Короткий стук – и пациент вошел в кабинет. Быстро оглядев скромную обстановку и ненадолго задержав взгляд на фотографиях на стене, он подцепил стул, сдвинутый толстым папашей Тима, и, поставив его напротив стола, уселся, закинув пятку на колено.
Казалось, ему трудно усидеть на месте. Пациент побарабанил пальцами по столу, схватил ручку и, рассмотрев, положил ее обратно, потом уставился на Тиль.
– Откройте жалюзи, – то ли попросил, то ли потребовал он, и Тиль нажала кнопку на пульте. Ей самой хотелось получше рассмотреть его лицо, а тени от мягкого света ламп искажали черты.
Высокий лоб, слегка вьющиеся русые волосы с заметной рыжиной, щетина, пробивающаяся на подбородке, еще рыжее. Нос прямой, правый уголок губ чуть приподнят, будто мужчина сдерживает улыбку. Цвет глаз не разобрать: то ли серые, то ли голубые. Слишком худой, пожалуй: майка с ярким принтом висит на плечах, как на вешалке. Возраст… Тиль нахмурилась. Возраст определить не получалось. Гладкая чистая кожа, ни намека на морщины, хотя мимика у пациента довольно подвижная, но что-то заставляло сомневаться, что он так уж молод.
– И окно откройте, – добавил мужчина. – Пожалуйста.
Матильда недоуменно приподняла бровь:
– Вы серьезно? Март на дворе.
– Если вас не затруднит, – церемонно произнес он и улыбнулся совершенно мальчишеской улыбкой, от которой на щеках появились ямочки.
Матильда пожала плечами и, встав, приоткрыла окно. Мужчина вдруг оказался рядом и распахнул его полностью. Свежий ветер ворвался в кабинет, зашуршал бумагами, принес с собой птичий гомон и тот неповторимый запах, который ощущается скорее сердцем – обещание весны и новой жизни.
– На что жалуетесь? – автоматически спросила она, повернувшись к пациенту и уткнувшись ему в грудь.
Что-то в нем выбивало из колеи. Внешне довольно безобидный высокий молодой мужчина с обаятельной улыбкой. Симпатичный, хотя Матильда не любила рыжих. Мелькнула мысль позвать Ульриха, который сидел в приемной, но прямой угрозы Тиль не чувствовала. Глаза пациента оказались серыми, в правом выделялся голубой сектор радужки. Частичная гетерохромия, ничего особенного. Может, все дело в разных глазах?
Мужчина молчал, тоже внимательно рассматривая ее. Его взгляд скользнул по ее губам, шее, задержавшись в вырезе белого халата, поднялся к виску, над которым вечно торчал непослушный вихор. Он аккуратно заправил прядь ей за ухо, не коснувшись кожи.
– Как вас зовут? – Тиль быстро вернулась за стол и заглянула в блокнот. – Ланс?
– Верно, Матильда. – Ее имя он произнес нараспев, точно наслаждаясь звучанием.
Она кожей чувствовала его взгляд на своей шее, теплый, как солнечный зайчик.
– Раздевайтесь, Ланс, – сухо сказала Тиль. – Я проведу осмотр.
Она встала из-за стола, обойдя его так, чтобы не столкнуться с пациентом, убрала одноразовую пеленку с массажной стойки, обработала ее обеззараживающим средством, слыша шорох снимаемой одежды за спиной. Застелив пеленку, отошла в сторону.
– Ложитесь, – приказала Тиль и повернулась, когда стол скрипнул под весом пациента.
Первый уровень осмотра – самый поверхностный. Она оценила чистоту кожных покровов – несколько родинок на плечах, никакой сыпи. Развитость мышц – ему бы набрать немного. Визуально проблем не видно.
– Вам стоит заняться спортом, – сказала мужчине. – Не на профессиональном уровне, но регулярно. Мышечный каркас слабоват.
– Я решаю эту проблему, – буркнул он, не поднимая головы.
Второй уровень осмотра.
Тиль положила ладонь на основание шеи, закрыла глаза. Как она и предполагала, жизненные токи в Лансе так и били. Такие не страдают грыжами и защемлением нервов. У таких обычно переломы и вывихи.
Тиль положила и вторую ладонь ему на спину. Кожа теплая, даже горячая, русые завитки волос на затылке слегка взмокли и потемнели. Она размяла плечи, провела руками по спине и задержала их.
– Вас что, комбайном переехало? – спросила, не сдержавшись.
Его будто собирали заново: несколько позвонков смещены, в лопатке трещина.
– У вас были сломаны ребра, – сказала Тиль, опуская руки ниже.
– Верно, – пробормотал он. – Продолжайте. У вас такие нежные руки, Матильда.
Тиль угрюмо посмотрела на его затылок. Но руки сами скользили, разминали, исследовали мужскую спину, которая, кажется, нисколько не боялась сквозняков. Когда она спустилась к ягодицам, пальцы Ланса непроизвольно сжали пеленку, и Тиль, бросив взгляд на его руку, отшатнулась, отдернула ладони.
