я была подругой императрицы[73 - Евгения (1826–1920) – последняя императрица Франции, супруга Наполеона III. Семья Смит соседствовала с императрицей, когда та жила в Фарнборо-Хилл (сейчас в этом хэмпширском здании находится римско-католическая частная школа для девочек), и она, несомненно, оказала влияние на Этель Смит (см. ее книгу «Линии жизни»).] и посла. Я не могу позволить себе быть dеclassеe[74 - В пер. с фр.: «деклассированный» (пониженный в социальном статусе).]. Я этого просто не вынесу» (по поводу ее гипотетического положения в римском обществе).
Есть ощущение, что природа наградила ее всем, кроме способности к самовыражению в музыке – отсюда соревновательность, агрессивность и тревожность натуры – единственный выход для эмоций перекрыт. Она вечно колотит в дверь, но та не поддается; бросается на меня, на леди Кунард[75 - Мод (Эмеральд) Кунард, урожденная Берк (1872–1948), – американка, вдова богатого британского баронета Баха Кунарда и мать Нэнси Кунард. Ее приглашения подразумевали признание социального, интеллектуального и художественного успеха.], на всех подряд с неистовством измученного, загнанного зверя. Но она скорее умрет, чем допустит это [dеclassеe]. Отсюда непомерный эгоизм и неутолимая жажда похвалы, ведь ей отказано в единственном истинном удовольствии. Короче говоря, утомительная собеседница.
Разговор с Кристабель[76 - Кристабель (Крисси) Мэри Мелвилл Макнатен (1890–1974) – меценатка, жена 2-го барона Аберконуэя.] вчера вечером:
– Я ставлю Л. выше всех присутствующих – даже выше вас, хотя ценю вас больше остальных.
– Мой четвертый ребенок[77 - Энн Макларен (1927–2007) – известный британский генетик, 4-й ребенок Кристабель Макнатен и Генри Макларена. Нет никакой информации о том, что ее отец – кто-то другой.] не от мужа.
Вчера вечером[78 - Вулфы были на ужине у Клайва Белла 18 марта.] я ей не понравилась, и она мне не доверяла.
Дезмонд[79 - Чарльз Отто Дезмонд Маккарти (1877–1952) – писатель и выдающийся литературный критик своего времени. Друзья ожидали, что он станет великим писателем, но его природным даром были разговоры. Он знал семью Стивен еще до смерти сэра Лесли, а в 1906 году Вирджиния Вулф была на его свадьбе.],
Бенита[80 - Бенита Элеонора Армстронг, урожденная Ягер (1907–2004), – британская скульпторша, состоявшая в отношениях с Клайвом Беллом.]?, Ванесса, Рэймонд[81 - Чарльз Рэймонд Белл Мортимер (1895–1980) – писатель, литературный редактор и критик; выпускник Оксфорда. Он был другом Виты Сэквилл-Уэст и много лет состоял в отношениях с ее мужем Гарольдом Николсоном.], Вита, лорд Дэвид[82 - Лорд Эдвард Кристиан Дэвид Гаскойн-Сесил (1902–1986) – выпускник Оксфорда, историк и академик; младший сын 4-го маркиза Солсбери и племянник друзей ВВ, лорда Роберта и леди Нелли Сесил. ВВ познакомилась с ним в Гарсингтоне в 1923 году.], Дункан, Джулиан.
25 марта, среда.
