Максим Волжский "Планта свиней. Часть 3"

Планта свиней. Часть 3
Максим Волжский

Продолжение приключений антропоморфного кота по имени Шмаль. Вместе с Оксаной Марихуаной он наконец-то поселился в Стране Крым…Предупреждаю: герои книги ругаются матом, пьют, курят и не дорожат собственной шкурой.

Максим Волжский

Планта свиней. Часть 3

Глава 1

. Волк Масол и многообещающий вечер

Лето. Страна Крым. Черноморское побережье.

В свете первых лучей и под жужжание толстых мух, ночевавших в баке с рыбьими скелетами, у причала стоял чёрный кот. Над его головой отчаянно кричали чайки, в морду дул лёгкий ветерок. Длинные усы важно топорщились. Он курил сигарету, наблюдая, как уходит в море небольшое рыболовецкое судно под названием «Верещагин».

Гребной винт вспенивал воду. С борта отчаянно махали лапами гибридные морские свинки. Особенно старался капитан в белой фуражке, которого звали Омка. Подпрыгивая у дверей радиорубки, он издавал пищащие звуки, наполненные безмерной благодарностью случаю, который свёл его с удивительным антропоморфом родом из далёкой Страны Сибирь.

– Дармоеды, в нацюре! – оскалился Шмаль, но лапой он тоже махал, потому что хорошее настроение команды залог удачной рыбалки.

Устоявшееся выражение «в натуре», которое отражало саркастическое удивление или подтверждало собственную точку зрения, преобразовалось в оригинальное «в нацюре». Выбрасывая из пасти данный набор букв, чёрный кот немного подцикивал, будто переболел цингой, потеряв парочку передних зубов. Долгая «ю» в новом слове была по-сибирски злой, как пробирающая до костей метель в декабрьском Тикси, а колючая «ц» демонстрировала доминантное настроение хозяина судна «Верещагин».

Выражался Шмаль хлёстким словечком только по особенным случаям, когда требовалось самоутвердиться; а зубы у чёрного кота всё так же были на месте. Цвет его шкуры тоже остался прежним. Всё также из наглой морды торчали усы. На голове вертелись уши. Нос был мокрым. Из лап, в зависимости от опасности, выскакивали или не выскакивали острые когти. Шмаль совсем не изменился за два года, которые провёл вдали от Страны Сибирь. Он стал только шелковистее и ещё хитрее.

Чёрный поселился в небольшом домике, стоящем всего в двухстах метрах от берега моря. Домик был скромный, деревянный, с покосившейся крышей, обнесённый дырявым забором. Во дворе стоял стол, лавочки, бочка для воды, детский бассейн; росли сливы, три вишни, две яблони, грядка огурцов, плантация клубники и разнообразные кусты, на которых вызревали ягоды красного и чёрно цвета. Неказистая недвижимость куплена на революционные дивиденды Оксаны Марихуаны, которые по серой схеме ей перевёл Центробанк Страны Китай.

После приобретения жилья молодая семья столкнулась с финансовыми трудностями. Денег катастрофически не хватало. Киса шоколадного цвета работала по хозяйству: ремонтировала в доме окна, латала крышу, рыла во дворе колодец.

Шмаль с утра до вечера упрямо сидел с удочкой на берегу. Но улов был невелик. Мечта организовать свой бизнес по копчению, солению и продаже морского продукта, оказалась провальной. Рыба не клевала, черви спрыгивали с крючка, а Шмаль постоянно засыпал, громко падая с раскладного стульчика. Возвращался домой он весь в песке, с угрюмой мордой, с полными карманами мелких ракушек и пустым ведром, сетуя на непреодолимые факторы.

Огромное влияние на чёрного оказывала погода. В Стране Крым редко шёл дождь, и всегда было жарко. Приход первой зимы Шмаль ждал, как свиньи пришествие сибирского императора.

Когда наступил декабрь, он обрадовался, обмыв начало студёного времени местным коньяком, от которого пахло дешёвым чаем из Страны Цейлон. Пьянка прошла на славу, но градусник за оконным стеклом, будто сломался, застряв на цифре +15.

Когда закончился февраль, чёрный так и не увидел снега и неминуемо впал в депрессию. Весь март и апрель Шмаль уходил прочь из дома. Хотелось найти маленькую, грязную кучку снега или встретить хотя бы одного волка, чтобы проявить своё негодование путём оскорблений и незатейливой драки. Но снег в тех краях встречался только в морозильнике, которого у Шмаля ещё тогда не было, а гибридные волки жили исключительно в цветущих городах, с крутящимися каруселями и многочисленными туристами на узких улицах.