Она уже видела этот перстень. Массивный, серебряный, грубоватый, словно сделанный сотни лет назад.
– Перевернитесь на спину, пожалуйста, – ровным голосом произнесла Матильда.
Он колебался лишь мгновение, потом повернулся, не смущаясь своей наготы.
– Я открыт. Анаэ-таа, – произнес заклинание еще до того, как Тиль попросила, взял ее ладонь и положил себе на солнечное сплетение.
Третий уровень осмотра.
Аура Ланса пылала. Перетекала огненными вихрями, искрилась синими звездами, сияла. Следы магических эликсиров расплывались разноцветными кляксами, слева на груди чернело пятно заклятия на крови – таким, она знала, заставляют биться замершее сердце.
Колдун. Тот самый, чьи кости, обмотанные цепью, откопала Тиль.
Клеймо Рема – золотая печать с закольцованной змеей – сияло на его плече. Значит, колдуна приняли в Орден.
А крылья были огромными. Дымчатые, мерцающие искрами, они стекали энергией за плечами, окутывая мужчину до самых ног. Магический резерв второго уровня, не меньше. Однако прорехи в крыльях такие широкие, будто он недавно колдовал.
– Ну что скажете? Все как надо? – спросил Ланс, приподнимаясь на локтях и глядя прямо ей в глаза.
– Насколько я помню, у вас неправильный прикус, – ответила она. – Заметила, еще когда вы лежали в гробу. Зачем вы пришли?
Ланс сел, прикрыв глаза, с наслаждением наклонил голову к одному плечу, потом ко второму. Крылья за спиной расправились, сыпанув искрами на стены.
Матильда быстро отошла к двери и приоткрыла ее.
– Ваш помощник не понадобится, – сказал Ланс, жмурясь, как разомлевший кот. Действие заклинания ослабевало, и крылья колдуна постепенно таяли, исчезая из видимого мира. – Я не желаю вам зла. Напротив. Я испытываю к вам искреннюю расположенность и глубокую признательность.
– Вот как, – настороженно произнесла Матильда. – Вы могли бы просто сказать «спасибо», зачем раздевались?
– Вы предложили, а я не стал отказывать красивой женщине, – ответил он, ухмыляясь.
– Что ж, теперь я предлагаю вам одеться, – сухо сказала Матильда. Она села за стол, отвернулась к окну. Кто знает, зачем ему понадобилось его открывать, но погода сегодня чудесная: солнце светит, воробьи чирикают как сумасшедшие, ручьи журчат, а дворник оббивает сосульки лопатой, и даже его приглушенный мат кажется верным признаком весны…
– Вы боитесь замкнутых пространств? – догадалась она, повернувшись к Лансу, который уселся напротив.
– Недолюбливаю, – признался тот. – А вот вы, Матильда, понравились мне с первого взгляда еще полтора года назад.
– У вас не было глаз, – возразила она. – Вы не могли меня рассмотреть.
– Я видел вас всей своей сущностью.
– Вы пытались обглодать мне лицо.
– Согласен, неловко вышло, – вздохнул колдун. – Прошу прощения. Сто восемь лет без еды.
– Что ж, для своего возраста и с вашим анамнезом, могу с уверенностью сказать, что вы в отличном состоянии. Благодарность вашу я принимаю. Всего хорошего.
Матильда вежливо улыбнулась и кивнула на дверь.
– Вы освободили меня от пытки, которая длилась больше века. Так легко вы от меня не отделаетесь, – усмехнулся Ланс. – Я хочу по-настоящему отблагодарить вас, Матильда.
– Вы собираетесь исполнить три моих желания, как выпущенный из бутылки джинн?
– Посмотрим, как пойдет, – ответил колдун, скабрезно улыбнулся и многозначительно подвигал бровями. – Может, одно, но три раза.
– Пошел вон! – рассердилась Тиль.
– Мы перешли на «ты»? Поддерживаю! – одобрил он.
– Ульрих!
Тролль, в белом халате напоминающий заснеженную гору с бугристым валуном-головой на вершине, тут же явился, заняв полкабинета, и злобно посмотрел на Ланса.
– Не гони меня, Матильда, – попросил Ланс, покосившись на Ульриха снизу вверх. – Благодарность – новое для меня чувство, я хочу прожить его полностью.
– Технически тебя откопал Ульрих, – сказала Тиль, кивнув на тролля. – Благодари его. Он любит копченую рыбу и Аладель. Ее песни, – добавила на всякий случай. Кто знает, на что готов этот колдун. – Прощай.
Ульрих приподнял Ланса за плечи и повел к выходу.
– Ты хочешь избавиться от меня, – укоризненно произнес тот, оборачиваясь и упираясь пятками в пол.
Ульрих, рыкнув, легко закинул его на плечо и понес прочь.
– А как же – «мы в ответе за тех, кого откопали»? – выкрикнул Ланс, цепляясь руками за дверной косяк.
