Садится за него один высокий паренек, на которого я сразу глаз положила, как мы приехали. Не хотела вовсе, само смотрелось. Потому что он на меня пялился, тоже сразу. И начинает этот парень на этом рояле играть. Блин, как же красиво он играл! Я взяла и подошла. И попросила сыграть музыку из «Титаника».
– Можешь?
– Могу. Слушай, – и начал потихонечку наигрывать, видимо вспоминая музыку, – Я Сева Виноградов, если что.
– Если что что?
– Ну, ты же ко мне по имени не обратилась, значит, не знаешь.
Играл, а я стояла у рояля завороженная.
– Я Галя Ростова. Не Наташа. Прошу не путать.
– Я найду тебя в сетях, можно? – осторожно спросил Сева, он же видел, что я не одна.
И сыграл одну песенку, которую я до сих пор люблю, Александра Шевченко, даже припев пропел: «Я тебя не буду искать – любовь сама найдёт тебя».
Я отошла от рояля, а он продолжал играть. Ещё кто-то к нему подошёл, а у меня сердце так заколотилось, как будто он меня поцеловал.
Пошла, налила себе немного белого вина, я вообще с алкоголем не очень, практически не пью, но тут прям захотелось. Потом с Катериной отвлеклась, она пошла мне показывать дом, второй этаж, картины какие-то. Слышим крики. Переглянулись. Бегом вниз, я учуяла что-то.
Никита подрался с моим пианистом. То ли он ему в морду дал, то ли наоборот, никто не скажет. Тут я не выдержала. Накипело. Рассорились мы с Никитой в пух и прах. Я осталась ночевать у Катерины. А дальше всё как по накатанной. Забрала шмотки, книжки и вернулась к родителям, чтобы легко и свободно дышать. Не стала я Галина Киселёва.
Сижу зубрю, раз – мессенджер: «Привет! Можно?»
«Что так долго?» – я как бы пошутила, чего он так долго ждал и не писал, пианист-то.
«Ссадины лечил. И синяки. Уже зажило.»
Я и забыла совсем, что они друг ругу морды разбили в кровь.
И завертелось. На самом деле Виноградов никакой не музыкант, а физик. Просто музыку любит. Он и сейчас её любит. У нас, правда, не рояль, а обычное пианино, купленное в комиссионке, зато старинное и с отличным звуком.
После Никиты Сева показался мне спокойным, внимательным, уважающим моё личное пространство, деликатным и прочее. И меня накрыло. Я влюбилась по уши. Родители у него живут в Северодвинске. Раньше был закрытый город, там строили и строят наш подводный флот вот такие люди, как они. Они мне очень нравятся. Особенно мама. Редко видимся, может, поэтому.
Так что Виноградов с Русского Севера. Поэтому он такой здоровый и блондин. Правда, борода у него темнее волос. А сейчас ещё ходит в спорт-клуб, качок, одним словом, но не очень накаченный, в меру. Я не знаю, почему девки говорят, что южные мужики более страстные и в постели активнее, чушь всё это. Не про Виноградова.
У меня на столе стоит маленький львёнок. То есть лев, но маленького размера. Из серебра. Сева по гороскопу лев. А я стрелец. Должны подходить.
ГЛАВА 4. Столик заказал
Мыся влетает в мой кабинет, раскрасневшийся и с улыбкой до ушей. Вот он человек с высокой степенью удовлетворённости своей работой – с простой и ясной мотивацией, а также в гармонии с собственным я.
– Машину, что ли продал? – предвосхищаю я его бахвальство, взрывы радости, хихиканья и прочие восторги.
– Да, голубой китаец с ламба-дверками готовим , сделочка пошла, Га-Га-Га! – он меня ещё и так называет, когда из кожи вон лезет от удачной продажи.
– Это которая запускалась по отпечатку пальца? – спрашиваю, зная ответ.
– Да! И это всё я, гениальный Муслим Гарибов, лучший в мире продавец всего на свете.