Не было прежнего сибирского размаха в тех краях. В посёлке, где стоял его дом всего с десяток дворов, в которых проживали морские свинки. И вроде бы эти парни, которые почти на голову ниже Шмаля, были весёлыми балагурами, но всё равно не хватало доверительного общения.

Всё шло под откос. В семье не хватало денег, у Шмаля не было настоящих друзей и, конечно же, приключений. Не с кем было даже подраться в этом захолустье. Бить морды и рвать шкуры мелким гибридам из морских свиней – ниже достоинства авторитетного кота. Ко всем неудобствам соседи не хотели играть с ним в азартные игры, – и ничего не оставалось, как отправиться в большой город.

***

В Ялте всегда суетливо. Торговцы кричали возле своих магазинчиков; приезжие бурно спорили, перепробовав горячительных напитков; полицейские волки в белых рубашках и синих шортах степенно охраняли покой и тех и других. Только Шмалю всё виделось унылым и показушным, будто в миражную дымку погрузился весь полуостров.

Местные хряки не походили на рвущихся в бой солдат. Полицейские казались беззубыми. Коты, которые лишь изредка встречались на набережной, отличались от сибирских граждан бандитской наружности – безвкусностью и незатейливостью предлагаемых ими криминальных схем. За примером далеко ходить не надо.

Как-то один невзрачный котейка серого цвета попытался продать Шмалю памятные картинки на магнитике. Хитрость обмана состояла в том, что у сувенира вовсе не было никакого магнитика, и подобная схема не могла сработать со Шмалем, поскольку якутскому авторитету на картинки с достопримечательностями Ялты было наплевать, к тому же в его доме отсутствовал холодильник.

Серый кот крутился возле Шмаля недолго. Услышав отказ и даже не двусмысленную угрозу, сразу засобирался. Спрятав в карман свой никудышный товар, словно уличный фокусник он растворился в толпе, будто толпа состояла исключительно из серых котов. Больше этого проходимца чёрный в Ялте не встречал и даже не хотел видеть.

Кошачья братва его жутко разочаровала. Волки тоже были аморфные. А кабаны, будто никогда не служили в армии… И вот однажды, когда Шмаль бесцельно брёл по городу, ему повстречался удивительный волк, по имени Масол.

***

Чёрному было душно и не видно просвета в череде неудач. Колесо обозрения, которое представлялось когда-то верхом блаженства, не вызывало прежних эмоций. Девчонок Шмаль вовсе не замечал. Страна Крым перестала казаться безмятежным раем, а безрыбное море ему опостылело, словно это не море вовсе, а солёная, мелкая лужа. «И кто только выкопал его здеся? – думал Шмаль. – Вот бы этим землекопам уши поотрывать!»

Он шёл по аллее. Его сопровождали запахи лета. Вечер дарил прохладу. Но ничего особенного не происходило. И когда казалось, что испарилась последняя капля надежды, найти хоть какое-то полезное дельце, чёрный услышал знакомую песню.

– Мы ка-абаны, мы ка-абаны… – кричали где-то за пальмами.

Шмаль расправил усы и направился вниз по отшлифованной брусчатке, чтобы посмотреть, кто всё-таки поёт кабаний гимн.

Три огромных кабана в шортах и майках камуфляжной раскраски, взобравшись на лавочку, голосили песню сибирских солдат. Ими дирижировал худющий волк, одетый в полосатые бриджи и гавайскую рубашку. Земляка Шмаль мог узнать из миллиона антропоморфов. Чёрным сам ещё прошлым летом ходил в белых носках, похожих на застиранные гетры футболиста общества «Торпедо», натянув на них шлёпанцы.

Размахивающий прутиком волк беззвучно открывал пасть, помогая кабанам не сбиться с ритма. Он скалился, тряс мордой, получая невероятное удовольствие от исполнения кабаньего хита.

Когда песня закончилась, свиньи спрыгнули с лавочки, аплодируя собственным голосам. Волк, который казался недокормленным и хворым, достал из кармана плотную пачку наличных и, отслюнявив несколько купюр, раздал денежку на нужды кабаньего хора.

– И вам не хворать! – кричал в спину хрякам дирижёр в гавайской рубашке.

Шмалю было очень интересно узнать, откуда волк знает кабанью песню. Спрятавшись за пальмой, чёрный следил за зубастым гибридом, который присел на лавочку и пускал табачные облака в вечерний воздух.