Тиль помахала пальчиками нежданному гостю и с облегчением выдохнула, когда дверь за Лансом захлопнулась, но тут из приемной послышался шум, звуки борьбы, что-то грузно впечаталось в стену с обратной стороны, так что фотография с чайкой дрогнула и покосилась.
– У меня приказ от Рема! – донеслось до нее.
Тиль побарабанила пальцами по столу.
– Ульрих, неси его назад! – выкрикнула она.
Тролль притащил Ланса и аккуратно сгрузил на стул.
– Спасибо, – пробурчал Ланс, обтягивая майку и косясь на Ульриха. – Кто он такой? – шепотом спросил у Тиль, склонившись над столом. – Великан? Циклоп? Глаза два, но, может, это твоих рук дело?
– Я не вмешиваюсь в созданное природой, – ответила Тиль. – Лишь исправляю искажения.
– Вот потому ты и целитель лишь третьей категории. – Он укоризненно покачал головой.
– Я начинаю понимать тех людей, что обмотали тебя цепями и похоронили в железном гробу, – нахмурилась Тиль. – Другого способа избавиться от тебя нет? Что там за приказ?
Ланс не спеша вынул из кармана джинсов сложенный вчетверо листок, разгладил его на колене и протянул Тиль.
– Новое задание от ковена? – пробормотала она, бегло прочитав письмо.
– Ковен… – задумчиво повторил Ланс. – Маги предпочитают называть свою тайную организацию Орденом. Ты ведьма, Матильда?
– Не твое дело, – огрызнулась она, перечитывая письмо Рема. Перевернув лист, придирчиво всмотрелась в подпись, прикоснулась к ней пальцем, и та на миг вспыхнула.
– Подлинное, – кивнул Ланс.
– Странно, но его подпись будто бы стала длиннее, – сказала Тиль, вглядываясь в потухшую закорючку на бумаге.
– Не только подпись, – глаза Ланса хитро сверкнули. – Кое-что еще. Я решил одну небольшую, я бы даже сказал, крохотную проблему вашего главы… Ты наверняка в курсе, о чем я. Ведь ты числишься его личным врачом. А Рем оказал мне ответную любезность и назначил меня твоим напарником в новом деле. Я теперь вообще его любимчик, – похвастался он.
– Постой… – Щеки Тиль порозовели. – Ты что же… ты ему увеличил… Да что ты себе позволяешь!
Она вскочила, наклонилась к Лансу, опершись ладонями о стол.
– Да ты понимаешь, что даже минимальное искажение физического контура может повлечь непоправимые последствия?! У него поменяется кровоток, изменится сердечный ритм, пусть этого никто и не сможет отследить, но в его возрасте… – Она выдохнула и спросила спокойнее: – Сколько?
– Плюс восемь сантиметров.
Матильда ахнула и прижала ладони к щекам.
– Да у него даже кровоснабжение мозга может ухудшиться! Я уже вижу результат вмешательства! – Тиль скомкала письмо и швырнула его в урну.
– Мы сработаемся, Матильда, – безмятежно улыбнулся Ланс, закинув руки за голову, и потянулся.
* * *
Матильда вытащила две клетки из багажника и понесла их на холм. Ульриха она оставила дома – хотелось побыть наедине с собой, осмыслить произошедшее. Солнце уже клонилось к горизонту, и перья облаков окрасились в розовый. Снег на макушке холма растаял, а внизу еще лежал неопрятными серыми хлопьями, точно перхоть, осыпавшаяся на плечи.
Тиль поежилась, пожалев, что не оделась теплее. Ветер бросал волосы на лицо, забирался под плащ, пальцы покраснели от холода. Она поставила клетки на прошлогоднюю траву и подышала на озябшие руки. Подняв одну из клеток, посмотрела на притихших скворцов. Те теснились на жердочке, распушив черные грудки, усеянные белыми пятнышками, точно мелким жемчугом.
Она купила птиц на рынке у двух мальчишек, одинаково рыжих и уже конопатых, несмотря на то, что весна едва началась. Передавая им деньги, Тиль отправила и мысленный приказ. Магическое вмешательство пятого порядка. Мелочь. Зато эти мальчики больше не станут ловить птиц, а их мама наверняка удивится, откуда у ее рыжих сорванцов тяга к чтению.
Ланс тоже наверняка был ярко-рыжим в детстве.
Тиль раздраженно фыркнула. Не думать о колдуне не получалось, хоть ты тресни.
Она отодвинула нехитрую щеколду на клетке, вынула одного скворца и раскрыла ладонь. Птица быстро вспорхнула, забила крыльями, устремившись к ближайшей рощице. Второй скворец не стал дожидаться и выбрался сам, полетел за другом. Приложив руку козырьком ко лбу, Матильда проследила за двумя тающими черными точками, а затем присела на корточки перед второй клеткой.
Серая сова повернула к ней голову, уставилась умными круглыми глазами.
– Я тебя сейчас выпущу, – пообещала Тиль. – Путь скворцы улетят подальше.
Ветер трепал пестрые перья, сова пристально смотрела на женщину.