– Уймись уже. Вечером угощаешь, – а не пойти ли мне и правда вечером с ним поужинать, раз Виноградов чёрте где с Игорьком на просторах нашей необъятной.
– Что? Не верю своим ушам, – удивляется Мыся, так как сто предыдущих попыток отвергались на полу слове.
– Да, пойдём в «Голос» – называю ему модный дорогущий ресторан.
– Это я хорошо зашёл, – глаза горят, морда сияет, – что за день сегодня такой!
Пишу, принимаю поставки, всё проверяю.
Звоню Катерине.
– Неужели так и сказал «целую»?– она даже сразу не верит.
Не могла ей не позвонить. Катерина – добрая девка. Я с ней много лет дружу.
– Сижу голову ломаю, с какого номера позвонить, не с моего же, и не с Мыськиного, он его знает, – настоящая проблема получается. Как позвонить?
– Звони с компа, со скайпа, – решает Катерина.
– На рабочем компе не могу, да и кто сейчас этим скайпом пользуется? Регистрироваться надо. Да вычислит он меня, если заподозрит, ты, что не знаешь Виноградова?
– Ок, я сегодня к маме заеду, с ее телефона позвоню. А что сказать?
– Ну, скажи, доставку заказывали? Какую-нибудь хрень. Главное, кто возьмёт, мужик или баба. Он его Игорем называл. Или её.
– Поняла. Вечером отзвонюсь, – говорит Катерина.
Опять проверяю недоделанные документы, ставлю электронную подпись, отсылаю в салон.
– Столик заказал, – звонит Мыся, – не отвертишься.
Я почти забыла уже.
– Это дружеский ужин, который ты мне должен ещё с октября. Пойдём после твоих клиентов с опалами. Как раз два часа должно хватить на всё про всё.
– Скоро будут. Я им покажу магаз и провожу к тебе, как к супер спецу. Так будет заманчивее. А дальше ты. Клиент состоятельный, смотрел у меня кое-что, но пока не решился.
– Да хватит уже. Все мозги мне проел с этим клиентом, как будто у нас таких отродясь не было. Тебе отчёты, что ли, мои показать, напомнить?
Буквально на прошлой неделе я продала красивейших розовый бриллиант, то есть кольцо. На свадьбу.
– Конечно, дружеский, как ты могла подумать? – дурачится Мыся. На самом деле мне с ним легко и спокойно. Он сам никогда не начнёт, мы оба это знаем. Ждёт. Сева на него произвёл неизгладимое впечатление.
Встаю, иду к девчонкам посмотреть ещё раз на опалы и сказать, как их принести.
– Телефон вне доступа, – взволнованно почти кричит Катерина.
– В шесть часов перезвони, ты же вечером сказала. Спасибо, я сейчас занята, – отключаюсь. Уже плохо. Нормальный человек свой телефон не отключает. Спалилась Катерина. Доставка через три часа перезванивать не будет.
Захожу в сейфовую комнату, проверяю серьги, как замки застёгиваются, чтобы заминок не было, когда буду показывать, смотрю, какие рычажки на брошке.
Пять месяцев назад
Греческий берег. Пляж, песочек, зонтики, полно народу, причём, нашего. Лежу в тени и читаю с читалки роман. Любовная фантастика, колонии на Марсе, любовь к инопланетянину. Всегда думала, а как они трахаться-то будут, прям также, как и мы? Ну, ей-то проще. Никто не знает, и вопрос этот обходят. Ни одной эротической сцены с инопланетянином мне пока не попадалось. Спрошу у Севы, что скажет по этому поводу. У него, чуть что, эта тема всплывает. Не про инопланетян, а вообще.
Читаю минут сорок, а его всё нет. Звоню. Телефон под полотенцем. С собой не взял. Ладно, ещё подожду. Вставать, забирать пляжное барахло неохота, а оставлять непредсказуемо. Идёт.
– Где завис? – спрашиваю.
– Представляешь, встретил знакомых ребят, ещё с музыкалки. Давно не виделись.