Чёрный ловко подпрыгнул, забрался на пальму, чтобы оглядеться – вдруг где-то в кустах прячутся и другие волки. Но никого не приметив, он спрыгнул на траву и вальяжной походкой направился в тощему дирижёру.

– Перетереть бы надо, уважаемый! – присев на лавочку, напрямую заговорил чёрный. – Откуда будете, если, конечно, не секрет?

Волк продолжал дымить, поправляя носки, будто не слышал Шмаля. Затем он повернулся, посмотрел на кота и затушил сигарету в урне; нежелание мусорить, это ещё одно подтверждение, что чёрный встретил цивилизованного земляка, вероятно, из самой столицы Сибири.

– Да ладно!.. да ну на! Да не может быть?! – подскочил волк. – Это чего… это как его? Подожди-ка, земеля, дай-ка вспомню…

Серый напрягал все извилины сразу. Его оскал исчез, глаза сделались задумчивыми. Он вспоминал, где мог видеть эту невероятно наглую чёрную морду. Шмаля было сложно перепутать с другими котами.

– Кража в краеведческом музее? Команда Степана Волосатого? Ёптя, ты же Валерий из Мирного? – соображал волк.

– Ты чего такое базякаешь, в нацюре? Какой ещё Валера? Я Шмаль! – гордо сообщил чёрный кот, чуть повернув морду, чтобы профиль его стал более приметен.

Волк закатил глаза. Его мозг работал на пределе.

– Пацан из Тынды? В аптеке валериану воровал? – вспоминал серый.

– Какая ещё аптека? Я Шмаль! А Шмаль в авторитете, понял меня?

Волк вернул глаза на место, наконец-то, вспомнив, кто перед ним.

– Молоко?! Кабак в центре Якутска?! Там ещё этот… толстый перс… ну как его?..

– Абрамяу, – подсказал Шмаль.

– Ага!.. точно! – обрадовался волк. – С вами ещё крыс маялся. Он с этой… с острой мордой…

– Крыса звать Герман, – напомнил чёрный и прищурился, испытывая пронзительным взглядом странного волка, который знал всех его друзей.

Он явно из бывших. Но как известно, бывших полицейских не бывает. С такими парнями надо быть осторожнее.

– Земляк, значится… Но как ты в Стране Крым оказался? – поинтересовался Шмаль, всё так же хмурясь и нагоняя важности.

– Поменял место жительства. Обстоятельства, видишь ли… Я же в этом… я ж в ПэПэСе служил. Ну, знаешь, там ещё улицы нужно патрулировать, жуликов гонять, пьяных собирать, – продолжал радоваться волк. – Меня Масолом звать. Ну, это… может, слышал? Сержант Масол из этого, как его… из последнего места службы… «линейный» при автовокзале, рядом с пивнухой «Три порося».

Настроение у волка было прекрасное. Встретить земляка в Стране Крым, это огромная удача и большая ответственность.

– Масол, говоришь, – призадумался Шмаль. – «Трёх поросей» не помню – не мой уровень. А «линейный» на вокзале знаю. Бывал там. По делу и так…

Волк поднялся с лавочки, стал шарить глазами вокруг, словно что-то потерял.

– Может, мы в кабак сходим? – неожиданно предложил Масол.

Шмаль постучал по карманам своей жилетки, сделав кислую мину.

– Хотелось бы, земляк. Но я пустой. Не обжился ещё на новой жилплощади.

Масол привёл чёрного в прекрасное место. Ресторан назывался «Морской пёс». С веранды без навеса открывался шикарный вид на море. С неба светили весёлые южные звёзды. Публика в ресторане была приличной.

Основной зал в глубине заведения выглядел богато. Тихо играла музыка. За столами сидели хорошо одетые гибриды. Возле бара держали в руках пенные бокалы два человека. Цены в меню были кусачие, но волк с деньгами прощался легко, словно имел свою личную машинку для печатания бабосов – или грошей, или капусты, или лавэсиков – это кому как удобно.

Шмаль впервые за долгое время почувствовал себя в гуще событий. Присутствие по соседству криминального элемента возвращало чёрного кота в привычную стихию вечного праздника, нервных срывов и многозначительных взглядов. Надо признать, что крымский бандитский контингент заметно отличался от сибирских бригад. Ну, например, в Якутске самой отвязной братвой считались коты, куницы и соболя; вершину бандитской иерархии занимали росомахи и песцы. В Ялте на месте котов и прочих гопников оказались хорьки и морские свинки, а теневым бизнесом в городе заправляли – собаки. Масол рассказал, что трое псов, сидящие в центре зала, главные в Ялте.

– Это Жужа, – знакомил с блатными волк.