И вот я сижу и жду, когда поеду к Ричмондам[83 - Сэр Брюс Литтелтон Ричмонд (1871–1964) – журналист, редактор ЛПТ с его основания в 1902 году и до выхода на пенсию 35 лет спустя, самый верный покровитель ВВ. В 1913 году Брюс женился на Елене Рэтбоун, и с тех пор они жили в Кенсингтоне. ВВ ходила к ним на чай, а потом ЛВ забрал ее и повез на семейный ужин с матерью, сестрой и братом.]; обедала с Клайвом; собираюсь поужинать с Волками[84 - Эта дневниковая запись не датирована, но именно 25 марта ВВ обедала с Клайвом Беллом и Т.С. Элиотом. «Волками» она называла Вулфов, семью Леонарда.]. Вино за обедом освежает меня и поднимает настроение. Равно как и Тома. Плохо дело. Моя завивка распустилась. Была вчера в доках с Гарольдом[85 - Гарольд Джордж Николсон (1886–1968) – английский дипломат, политик, историк; муж Виты Сэквилл-Уэст. У них был открытый брак и романы с людьми своего пола. 20 марта ВВ была в доках в компании ЛВ, Виты, Гарольда и персидского посла; свои впечатления она описала в статье «Лондонские доки» для журнала «Good Housekeeping».]. Завтра вечеринка Этель у Нессы. В пятницу «Башни Тантиви» – сразу вспомнила, что надо написать несколько писем, перед тем как переодеться. Боже, боже.
28 марта, суббота.
Вчера вечером умер Арнольд Беннетт[86 - Арнольд Беннетт (1867–1931) – писатель, журналист и драматург, литературный критик. Беннетт умер в своей квартире на Бейкер-стрит 27 марта от брюшного тифа, которым он заразился, выпив водопроводной воды в Париже на Новый год. Последний раз ВВ виделась с ним 1 декабря на званом ужине у Этель Сэндс (см. ВВ-Д-III, 2 декабря 1930 г.).], и это огорчило меня сильнее, чем я могла предположить. Милый искренний человек, непростой и немного неловкий в жизни; благонамеренный; неуклюжий; добродушный; грубый и знающий об этом; пытающийся чего-то достичь, но в итоге понимающий, что нуждается в другом; уязвленный в своих чувствах; алчный; толстогубый; прозаичный до невыносимости; довольно горделивый; увлеченный писательством, но вечно халтуривший; разочарованный в великолепии и успехе, но все равно наивный; старый зануда и эгоист, обласканный жизнью за свой талант; торгаш в литературе, но с зачатками чувствительности, скрытой жиром, достатком и страстью к отвратительной мебели в стиле ампир. У него была настоящая способность к пониманию сути и схватывании ее на лету – вот о чем я думаю урывками этим утром, пока пишу дневник. Я вспоминаю его решимость писать по тысяче слов каждый день и то, как он ради этого убежал в тот вечер, и немного печалюсь, что теперь он никогда не сядет заполнять положенное количество страниц своим красивым искусным почерком, но скучным текстом. Забавно сожалеть о расставании с человеком, который, повторюсь, казался искренним, а еще имевшим непосредственный контакт с жизнью, но ведь он поносил меня, и все же я бы предпочла терпеть его издевательства дальше и самой над ним подшучивать. Да, это был незначительный элемент моей жизни, но теперь его нет. И я сожалею[87 - В своем эссе об Эдмунде Госсе, опубликованном в июньском номере «Fortnightly Review» 1931 года, ВВ отмечает неподдельную прямоту и искренность Беннетта по отношению к другим писателям и выгодно противопоставляет это самомнению Госса.].
В субботу 28 марта Вулфы отправились в Лифук[88 - Деревня в Хэмпшире.], где переночевали в гостях у Сидни и Беатрисы Вебб[89 - Беатриса (1858–1943) и ее муж Сидни Джеймс Вебб (1859–1947) – социальные реформаторы, столпы Фабианского общества, основатели Лондонской школы экономики и еженедельника «New Statesman».]. 30 марта они посетили Палату общин, что послужило материалом для статьи “Это Палата общин”. 31 марта Вулфы присутствовали на панихиде по Арнольду Беннетту в церкви Сент-Клемент-Дэйнс на Стрэнде. В четверг 2 апреля они поехали в Монкс-хаус на Пасху и вернулись в Лондон 9 апреля.
11 апреля, суббота.