– С женами?
– Да, собственно, не ребят, а девчонок. Вечером увидимся.
– Отдыхают?
– Не, работают. Играют в баре. Одна играет, вторая поёт. Давно уже здесь.
– Виноградов, я за тобой бегать не буду. Хочешь, можешь прям сейчас продолжить. Да хоть дать совместный концерт. Ты тут один, что ли?
– Я просто гипер общительный, а ты непроходимый интроверт. Мне же надо пар выпускать периодически.
Оля и Лена. Одна переводчица – французский и английский, вторая бухгалтер. С мая в Греции. Ходили вместе с Виноградовым в музыкальную школу. Он же у меня пианист, как никак. Обе блондинки – в соку и в поиске. Особо лезть к Виноградову всё-таки постеснялись, а вот если бы меня не было, даже не знаю. Но если кому надо – не уследишь, штука в том, что до этого не надо доводить.
Сколько раз я себя умоляла не портить себе жизнь и отпустить ситуацию. Живу на стрёме. Наверное, характер такой. Или Виноградов, тварь, сам их притягивает. Он ещё и артистичный такой, как корпоратив, так под Киркорова косит. Костюмчики разные неординарные. Не Виноградов, а сплошная загадка и вызов. Пианист. Артистичная натура. Бабы все до одной косятся, а мужики его называют чересчур «нарядным». Крыть-то нечем. Виноградову пофиг, главное, чтобы бизнес летел на всех парусах, и я, типа, его любила ещё яростнее, как он говорит. И всегда шуточки в мой адрес слышу насчёт моего повышенного внимания в вопросном направлении, что я сама под подозрением.
ГЛАВА 5. Шок
Сижу с одной приятельницей из маркетинга, Дашей, в столовке, едим по салату с тунцом, трепимся о новогодних продажах. Не сплетни, а обычная внутренняя трепотня. Даша знает, как только начинаются сплетни, я не участвую. Разворачиваюсь сразу.
Иду в кабинет, дочищаю хвосты по поставкам, кое-какую аналитику читаю по тенденциям, особенно по конкурентам. Но в стране таких, как мы, пока нет, я читаю больше мировую.
«Приехали клиенты. Уже заканчивают обзор, веду к тебе – 3 минуты, Га-Га-Га!» – прислал Мыся сообщение.
«Давай уже!»
Символический стук, и дверь открывается.
ШОК
После того, как я ушла от Никиты, мы больше с ним не пересекались. Он делал попытки сойтись, звонил несколько раз, но я ему отказала. Сева был вне конкуренции. А последний раз просто откровенно его послала, чтобы больше мне никогда не звонил. И он не звонил. Но рявкнул в своей гнусной манере, что я об этом пожалею.
Никита стоит у двери в кабинет. Моё сердечко сразу грохнулось в пятки. Чего я так испугалась, я не понимаю. Я чувствую, что с этой минуты начнутся проблемы. Он их принёс, он не может без них. Изменился. Очень повзрослел, и так на шесть лет старше, стал таким маститым солидным мужиком чуть ли не в крокодиловых битинках.
Рядом девушка, отдалённо похожая на меня, как мне кажется, только пониже ростом и волосы подлиннее. Я больше смотрю на неё, чем на него. На него не могу. Закричать и выгнать его вон тоже не могу. Я на работе.
Комплект этот с опалами, красивый и редкий, уникальный в прямом смысле слова, но у него есть одна небольшая проблема. За такие деньги люди обычно покупают бриллианты или главную тройку – рубины, изумруды, сапфиры, а тут опалы по цене бриллиантов. У нас публика не очень в курсе, что это, это не очень модно ещё, многие могут вообще не понять. Только в кругах, где все бриллианты уже куплены, и хочется незнамо чего, чтобы выпендриться на очередной тусовке или попасть в светскую хронику в глянце. Но и там доплачивают.