Жужа был крупный пёс – дворовой породный. Его предки когда-то хозяйничали на помойках, сбивались в городские стаи, облаивали домашних йорков, пекинесов и неуловимых голубей. Сохранив в себе вольный нрав, Жужа определённо знал, где поживиться и как ловить рыбку в мутной воде. В его бригаде насчитывалось до полусотни бойцов. Бандиты собирали дань с третьей части торговцев города. Жужа владел двумя гостиничными комплексами на побережье, десятком кафе и ресторанов, а также числился меценатом известного дворца «Ласточкино гнездо».

– Псина вонючая! – еле сдержался, чтобы не сплюнуть Шмаль.

Морда у дворового Жужи была отвратная. Чёрный морщился, представляя, что запах от собаки исходит губительный для тонкого обоняния.

– Тот ещё гангстер, – уплетая жареную барабульку, кивнул Масол. – А справа от него Люций сидит. Он прям пахан… Говорят, что умный.

Вид у пса был благородный, как и подобает породе английского мастифа. Во взгляде читалась рассудительность. Мохнатые складки на щеках выражали вечную задумчивость. Люций был мозгом криминальной троицы. За ним числилось два винзавода, целая стая рыболовецких судов и сеть супермаркетов бытовой химии под названием «Не пахнет», продукцией которой антропоморфы отмывали область под хвостом. Широкий размах деловой деятельности приносил немалый доход хозяину. Потому гибридный мастиф выглядел более чем солидно и весил под триста килограммов. Такой лапу на плечо уронит, и привет сибирскому авторитету.

– Сразу видать – несговорчивая барбосина, – заключил Шмаль, прикусив бутерброд с петушиной колбаской.

К тому времени волк съел три порции барабульки, два крымских салата с сухариками, целую нарезку петушиной колбасы с хлебом, запив всё литром «Хереса». Он питался от пуза, но вес не набирал.

«Или спортсмен, или прокажённый… но на торчка непохож. И водку, сука, не предлагает! А не предлагает, значит, жлоб или кишки дырявые!» – оценил нового знакомого Шмаль, ловко подцепив вилкой кругляшок петушиной колбасы.

Масол откинулся на спинку стула. Погладил свой плоский живот, на котором проступали не наркоманские кубики мышц, и продолжил знакомить с собаками.

Третий пёс, по имени Гарри, ростом был меньше Шмаля, наверное, до подмышки чёрному. Такого корми не корми, не на сантиметр не прибавит. Мелкая, невероятно злющая порода чихуахуа подразумевала скверный характер. Что являлось абсолютной правдой. Уши у Гарри были подвижные. Из длинной морды, чем-то напоминающей морду крыса Германа, выглядывали тонкие, белые клыки, похожие на обломки вязальных спиц. Глаза были дикие – навыкат – вечно слезящееся, будто вот-вот бешеная сила вырвется из маленького черепа и заколдует всех вокруг. Лапы у пса тонкие, костлявые. Но как бы тщедушно ни выглядел Гарри, вот этими тощими лапками он управлял всей игорной империей на побережье. Одно время он даже хотел построить казино в Севастополе. Но боевые бобры из ВМФ накатали жалобу самому князю Владимиру. После приезда комиссии из Москвы Гарри пришлось отказать от заманчивой идеи. Как известно, московский князь за Севастополь мог любой стране седалище в клочья порвать; поговаривали, что большой кровью полит город-герой, ещё той настоящей горячей кровью человека.

– Гарри самый важный из всей троицы. Ну, это, на мой личный взгляд, – подытожил Масол.

Чёрный слыл котом недоверчивым и весьма осторожным. Помотало его по Сибири, покидало по сугробам и медвежьим углам. Жизнь научила не доверять первому встречному.

– Да он мелкий какой-то, – не поверил Шмаль, поглядывая на трясущегося чихуахуа.

– Братан, все проблемы от карапузов… Один момент, если позволишь…

Волк взмахнул книжкой меню, подзывая официанта.

К столику тут же причалил енот среднего возраста с ручником наперевес.

– Земеля, ты водку уважаешь? – спросил Масол у Шмаля.

– Только дураки от водки отказываются, – чинно шевельнул усами чёрный; в доме на берегу его ждала Оксана Марихуана, он обещал вернуться к вечеру, но не беда, немного задержится. Дела, потому что у него появились.

Официант принёс запотевшую бутылочку «Московской», добавив на стол полный графин компота из сухофруктов и две рюмки. Шмаль облизнулся и подумал: «Вот это по-сибирски, братан! Не жлоб ты оказывается, а просто забывчивый».