Ох, как же я устала от правок собственной писанины – целых восемь статей[90 - Помимо лондонских статей для «Good Housekeeping» и эссе о Госсе для «Fortnightly Review», ВВ в это время написала еще две работы: «Критика Локхарта» (вышла в ЛПТ от 23 апреля 1931 года) и «Аврора Лей» (вышла в июньском номере «Yale Review» 1931 года).], – но я, похоже, научилась нестись вперед и не зацикливаться на мелочах. Я имею в виду, что пишу достаточно свободно, а к необходимости исправлений отношусь с отвращением. Вечно приходится что-то впихивать или, наоборот, вырезать. А заказы на статьи так и сыплются. Писать статьи я могла бы вечно.
У меня нет стиля – я просто пишу заметки. Да и сказать особо нечего, вернее, слишком много всего, но нет настроения.
Мы вернулись в четверг. Сразу взошло солнце, все листья распустились, трава на площади превратилась в изумрудное озеро. И так далее. Представьте, как я хочу в Монкс-хаус и как злюсь по ночам – пик гнева приходится на раннее утро – «борись, борись» – позже я забываю, за что хотела бороться, ругаюсь «вот черт!» или «о боже!», вспоминая тот отвратительный новым дом[91 - Блик-хаус, или, как ВВ называет его в других местах, «ужас Хэнкока», был построен на вершине холма над Родмеллом для Ф.Р. Хэнкока, кандидата от лейбористов в избирательном округе Льюиса на всеобщих выборах в 1931 и 1935 годах.] на вершине холма – моего бастиона, которым я так часто любовалась во время вечерней прогулки. Сейчас там строят гараж, так что мы окапываемся.
Еще я виделась с Пернель[92 - Джоан Пернель Стрэйчи (1876–1951) – четвертая из пяти сестер Литтона, языковед, преподавательница французского языка, директриса Ньюнем-колледжа Кембриджа.] и вдобавок к ней с Питером[93 - Фрэнк Лоуренс («Питер») Лукас (1894–1967) – английский ученый-классик, выпускник Тринити-колледжа Кембриджа, член общества «Апостолов», литературовед, поэт, писатель, драматург, политический полемист. Его обучение в бакалавриате было прервано четырехлетней службой в армии, но по окончании учебы в 1920 году он получил должность в Кингс-колледже. В феврале 1921 года он женился на писательнице Э.Б.К. Джонс.]; она была сердита, а он настойчив, и мне пришлось развлечь их обоих разговором о миссис Хант[94 - Изабель Вайолет Хант (1862–1942) – британская писательница-феминистка. Ее сенсационная и недостоверная с точки зрения фактов книга «Жена Россетти, ее жизнь и смерть» рассматривалась для публикации в «Hogarth Press», но была отклонена и вышла в издательстве «John Lane» в 1932 году.] и ее биографии Э. Сиддал[95 - Элизабет Элеонор Сиддал (1829–1862) – британская натурщица, поэтесса и художница; жена известного поэта и художника Данте Габриэля Россетти.] – явно не то, о чем я хотела говорить. Но эти влюбленные безудержны, как летящие на свет мошки, – им лишь бы чесать языком, пускай и не о Шейле[96 - Шейла Мэйбл Стоуни Клаттон-Брок (1903–1936) – выпускница Ньюнем-колледжа Кембриджа и жена художника Алана Клаттон-Брока. Примерно в 1929 году Питер Лукас разошелся со своей женой и в 1931 году был влюблен в Шейлу.].
В четверг мы на две недели уедем во Францию. Я намерена вести путевой дневник, чтобы растянуть и запомнить каждый день. Думаю, больше всего мне понравится в Ла-Рошель и я захочу там жить. Сниму дом, буду мечтать о прогулках там на старости лет и высплюсь.
Вулфы уехали из Родмелла во Францию 16 апреля, переправившись ночью из Ньюхейвена в Дьепп, а обратно вернулись 30 апреля. Леонард также вел дневник, подробно описывая их маршрут.