Это сложная вещь, на любителя, причём, очень состоятельного и продвинутого любителя. А таких мало. И комплект может зависнуть. Откуда у Киселёва появились такие познания в драгоценных камнях, с чего это он полюбил ювелирные украшения, вопрос тоже непростой. Очень много состоятельных людей не тратят на это деньги. Это не вложение, в отличие от предмета искусства, которое со временем растёт в цене. Хотя редкие камни могут быть вложением, но опять же есть риски.
– Никита и Вероника, – представляет их Мыся. Безмятежный и всегда готовый к продажам, слегка роботизированный даже.
– Здравствуйте! – протягиваю руку сначала его жене, потом Никите, – Галина.
Они садятся на мои белые кресла, и продавец, которая шла за ними следом вместе с Мысей, ставит замшевый поднос с комплектом на мой стол.
– Спасибо, – говорю я ей, она уходит. Мыся тоже исчезает. Это моя партия. Цена комплекта – небольшая квартира в Москве в пределах Садового кольца.
Упустить клиента я не имею права, и мои объяснения, что клиент – мой бывший, с которым я не хочу разговаривать, недопустимы и не имеют никакого отношения к бизнесу. И ещё, я не могу подвести нашего креативного директора. Это Серафима, которая прежде, чем привезти его в наш центр, спросила меня: «Осилишь?» Я ответила, что осилю. То есть, если я не продам этот комплект до Нового года, доверие ко мне будет подорвано, и я не буду считаться продавцом номер один, как Мыся у себя в машинах. Да и много чего другого тут намешано. Короче, Киселёв мне со своей женой, как огромная кость в горле.
Киселёв не подаёт виду, что знаком со мной. Я с удовольствием поддерживаю это его начинание, потому что, если он скажет хоть пол слова о нашем прошлом, я не очень за себя ручаюсь. Ничего уж такого между нами не случилось, он меня не бил, не колотил, я ему не изменяла, даже резко не отвечала на его вечные недовольства. Но! Он мужчина, которого бросили у всех на виду в его тусовке. И он хочет реванша. Я знаю, о чём говорю. Драка с Виноградовым и наш скандал у Катерины он так и держит в голове, и для него – это позор.
– Вы можете примерить, Вероника! – говорю я его жене, – А потом посмотрим вас с украшениями на 3D модели, чтобы вы увидели себя так, как вас увидят другие.
– Нам не надо никакое 3D, – решает за неё Киселёв, – Будешь мерить? – спрашивает он жену.
– Да, конечно, – она быстро снимает свои серьги. Тоже, кстати, совсем не дешёвые.
Я ещё раз демонстративно протираю спиртовой салфеткой замки серёг.
Ей идёт. У неё длинная шея, небольшие уши. Но она помалкивает. Не выражает никаких восторгов.
– Мне бы хотелось примерить и кулон, – говорит она мне. Мне не нравится её голос. Чем? Что в нём не так? Грубый и низкий? Да, но не это. В нём слышится улица и стук колёс в плацкартном вагоне. Мне она кажется не его круга. Странно. Ухожена, в дорогой одежде, держится, по крайней мере, старается, вполне нормально.
Я помогаю с серьгами.
Она встаёт и проходит к зеркалу на стене. Молча.
Я рассказываю про опалы, про месторождение, показываю сертификаты. У меня не очень получается их обаять, то есть совсем не получается даже навести хоть самый маленький контакт, чего со мной не бывает в принципе. И тут я понимаю, почему. Киселёв всё время на меня смотрит. Я говорю, а он ловит каждое моё слово – жадно и взволнованно, не вслушиваясь в смысл. Этого нельзя не заметить. Просто пожирает меня глазами.
– В чём дело, Никита? – его жена резко нарушает тишину. Властно так и как-то по-дворовому. Это не только не соответствует её облику, я не понимаю, как Киселёв это терпит? Не его стиль общения с женщинами.
Они обмениваются странными взглядами.
– Тебе нравится? – спрашивает он жену.
– Вполне, – медленно и не сразу отвечает Вероника.