Вставлю сюда, хотя это вряд ли стоит того, свои обрывочные путевые заметки, которые я в основном писала в холоде, сырости, с пледом на коленях. Говорят, это худший с точки зрения погоды апрель за последние 50 лет.
Тот факт, что мы извлекли из этого путешествия столько всего прекрасного, восхитительного и забавного, хотя много часов провели в машине под дождем и сплошными серыми тучами, говорит о состоянии наших душ. После девятнадцати лет брака с августа 1912 года так приятно ощущать эту теплоту, интерес, привязанность наедине с Л. Хотела бы я поисследовать собственные чувства к нему, но из-за лени, скромности, гордости и, быть может, сдержанности я воздерживаюсь от этого – я, которая так несдержанна.
Путевой дневник
в Ла-Рошель,
Брантом и т.д.
16 апреля, четверг.
Ньюхейвен: ужин, отель, недавно отремонтированный в современном стиле. Гости удивляют. Два молодых человека в брюках оказались женщинами. Одна из них – миссис Пилкингтон [неизвестная]. Разговор по телефону: «О дорогая Джуди… я так хочу увидеться с тобой… Этель просто чудесна. Я сегодня легла в 2:30 ночи. Сейчас я в Ньюхейвене». И все же ее походка и жесты мужские; клетчатая рубашка. Никто не пялился. Заказали коктейли. Еще один гость – мужчина, похожий, на Тартарена[97 - Главный герой цикла романов французского писателя Альфонса Доде (1840–1897).]: кустистая черная борода, растущая от подбородка; голые лодыжки; морская фуражка, – но англичанин. Другие – молодожены; невеста в объемном вечернем платье. Позвали к телефону. Вероятно, родственники; предположительно, ее. Пожилые супружеские пары вроде нашей расхаживали по залу, общались, выглядели слишком респектабельно в этой атмосфере комедийных кинозвезд – ну надо же, именно в Ньюхейвене. Довольно хороший ужин[98 - Вулфы ужинали в отеле «Bridge», где в 1848 году король Луи Филипп I провел свою первую ночь в изгнании, бежав из Франции в ходе революции 1848 года.].
17 апреля, пятница.
Очень сыро и холодно; ужасная атмосфера на побережье; все промокло насквозь, а кусты, как обычно в Дьеппе, поникли. Завтрак в отеле. В путь. Ветер и дождь; небо почти черное. Дождь. На пароме в Кийбёф Л. увидел голубое небо. Великая радость. Обед на пароме дешевый и невкусный – подгоревшая рыба. Обедали старик и старуха, деревенские жители. Старик плеснул себе в кофе немного бренди. Снова в путь. Холодно, но время от времени хорошо. По проселочным дорогам. Никаких домов. Приехали в Алансон. Белый элегантный старый город с огромной магнолией, густо усыпанной цветами. Из старого дома, у которого девушка сидела в окружении кувшинов и писала, доносился звук громкоговорителя. Странная сцена. Обширный плацдарм для солдат. Ужин плохой, за исключением вина – мы взяли целую бутылку. Гости: четыре француза-бизнесмена и один китаец; девушка, похожая на Фредегонду[99 - Фредегонда Сесили Шоув (1889–1949) – английская поэтесса, дочь кузины ВВ Флоренс Фишер и историка Ф.У. Мейтланда, биографа Лесли Стивена – отца ВВ.], и еще глубокий старик. Разговор о поездах в Париж. Холодная вода в ванной, а ведь мы дорого заплатили за номер. Сильный холод, но рано утром мы чуть не умерли от духоты. Отправились в Сомюр. Ехали медленно. Апрельская погода, лютый холод. Одежды маловато. Обед в Сабле-Сюр-Сарт; еда пока так себе. Маленький старинный городок на реке. Видели старый замок в Дюртале, переделанный в богадельню или гостиницу; пыльный, с водонепроницаемыми остроконечными башнями[100 - Здесь и далее в тексте путевого дневника перечисляются города и коммуны Франции.].
